Межкультурные коммуникации

G. Пре-слэш. Херт/комфорт, нецензурная лексика. Трудовые будни агентов. После миссии... - Какого чёрта у нас не первый класс?! - ругался Наполеон, толкаясь в проходе самолёта по пути к их креслам. - А тебе напомнить, ковбой, кто разговаривал с Увеверли таким тоном, как с очередной подружкой, - прорычал Курякин, оборачиваясь и продолжая медленно продвигаться вслед за хрупкой немкой. - Я удивлён, что мы летим в Лондон, а не в очередную zadnitsy. - Куда? - откликнулась немка спереди. - Не важно, - в один голос хмуро ответили напарники. Они иногда ругались друг с другом на русском, чтобы немка не понимала. - Да он и так сволочь, я ещё мягко с ним разговаривал. Отвратительной миссия была именно по его вине, - проворчал Соло. - Плохому агенту... Конечно же, виноват кто угодно, только не ты, да? - Курякин начинал нервничать. - Так, заткнулись оба, только не смейте мне в самолёте устраивать сцену, Idioten... *идиоты* - попыталась урезонить их немка. - Вот между прочим, не один ты пострадал, - уже гораздо тише, но всё ещё зло прошипел Курякин через плечо. - Точнее, пострадали не только твои шмотки! - Большевик, да у тебя шрамом больше, шрамом меньше - кто заметит?! - Знаешь, я искреннее наслаждался, когда смотрел, как полыхает твой чемодан со всеми тряпками, - с садистским наслаждением сказал Илья, хотя, конечно, ни о чём он тогда не думал, кроме как о том, что нужно вытащить надышавшегося дымом Соло из горящей конспиративной квартиры. - Тряпки? Да всё ваше КГБ столько не зарабатывает, - в спину Курякина легко, но очень выразительно ткнули пальцем. - Илья, мы пришли, - перехватила его руку Габи, спасая Соло от отключки до конца перелёта. Немка затолкала русского к окошку, затем села сама, а место около прохода досталось Наполеону. Пока Илья складывал свою небольшую ручную кладь на полку, он очень самодовольно смотрел на Соло, из вещей которого в принципе остался только тот костюм, что был на нём сейчас, да и то без пиджака. - Как так вообще получилось, что свои вещи и вещи Габи ты вынес, а мои оставил полыхать? - перегнувшись через девушку, вопросил Наполеон. - Потому что мы с ней не имеем привычку развешивать все свои вещи по шкафам, раскладывать их по тумбочкам, и вообще особо не разбираем их, - навис над своим подлокотником Илья, - в отличие от тебя. - Scheiße! *дерьмо*- выругалась немка и попыталась руками отодвинуть нахалов на свои места, но Курякина вообще вряд ли что-либо могло сдвинуть, а Соло, видимо, брал с него пример. Наполеон вообще в присутствии Курякина менялся и как будто бы перенимал некоторые черты русского. Не самые достойные. - Надо было и тебя там оставить! - Илья стукнул кулаком по подлокотнику, отчего немка вздрогнула. - Halt die Klappe! *закрой рот*- Габи сжала локоть Соло, намекая, чтобы тот не провоцировал Илью. - Warum sollte ich? Und was passiert, wenn ich den Mund nicht halte? *Почему это я должен? И что будет, если я не закрою рот*- на немецкий перешёл и Наполеон, приторно улыбаясь. - Respektive du wirst hammerhart gefickt werden *Следовательно, ты будешь жёстко трахнут*, - не стесняясь ответила Теллер. Соло приутих. Даже Курякин, который тоже понимал всё, хмыкнул. - Wer von euch macht es? *И кто же из вас будет это делать?* - ожидать, что Наполеон замолк окончательно, не стоило. - Die beiden!*Оба!* - в один голос рявкнули на того Габи и Илья. Наполеон набрал воздуха в рот для ответа, но потом решил, что он выше этого русского неандертальца и немецкого автомеханика. Рот закрыл, сложил руки на груди и отвернулся вбок, рассматривая задницу стюардессы. Первое время полёт проходил нормально. Немка читала журнал, который купила ещё в аэропорту, русский страдал на своём месте, думая, куда деть свои длиные ноги. А вот Наполеону было скучно. У него буквально ничего не было, и заняться ему было нечем. А потому... - Ты ohuel? - прошипела немка, которая успела нахвататься русских ругательств от Ильи. Девушка больно шлёпнула Соло журналом по руке. Курякин отвлёкся от пейзажа за окном и тоже обернулся к ним. Он сразу догадался, в чём дело, когда увидел, что в метре от американца на ручке соседнего кресла среднего ряда висит дамская сумка. Она была немного приоткрыта. У Ильи даже слов не было. Он сделал фейспалм и, закрыв глаза, начал считать до десяти, проклиная напарника. - Не ваше дело, - проворчал Соло. - Ах, не наше? - девушка встала со своего места и активно начала выбираться к проходу, при этом задевая стратегически важные органы Наполеона. - Садись на моё место, - Габи указала на место посередине. - Нет, - покачал головой американец, покосившись на Илью, который сидел неподвижно и с закрытыми глазами. Вроде бы мирный вид, если бы кулаки не были сжаты. - Я сказала, мы меняемся местами! - Наполеону достался ещё один удар журналом. На этот раз по голове. - И вообще, мне надоело быть Берлинской стеной между вами. Наполеон привстал, одёрнул свою жилетку и, хмыкнув, сел рядом с Ильёй. - Доброго дня, tovarish! - наигранно радостно поздоровался он. - Знаешь, что-то мне подсказывает, что Увеверли не особенно расстроится, если наше подразделение уменьшиться на одну треть, - вздохнул Курякин. - О, так ты хочешь нас покинуть?! - приторно улыбнулся Соло, а Илья отвернулся к иллюминатору. Ну вот. И снова Наполеону было совсем нечего делать. Даже газеты никакой не было. А журнал, пускай и женский, Габи ему теперь принципиально не отдаст. Разговаривать, похоже, с ним сейчас тоже никто не будет. Ну и не надо! Через полчаса Теллер закончила терзать журнал и убрала его под спину. Она свернулась калачиком на своём месте, скинув надоевшие туфли, обняла ноги руками и быстро заснула. Проблем у миниатюрной немки не было вообще. Илья же завистливо вздохнул и заёрзал, пытаясь найти хоть немого более удобную и расслабленную позу. В итоге он просто запрокинул голову, насколько мог, выворачивая шею. Он кое-как повернулся полубоком, спиной к Соло, и тоже попытался уснуть. Миссия вымотала всех, на самом деле, и такое нервное окончание, как поджог, лишь усугубило утомление. Наполеон разочарованно посмотрел по сторонам. Габи спала, Илья тоже. Как же он ненавидел перелёты средним классом. Зато хотя бы не было орущих детей, да и вообще, большинство людей тоже спали. Соло не думал, что у него получится заснуть, но всё же съехал в кресле, насколько позволяла длина его ног. Было не очень удобно. Точнее, совсем неудобно. А ещё жёстко. Илья рядом упёрся бёдром в их с Соло общий подлокотник. Ему было ещё хуже. Наполеону казалось, что от его рубашки до сих пор пахнет дымом, хотелось переодеться. Хотя, с другой стороны, ссориться с напарниками ему не стоило, ведь они не были ни в чём виноваты. Он понимал это, просто напряжение сказывались и на нём. Фактически, виноват был сам Соло, а косвенно -Увеверли. Илья вообще спас его. Наполеон внезапно проникся запоздалой благодарностью к русскому и вместо банального "спасибо" решил немного облегчить существование напарника. Немного подумав, он поднял подлокотник, что разделял их сидения. Теперь бедро Ильи ни во что не упиралось, и Курякин с тихим вздохом съехал дальше, устраиваясь поудобнее. Видимо, он и правда спал. Сам Наполеон сначала максимально сдвинулся на своём месте, освобождая пространство для русской задницы, в прямом смысле. Но потом он подумал, что если есть возможность и самому выгоду получить из этого положения, то почему бы и нет. Костюм ему жалеть уже не было смысла, а потому он тоже повернулся на бок и аккуратно, чтобы, не дай бог, не разбудить эту машину для убийств, обнял Курякина за спину, укладываясь сверху. Русский был не мягоньким, конечно, но куда удобнее, чем жёсткие кресла. Щекой Наполеон как раз уткнулся тому в лопатки. Соло тяжело вздохнул, отпуская себя и весь этот ужасный день. Одной рукой он обнял Илью за живот, перед этим пощупав пресс - всё на месте. Курякин, должно быть, и сам хорошо умотался, раз позволял вытворять с собой такое. Наполеон не думал, что заснёт, но всё-таки его сморило, и он отключился, используя напарника как большую подушку. Американец провалился в глубокий сон. *** Кресло Габи кто-то задел, проходя мимо, и от этого немка проснулась. Пробормотав что-то на немецком, девушка посмотрела на часы и поняла, что они скоро будут на месте. Она сладко зевнула и выпрямилась на своём кресле. Но, как выяснилось, ноги ей было поставить некуда. Место под её сидением было частично занято ногами Ильи. Она перевела взгляд на соседние сиденья, и ей пришлось зажать себе рот, чтобы не засмеяться в голос. Её напарники тоже спали. В объятиях друг друга. Курякин за время полёта успел поменять своё положение и теперь лежал фактически по диагонали, протянув свои ноги на всё пространство перед их сиденьями. Он съехал по спинке своего кресла почти до середины, и сидение Соло было также наполовину занято им. Однако Габи не могла сказать, что Наполеон был как-то ущемлён. Американец лежал почти на боку, навалившись на русского и закинув на него одну ногу. Кудрявая голова покоилась на широкой груди Ильи, а руками он обнимал того за поясницу. В довершении картины русский сам приобнимал Соло за плечо. "Ну прямо супружеская пара", - мысленно захихикала немка, но будить напарников не стала - слишком довольными они выглядели в объятьях друг друга. И наконец-то была тишина. Никто ни с кем не ругался. Прелесть... Теллер решила, что ей просто необходим такой компромат на друзей. Она тихонько встала на своём сидении и дотянулась до сумки Ильи, где в ручной клади лежал фотоаппарат Курякина. Ещё около пяти минут ушло на освоение техники, после чего Габи пару раз щёлкнула довольных жизнью и, в кои-то веки, друг другом напарников. А потом так же осторожно убрала технику на место. Пускай Илья порадуется, когда в следующий раз будет проявлять фотографии. Всё-таки у них отличная команда.