Межкультурные коммуникации

PG-13, Хёрт/комфорт любимый и романтика, наверное. У Соло очень сильно замерзают руки на задании, а ему нужно выполнять миссию, где требуется именно ловкость рук. Напарник помогает отогревать их. Соло шмыгает носом и думает, что как только они вернутся в конспиративную квартиру, он сразу же примет все таблетки от простуды, которые у него есть. Не хватало еще простудиться. Здесь - в России. Соло бесит эта страна. Ну ладно, не страна, а правительство. Хотя страна тоже тот еще... Наполеон тяжело вздыхает и переводит взгляд на застывшего рядом Курякина - ну не отличить от соседнего сугроба! Они вот уже два часа выслеживают одну занимательную побрякушку. Кулон, сделанный в виде яйца Фаберже, оценивается в целое состояние хотя бы благодаря материалам и драгоценным камням, которые были использованы. Соло понятия не имеет, что за ценность представляет собой этот кулон, кроме финансовой - боже, он бы его за такие деньги продал! Но он уже привык к минимуму информации, когда они работают с Советами. СССР вот уже в который раз обращается к А.Н.К.Л. (ну, еще бы. Они лучшего агента сюда отдали - и не поэксплуатировать?), и снова они практически не осведомлены, что и зачем делают. Им не дают общей картины, полных прописанных папок с делами, они не знают даже своего расписания на ближайший день! Соло очень надеется, что хотя бы Увеверли в курсе того, чем они занимаются. Его уже порядком достала такая неизвестность. Их опасения вполне понятны американцу, но вашу мать, было бы неплохо знать, ради чего ты вот уже два часа лежишь в сугробе. Зима в Ленинграде как раз в самом разгаре. Наполеон почти уверен, что основную операцию проводит СССР своими силами и с помощью своих агентов. А их держат на подстраховке. Насколько понимает американец, русские никак не могут выкрасть данный кулон. Он никогда не остается без присмотра, и "попросить" насильно почему-то нельзя. Вот именно поэтому Соло сейчас испытывает на себе всю прелесть декабрьских морозов. Он нужен им именно как один из лучших воров современности. И, если честно, он даже не против такой плёвой работы, как очаровать дамочку и с помощью ловкости рук выкрасть то что нужно. Но его жутко бесит такое отношение к себе! Хорошо хоть вещи теплые выдали, правда, с таким видом, что Наполеон подумывал отказаться, но Илья взял за него и увёл напарника. Кстати, русский стал угрюмее на родине. Наполеон не до конца понимал, почему... Наверное, из-за него. Соло уже не раз замечал, что в этой, мягко говоря неприветливой к американцу стране, русский его защищал. Не то чтобы Соло нуждался в защите, здесь был скорее вопрос эмоциональный. На Наполеона в СССР все смотрели как на предателя, заморское чудо или откровенно как на капиталистическое дерьмо... Так или иначе, с плохо скрываемой ненавистью. Те агенты или связные, с которыми они работали и пересекались, не упускали возможности съязвить или каким-то образом напакостить агенту из ЦРУ. И так каждый визит в Россию. Наполеон не обращал на это внимания, глупо было думать, что слова и толчки в плечо могут его как-то задеть или вывести из равновесия. Они не первые, они не последние, кто пытается так воздействовать на американца. В общем, ему было плевать на "рабочие издержки". А вот русскому - нет. Он постоянно ходил за Наполеоном, как телохранитель, с агентами и связными преимущественно общался сам и чуть ли не рычал, если кто-то пытался затеять словесную перепалку. И это было в новинку для Наполеона. Он не совсем понимал, как реагировать на эту защиту: то ли обидеться за то, что напарник считает, что Соло сам за себя постоять не может, то ли поблагодарить, потому что о нем никто не заботился уже давно. Даже Габи вроде бы переживает за них обоих на всех миссиях, но всегда больше бросается к Илье, а Наполеон сам справится... Наконец-то оборудование русского срабатывает, им дают отмашку, позволяя Соло действовать. -Твой выход, ковбой, - говорит Илья, и Наполеон беспрекословно выползает из сугроба и крадётся в сторону особняка, где проходит приём. Курякин остается на связи. Контролирует. Наполеон действует быстро и четко. Он скидывает верхнюю одежду и поправляет на себе самый ужасный на его памяти и в его гардеробе костюм. Костюм советского гражданина... Он даже в зеркало через раз смотрит, чтобы не видеть это. Про прическу он вообще молчит - никакого геля, а значит, сейчас он больше похож на овечку, советскую овечку в отвратительном костюме. Как в таком виде можно вообще хоть кого-нибудь соблазнить?! Застегивая пуговицу на пиджаке, Соло понимает, что что-то не так. Его руки совсем не слушаются. Он поднимает ладони и смотрит на них. Пальцы сгибаются, не больно, но как будто бы с задержкой, опозданием, и те движения, которые должны были быть легкими и быстрыми, становятся медленными и неуклюжими. Ну да, руки красные от холода, он замёрз, он весь замёрз, и что? Он мешкает, и в наушнике сразу раздаётся голос Ильи. - Ковбой? Проблемы? - Да! У меня руки замёрзли, - жалуется американец. - В каком смысле? Ты издеваешься? - Нет! Как я могу что-то украсть, когда у меня едва ли двигаются пальцы! - в голосе Соло звучит искренняя паника, потому что лучше бы его по лицу ударили, чем проблемы с руками. Он бесполезен сейчас. - Ну разогрей их, потри... - недоуменно отвечает Курякин. - Это больно, но я уже делал, - шипит Соло, - и быстрее они не двигаются. Никак... Черт, я так привлеку внимание, - в наушнике слышится шуршание, пока Наполеон скрывается в нише под лестницей. - Так, ковбой, ты тут? - Илья тоже не сидит без дела. - Да, - полушёпотом отвечает Соло. - В трёх метрах от тебя дверь, справа. Это ближайшая к тебе комната, наверняка должна пустовать сейчас - заходи и отогревайся, - приказывает Илья, и Соло слушается. Дверь оказывается незапертой, и внутри, слава богу, пусто - все в гостиной. Наполеон закрывает за собой дверь и вздыхает. Помещение, в которое он зашёл, оказывается обычной спальней в ещё, кажется, дореволюционном стиле. Наполеон раздражённо ходит по комнате и как можно быстрее старается сжимать и разжимать руки, разминая их. Уже вроде бы и не холодно, но эта заторможенность... Раньше такого никогда не было, во всяком случае, не во время задания... - Ковбой? - в комнату неожиданно заглядывает Курякин, и Соло вздрагивает, как застуканный воришка. - Большевик? Какого чёрта? - Соло быстро подходит к нему, осматривая на предмет ран и готовясь услышать, что им надо уходить. Илья не отвечает, он запирает за собой дверь, потом осматривает комнату и решительными шагами идёт к кровати, попутно хватая напарника за руку. - Что ты... Илья, - тяжело вздыхает Наполеон, а потом его усаживают на постель и берут его руки в свои. Курякин сидит рядом с очень серьёзным лицом и сжимает его ладони в своих огромных лапищах. - Что происходит? - смеётся Соло, смотря на складку между бровей Ильи. - Большевик? - Я отогреваю твои руки, чтобы ты мог выполнить задание и украсть этот кулон, а мы - завершить миссию, - отвечает тот, едва ли поднимая взгляд на американца. Наполеон смотрит на него как на идиота и одновременно как на самое милое существо на этой планете. Ну это же мило. Несмотря на кирпичное лицо Ильи, сгорбленную спину и суровость во взгляде... это мило. - Твои руки тёплые? - удивляется Наполеон, потому что помнит, что те у Курякина даже в жару ледяные. - Нет, - хмуро отвечает русский, - это твои настолько замёрзли, - вздыхает он и начинает вдобавок растирать их между своих ладоней. - Илья-я-я... Ну не... ай, хватит, это больно, - шипит Наполеон, пытаясь выдернуть руки. - Ты идиот. Ты что, не чувствовал, что замёрз, пока мы лежали там? Не мог сказать или... Вот теперь сиди и не рыпайся, - рычит Курякин, и Соло терпит, прикусывая губу изнутри. - Я не чувствовал! Было холодно, ну а что я мог сделать? У меня никогда не замерзали пальцы до такого состояния, что они еле двигаются! - Соло всё же не выдерживает и отдёргивает свои руки, смотря на них. Теперь они снова красные от того, что ладони Ильи шершавые и грубые. - Не трогай! - предупреждает он и пытается обнять себя руками, чтобы те грелись о более тёплые места. - Ты мне так всю кожу сотрёшь и испортишь. Чувствительность мне ещё нужна, иначе я буду бесполезен. Илья сидит рядом с Наполеоном и не знает, что делать. Время идёт, приём тоже, а пальцы Соло еле двигаются. Курякин, конечно, сейчас очень зол на напарника, но чего уж ругаться, когда исправить ничего нельзя. Его беспокоят последствия. Как они это будут объяснять его начальству? Разумеется, он ко всем миссиям относится серьёзно, но те, что им поручает Олег... Илья искренне боится, что, дай они осечку здесь, его начальник просто заберёт его из АНКЛ и всё будет кончено. Может, первые миссии он и правда хотел этого, но не сейчас. Сейчас Соло и Габи - его напарники, коллеги, друзья. Сейчас это - его жизнь. Хоть какое-то подобие жизни, которой у него никогда не было. Он работает, у него есть постоянные напарники, между миссиями он может отдохнуть, и тогда коллеги становятся друзьями. Да, Соло по-прежнему его бесит и подкалывает, но это всё уже давно приобрело дружеский характер. Он тоже... оттаял. С Габи отношения не сложились, но они это пережили и теперь тоже прекрасно общаются. Увеверли не такой плохой начальник, куда более лояльный. Он всегда идёт на уступки, поощряет агентов и прислушивается к их предложениям или замечаниям. Однако, при всём этом, Александр хитрый и расчетливый. Если Олега Илья уже давно научился читать, то англичанин ему абсолютно не давался - слишком хороший был у него самоконтроль, выдержка и уровень коммуникации. И что будет в случае... - Большевик, - раздаётся почти испуганный оклик рядом, и Курякин отмирает, вопросительно смотря на Соло. - У нас проблемы? - напарник кивает на пальцы Ильи, которые сейчас отбивают дробь по коленкам русского. - Нет, - отвечает тот и сжимает руки в кулаки. Он на грани, но нужно просто отвлечься. - Как твои руки? - Немного оттаяли, - Наполеон демонстрирует ладонь и даже на вид медленно пытается поиграть пальцами, вздыхает. - Так не пойдёт, - Илья снова тянется к Соло, но тот дёргается. - Я не буду растирать, - вздыхает русский, и тогда американец поддаётся. Илья внезапно садится ближе и кладёт руки Соло себе на лицо... Он заставляет его обхватить свой подородок и часть шеи ладонями. Ледяные пальцы сейчас касаются его затылка где-то внизу, а основания ладоней упираются в щетинистые скулы Ильи. Русский прижимает руки американца своими, стараясь согреть их с двух сторон одновременно. - О, как самоотверженно, - смеётся Соло, - тебе захотелось ласки? Нет, ну мог бы попросить, в свободное от работы время... - Наполеону не удаётся договорить, потому что русский достаточно больно кусает его за мякоть ладони и не даёт убрать руки. - Ай-ай! Всё, я понял, щенок оказался кусачим! Отпусти! - вскрикивает Соло. - Идиот! А если там следы от твоих зубов останутся?! На некоторое время между ними повисает тишина. Илья больше не кусает, а Наполеон не пытается вырваться. Рука на месте укуса горит огнём, потому что этот засранец действительно сильно цапнул его. До американца внезапно доходит. - Илья! Сделай так ещё ! - с безумными глазами просит Соло и, наверное, действительно выглядит странно. - Свои фантазии будешь воплощать с кем-нибудь другим, - ворчит в ответ Курякин. - Да нет же, глупый русский, твой укус помогает. У меня пол-ладони горит от него! Кровь разгоняется и согревает мышцы в считанные секунды! Укуси меня ещё ра-а-а...! - Наполеон сам прикусывает губу, потому что второй раз повторять Илье не нужно и он уже занят его правой рукой, оставляя укусы от основания ладони, до самых подушечек пальцев. Он покусывает руку Наполеона под разными углами и с разной силой, иногда зажимает складку кожи в зубах и держит так её какое-то время. Соло рядом лишь тихо вздыхает периодически на особо больных укусах. Губы Курякина такие горячие, а зубы острые. Что интересно, он почти не слюнявит его - практически ювелирная работа, как думает американец, завороженно наблюдая за этим зрелищем. - Ну как? - спрашивает Илья, когда заканчивает с правой рукой. Он только сейчас поднимает глаза на Соло, и видно, что ему тоже, мягко говоря, не очень комфортно. Ещё бы - кусать другого мужика за руку. - Просто потрясающе! - Наполеон чувствует, как вся ладонь и пальцы пульсируют, и становится даже жарко. Он сжимает и разжимает руку. Всё в норме: он перебирает пальцами в воздухе, и это удаётся сделать очень быстро; он касается руки Ильи, - снова холодная, - довольно отмечает Соло, а Курякин уже хватает его вторую руку и начинает обрабатывать её. - Восхитительно... - почти стонет Наполеон, любуясь правой рукой и тем, как виртуозно он может двигать ею опять. Наигравшись, он поворачивает голову в сторону Ильи и натыкается на его пристальный взгляд при том, что тот не прекращает укусы. Рука уже наполовину пылает и пульсирует. Американец отчего-то смущается и отводит глаза. - Прости, что тебе приходится... таким заниматься, - говорит он, понимая, что возможно, обязан сейчас напарнику своей работой. Осечек их руководство не терпит. В ответ Илья лишь пожимает плечами и... вбирает указательный палец Соло в рот до конца, при этом покусывая и облизывая горячим юрким языком. У американца вырывается непроизвольный стон от удивления и от того, насколько это приятно и... тепло. Мм... рот Курякина сейчас представляется ему просто раем. - Илья-я-я... - стонет Соло и прикрывает глаза от удовольствия, а находчивый напарник уже вылизывает его безымянный палец, не забывая, конечно, нещадно его кусать. - Ты чокнутый! На всю голову... Чокнутый русский. Надеюсь, бешенством меня не заразишь, - сыплет колкостями Соло, чтобы не выглядеть, как размякшее желе. Илья прикусывает безымянный палец очень сильно, и Наполеон вскрикивает, а потом в ответ начинает двигать пальцем во рту напарника, сопротивляясь юркому языку. Илья на секунду застывает от неожиданности, а Наполеон уже пальцем пробирается за щёку Курякина, в самое горячее место во всём рту, и сейчас он может видеть, как перекатывается щека Ильи, когда он поглаживает пальцем её изнутри. Чёрт, это слишком для Соло. Его мозг проводит очень странную аналогию с сексом и минетом и... он просто цепенеет от мысли о Курякине перед ним на коленях с его членом за щекой. Наполеон и сам не может так быстро справиться с потоком своих мыслей и не может с ними примириться никак. Он никогда о таком не думал, о минете от мужчины, а тут этот чёртов русский, а воображение у Соло всегда было хорошее. - Всё, пусти... - просит Наполеон, и Илья быстро оставляет пару укусов на мизинце и отстраняется, выполнив работу. Его губы чуть покраснели от того, что он начал облизывать пальцы Наполеона, а дыхание сбилось, но отнюдь не поэтому. Агент ЦРУ и агент КГБ сейчас сидят рядом и поражённо смотрят в глаза друг другу. В голову обоим пришли одни и те же мысли, одни и те же ассоциации. Никто не хотел этого, никто не звал такие яркие образы и картинки в их разум. Но оба немного заигрались и теперь вряд ли могли что-то сделать с этим. Наполеон тоже тяжело дышит, даже тяжелее. Скулы Ильи совсем немного покраснели. Он слишком давно не был с кем-то в таком близком контакте, а эти укусы и облизывания... Нет, конечно не поцелуи, но так близко по ощущениям. Таким забытым ощущениям. Может, и стоило, как Наполеон, регулярно находить себе развлечения на одну ночь. Илья думает об этом сейчас, потому что внезапно так резко хочется человеческого контакта с кем-то. Он вспоминает о том, что он не машина, а мужчина в самом расцвете лет - пускай и с отвратительной работой и психикой, но всё же. Он спокойно контролирует себя на расстоянии, но сейчас он увлёкся, он первый начал, и это так кошмарно. Курякин находится в шоке от себя, особенно чувствуя постыдное желание, чтобы Соло покусал его в ответ, хотя бы немного, хотя бы один раз почувствовать чужие зубы на своей коже и мимолётное касание губ. Другого мужчины... Да. Илье сейчас настолько всё равно, что это мужчина, что это Наполеон. И вообще-то он виноват и сейчас поставил Соло очень в неловкое положение. - Прости меня, - вздыхает Курякин, - порядок с руками, работать сможешь? - он встаёт с кровати и нервно одёргивает водолазку, стараясь взять себя под контроль. Вообще-то, всё это было чертовски ужасной идей. А вдруг они не нашли какой-то жучок от КГБ? Илья глубоко вздыхает и убеждает себя, что они ничего даже отдалённо предосудительного не сделали, но то, что они оба пережили сейчас, явно тянуло на заключение в тюрьму по определённой статье. - Ничего, - отмирает Соло, растирая руки и наблюдая, как там исчезают последние следы от укусов Ильи, - теперь я украду что угодно и у кого угодно! - довольно и сыто заявляет американец, тоже поднимаясь. - Хватит прохлаждаться, большевик, у нас есть работа! - Наполеон указывает на дверь. - Ты первый. - Подожди две минуты, и я снова буду на связи, - кивает тот и стремительно направляется к двери. - Илья, - когда русский отпирает дверь и берётся за ручку, чтобы открыть её, его вторую руку перехватывает Соло и сжимает в своей, останавливая. - Чего? - смущённо и тихо спрашивает Курякин, прижимаясь одним плечом к двери, чтобы быть немного дальше от американца - он так и стоит к нему полубоком. - Я забыл поблагодарить тебя, - улыбается Наполеон задорной улыбкой, а глаза с сумасшедшинкой сверкают азартом. - Не стоит, главное, мы решили эту проблему... - говорит Курякин, и голос его становится всё тише по мере того, как Соло поднимает его руку своей на уровень лица. - И тем не менее, спасибо огромное, большевик. Мои руки - мой хлеб, - Наполеон медленно касается губами средней фаланги на указательном пальце Ильи, а затем совсем аккуратно и нежно прикусывает её, застывая так на пару секунд. Поражённое и отчасти страдальческое лицо напарника служит ему наградой. Илье приятно. Илье очень приятно и хорошо. Настолько, что тому стоит явных усилий сейчас стоять и не двигаться с места. У Соло дыхание перехватывает, когда он поднимает глаза и видит взгляд Курякина. Тот выглядит, как щенок, которого наконец-то кто-то приласкал. У Наполеона внутри что-то переворачивается, его мир уже не будет прежним после этого укуса. Он подписал себе приговор. Уже сейчас американец знает, что чтобы он потом себе не говорил, как бы ни оправдывал - всё будет ложью... Наполеон отводит взгляд и разжимает зубы, напоследок ласково обводя фалангу языком и отстраняясь. - Две минуты, большевик, - Напоминает Соло, и Илья кивает. Оставшись в комнате один, Наполеон быстро осматривает её на предмет улик, поправляет кровать и оставшееся время смотрит на свои руки. Следов уже нет, но укусы Ильи очень прочно засели в его памяти. - Ковбой? Я на месте, можешь идти. Твой выход, - довольный голос напарника вновь появляется в наушнике Соло, который сегодня так удачно скрывают его кудряшки. - Дай мне буквально семь минут, - азартно отвечает Наполеон и выходит из комнаты. Он украдёт этот кулон. Они выполнят миссию, а потом уедут из этой холодной и строгой страны. Но русский щенок уедет вместе с ним, и Соло обещает себе, что жить Курякину спокойно осталось только до следующей миссии. В России он не станет ничего предпринимать. Зато у него будет время обдумать стратегию и карту укусов, которые он хочет оставить на теле Ильи. Нет, а всё же замечательная страна! И замёрз он так удачно!