Pain

      Снова боль. Я вылетаю из седла и со всей силы бьюсь о барьер. На секунду темнеет в глазах. Копыта пролетают в сантиметрах от меня. Я еще не выпустил повод из руки, и жеребец топчется надо мной, пытаясь вырваться. Откуда в тебе так резко взялось столько энергии? Не мог выплеснуть её на нормальный прыжок? Я медленно поднимаюсь, отряхивая белые штаны для верховой езды от песка. Конь, его, к слову, зовут Альтаир, по характеру был очень непрост и справиться с ним мне удавалось далеко не всегда. Отец, естественно, был недоволен. - Как ты собираешься чего-то добиться в жизни, если не можешь справиться с конем? - говорил он после каждого моего провала.       Я справлялся со всеми лошадьми отца, но с Альтаиром не мог. Вообще он считался моим, что добавляло еще больше, скажем так, ответственности. Если вспомнить первый раз, когда я сел на этого дьявола, то прогресс был огромный, по крайней мере он почти перестал вставать на дыбы и мы даже начали прыгать. Ну, как прыгать, пытаться. - Драко! - прервал мои воспоминания голос отца, - Что ты стоишь?! Упал - садись и продолжай, черт возьми! Я успокоил Альтаира голосом и подошел, поглаживая его по шее. Поставив ногу в стремя и оттолкнувшись от земли, я снова оказался в седле.       Альтаир сразу же попытался рвануть галопом, мне приходилось всеми силами его сдерживать и заставлять бежать рысью. - Хватит круги рысью нарезать! - крикнул отец, - Прыгай! Была - не была. Завожу Альтаира на барьер, конь уверенно идет галопом. - Снимай! - командует отец. Я дал жеребцу команду прыгать, но он не снялся, а снова резко затормозил перед препятствием. Меня выбило из седла ему на шею, не знаю как, но мне удалось не упасть.       - Драко! Прыгни уже этот чертов барьер! - кричал отец, выходя с трибун в центр манежа. Не к добру. Он выхватил у меня из руки хлыст, со всей силы ударив меня им по заднице. Альтаир попытался рвануть галопом, решив, что попадет сейчас ему, но отец схватил коня по уздцы, не позволяя сдвинуться с места. - Спешься, - приказал мне отец. Я покорно слез с коня. Отец сделал более длинные стремена и сел сам. Удивительно, но у него Альтаир перемахнул этот барьер с первого раза, да еще и так, будто он был выше сантиметров на 20. Предатель.       Отец подъехал ко мне и спешился. - Он прекрасно идет на препятствие, ты ему мешаешь. Садись, у тебя последняя попытка. Я сел. Снова. Удар хлыста на заднице ощущался при каждом шаге коня. Выслал жеребца в галоп, но перед самым барьером Альтаир опять затормозил и встал на дыбы. Я ударил его хлыстом до того, как он опустился. Жеребец взмыл в воздух и перепрыгнул барьер с дыбов, однако сбил перекладину. Я не был готов к этому и перелетел через его шею при приземлении, упав прямо под копыта, он чудом не прошел по мне. Отец закрыл лицо рукой. - Бери его под уздцы и прыгай вместе с ним, если не можешь нормально сделать это на нем.       На своих двоих? Черт. Высоковато. Однако выбора не было. Я взял коня за повод и побежал. Бежать приходилось быстро. Но прыгнуть не получилось: этот вороной пень в последний момент снова затормозил, а я не смог перепрыгнуть такую высоту, сбив ногой верхнюю перекладину. - Иди сюда, - сказал отец, стоял около посадочной тумбы. Я был уверен, что он выпорет меня хлыстом, и не ошибся. - Спусти штаны до колен и ляг животом на тумбу. Не успел я исполнить приказ, как хлыст сразу же обжег мой зад.       Было больно. Очень. Но внезапно боль от порки хлыстом сменилась болью отцовского члена в моей заднице. Черт, я даже не заметил, как резко произошли эти пермены. Это было намного больнее. Я старался не кричать, но не мог, изо всех сил сжимая в ладони повод. Альтаир, не понимая, что происходит, начал облизывать мои руки. Хоть чья-то поддержка немного облегчила мои страдания. Я кричал при каждом толчке отца, он взял меня даже без растяжки. Вырываться было бесполезно, меня крепко держали за берда, а сопротивление приносило еще большую боль. Из глаз потекли слезы. - Пап, не надо, пожалуйста, - умолял я дрожащим голосом. - Не надо что? - спросил он. - Насил... Наказывать меня... Я... Я прыгну этот барьер, дай мне еще одну попытку, прошу, - я задыхался от боли.       Несколько сильных толчков и он кончил в меня. Я был готов расстаться с завтраком, чувствуя, как из моей задницы вытекает его сперма. - У тебя одна попытка, - сказал отец, застегивая ширинку. Я медленно поднялся с тумбы и надел штаны. С большим трудом сел на Альтаира, меня трясло, задница жутко болела. Последняя попытка. Что будет, если не получится? Страшно было думать об этом. Глаза застилали слезы, руки тряслись, это казалось невозможным. Я положился на коня: будь, что будет. Альтаир сам зашел на препятствие и, о чудо, не затормозил. Мы прыгнули, но от боли я не удержался в седле. Столько раз за одну тренировку мне еще падать не доводилось.       - Подойди, - сказал отец. Я покорно побрел, хромая из-за боли в заднице, к этой чертовой тумбе, ожидая худшего. Но результат превзошел мои самые смелые опасения. - Снимай штаны и ложись, - приказал он. Альтаира он у меня забрал. Пока я расстегивал трясущимися пальцами пуговицу на штанах и ложился на тумбу, отец проводил какие-то манипуляции с конем. - Империо, - сказал он, наводя палочку на Альтаира, - Возьми его.       Что?! Нет. Нет! Он этого не сделает! Но отец встал сбоку, придавив меня к тумбе коленом, а руками развел мои ягодицы. Спустя секунду по обе стороны от меня появились передние ноги Альтаира, а еще через секунду он вошел в меня. Я закричал во весь голос, но отец зажал мне рот ладонью, прижимая к тумбе второй рукой. Стремена били меня по бокам, но это было ничто по сравнению с тем, что меня имеет конь! Несмотря на то, что в заднице было полно отцовской спермы, служившей хоть какой-то смазкой, это было нестерпимо больно. Я чувствовал, как кровь течет по моим ногам, пачкая спущенные до колен белые штаны. Толчки были очень сильными и хаотичными, сопровождаемые отвратительным хлюпающим звуком.       Я скулил в ладонь отцу, не в силах кричать по весь голос, дышать было тяжело. Было больно и морально тоже. Меня терзала мысль о том, что являюсь жертвой изнасилования жеребца, как дешевая колхозная кобыла. Каждый толчок приносил дикую боль, все больше и больше разрывая мою задницу. Меня колотило так, будто я провалился под лед в двадцатиградусный мороз, в глазах начало темнеть. Отец взял хлыст и начал бить им меня по верхней части задницы. Сильно ему было не замахнуться из-за того, что надо мной стоял Альтаир, но все равно на коже оставались ярко-красные тоненькие полоски. Я пытался уйти в свои мысли, но как тут уйдешь в свои мысли, когда тебя насилует твой конь?!       Отец похлопал Альтаира по животу. - Достаточно, мальчик, - сказал он и конь замер. - Пап, пожалуйста, хватит, - молил я дрожащим от рыданий голосом, воспользовавшись тем, что он убрал руку от моего рта. - Тише, не дергайся, - сказал он, приказывая жеребцу выйти из меня, - Иди и расседлай коня. Ага, легко сказать. Идти я не мог. Расседлывать коня тоже. Я с трудом натянул штаны, морщась от боли и еле держась на ногах, и медленно пошел к выходу из манежа, ведя за собой Альтаира.       Дойдя до конюшни, мне хотелось плакать, настолько больно было идти. Я расслабил подпругу и рухнул на сено, беззвучно плача, позволив Альтаиру немного поесть. - Драко, что случилось? - раздался обеспокоенный голос. Мама. Я не очень-то хотел рассказывать ей о том, что произошло, да и вряд ли вообще смог бы связать несколько слов, задыхаясь от рыданий. - Сынок, ты что, упал? Отец снова над тобой издевался? - она подошла ко мне, убирая волосы с моего лба, - Да у тебя жар.       Жар? Прекрасно. Значит, быть ночью лихорадке. - Пойдем, тебе нужно в постель, - сказала мама, вытирая платком слезы с моего зареванного лица. - Надо... расседлать... - прошептал я, все еще держа жующего сено Альтаира. - Давай мне, я все сделаю, - она забрала у меня коня и повела его вглубь конюшни, я так и остался лежать на сене. Минут через 5 она вернулась, помогая мне встать. Я не помню, как мы шли до моей комнаты, помню лишь, что это было очень больно. Доведя до кровати, мама сняла с меня сапоги для верховой езды и помогла мне лечь. Я почти сразу провалился во тьму.