Pain

POV Гарри       Я провалился в сон, впервые за долгое время спал долго и крепко, не подрываясь от каждого движения Драко. Меня разбудил слепящий солнечный свет, падающий прямо на лицо. Я открыл глаза, понимая, что проспал очень долго. Рядом лежал Драко, который проснулся раньше. Он смотрел на меня, но когда мы встретились взглядами, по привычке отвел глаза. - Доброе утро, Драко, - сказал я, зевая, - Выспался? - неуверенный кивок. Было странное ощущение чего-то холодного на двух пальцах, безымянном и мизинце. Спросонья я сначала не понял, что это, и повернул голову, чтобы посмотреть на лежащую на подушке руку. Увиденное заставило меня полностью проснуться. Драко держал мои пальцы зажатыми в своей вечно холодной ладони. Проследив за моим взглядом, он будто бы вспомнил о том, что, можно сказать, держит меня за руку.       Перепугавшись и смутившись, Драко сразу отдернул руку, прижимая её к груди, и отвел глаза, заливаясь румянцем. - Тише, все хорошо. Ты же знаешь, я тебя не трону, что бы ни случилось. Не бойся, - я говорил мягко, но Драко все равно виновато отводил взгляд, - Драко, я тебя люблю. Таким, какой ты есть. Пожалуйста, не бойся меня. Запомни, далеко не за всеми прикосновениями следует боль. Не надо их бояться, они бывают очень приятными. И не отводи взгляд, - добавил я капельку строже, но настолько, чтобы он мог воспринять это без истерики, - Мне можно смотреть в глаза, я же не василиск какой-то. Драко осторожно, словно не веря в последнее, все же посмотрел на меня. POV Драко       Я постепенно приходил в себя, хоть и очень медленно. Для меня все еще было дико, что обо мне заботятся, что не бьют и не насилуют, что бы ни произошло, что разрешают смотреть в глаза и носить одежду. Более того, Гарри постоянно давал мне чистые вещи, помогая переодеться. Он носил меня в ванную, мыл, честно пытаясь не налить шампунь в глаза, вытирал мягким полотенцем. Однако я все еще дико боялся прикосновений. Страх просто сковывал меня, но прошлым вечером я решился его пересилить, когда Гарри взял меня за руку и обнял. Как же мне не хватало этого человеческого тепла! Гарри понимал меня, понимал без слов. Я пытался заговорить с ним, хоть это и было больно из-за изрезанного рта, но слова каждый раз комом стояли в горле, было страшно сказать что-то не то. Мне становилось легче физически, однако у меня не получалось вспомнить, откуда все эти раны, которые Гарри обрабатывал каждый день. Я по привычке отводил взгляд, поэтому не знал, что под бинтами на руках, однако все это жутко напоминало тот ужасный день, когда... Когда меня заставили принять Метку... Тогда мне было так же больно, был так же изрезан лезвием рот, так же содрана кожа с так же порванной задницы, так же все тело покрывали синяки, порезы и ссадины, чье расположение, казалось, так же совпадало. Это оставалось для меня пугающей загадкой.       Помимо этого я чувствовал дикую слабость. Стоило мне встать, сразу начинала кружиться голова, пол уходил из-под ног. Я похудел еще сильнее, походя на скелет. Гарри носил меня на руках, словно пушинку. Помимо всего этого, я не мог нормально поесть. Мне было больно жевать, глотать, а от некоторых продуктов еще и болел желудок. Гарри не жалел для меня еды, всегда накладывая столько же, сколько себе, но зачастую я физически не мог съесть столько же, из-за чего всегда очень переживал. Но за все это время он ни разу не повысил на меня голос, не говоря уже о том, чтобы сделать больно. Я постепенно начал понимать, что это реальность, а не галлюцинации, что Гарри и правда не причинит мне вреда, но зачастую ничего не мог с собой поделать.       Я сел в кровати, держась за стену, чтобы посмотреть в окно. Мне нравилось это делать. Я так устал от однообразной серой обстановки, в которой пребывал больше года. Как же на улице было красиво в тот день! Ярко светило солнце, заставляя переливаться прозрачные сосульки, а снег словно посыпали блестками. Небо было чистейшего голубого цвета, без единого облачка. Мои глаза начали слезиться от яркого света, и я был вынужден отвести взгляд от этой красоты. Гарри лучезарно улыбнулся, мне бы хотелось ответить ему тем же, но слишком сильно разбиты были губы. - Завтракать на кухню пойдем или тебе принести сюда? - вдруг спросил он. Я растерялся, еще не привыкнув к тому, что мое мнение и желания кем-то учитываются. Мне бы хотелось пойти на кухню, потому что завтраки в постель заставляли краснеть и смущаться, меня никто так не баловал.       Я хотел было как-то сказать Гарри о своем выборе, но понял, что у меня забинтована ошпаренная чаем правая рука, лишая возможности держать прибор. Из-под бинтов торчали лишь пальцы левой руки, но она плохо меня слушалась, настолько, что весь завтрак оказался бы на моих коленях. Я так и остался сидеть, переводя взгляд с двери на Гарри, а с Гарри на свои руки. Он молча помог мне встать, придерживая за плечо - одну из немногих уцелевших частей тела, прикосновения к которым не приносило боль. Мы потихоньку дошли до кухни, делая перерывы по пути. Идти было тяжело из-за головокружения и вывихнутой ноги, которая то и дело подворачивалась, но Гарри ни разу не позволил мне упасть. Он усадил меня за тот же стул, что и прошлым вечером, а сам пошел к плите, что-то готовя. - Прости, я сегодня не успел ничего приготовить до твоего пробуждения, - сказал Гарри, посмотрев на меня, - Что пить будешь? - спросил он, выставляя на стол банку с кофе, бутылку молока и несколько видов чая, - Сок не предлагаю, он будет щипать твои раны.       У меня в голове еще звенело его "прости", я не привык к тому, что передо мной извиняются, поэтому не задумываясь и не глядя просто указал на кофе, не зная даже, что это такое. Через секунду начал кипеть чайник. Гарри налил в чашку кипяток, насыпал ложку этого "кофе", посластил и добавил молоко, пододвинув ко мне этот странный напиток бежевого цвета. - Осторожно, он горячий, - сказал он, улыбнувшись, - Бери за ручку. Если прольешь, не пытайся вытереть руками, ладно? Я кивнул, беря небольшую чашку неслушающимися пальцами левой руки и придерживая её под дно тыльной стороной забинтованной правой ладони, поднес к губам, сделав небольшой глоток. Напиток был довольно вкусный, немного горьковатый, приятно пах. Гарри пил то же самое, только почему-то без молока. Через какое-то время он встал из-за стола, снимая с плиты сковороду и накладывая в тарелку омлет. Теперь Гарри сел не напротив меня, а рядом, развернувшись на стуле боком, ко мне лицом. Он взял вилку, отламывая ей маленький кусочек омлета и поднося его к моим губам. Я несмело приоткрыл рот, заливаясь краской. Однако Гарри не обратил на последнее никакого внимания, продолжая кормить меня с ложки. Вернее с вилки, если быть точным. POV Гарри       Когда я закончил его кормить, Драко повторил вчерашний жест, касаясь сначала своей груди, потом моей. - Я тебя тоже люблю, - сказал я, целуя Драко в макушку и убирая пустую тарелку со стола. Мне все не давал покоя его взгляд, когда он смотрел в окно. Казалось, холодные серые глаза засияли. Я еще раз посмотрел в кухонное окно, из которого отлично просматривался сад, раскинувшийся вдоль всей стены особняка, и еще раз убедился, насколько там было красиво в тот день. - Драко, пойдем гулять? - спросил я, переводя взгляд на искренне удивленного Драко, - Тебе нужно дышать свежим воздухом. Он задумчиво кивнул, будто не совсем понимая, о чем идет речь. Я помог ему подняться со стула, довел до нашей комнаты, придерживая за плечи, надел на него свой самый теплый свитер, нашел севшие после стирки джинсы, которые все равно были Драко велики, закутал в пальто и мантию, обмотав шею полосатым шарфом с гриффиндорским гербом, оставшимся еще со школы, к сожалению, другого у меня не было. Моя одежда была ему очень велика, благо размер ноги у нас одинаковый и зимние сапоги отлично подошли.       С выходом на улицу Драко словно ожил. У него горели глаза, на мертвенно-бледных щеках появился румянец, в кои то веки вызванный не лихорадкой или смущением. Я поправил ему шарф, чтобы тот закрывал нос. Драко было тяжело, он еще был слишком слаб, чтобы ходить, тем более по снегу. Я не отпускал его ни на секунду. Он медленно наклонился, касаясь пальцами снега, беря немного в забинтованную ладонь, пытаясь придать какую-то форму. - Сегодня мороз, снег не будет лепиться, - сказал я, стараясь не сильно его разочаровать, - Надо немножко подождать, пока будет плюсовая температура. Волосы Драко казались платиновыми в ярком свете холодного зимнего солнца, переливаясь в его лучах. Он смотрел на бескрайнее синее небо, летающих в нем птиц, шурясь, но не в силах отвести взгляд, рассматривал деревья, на одном из которых дремала после ночной охоты Букля, трогал снег, словно видит его впервые. А я словно впервые увидел Драко. Каким же он был красивым, когда его глаза вот так сияли! Они будто впитывали в себя зиму, но не ту мрачную и суровую, наполненную болью и страданиями, а эту, ясную и солнечную, дающую надежду на светлое будущее. Это февральское утро, думаю, надолго запомнится нам обоим.