Амулет синигами

Я взглянул на Мураки: всё так же неподвижен. Нет, Лилиан лжёт, пытается выбить меня из колеи… Мураки не из тех, кто жертвует собой. Скорее всего, она и доктор сговорились и решили разыграть спектакль, чтобы вынудить меня уничтожить Хрустальный Шар. Я и сам рад избавиться от этой штуки, но останавливает одно: неизвестно, что ещё содержится внутри него, кроме контракта со мной. Вдруг он нужен для поддержания баланса в Мэйфу и на Земле, а я всё разрушу? С другой стороны, если битвы в день Апокалипсиса не миновать, то я хочу сражаться, оставаясь собой, а не беспомощно плясать под дудку Энмы-Дай-О-сама. — Тебе известно, где находится Шар? На лице Лилиан засияла торжествующая улыбка. — Долго же ты думал. И к чему было сопротивляться, если мы оба хотели одного и того же? Ты ведь сам мечтал уничтожить его с тех пор, как узнал о контракте? Я молчал. — Не беспокойся, это не абсолютный амулет. Контракт с ним разрушить можно, — усмехнулась Лилиан. — Давай же, действуй! Благодаря другому Асато, ты очень вовремя научился управлять пламенем. — Тебе известно, откуда взялся этот огонь внутри меня? Око его породило? — Всесжигающее пламя — твоя личная способность. Око тут ни при чём. — Значит, у тебя такого нет? — осторожно прощупал почву я. — У меня есть Око, — напомнила Лилиан, — и при необходимости я пущу его в ход вместе с силой хранителя. А твоими способностями всё ещё может воспользоваться Энма, несмотря на то, что твоя душа подчинена амулету синигами. — Но если я научился вызывать пламя по собственной воле, разве это не означает, что контракт между мной и Энмой-Дай-О-сама не имеет больше силы? Напрасно, конечно, я задал этот вопрос. Лилиан всё равно не скажет правду. Ведь ей нужно, чтобы я уничтожил Шар. — Увы, нет. Ваш контракт висит на волоске, но связь ещё достаточно крепка. Как сказало Око, твоё пламя до недавнего времени сдерживала тройная магическая печать Энмы: твой страх, данная после смерти клятва и энергия Повелителя Мэйфу подпитывали её. Часть печати исчезла, когда силу Энмы преодолел амулет синигами. Именно тогда ты начал ощущать, будто твой огонь оживает. — Да, после поездки в Хаконе! — воскликнул я и осёкся, ощутив, как щёки стали горячими. — Прекрати смущаться, — насмешливо произнесла Лилиан. — Будто мне есть дело до ваших отношений с другим Мураки! Жизнь второго доктора мне совершенно не интересна. Что касается тебя, я не удивлена случившемуся. Все живые существа рано или поздно находят себе замену, когда нет возможности подступиться к тому, кто им действительно нужен. Её слова больно царапнули меня, но я не подал вида. — После поездки в Хаконе сила Энмы перестала влиять на твой разум, — продолжала Лилиан. — Пламя ожило, но страх мешал тебе управлять им. И тут второй Асато показал тебе своё умение обращаться с таким же огнём. Ты перестал бояться, и ещё одна часть печати, державшаяся исключительно на твоём страхе, сломалась. Однако остаётся последнее, что удерживает тебя связанным с Хрустальным Шаром: твоя клятва при заключении контракта. Эту часть печати можно уничтожить только вместе с магическим артефактом Энмы. Для разрушения его вполне хватит высвободившейся у тебя силы. Благодаря жертвам, принесённым Ятоноками и Курикарой, я усилила Око, и оно сумело найти местоположение настоящего Шара, ведь Энма не терял времени даром. Создав портал в Генсокай, он переместил Шар сюда, в Замок Несотворённой Тьмы, оставив у себя в покоях очень качественную копию. Вчера, кстати, если считать по вашей линии времени, Коноэ-сан из второго мира сделал попытку уничтожить Шар, приняв его за настоящий. Разумеется, старика поймали, а Энма сообщил своим подчинённым, что распылённый в прах артефакт был поддельным. — Что случилось с Коноэ-сан?! — взволновался я. Лилиан пренебрежительно махнула рукой. — Глупый старик. И куда он полез? Впрочем, понятно. Другая попросила, и он размяк. Энма наказал старика смехотворным способом: запретил пользоваться телепортацией в течение года. Нет бы сослать к герцогу Астароту или отдать в лабораторию Ватари для опытов! Я вздрогнул. — Как ты можешь? Он наш прадед. Глаза Лилиан холодно блеснули. — В своё время он не спас мою маму и не сообщил отцу, что ты жив. — Он забыл нас! — Око стёрло ему память только после того, как отец покинул Японию. Но до этого, — яростно сжала Лилиан кулаки, — старик знал о происходящем, однако не помог! Я никогда его не прощу, как и Акеми, которая привела к маме убийц! Я покачал головой. Она безнадёжна. В ней до сих пор говорит лишь ненависть. — А теперь слушай, — воспользовавшись паузой, снова заговорила Лилиан. — Три недели назад от Ока я узнала, что в тайнике Энмы невидимая дверь открывается с помощью крови правителя Генсокай, крови его врага и змея, вкусившего не менее сотни жертв, а также того, кто связан с Шаром контрактом. Давным-давно для других целей я забрала кровь Сорю, когда Курикара ранил его мечом. Водный змей и огненный дракон сделали своё пожертвование добровольно. Всё, что от тебя требуется — добавить несколько капель своей крови вот сюда, — Лилиан передала мне крошечную золотую колбу. — Я провожу тебя в то место Замка, где, согласно указаниям Ока, находится тайник. Войди туда и направь своё пламя на Шар. Таким образом, мы устраним Энму. В наших обоюдных интересах не тратить силы на других, а сосредоточиться только на битве друг с другом. — Я не желаю сражаться с тобой, — признался я. Лилиан только криво усмехнулась. — Идём. *** Мы перенеслись на крышу Замка. Отсюда тёмный мир, окружавший нас, казался ещё мрачнее. Только чёрное с красным и беспросветный мрак. Дул ледяной ветер, кружа вокруг башен по спирали, а замок напоминал гигантское чудище, распластанное среди мёртвого поля. — Здесь телепортация не работает, — пояснила Лилиан, шагнув по скату крыши, но внезапно пошатнулась и едва удержала равновесие. Я крепко схватил её за руку, но она сразу же вырвала ладонь у меня. — Не стоит проявлять заботу там, где в ней нет нужды. Не забывай: наш союз против Энмы — временное явление, — и, не оборачиваясь, пошла вперёд. Мы поскальзывались на черепице, цеплялись за коньки, почти срывались, сползая к свесам. — Я помогаю тебе лишь ради уничтожения Шара, — снова напомнила Лилиан, вытащив меня с самого края. — Но что будет, если я сейчас упаду? — я с интересом взглянул вниз. Смерть не пугала. Я давно сдружился с ней. — И не мечтай. Мне нужно, чтобы ты сначала уничтожил Шар, а потом падай, куда хочешь, — она говорила жестокие вещи, но впервые за всё время нашего общения голос её не звучал враждебно. Я удивлённо взглянул на Лилиан. На мгновение мне показалось, будто глубоко внутри этой безжалостной леди всё ещё жива моя настоящая сестра, и однажды я непременно сумею достучаться до неё! *** Дверь тайника оказалась расположена в проёме между двумя самыми высокими башнями замка. — Капни кровь в сосуд, а затем вылей его содержимое сюда, — Лилиан указала пальцем в пустое пространство перед собой. Я так и сделал. И вздрогнул, когда передо мной появилась третья башня с красной черепичной крышей. — Входи, — Лилиан старалась выглядеть спокойной, но я заметил, что она волнуется едва ли не больше меня. — А ты? — Пойду следом, — презрительно фыркнула она. — Нельзя же допустить, чтобы ты провалил задание! И не надейся, я не позволю тебе сбежать. Я толкнул дверь башни, шагнул через порог и застыл на месте. Лилиан тоже остановилась, как вкопанная. Высокая фигура в чёрном кимоно с золотой вышивкой эффектно выступила из мрака комнаты. — Не ждали? — Повелитель Мэйфу громко расхохотался, увидев нашу реакцию. — Значит, сюрприз удался. Я рад приветствовать вас в моей скромной обители. Здесь из окна удивительный вид на оба мира, поэтому я, пожалуй, тут задержусь. Надеюсь, ни леди, ни её спутник не возражают против моего присутствия? — с усмешкой обратился Энма к Лилиан. — Но… почему Око не предупредило? — моя сестра впервые за всё время нашего знакомства выглядела потрясённой. — Это невозможно! В смехе Энмы прорезались неприятные нотки. — Наверное, твой амулет не сказал и о другом. Например о том, что восемь столетий назад в благодарность он обещал исполнить для меня одно желание. Тогда Око ещё называлось Ключом Миров и не принадлежало никому, но мне даровали милость: независимо от того, кто станет впоследствии его хозяином, оно всего раз подчинится моей воле и солжёт своему владельцу ради моей выгоды. До дня исполнения этой клятвы Око связало себя с Хрустальным Шаром, и я всегда имел возможность наблюдать, не выходя из покоев, за судьбой хозяина амулета. И вот настал час, я попросил выполнить обещанное, чтобы заставить вас прийти. Придумал убедительную ложь, и она подействовала, как я и хотел. — Но зачем?! — удивился я вслух. — Ради чего такие сложности? — С удовольствием объясню. Я почти сто лет ждал этого момента! Но слушать придётся очень долго, Цузуки-сан, так что наберись терпения, — Энма улыбнулся, гордо выпрямившись. — Некогда старшие боги создали Мэйфу из теневой стороны вселенной, чтобы прекратить бесконечные войны младших богов с демонами. Старшие боги дали мне право судить души умерших и подарили Хрустальный Шар, способный сохранять внутри себя бесконечный объём информации, а также позволявший наблюдать за происходящим на Земле, в мире богов и в царстве демонов. Ключ Миров, рождённый из тела Кагуцути-сама, сильнейший амулет, способный уничтожить вселенную, отправили на хранение в Генсокай, а Золотого Императора сделали ответственным за неприкосновенность талисмана. Боги считали, что Ключ Миров очень опасен, и его силой никто не должен пользоваться, его следует вечно хранить под присмотром двенадцати верховных шикигами. Герцог Астарот жаждал заполучить Ключ Миров. Хитростью он добился от старших богов разрешения добавить в абсолютный амулет свою кровь, объяснив это желанием уравновесить в кристалле божественное и демоническое начала. Однако Астарот-сама напитал Ключ Миров таким количеством своей крови, что демоническое начало в алмазе перевесило божественное. Боги не слишком встревожились, узнав об этом. Алмаз хранился в надёжном месте, под постоянным наблюдением сильных существ, кроме того, сознание Ключа Миров глубоко спало. На него были наложены восемь печатей. Никто из богов и предположить не мог, что Астарот-сама к тому времени уже успел побывать в гостях у Амэ-но-ошидо-мими, приняв облик прекрасной богини, и, соблазнив сына богини Аматерасу, выведал у него, как можно эти печати разрушить. Для их снятия требовались знания из двух величайших книг, принадлежащих богу медицины и магии О-кунинуси. Добыть эти книги, в силу определённых обстоятельств, мог только я, поэтому герцог Астарот обратился за помощью ко мне. Он сказал, что богам больше нельзя доверять управление миром, ведь они не способны навести порядок даже на одной планете, не говоря про другие. В тот день я долго размышлял над словами Астарота-сама, а потом принял решение пробудить Ключ Миров и стать его владельцем. Если боги и демоны создали меня, чтобы уравновесить тьму и свет, то только я был достоин владеть абсолютным амулетом. Я добыл копии книг у этого несчастного, влюблённого в меня по уши сластолюбца О-кунинуси, скопировал необходимую информацию из них в Хрустальный Шар, и тот вычислил для меня даты рождения и наиболее подходящую дату смерти для восьми невинных душ, способных снять печати. Собственно, смерть этих восьмерых и должна была послужить причиной уничтожения печатей и пробуждения Ключа Миров. Однако рождение и смерть восьмого, по расчётам Шара, могли произойти лишь столетия спустя, а вот семерых мы вполне сумели бы призвать на Землю одного за другим и убить одновременно уже в ближайшие годы. С помощью сложнейшего магического ритуала вместе с Астаротом-сама мы возродили на Земле и собрали на одном клочке земли тех, кто впоследствии отдал свою душу Ключу Миров во время проведения необходимого ритуала. Некоторое время эти семеро невинных агнцев верой и правдой служили семье Эшфордов. Замок герцогов я избрал местом проведения жертвоприношения из-за удачного расположения по отношению к звёздам и солнцу, а также из-за протекающей рядом реки, куда впоследствии можно было незаметно сбросить тела погибших. Кроме того, сами герцоги весьма заинтересовали меня. Множество королевских персон к тому времени упоминались в их родословной. Сильная кровь как дикая яблоня, на которую можно привить нужные ветви. Как давно это было? Двенадцатый век? О да. Дождавшись благоприятного полнолуния, в июле 1135 года мы вырезали всех в замке Эшфордов, чтобы никто не разболтал о проведённом там ритуале, и позволили уйти живыми только хозяину и его младшей дочери. Аарон Эшфорд бежал из Англии в Норвегию, забрав с собой шестилетнюю Мэйбл. Рыжий пройдоха успел прикарманить несколько магических артефактов Астарота-сама и, похоже, додумался, как с помощью заклинаний скопировать книги О-кунинуси с полученных от меня всего на одну ночь экземпляров, необходимых для ритуала. Правда, бедолага потом так никогда и не воспользовался украденным. Спрятал сокровища в надёжном месте, где их впоследствии, спустя много лет, отыскал Коноэ Кэндзиро. Сам Аарон Эшфорд ни разу не прикоснулся к ним. Его преследовал страх повторения пережитого. Соглашаясь на сотрудничество со мной, он, разумеется, не знал, что ритуал убьёт всю его семью и слуг в замке, а ему самому на рассвете придётся в спешке бежать из страны, чтобы не оказаться виновным в устроенной бойне. Он-то надеялся получить бессмертие, нескончаемое богатство и могущество. Как глупые люди во все века, впрочем… Мы с Астаротом-сама не препятствовали его бегству и даже не стали отбирать украденное, ибо всё шло по нашему плану. Связь этой семьи с тёмной магией должна была только крепнуть с годами, а Мэйбл в будущем отводилась важная роль. Она стала первым звеном моей цепи, той самой яблоней-дичкой, пригодной к прививке. Кстати, — внезапно прервал себя Энма, — вы оба — дальние потомки Эшфордов. Вам известно? О, вижу, сестра знает, но брату предпочитает не говорить, — злорадно добавил он. — Стало быть, Цузуки-сан, леди Эшфорд не рассказала тебе, за какой проступок вашу прабабку Софию выслали из России вместе с дочерью, пообещав ей немедленную смерть, если она однажды проболтается? София Рец де Шанкло молчала всю жизнь, но не выдержала и призналась дочери на смертном одре, а та несколькими годами позже рассказала правду Цузуки Садао, чем и разрушила семью. Ты говорила брату об этом? Нет? Зря. Лилиан ничего не отвечала, глядя на Повелителя Мэйфу со смесью ненависти и отвращения. — Цузуки-сан имеет право услышать истину перед тем, как я преподнесу вам главный сюрприз. Но сначала вы должны узнать, что всю эту великую цепь породил я, позволив капле крови герцога Астарота очутиться в теле Мэйбл. Проведя магический ритуал над девочкой, я вернул ребёнка отцу, после чего позволил им обоим бежать в Норвегию. Демонической крови оказалось недостаточно для изменения цвета глаз, но вполне хватило, чтобы Мэйбл, повзрослев, стала в глазах мужчин необыкновенно притягательной. Способность привлечь к себе кого угодно продолжала передаваться по женской линии из поколения в поколение. Сильные мира сего не могли сопротивляться наследницам семьи Эшфорд, а те, влюбляясь и теряя голову, рожали внебрачных детей от королей, принцев и благородных вельмож, продолжая совершенствовать мою нескончаемую цепь. Я не позволял Эшфордам долго засиживаться на месте. Наблюдая через Хрустальный Шар, сплетал паутину событий так, чтобы они постоянно путешествовали, двигаясь то на юг, то на север, то на восток. В их родословную попадали всё новые отпрыски королевских династий. Кровь земных правителей, пришедших к власти путём насилия, принесших в жертву тысячи невинных людей, отлично укрепляла демоническую составляющую, полученную Эшфордами столетия назад. Герцог Астарот, отдавший свою кровь в самом начале, верил, что я стараюсь для него, но я трудился исключительно для себя. София Рец де Шанкло, рождённая в Российской империи, была почти идеальна. Я даже собирался остановиться на ней, подарив её Ключу Миров и тем самым добившись его окончательного пробуждения, но она преподнесла мне неожиданный подарок. Произвела на свет бриллиант, о котором я лишь мечтал… Цузуки-сан, я полагаю, несмотря на то, что всю школьную программу ты благополучно проспал, всё же ты слышал хоть что-то о доме Романовых? Об Александре Николаевиче Втором, именуемом Освободителем? Если нет, то сожалею. Моего восторга от рождения Садако-сан тебе не понять. — Это, наверное, шутка?! — потрясение моё было так велико, что я растерял все остальные слова. — О нет, Асато. Лилиан стояла, стиснув зубы, а потом зло выдавила, с ненавистью глядя на Энму. — Он не лжёт. Узнав правду о прошлом Софии, Садао приревновал жену к русскому послу, жившему тогда в Токио. Он решил, что если София позволила себе тайком родить внебрачную дочь от императора, не испугавшись гнева великой княгини Марии Александровны, чьей фрейлиной она являлась до изгнания, то и Садако непременно унаследовала от матери склонность к распутству. Он обвинил жену в том, что Аюми — не его ребёнок, ведь у неё светлые глаза. Садако не выдержала этих обвинений и уехала в Суццу. А кое-для кого это всё было лишь ещё одним шагом на пути к амулету. Какая низость! Я давно подозревала, что нас с тобой выводили веками с помощью изощрённой селекции примерно тем же способом, как генетики получают новые сорта яблок или риса. Только для него, — она указала пальцем на Энму, — рисом были мы! — Я рассчитывал подарить Оку душу сильного хранителя, сняв с амулета последнюю, восьмую печать, а сам собирался стать его владельцем, — хищно оскалился Энма. — Герцог Астарот и не подозревал, что для меня наш с ним союз на протяжении стольких веков был лишь способом выждать благоприятный момент и извлечь собственную выгоду. Я не собирался играть роль второй скрипки. Садако связала себя узами брака с семьёй Цузуки. Садао не подозревал, что в его жилах течёт кровь потомков клана Минамото, только поэтому я позволил свершиться этому браку, иначе я бы подобрал для Садако другого кандидата. Теперь вы понимаете оба, сколько сверхъестественных усилий я вложил в свой план? — Но как возможно влиять на мысли, чувства и желания людей, заставляя их влюбляться и выходить замуж за кого нужно? — недоумевал я. — Так не бывает! Энма расхохотался и долго не мог успокоиться. — Я владел Хрустальным Шаром и книгами О-кунинуси на протяжении столетий, Цузуки-сан. Благодаря помощи Астарота-сама, вся демоническая сила была к моим услугам. И я эффективно пользовался тем, другим и третьим. Несколько заклинаний из книг О-кунинуси, несколько артефактов Астарота-сама, и я научился не только наблюдать за кем угодно, но и внушать любые мысли практически каждому, исключая богов, высших демонов, владельцев абсолютных амулетов и носительниц дара мастера амулетов. Если ты ещё не в курсе, Цузуки-сан, мастером амулетов становится тот, в чью душу вселяется крохотная искра жизненной силы древней богини, долгие десятилетия путешествующая по Земле. Искра перемещается от человека к человеку, делая своего носителя способным из обычных, ничем не примечательных камней и кристаллов создавать мощнейшие амулеты. — Моя сестра Рука умела делать такие! — выпалил я. — Достойная похвалы сообразительность, — одобрительно заметил Энма. — Да, она была мастером амулетов. И как любой носитель искры представляла потенциальную угрозу для моих планов. Как думаешь, от кого ей достался этот дар? Дам подсказку: кто-то умер прежде, чем твоя любимая сестрёнка получила свою способность. Я всем телом ощутил взгляд Лилиан, направленный на Энму. О боги, и как она не прожгла его насквозь? Только в тот миг я осознал, что меня сестра отнюдь не ненавидит. Ко мне она относится вполне дружелюбно. А сейчас перед ней стоял настоящий объект её ненависти. — Это тоже его рук дело, Асато, — вдруг глухо проговорила Лилиан, не сводя испепеляющего взгляда с Энмы. — Я только теперь поняла, и за этим тоже стоял он. Всегда он. — Ты о чём?! — взволновался я. — О смерти нашей мамы и твоей кузины Руки. — Браво, браво! — зааплодировал вдруг Энма. — А леди весьма догадлива. — Я не понимаю, — голос почти не повиновался мне. — Мастер амулетов способен при определённых условиях стать разрушителем любых талисманов, — пояснила Лилиан. — По моему приказу Кадзутака с помощью похищенной из первого мира искры пытался воссоздать такого разрушителя в теле Каэдэ Микако, но не преуспел. Теоретически, став сильнее, наша мама или Рука могли бы уничтожить Око или создать амулет, сравнимый по силе с абсолютным, ибо в их телах жила искра души древней богини. Повелитель Мэйфу не мог допустить, чтобы кто-то из смертных обладал такой огромной силой, пусть и не догадываясь о ней. Рука и мама умерли совсем юными, потому что кое-кто желал устранить конкурентов. На губах Энмы появилась торжествующая улыбка. — Не совсем так. Я никогда не опасался чужой силы и не считал себя проигравшим, даже когда самоуверенный мальчишка Коноэ, не подозревая о настоящей силе Ока, похитил МОЙ амулет у меня из-под носа, а его детишки, спустя десятилетия, решили поиграть в разделение миров, не ведая, что миры уже давно разделены… Мной!!! — Энма раскинул руки в стороны, оглушительно захохотав. — Я нарочно сделал это в исходном цикле существования только ради того, чтобы ни у кого, кроме меня, не осталось бы информации о так называемом «нулевом» мире. А без этих сведений невозможно любое преобразование двух имеющихся вселенных после Апокалипсиса! И вам даже Око и амулет синигами не помогут! Вы просто уничтожите обе параллельные Земли и опять вернётесь в прошлое, к точке разъединения пространственно-временных потоков. Ваши души снова разделятся пополам, но только я буду помнить о том, с чего всё началось! И это уже много раз случалось. Знаете, что такое «теневые» миры? Почти идентичные временные петли, протяжённостью в сто четыре года? О, скоро узнаете! Они хранятся в моём Хрустальном Шаре, давно ставшем частью Замка Несотворённой Тьмы, будто на жёстком диске компьютера, имеющего бесконечную вместимость. Все неудачные исходы двух разделённых миров, все просчитанные мною и не осуществлённые вами возможности, которым я не позволил воплотиться в реальность, сохранены там. Их сотни тысяч… Нет, миллионы! Они стали тенями, частью небытия! И, клянусь, ваши жизни будут снова и снова проигрываться, будто заевшая пластинка, от одна тысяча девятисотого до одна тысяча девятьсот девяносто девятого года! И этот круговорот не прервётся до тех пор, пока я не объединю миры с помощью «пятой стихии», гигантской базы данных с информацией о «нулевом» мире. «Пятая стихия» содержится не в абсолютных амулетах, не в Хрустальном Шаре, не в Акаше и даже не внутри меня. Она хранится в памяти того, кто первым отправился из будущего в прошлое, разбив исходный мир надвое. Это был МОЙ гениальный план, поэтому я единственный остался целостен, в отличие от всех вас, несчастные глупцы!!! Пока я стоял, замерев и почти не воспринимая его объяснений, ибо для меня это всё было чересчур сложно, Лилиан вдруг спокойно заговорила: — Я давно знаю об этом от Ока и ничуть не удивлена. «Теневые» миры мне не интересны. Это просто призраки погибших или не рождённых миров, являющиеся многомерным эхом двух нынешних вселенных. Они мертвы, как сухие листья или сброшенная кожа змеи. Они больше ни на что не повлияют. Я же вплотную занимаюсь поисками первого путешественника, ибо знаю: только он важен. Уверена, скоро я найду его и сумею объединить миры в день Апокалипсиса. Мне не потребуется ничья помощь. — Поразительная самоуверенность! — глаза Энмы блеснули холодной яростью. — Похоже, все забыли, что Повелитель Мэйфу может иногда давать кому-то шанс выиграть сражение, однако победа в войне останется всё равно за ним. Многие пытались нарушить мои планы. Первым был Золотой Император. Восемь столетий назад Око поглотило его душу, когда он вмешался в процесс пробуждения, защищая своим телом разрушающиеся семь печатей. Тода пожелал спасти Золотого Императора, расплавив амулет, и я отправил мятежника в заточение. В ожидании благоприятной даты для жертвоприношения восьмой невинной души, способной снять последнюю печать, я забрал Око из Генсокай и пожертвовал всеми тогдашними синигами из отдела Сёкан, чтобы скрыть мой талисман внутри горы Тарумаэ. И тут явился какой-то мальчишка-археолог, умудрился раскопать магический тоннель, почему-то не сдох, взяв абсолютный амулет в руки, да ещё заключил с ним контракт! Забрал у меня идеальную жертву, которую я намеревался подарить Оку — Цузуки Аюми! Эта прелестная малышка, кроме того, что являлась наследницей демонов и королей, сумела чудесным образом поймать искру древней богини ещё в детстве. Я не стал ждать, пока Коноэ Кэндзиро догадается сделать из своей юной возлюбленной сильнейшего духа-хранителя. В этом случае я бы никогда не смог вернуть себе Око. Мне выгоднее стало убить Цузуки Аюми и забрать искру в миг её смерти, только чтобы сила богини не досталась мальчишке Коноэ! Однако носительницу дара можно уничтожить лишь в тот момент, когда она усомнится, пусть и на мгновение, в том, кого любит больше всех. Через Хрустальный Шар я стал внушать жителям Суццу, что во всех их бедах виноваты «демон и ведьма». Вскоре Цузуки Аюми и Коноэ Кэндзиро стали объектом ненависти и травли местных жителей, но это было только начало. Я дождался того дня, когда Коноэ надолго уехал на заработки в другой город. Я внушил Цузуки Акеми желание приехать и навестить Аюми. Всё прошло, как нельзя лучше. Акеми привела в дом убийц, а Аюми за миг до смерти невольно усомнилась в любимом, ведь он не появился рядом, чтобы защитить её в момент опасности. Лишь по этой причине дар древней богини не помог ей спастись. Беда же мальчишки Коноэ заключалась в том, что он толком не научился управляться с амулетом. Он примчался на помощь слишком поздно. К сожалению, я тоже просчитался в тот день. Я не предполагал, что Аюми успеет отдать своего сына Акеми, а искра мастера амулетов, скрывшись в куске янтаря, надетом на шею мальчика, перейдёт к Руке и будет защищать тебя, Цузуки-сан, от моего влияния и даже от силы Ока. Но я знал с самого начала, что ты выжил и что ты — наилучший хранитель для Ока из всех. Из твоей сестры не получилось бы такого великолепного хранителя, поэтому я решил заполучить именно тебя во что бы то ни стало и с твоей помощью вернуть себе Око. Осуществлению плана мешала Рука и её янтарный амулет, не позволявший мне контролировать твой разум. Нужно было избавиться от препятствий, и я придумал, как это сделать. Вашу семью многие ненавидели из-за трагедий, случившихся в Акита и Исиномаки. Я решил усилить эффект. Цузуки Рука, став взрослой, по своей наивности раздавала всем желающим направо и налево исцеляющие талисманы. Герцогу Астароту ничего не стоило сделать так, чтобы люди, некогда взявшие их, начали вдруг умирать при загадочных обстоятельствах. Я же внушил ближайшим родственникам покойных мысль о том, что «злую ведьму», виновную в их смерти, надо убить ради спасения жизней остальных. В конце концов, собралась кучка фанатиков с промытыми мной мозгами, желающих убить Цузуки Руку, и они это осуществили, выбрав день, когда ты отлучился из дома побеседовать со своим настоящим отцом. Разумеется, твою душу, Цузуки-сан, когда ты от отчаяния после смерти Руки покончишь с собой, я обещал отдать герцогу Астароту. Со своей стороны я сделал всё, чтобы ускорить твоё самоубийство. Но тут вмешался Мураки Юкитака, и твоя смерть растянулась на годы. Этот проклятый доктор пытался использовать твоё тело для собственных целей, забрав тебя из муниципальной клиники и защитив с помощью магии. Он использовал сильные заклятья и янтарный амулет Руки. Чёртов хитрец! Мне потребовалось несколько лет, чтобы сломать его защиту и прорваться к твоему разуму. Я заставил одну из медсестёр прийти к тебе и помочь покончить с собой, пока Мураки отсутствовал. Наконец, мы с тобой встретились! Твоя душа была прекрасна. Ты стал лучшим алмазом в моей коллекции! Кстати, медсестра, оказавшая тебе столь своевременную помощь, ненамного пережила тебя. Вернувшись и поняв, что она помогла тебе умереть, Мураки наказал её, испытав на ней свою новую экспериментальную вакцину от испанки, которую он долгое время пытался создать на случай повторения пандемии в Японии. Через двое суток бедняжка скончалась в той же комнате, где раньше был заперт ты. Острый отёк лёгких. Так жаль. — Ты отвратительный… Гнусный мерзавец!!! — обжигающее пламя само рвалось из тела, и на сей раз я даже не собирался его останавливать. Гигантский огненный шар почти достиг Энмы, но тот защитился от него каким-то заклятьем, и моё пламя, обогнув тело Повелителя Мэйфу, ударило в стену башни, проплавив камни. — О, неплохо! — Энма с интересом осмотрел отверстие, подул на дымящиеся края. — Но я бы попросил тебя немного подождать с новыми атаками, Цузуки-сан. Когда ещё представится шанс услышать всю правду до конца? Так на чём я остановился? Ах, да. Я перехитрил герцога Астарота и не отдал ему твою душу, когда ты очутился в Мэйфу. Вместо этого, раньше, чем ты пришёл в сознание от смертного обморока, я сделал тебя частичной реинкарнацией Золотого Императора. А когда ты очнулся, я, не теряя ни мгновения, заключил с тобой контракт, предполагающий твоё полное подчинение мне. Разумеется, я тут же заставил тебя благополучно забыть о нашем соглашении, чтобы ты не начал дёргаться раньше времени, осознав размер совершённой глупости, и не попытался что-нибудь испортить. Последнее, к сожалению, у тебя получается лучше всего. С того дня мой союз с демонами прервался. Сейчас герцог Астарот действует отдельно от меня, собирая сильные души, чтобы попытаться противопоставить их объединённую мощь вашим амулетам в день Апокалипсиса. Но он ещё не подозревает, что сражаться будет вовсе не с двумя владельцами амулетов, а только с тобой, Цузуки-сан! Ты — самый могущественный из всех, кого я знаю. После меня. Ты — потомок величайших королевских династий. В тебе сила Ока, кровь Астарота-сама, сущность Золотого Императора вместе с его памятью, скопированная мной из Акаши. Ты повелеваешь двенадцатью шикигами. И ты по-прежнему мой, даже если сам считаешь иначе! А теперь ты поможешь мне стать хозяином обоих амулетов и успешно управлять ими. Вся твоя сила по нашему старому контракту принадлежит мне… Или ты думал, будто сумел сбежать, исчезнув из первого мира и спрятавшись внутри рубина? А, может, надеялся, что вот эта леди, — Энма с кривой усмешкой указал на Лилиан, — однажды вспомнит про свои родственные чувства? Ты сегодня отдал предпочтение ей, решив по её требованию разрушить Хрустальный Шар и, наверное, надеясь на ваш будущий союз, но я тебя разочарую. Знаешь, почему она привела тебя сюда? Хотела одним камнем сбить двух птиц*. Око сказало ей, что, уничтожив Шар, ты потеряешь всю свою силу, после чего леди Эшфорд собиралась заточить тебя в подземелье Замка Несотворённой Тьмы, чтобы в день Апокалипсиса твой хозяин, оставшись без духа-хранителя, проиграл сражение. Заманив тебя в ловушку, твоя сестра наложила на Мураки, Ятоноками и Курикару одно из сильных заклятий, известных ей из книги О-кунинуси, а тебе сказала, будто Око убивает их души. Разумеется, солгала, чтобы заставить тебя разрушить Шар! Неужели после этого ты ещё веришь ей? Лилиан молчала, не пытаясь возражать против обвинений Энмы или оправдываться. Ни страха, ни гнева, ни отчаяния в моей душе уже не осталось. Только пустота. Мне постоянно лгали. А я ещё надеялся на что-то… — Довольно. Я сказал всё. А теперь обещанный сюрприз! Мои великолепные учёные, работающие на меня в Мэйфу, недавно сумели изобрести способ сделать меня непобедимым. Подземелья Хакушаку, лабиринты Замка Несотворённой Тьмы, царство Астарота — это всё мелочи. Вас обоих ждёт отражённая внутри Хрустального Шара бесконечность. Вы хотели уничтожить его? Теперь вы оба будете принадлежать ему вечно! — с этими словами Энма распахнул ворот кимоно, и мы с Лилиан невольно вскрикнули. В груди Повелителя Мэйфу там, где, вероятно, когда-то билось подобие сердца, сияла огромная радужная сфера. Длинные прозрачные отростки тянулись от Хрустального Шара, вгрызаясь в плечи, живот и шею Энмы. — Вам меня не победить! Я переиграл и богов, и демонов! Все, кто существуют в обоих мирах, разделены силой пространства и времени, а я целостен! Я поглощу и вас, и тех, кто придёт за вами! Никто не сумеет противостоять мне! Ваши амулеты объединятся с Хрустальным Шаром, чтобы дать мне абсолютную власть над Вселенной! Я буду управлять галактиками и творить собственные миры. Не будет ни ада, ни рая, только я: альфа, омега, творец, разрушитель, судья тех, кто жив, мёртв и ещё не создан! — Да он спятил, — с ужасом понял я, наблюдая за пугающими гримасами, которые корчил Повелитель Мэйфу. — Асато, атакуем вместе, — услышал я вдруг голос Лилиан. — На счёт «три». Раз, два… Сверкнувшее лезвие кинжала окутало пламя, вырвавшееся из моих ладоней, и Око вдруг превратилось в прекрасную золотую птицу с глазами из лунного камня и острым клювом, нацеленным на жертву. Мы не промахнулись. Энма закричал и схватился за грудь. Шар вырос в размерах, и всё вокруг вдруг затряслось, словно мы снова попали в сентябрь двадцать третьего… Дом Юкитаки-сенсея тогда не разрушился благодаря чуду. Или, возможно, магии. Впрочем, мне в те далёкие дни было безразлично. Даже если бы меня погребло под камнями, я бы не стал сопротивляться. А сейчас я пытался закрыть себя и Лилиан огненным барьером от ответной атаки Энмы. Однако Повелитель Мэйфу прорвал мою защиту, и нас затянуло в гигантскую воронку. Привычный мир исчез, и я надолго провалился в очередной кошмар. *** Вокруг не наблюдалось ничего, кроме пустоты и верёвочного моста без перил, нависшего над бездной. Я ступил на него, ибо идти больше было некуда. Тут же впереди возникла дверь. Я открыл её, но оказался опять на том же мосту, только рядом со мной на расстоянии пары кэн** раскачивался ещё один такой мостик, а на нём балансировал мой двойник. Я с любопытством наблюдал, как он повторяет все мои движения, словно отражение в зеркале. Но вдруг оба наших моста оборвались и полетели вниз… Я рассыпался прахом, разбился вдребезги, но почему-то продолжал видеть и чувствовать. Меня подхватила бушующая река магмы. Она текла так долго, что я потерял счёт времени. А потом я очнулся на верёвочном мосту. Впереди виднелась новая дверь. Я открыл её, и рядом со мной появился очередной двойник. Всё утратило смысл. Мы открывали двери и падали. Двойников с каждым разом становилось всё больше, и тем сильнее было моё страдание от наших совместных падений в пустоту, словно я лично переживал боль каждого. Тело вдруг превратилось мокрый, слипшийся песок, и каждый шаг по веревочному мосту приводил к тому, что руки и ноги рассыпались на части. Я превращался в ничто. Внутри тоже всё постепенно исчезало: мысли, чувства, воспоминания. Я забыл своё имя. Забыл всё. Безымянную кучу песка подхватил ветер и слепил нового меня, но этот новый тоже состоял из песка и вскоре начал разрушаться. — Асато-сан!!! — внезапно услышал я издалека чей-то голос. — Немедленно выбирайся!!! Слышишь?! «Кто такой Асато?» В непроглядной темноте забрезжил свет. Он усиливался, и я увидел, как передо мной вдруг возник миллион дверей… Куда идти? Где настоящая? — Асато-сан, помоги! Шар не должен успеть восстановиться после атаки! Разбей его! Ты должен выбраться, ты ведь мой хранитель! Словно в далёкой миллионной двери разума со скрипом повернули старый ключ, и она распахнулась. Все воспоминания хлынули, будто во время наводнения прорвало плотину. Образы и эмоции были тяжелы, как глыбы на дне реки. Они причиняли боль, но я выудил из этой массы то, что было сейчас важнее всего. — Кадзу!!! — задыхаясь, я бросился туда, откуда просачивался свет. — Кадзу-кун!!! Золотые лучи сплелись в некое подобие ленты, и я вцепился в неё, а она крепко обвилась вокруг моих ладоней. — Уходи, Асато, но, прошу, ничего не забывай! Голос Тацуми. Как странно… Он здесь откуда? Но я тут же перестал думать о нём. Я рвался к Кадзу-кун сердцем, мыслями, всем своим существом, и магическая преграда сгинула, вспыхнув, словно тысяча солнц. В следующее мгновение мы с Лилиан тяжело рухнули на пол башни, инстинктивно цепляясь друг за друга. Моя сестра, как, наверное, и я сам, тоже выглядела не лучшим образом. Интересно, какие кошмары являлись ей? Энма стоял напротив нас, привалившись к стене и держась за отсутствующее сердце. Вдруг он отнял от груди руку, и мы с Лилиан увидели, что сросшийся с его телом Хрустальный Шар пронизывает сеть трещин. А потом осколки градом посыпались на пол. Облик Энмы стал стремительно бледнеть и вскоре исчез, словно кусок сахара, растопленный в кипятке. Я повернулся в противоположную сторону и замер. Спиной ко входу в башню, выпрямившись и прищурив глаза, стоял Кадзу-кун. Вокруг его фигуры распространялось сияние, которое я уже видел прежде в Хаконе. Я точно знал, что это мой Кадзу, ошибки быть не могло. Но так же отчётливо я понимал: в его лице я сейчас вижу доктора из первого мира, словно один образ пытается слиться с другим. Или, наоборот, разъединиться? Я встряхнулся, крепко зажмуриваясь, а когда опять открыл глаза, новое открытие показалось мне не менее ошеломляющим. Лорд Артур Эшфорд стоял рядом с Кадзу-кун. Похоже, именно их совместная атака разрушила Шар Энмы и спасла нас с Лилиан. *** — Спи. Прохладная рука лежала на моём лбу, а я упрямо мотал головой из стороны в сторону. — Нет, не усну. Я должен знать всё, что случилось! Каким образом ты догадался, что мы с Лилиан в ловушке? — Амулет сообщил. Правда, только насчёт тебя. Думаю, он не желает терять своего хранителя. Как и я, впрочем. Бальзам на душу… Я боялся, что он не вернётся домой ещё очень долго. Какое счастье, что я ошибся! — Кто помог тебе пробиться в Замок? — Рубин построил портал. Справился не хуже Ока. — А как ты договорился с Мураки, чтобы действовать вместе? — Я не договаривался. Он сам нашёл меня и предложил пойти дальше с ним. Я согласился. У меня был амулет, а он неплохо ориентируется в Замке. Мы быстро обнаружили башню, где скрывался Энма. Лорд Артур намеревался спасти свою хозяйку, как и положено примерному духу-хранителю. — Так Мураки не умирал?! — внезапно осознал я. — Насколько помню, выглядел вполне живым и бодрым. А что? — Значит, Энма не солгал. Изначально это была ловушка для меня! Мураки сговорился с Лилиан, чтобы я помог им разрушить Шар! — Само собой. Ты ждал другого? — Нет, нисколько… Но как вам с Мураки удалось расколоть Шар Энмы? — Вы с Эшфорд-сан помогли, атаковав изнутри. Без вас мы бы не справились. Забыл? — Боюсь, я не понимал вообще, что происходило. И даже сейчас всё словно в тумане. Просто услышал твой голос и рванул к тебе, только и всего. Расскажи, как мы выбрались из Шара наружу? Ты же видел! — Хватит. Остальное завтра. Спи уже. — Я теперь нарочно буду бодрствовать до утра! В клинике твоего деда годами не спал. Могу опять начать… — Упрямец. Он улыбнулся так проникновенно, что если бы я сейчас стоял на ногах, у меня, несомненно, подогнулись бы колени. К счастью, я уже лежал в постели. В его доме, в его спальне. Нет, в нашей… — Знаешь, внутри Хрустального Шара я видел ад. Без чертей, но ад. Я полностью потерял себя. Всё разрушилось. — Не сомневаюсь, — улыбка погасла, а взгляд стал серьёзным. — Удивительно, как я выжил? Было ощущение, будто развеяли по ветру мою душу! Но ты спас меня. — Да. — Ты меня вытащил! — По-твоему, я мог поступить иначе? — Но ведь… — Что? — Прости, я наговорил тебе ерунды несколько дней назад! Сам не знаю, зачем сделал это. — Тише… Прохладные пальцы ласкали мои губы, невесомо очерчивая их контур, коснулись щеки, пробежали по шее, дотронулись до ключицы, а потом мой рот оказался в его власти. Он долго, с наслаждением целовал меня, и я слышал его сбившееся дыхание. Я понимал, что он очень переживал и ещё не успокоился, и мне стало снова стыдно за свои необдуманные слова. — Я лишь собирался сказать, что не хочу ничьей гибели, — я попытался снова неуклюже извиниться, когда поцелуй прервался. — А смерть твоего двойника для меня всё равно что твоя! Для меня вы — один человек. Нет, опять неправильно… Опять не то! — Забудь уже. Успокойся. Да, ты наговорил разного… Но и я следом за тобой отреагировал, как ребёнок. Бессознательное поведение, совершенно не делающее мне чести. Обещаю, больше ничего подобного не повторится. — Но ты простил меня? — не усну, пока он не скажет хоть это. — Асато-сан… — Пожалуйста, просто Асато! — Но я привык. Вот за такую улыбку я готов отдать ему свою душу снова, но она и так в его руках. И он бережёт её, несмотря на то, что я — его хранитель. Проклятые парадоксы миров… — Прошу, привыкни к другому! — Хорошо, — новый поцелуй, лёгкий, невесомый, но почему-то не менее возбуждающий. — Постараюсь. А за тот разговор не тебе, а мне нужно извиняться, и я вскоре непременно сделаю это. И не только на словах, поверь! Приподнявшись на постели, я обнял его за шею и притянул так близко, что его глаза начали казаться бездонно-чёрными. — Я испугался. Думал, ты больше никогда не сможешь доверять мне. Горло перехватил спазм. Кадзу внимательно посмотрел на меня, вдруг неторопливо разделся и улёгся рядом со мной, укрыв нас обоих одним покрывалом. — Ладно, вижу, ты действительно не собираешься спать. Тогда слушай. Я не хочу, чтобы ты винил себя. Это я вынудил тебя сказать правду, и я должен был приготовиться ко всему, но я оказался не готов. Все эти дни я пытался побороть собственных демонов и примириться с реальностью. Мне это удалось. Наконец, я чётко осознал одну простую истину: нравится мне это или нет, но раньше, чем мы встретились, рядом с тобой находилась другая версия меня в другом мире. Кем бы ни являлся тот Мураки, сколько бы зла он ни сотворил, но именно ради спасения его души ты отправился в прошлое. Как я могу ждать теперь, что для тебя его жизнь вдруг станет неважной? Я принимаю это. Просто принимаю, как есть. И от этого не стану иначе относиться к тебе и меньше дорожить нашими отношениями. Он говорил правильные слова, но мне трудно было воспринимать их. Самая бодрствующая часть моего тела слишком быстро откликалась на его близкое присутствие, лишая способности думать. — Оказывается, ты один из тех, кого возбуждает опасность, — засмеялся Кадзу-кун, щекоча дыханием моё ухо и начиная умело ласкать меня. — Похоже, и я такой. Хотел отдохнуть сразу после того, как ты уснёшь, но разве вот с этим можно спать? Он решительно прижал мою ладонь к себе, туда, где ей, несомненно, было самое место. С тем, на что наткнулись мои пальцы, уснуть у него точно не получилось бы. — О, вот так, — удовлетворённо выдохнул Кадзу, когда я крепко обхватил его. — Продолжай… Трудно продолжать, когда ты сам на грани. Я пытался сдерживаться, но не осталось сил. И я отпустил себя, услышав через несколько мгновений его крик. *** — Хочешь ещё? Я знаю, тебе нужно гораздо больше. — Давай завершим то, что начали в Хаконе! — слова вырвались раньше, чем я успел их обдумать, но я нисколько не пожалел о сказанном. Кадзу-кун пристально смотрел на меня, ничего не отвечая. — Ты передумал? — я почувствовал лёгкую тревогу. — Ни в коем случае. Но мне кажется, — добавил он, — не стоит делать то, чего не желаешь, только чтобы доставить удовольствие мне или доказать что-то себе самому. Не таким путём мы должны прийти к этому. Однажды твоё тело само захочет принять меня. Желание будет исходить отсюда, — он показал на мою грудь, — или отсюда, — его палец медленно заскользил по моему животу, и я невольно застонал, запрокидывая голову, когда меня всего одним прикосновением заставили снова ощутить сильное возбуждение. — Такое решение меня тоже устроит! — его улыбку сейчас я бы, без сомнений, назвал развратной. — И ради того, чтобы посмотреть на тебя, когда решение будешь принимать уже не ты, я готов подождать. — Не надо, — простонал я, вжимая в себя его руку. — Ты же видишь, ждать не имеет смысла. Его глаза сверкнули так, что на короткое мгновение у меня дыхание перехватило: таким до боли знакомым показался взгляд. Мураки из первого мира часто смотрел так же. На «Королеве Камелии», в военном бункере, в Хаконе, пытаясь разорвать мою связь с амулетом… Кадзу быстро перекатился на меня. Опираясь на вытянутые руки, навис надо мной, глядя сверху вниз. — Ты хорошо подумал? — Я сейчас не могу вообще думать. — Хм-м… Тогда всё правильно. Я мог любоваться им бесконечно. Безупречное тело так близко к моему… Кадзу провёл ладонями по внутренней поверхности моих бёдер, склонился и горячо приник ко мне ртом. Я цеплялся за простыни, кусал губы и стонал, подаваясь ему навстречу. А потом исподволь стала нарастать безотчётная тревога… Навязчивые мысли, от которых не спрятаться, потянулись одна за другой: «Ты используешь его как замену. Ты его не заслужил. Ты поступаешь с ним ничуть не лучше, чем с Хисокой». Кадзу сразу почувствовал неладное, отпустил меня и вернулся на свою сторону кровати. Взяв мою руку, положил её к себе на грудь. — Ничего. Завтра попробуем снова. Как это знакомо! С Хисокой у нас поначалу происходило то же самое, но он был эмпатом и чувствовал мою боль. А что мешает мне? — Почему я не могу делать то, что доставляет нам обоим удовольствие? — спросил я глухо, стыдясь взглянуть на него. — Я ведь этого очень хочу! Что не так со мной?! — Всё с тобой правильно. Просто ты ранимый и впечатлительный. У тебя гипертрофированное чувство долга и вины. Ты многое пережил и знаешь, что в будущем вряд ли станет проще. Сомнения в том, что ты ценен и любим, постоянно мешают. Но запомни, Асато-кун, ты мне нужен таким, какой ты есть, независимо от того, что ты придумал себе обо мне или о моём двойнике. Однажды ты поймёшь это, и тогда у нас всё наладится. Я смотрел на него и чувствовал, как слёзы благодарности подступают к глазам. Когда-то давно нечто схожее я испытывал только рядом с Рукой. — Отдыхай, — он поцеловал меня в плечо. — У нас, к счастью, ещё есть на это время. *** — Мне никогда не вымолить у тебя прощения, — мы сидели в кафе, и пальцы Ририки отчаянно сжимали мои. — Ты не виновата. Это всё спланировала та, другая. В конце концов, может, случившееся к лучшему? Шар разбит, Энма исчез. — Не обольщайся, — она грустно покачала головой. — Энма ещё может вернуться! Повелителя Мэйфу убить не так просто… Будьте начеку! Ририка права. Расслабляться рано. Энма далеко не так прост, он вполне может подстроить ещё какой-нибудь трюк в самый неожиданный момент. — Как дела с поисками работы? — сменила вдруг тему Ририка. — Плохо. Вчера даже грузчиком наняться не вышло. — Почему? — Я нечаянно разбил сорок бутылок лимонада, уронив ящики. Само собой, меня тут же уволили. По моей вине у Кадзу-кун одни расходы. Ририка засмеялась. — Давай помогу. Скажи, куда хочешь устроиться, и я обещаю: тебя непременно примут! Я задумался. — Заманчивая перспектива, но я не хочу лгать. А это ведь будет ложь. — Совсем немного, — она шутливо подмигнула, показав небольшое расстояние между большим и указательным пальцем. — Должна же я как-то искупить вину! Ну, говори, кем хочешь стать? — Я бы предпочёл должность официанта в хорошем ресторане, — пошутил я, — но, боюсь соблазниться и съесть то, что предназначено клиентам. Особенно десерт. — Согласна, ресторан тебе не подходит. Слишком много искушений, притом ежедневно. А что ещё ты любишь и умеешь делать? Как бы я хотел, чтобы и с той, другой стало так же легко… Но даже после истории с Энмой взаимопонимания между нами так и не возникло. После разрушения Хрустального Шара Лилиан сразу исчезла из башни под руку с Мураки, ни единого слова не сказав ни мне, ни Кадзу-кун. Я встряхнулся. Не стоит сейчас снова думать о том, от чего больно. — Наверное, я мог бы искать пропавших людей. — Тогда тебе нужно стать спасателем или полицейским. Око даст тебе любое звание, хоть главой департамента сделает. — Нет, это чересчур! Зачем мне такая высокая должность? Кроме того, полиция — не Сёкан, я многого не знаю о порядке расследований преступлений. Для меня даже рядовым стать — огромная удача. Стажёром для начала надо. — Ну вот и правильно, — снова улыбнулась она. — Если бы ты сейчас согласился на главу департамента, я бы не стала помогать. Это бы означало, что ты переоцениваешь себя. — Так ты меня опять проверяла?! — я возмутился, но скорее в шутку, чем всерьёз. — Конечно, — так приятно видеть её смеющейся. — Считай, что моё собеседование ты прошёл, следовательно, все остальные выдержишь тоже. Так рядовой или стажёр? Улыбнувшись, я посмотрел на неё и отпил из кружки глоток ароматного чая. *** Я вошёл в дом и стал подниматься по лестнице. Полночь. Должно быть, Кадзу спит, ведь свет везде выключен… Внезапно кто-то поймал меня за плечи, толкнул к стене, и требовательные губы, пахнущие свежестью, прижались к моим. — Где тебя носило? — голос Кадзу в темноте звучал невероятно возбуждающе. И как я раньше жил без его прикосновений? Сейчас это кажется немыслимым. — Знаешь ведь, что я устроился на работу, — прижиматься щекой к щеке, вдыхая запах его тела, не меньшее наслаждение, чем поцелуи. — Да, и предупредил, что задержишься, но не до полуночи же! — он уверенно огладил мои бёдра. — Ты иногда до утра не появляешься, а то и поселяешься на работе… — Я хирург. — А я полицейский. Правда, формы и значка пока нет. — Ясно, — руки нащупали пряжку моих брюк, но вдруг замерли, заставив меня разочарованно вздохнуть. — Прости, не подумал. Наверное, ты сильно устал? Хочешь спать? Вместо ответа я обнял Кадзу за шею и жадно поцеловал, лаская его языком и слегка покусывая губы. Когда темно, осмелеть намного проще. — М-мм, — удовлетворённо отозвался Кадзу, неохотно отрываясь от меня. — Ты, определённо, совершенствуешься. И вижу, действительно, не устал, — он уверенно провёл пальцами там, где отсутствие моей усталости было наиболее очевидным. — Но чтобы удостовериться, надо взглянуть поближе. Ты позволишь доктору произвести осмотр? Он подцепил ногтем слайдер молнии на моих брюках. — Конечно… Брюки остались лежать на ступеньках. Неплохо бы и рубашку отправить следом, но, кажется, Кадзу она не мешает. — Ты прекрасен, — его низкий голос с придыханием заставлял сердце биться всё скорее. — Я раньше говорил об этом? — пальцы его левой руки слегка задевали мои соски, пока правая занималась более важным делом. Если он продолжит ещё немного в том же духе, я долго не продержусь. Кровь стучала в висках, желание затопляло разум. Кадзу опустился на колени, и я невольно откинулся назад, опираясь спиной о стену. Его губы сомкнулись, плотно обхватывая меня и впуская так глубоко, как никогда. Забывшись в потоке наслаждения, я всё скорее приближался к пику блаженства, но Кадзу вдруг слегка отстранился и развернул меня спиной к себе. — Потерпи немного, — тихо проговорил он, — сейчас будет ещё лучше. Расслабься и не волнуйся, я не позволю себе ничего лишнего без твоего согласия. Я не волнуюсь. И мне уже и так чересчур хорошо! Куда же больше? Но, боги, что он делает? Меж ягодиц становится горячо и влажно, а тело с каждым проникновением его языка пронзает дрожью блаженства. Руки Кадзу продолжают ласкать меня, подводя к невидимым небесам всё ближе. Выдерживаю не так долго, как хотелось бы, к величайшему своему сожалению. Кричу, вжимаясь щекой в стену и изливаюсь в его ладонь. Это… невероятно! Я повернулся с колотящимся сердцем, тяжело дыша. — Понравилось? — он выглядел довольным и не скрывал этого. — Потрясающе… Даже не думал, что так можно, — восторг, прозвучавший в моём голосе, был слишком очевиден. — Можно многое, — он улыбнулся. — И да, меня радует, что твоя робость быстро идёт на убыль. Поднимемся наверх? — Погоди, — я начал торопливо освобождать его от одежды. — Тебе тоже надо. Ты едва терпишь! — Наверху удобнее. — Зато здесь удовольствие острее. — С этим не поспоришь. Он резко выдохнул, когда мои губы коснулись его, даря долгожданное удовлетворение. Пальцы Кадзу теребили мои волосы, я слышал его прерывистое дыхание, а затем раздался долгий и громкий крик наслаждения, принесший невероятную радость и мне тоже. Через минуту мы сидели на лестнице, обнявшись. Ровное тепло после обжигающей страсти. Мгновения выстраданного счастья. *** Бекон, омлет по-милански и тосты с джемом утром казались невероятно вкусными. На тарелках не осталось ни крошки. Впрочем, наверное, именно я съел львиную долю завтрака, но Кадзу-кун этого тактично не заметил. — Расскажи, что за задание ты получил на работе? — он допил кофе и быстро свернул утреннюю газету, положив её на край стола. — Я хотел спросить вчера, но мы надолго отвлеклись от темы. Я сразу вспомнил вчерашнее, невольно подумав, что хотел бы так отвлекаться как можно чаще. Кадзу наверняка догадался, о чём я думаю, по выражению моего лица. Приблизился и встал позади моего стула, обняв за плечи и прижавшись губами к затылку. — Какое могут дать стажёру задание? — я коснулся его руки. — Знакомлюсь с коллегами, сортирую бумаги, вникаю в суть дел. А вот у босса задание очень сложное! Дым из ушей валит, даже жаль его. — И чем он занят? — долгий поцелуй в шею за ухом. Это явная провокация, но поддаваться нельзя, как бы ни хотелось, иначе опоздаю в участок. Получится неловко, я же только вчера нанялся! — Расследование исчезновения трёх студенток, уехавших на каникулы в Киото. Никаких следов и подозреваемых, а прошло уже пять месяцев. Босса подгоняют, он психует… Что с тобой? — с тревогой спросил я, потому что Кадзу вдруг резко убрал руки с моих плеч. — Кажется, я знаю ответ на вопрос, терзающий твоё начальство, — сказал он, и я похолодел до кончиков пальцев от дурного предчувствия. — Вскоре после моего возвращения из Замка Несотворённой Тьмы, Ория признался, что лорд Эшфорд оставил у него в «Ко Каку Ро» трёх мёртвых девушек. Я думаю, это были те самые пропавшие студентки. — Но ведь, — я вскочил с места, — если найдётся какой-нибудь свидетель или улика, они укажут на тебя! У вас одинаковая внешность, волосы, отпечатки пальцев и… — И ДНК. Верно, — закончил вместо меня Кадзу-кун, достал сигарету и щёлкнул зажигалкой. — С такими уликами, если они вдруг обнаружатся, об отсутствии одного глаза у настоящего убийцы вряд ли кто вспомнит. Я смотрел на тонкую струйку дыма, тянущуюся к вытяжке, и думал о том, что для нас обоих началась новая полоса испытаний.