Видеть сердцем

      Самое лучшее, что Локи смог сделать в данной ситуации, так это не привлекать к себе внимания. Усадили, так усадили. Бывший претендент на мировое господство сидел дрожащий, и мокрый от страха, в своих детских покоях, но не осознавал это. Сколько прошло времени, он не знал. В уши как будто ваты набили.       Снова кто-то взял его за запястье, палец начертил руну: «жди», а может и не её. Локи ещё не понял, но паника не делась никуда. Один глядя на перепуганного сына, отправился к целителю, нужно было попросить ещё несколько вещей. Локи сидел в потёмках и гадал, куда его привели. Ничего путного на ум не просилось, первый шок отступал, оставляя после себя обречённость. Вдруг отчётливо захотелось спать. Эректильная фаза шока, накатившая на него в камере, сходила на нет. Апатия медленно захватывала его в свои липкие, тягучие тенёта и не оставалось сил. — Ты жалок. — Послышался в голове голос Таноса. Локи вздрогнул. Тут некстати вспомнились те жуткие легенды, которыми он когда-то стращал Тора. Сейчас они стали оживать в его воспалённом сознании. Если бы у него остался голос, он бы точно заскулил, а так он подобрался в ужасе. Не удержал равновесие и рухнул бы на пол, если бы только что вернувшийся Один не успел подхватить его. Такого Всеотец точно не ожидал, пронырливый, выдержанный и самоуверенный Локи почти сразу сломался. Если бы с ним можно было поговорить, то было бы намного проще.       Один принёс от целителей немного успокоительного зелья и небольшой золотой браслет на запястье. Браслет был необычный, такие браслеты надевали маленьким детям, чтобы родители всегда знали, если ребёнку плохо, он голоден, боится или в опасности. Второй браслет надевался на руку родителю, если что-то шло не так, то браслет менял свой цвет. Один защёлкнул браслет на тонком запястье Локи, в ту же секунду браслет на его руке засветился фиолетовым. Младший сын был не просто напуган. Он был в ужасе. К губам поднесли склянку, Локи шумно втянул воздух, но запаха не уловил. Рука снова легла ему на запястье, «это поможет», прочертили пальцы, но Локи стиснул зубы. «Доверься», и Локи позволил влить в себя содержимое пузырька. Через несколько минут он снова почувствовал сонливость. Он уже не мог сопротивляться, когда с него стащили куртку, сапоги и бриджи, оставив только рубаху и нижние кальсоны. Последним чётким его ощущением было чувство тяжёлой медвежьей шкуры, которой его накрыли. Мысли трикстера потекли в далёкое детство. Локи всегда был мерзлявым, сколько одеял не клали ему няньки, он всё равно часто трясся от холода. Как-то Один добыл большого чёрного медведя, именно из его шкуры он дал приказ сделать одеяло для младшего принца. Тору он сделал ожерелье из когтей и зубов медведя.       Локи задремал и даже не знал, что это то же самое одеяло. Он вышвырнул его из своей комнаты в тот день, когда узнал, что он приёмный. После гибели на Радужном Мосту, Один никому не позволил тронуть ни одной вещи царевича. Локи об этом не знал, а точнее ему просто было всё равно. Он не поинтересовался никем, когда Тор вернул его в Асгард, Локи испытывал лишь злобу и ненависть. Сейчас он недоумевал, почему ему помогают. — Отец, что с ним? — Тор вошёл в покои и опасливо покосился на тревожно спящего Локи. — Он нас не услышит, увы. Тёмное проклятие. Связался, с кем не надо было, вот ему и отомстили. — Надо покарать наглеца! — возмутился Тор. — А какая Локи от этого польза? И потом кого карать-то будешь? А если узнаешь кого, то, как до него добраться? А если доберёшься, то, как живым уйти? Без обид, сын, но Локи и поумнее и похитрее тебя будет, но видишь в каком он состоянии. — Я помочь ему хочу, какой бы ни был, но всё же брат. — Вот и помоги. Я не могу быть при нём неотлучно, слуг допустить тоже не смогу. Не нужно, чтобы его имя весь Асгард потом полоскал, что он ещё способен выкинуть я не знаю, да и не горю желанием узнать. — А он вообще выздоровеет? — Целитель говорит что да, но сам в этом не уверен. Будет готово зелье, тогда увидим.       Один ещё раз посмотрел на обоих своих сыновей и вышел из комнаты. Тор опустился в кресло и принялся размышлять. Он вспоминал детство и юность. До войны с Ванхеймом он ни разу не находил общий язык с братом. Они друг друга стоили. Когда оба были маленькими, Локи частенько в лицах рассказывал страшные легенды, чем пугал его. Тор тоже в долгу не оставался, он иногда не сильно поколачивал брата. Только если Локи никогда не влетало, то Тору от Одина всё же доставалось. Отец всегда говорил, что верить или нет страшным сказкам дело каждого, а вот физически обижать того, кто слабее, нельзя.       Вопрос донельзя спорный. Локи был ничуть не слабее Тора, во всяком случае когда они были подростками, но врождённая хитрость позволяла избежать неприятностей. Он всегда мог упасть, если рядом проходила Фригга, от чего Тор казался слишком большим и жестоким. Локи мог и не увернуться на спарринге, если подозревал, что Один видит их, при чём дело обставлял так, что со стороны казалось, что Тор подло ударил того, кто слабее. Несмотря на всё это Тор любил его. Он не смог возненавидеть Локи, когда узнал, что тот приёмыш. Сейчас видя, в каком состоянии Локи, он не испытывал гнева или злобы, только горькое сожаление и сочувствие, и лишь одна мысль крутилась в его голове: что теперь делать? Он пока ещё не знал всех подробностей, но судя по лицу отца, ничего хорошего ждать не приходилось.