Империя. Цинхай.

Но стоило Эмбер удалиться, как из своей комнаты, находившейся совсем рядом, разбуженная звуками голосов, выползла Николь, проспавшая обед, ещё непричесанная и одетая лишь в пижамные штаны и майку. Джексон, не зная, кого вознамерилась звать Эмбер и решив, что если уж собирать толпу, так по полной, переключился на следующую сестру, попавшуюся под его кипучую объединительную, родственную гиперактивность. - Ники, какие планы на вечер? – Потянувшись, девушка зевнула, соображая, что от неё требуется? Под утро, проведённое вместе с Сандо, они с ним крупно повздорили. Прошло уже столько дней, что они спят вместе в то или иное время суток, но отношения их не двинулись с мёртвой точки – секса до сих пор не было, если не считать их баловство руками. И то прерывалось на три дня в связи с тем, что каждый месяц бывает у всех девушек. Николь жутко смущалась этого явления и, не озвучивая, в чём дело, попросила наёмника не приходить пару ночей. Само собой он был шокирован этой просьбой, и только по упрямым отказам отвечать, сам догадался, в чём дело, наплевал на утверждения девушки, что ей будет некомфортно, и ему тоже, всё равно пришёл и завалился на своё место, без каких-либо приставаний мирно уснув поверх одеяла, но доказав, что ему доставить неудобство нельзя ничем, даже если Николь вертелась всю ночь и искала позу поудобнее, перекатываясь с бока на бок и понимая, что ей сильнее мешает разделяющее их одеяло, а ни что-либо другое. Она привыкла засыпать, ощущая телесный контакт. Однако и когда всё закончилось, Сандо по-прежнему держался осторожной позиции, часто задумываясь о чем-то, убегая от неё не телом, но душой. В этом была замешана женщина, не братство, не Утёс богов, тут Николь не обманешь. Любая женщина чувствует другую, соперницу. Как изгнать её? Как узнать, кто она? Не палка же его боевая занимает все мысли воина! Китаянка познакомилась немного с настоящей его «боевой палкой», и очень хотела бы перейти на новый уровень близости, интимный. И если бы не какая-то там далёкая другая, незримо присутствующая в те мгновения, когда мужчина отводил взгляд и погружался в себя, всё бы получилось, но Сандо продолжал заверять, что причиной всему не сильно изменившееся поведение девушки, от которой он ждёт серьёзного и рассудительного подхода к мужчине, а не потребительского использования. «Да куда сильнее ещё меняться?!» - кричала внутри себя Николь и приносила в свои апартаменты то обеды, то завтраки, то ужины; они ели вместе, они играли в карты, они смотрели боевики и комедии, вворачивая погромче звук, чтобы заглушить стоны, срывающиеся от взрослых ласк; они целовались, валяясь на её широкой кровати в обнимку, они обсуждали политику, кошек, собак, зверей, Китай, Корею, Тибет, существование НЛО, боевые искусства, кто чем в детстве переболел, вредные привычки, которых, как выяснилось, у наёмника нет, а вот Николь прокололась, ляпнув: - Ну, как и все, изредка могу выкурить косяк. - Что значит «как и все»? – насупил грозные брови Сандо. – Я вот не выкуриваю. - Но пробовал же хоть раз? - Ни разу. Я что, наркоман? - А я что – наркоманка? – надулась она. - Видимо, да, - хмыкнул с сарказмом Сандо. Он не задавался целью корчить из себя святого, грехов было полно, но раззадорить Николь, чтобы она растерялась и призадумалась, всегда было интересно. – Как бы, наркоман – это тот, кто употребляет наркотики, а ты их употребляешь, так что… - Нет-нет, подожди, алкоголик же – это не каждый, кто пьёт алкоголь? - Не знаю, я не пью спиртное. - Вообще? – чувствуя себя всё более пропащей и униженной, конфузилась Николь. Она-то выпить могла, иногда даже прилично, если праздник, компания, подруги… - Ну, не вообще. В лечебных целях могу употребить, но вот так, чтобы ради вкуса или какого-то кайфа – нет. Николь не стала продолжать, боясь, что окажется хуже во всём, и Сандо примет её за какую-то подорожную шваль, которая собрала уже всю грязь и все пороки, какие было можно. Конечно, после этого он будет с подозрением относиться к тому, как это она по-прежнему девственница? А она, в том числе благодаря ему, продолжала ею оставаться, и как раз из-за этого они разругались. Пытаясь добиться у него чёткого ответа, когда они переспят, Николь не услышала ничего вразумительного и, наорав, что он её не хочет, не любит, плюёт ей в душу, делает из неё ту самую дуру китайскую, излупила его слабыми ручонками и вынеслась из комнаты, чтобы продемонстрировать глубину обиды. Но стоило выйти, как она поняла ошибочность этого жеста, ведь войти обратно – это дать отступного, а гордость не позволяла. Сандо не выбежал следом, не ловил, не искал её, и с каждой минутой становилось всё паршивее. Николь мерила шагами галереи и этажи больше часа и, когда вернулась, разумеется, мужчины в её постели уже не было. Не дождавшись, или тоже обидевшись, Сандо ушёл, а на это Николь обиделась второй раз. И вот теперь, в этом настроении, когда неизвестно, придут ли к ней грядущей ночью, у неё спрашивают, какие планы на вечер? Сандо обещал никогда не уходить, пока она его не выгонит, но она вышла попсиховать, и он ушёл! Разве так держат слово? Она должна проучить его, показать характер. Он лепит из неё, что желает: она носит ему в комнату горячие супчики, замолкает, когда он строго на неё смотрит, развлекает его разговорами, потому что сам он немногословен, смиряется с секретностью их романа, терпит, что он продолжает тренировки с Эмбер, о которых он честно её предупредил, хотя от этой информации у Николь волосы встали дыбом и она изогнулась, как кошка, готовая к прыжку. Вырвать глаза сестре, выдернуть космы, вышвырнуть из особняка! Но Эмбер была сильнее, волосы были длиннее у младшей, так что ей же их и удобнее выщипывать, и хозяйкой тут была скорее племянница Энди, так что если кого и выкинут... Мало Сандо всего этого? Пусть придёт, а её в спальне нет! «Поглядим, кому будет хуже!» - хотела убедить себя Николь в том, что причинит боль Сандо, но вовремя вспомнила, что это он ей нужен, а не она ему. Это он делает её счастливой, а не она его. И что же с ней будет, если он перестанет приходить? Если не явится сегодня? Нет, от этого нужно сбежать, скрыться, занять себя чем-то. - Никаких планов, Джекс, а что? - Погнали в Синин? В какой-нибудь клубешник, - изобразил пританцовку молодой человек. - В Синин? – Громкая музыка, куча народу, бар и выпивка. Отлично, то, что нужно. – Поехали! Эмбер размяла свои мышцы и перешла к тренировке. Её партнёр и учитель по занятиям уже ждал её, когда она пришла. Красивый и опасный мужчина, и тем он особенно ужасен, что совершенно неприступен и непробиваем, что морально, что физически, хоть тресни. Правда, трескаться пока Эмбер и не пыталась, а втрескиваться и подавно. Не всем девушкам нравится типаж парней, к которым не подступиться, а некоторые вовсе не знают, как преодолеть отстранённость того или иного человека, эмоциональную баррикаду, которую тот выстраивает добровольно, потому предпочитают не связываться. Но когда манится, то невольно будешь стараться находиться в радиусе поражения. Получать несильные удары, от которых и синяков-то не оставалось, было не обидно для Эмбер. Эти занятия приносили ей удовольствие, ей их хотелось, и она их имела. А ещё она решилась пригласить с собой Сандо вечером в клуб, и представить не могла, как начать, с каких слов, чтобы он не отказался. Отношения их, вполне деловые, складывались по-доброму. Не то, чтобы по-дружески, но общий язык они нашли. Сандо любил поддеть и съязвить, в случае неудачи ученицы, а она, не тая злобы и не взбрыкивая, как любая другая представительница женского пола на её месте, воспринимала это со спокойствием и достоинством. И вот, после очередного проигрыша, упавшая на пол, запыхавшаяся Эмбер, подняла руку, требуя передышки. Сандо отошёл к скамье у стены, взяв с неё бутыль с водой, чтобы освежить рот. Девушка восстановила дыхание и сказала: - Мы с братом – Джексоном, собираемся вечером прокатиться в какой-нибудь клуб, посидеть где-нибудь, послушать музыку, выпить или потанцевать, кальян покурить. Не хочешь с нами? – Застывший в профиль Сандо закручивал крышечку бутылки, подбирал вежливые слова, чтобы не бросить резко, в своей манере «нет!». Он не танцевал, не любил слушать музыку, не пил и не курил кальян. Его отказ был очевиднее солнца на чистом небе в полдень, когда дверь в зал сдвинулась и с порога высунулся Джексон. - Эмб! – коротко он окликнул сестру. – Я ещё Ники позвал, она с нами поедет! – Глаза Эмбер впились в Сандо. Он потянул время ещё сильнее, пока дверь закрывалась за ушедшим Джексоном, появившимся на миг так вовремя. - Вот только хотел согласиться… - скорчив мину, нахмурил брови наёмник. – Но вечер с этой истеричкой… - Может, она узнает, что ты едешь, и сама передумает? - Это было бы неплохо. А если нет? – наконец, повернулся Сандо к девушке передом и непроницаемыми очами воззрился на неё. – Если она прицепится опять? - Ну, я не думаю, она, вроде, в последнее время тебя не атакует. Даже на обед не пришла, хотя ты там был. Давай, поехали! Если что – я попробую с ней поговорить, или буду держаться поближе, чтобы она тебя не донимала. - Перспектива так себе, учитывая её непредсказуемость и любовь к скандалам. А тебе хочется, чтобы я поехал? – Эмбер не смутилась и не покраснела, пожав плечами. - Иначе зачем бы я тебя приглашала? - Ладно, если ты зовёшь, то я попробую выдержать твою сестру, - правдоподобно кивнул Сандо, благословляя Джексона и его язык-помело. Он бы мог отказаться, потом узнать, что Николь едет в ночной клуб, и уже не имел бы возможности напроситься, чтобы не скомпрометировать их интрижку. Интрижка! Низкое слово, но разве они высокие отношения строят? Так, романчик. Роман. Любовный? Да какая к чёрту любовь! Сандо просто хочет поехать в клуб, в свой законный выходной, чтобы убедиться, что Николь не натворит там бед и глупостей, что не напьётся, не накурится чего попало, и не уйдёт с танцпола с кем попало. Мужчина при мысли об этом лихо махнул тренировочной палкой, так что воздух рассёкся со свистом. Эмбер вздрогнула от резкости звука и движения рядом. - Подъём! Продолжаем бой! – прикрикнул, как гневный физкультурник он, возвращая племянницу Энди Лау в тонус. Выгнанная из многоместного гаража машина ожидала всех во дворе. Эмбер, не наряжаясь и не меняя привычной ей удобной одежды – длинные шорты, открывающие колени, футболка и кроссовки, вышла из-за руля, прислонившись к капоту и переписываясь с друзьями в телефоне. Они с Генри лучше других детей Дзи-си знали Цинхай, потому что проводили каждое лето у дяди, а после смерти Джаспера они буквально поселились здесь, что подразумевало их положение, как наследников. И пока не появится новый, их законное место по-прежнему будет в Цинхае. Джексон с Сандо появились первыми, и если восьмой сын навёл на себя лоск, надев дорогую черную рубашку, светлые новые джинсы и начищенные оксфорды, то наёмник ничем не изменил своего стиля, разве что накинув на майку лёгкий кожаный пиджак, чтобы скрыть свои шрамированные от и до руки. - Ну и компанию ты нам подобрала! – кивая на Сандо, подошёл к сестре Джексон. – Ты что, боишься попасть в Синине под нападение вражеской армии? Зачем тебе с собой первый воин Утёса богов? – Эмбер покосилась на названного, улыбнувшись. - Затем, что, мне кажется, ему нужно отдыхать и развлекаться, как и всем людям. - Наёмнику? Развлекаться? – Джексон повернулся к мужчине. Он почти впервые, идя сюда, перекинулся с ним парой фраз, и узнал, что разница в возрасте у них была даже больше, чем он думал прежде. Больше десяти лет! Шутка ли. Возраст, умения и тяжелый характер всегда производили на Джексона подавляющее впечатление, и он несколько терялся в таком обществе. – Ты любишь развлекаться? – всё-таки спросил он у Сандо. - Люблю, но у каждого развлечением является что-то своё, - уточнил он, и услышал звонкий цокот каблуков по дорожке, на который повернулся. Под фонарями, зажженными во дворе, шагала Николь, придерживая в руке клатч. На высоченной шпильке розовых босоножек, перехваченных ремешком на лодыжке, в топике из пайеток, переливающихся от падающего света, и настолько короткой черной кожаной юбке, что Сандо пришлось прищуриться и приглядеться, убеждаясь, что это не шорты. Пока она приближалась, в нём закипал необоснованный гнев. То есть, он сам для себя не мог его обосновать, почему заводится? Но он буквально возненавидел Николь за то, в каком виде она собиралась ехать туда, где не будет его. Ходящая в брюках и редко оголяющая ноги в доме, она разве что не в нижнем белье намылилась в Синин, в ночной клуб?! Когда на лице можно было разобрать яркий макияж, девушка сама остановилась, не приближаясь дальше, потому что увидела Сандо. - Что он здесь делает? – удивившись и разозлившись, сразу же спросила она. - Я его позвала с нами, а что? – с вызовом скрестила руки на груди Эмбер. - Тогда я не поеду, - развернулась Николь, и Сандо чуть не сорвался с места, чтобы остановить её. Без неё он не поедет тоже, но это нельзя продемонстрировать, выдавая их отношения! Благо, что вмешался Джексон, который всё-таки подбежал к сестре, схватив за локоть. - Ники, ну пожалуйста! Мы же договорились! Будет весело, чего ты? – Взбаламученная и поспешно едва не ушедшая, Николь попыталась остыть и здраво помыслить, что если она не поедет с ними, то Сандо всю ночь проведёт с Эмбер! О боже! Неужели… он… уйдя… от неё утром… решил переключиться на Эмбер? Николь ощутила приближающуюся истерику, потому что в груди сжимали до боли спазмы. Он готов был променять её по щелчку пальцев! Он не спит с ней, потому что на самом деле хочет Эмбер! Вот она, эта невидимая соперница, вот о ком думает Сандо, когда замолкает! Вот, кто отнимает его у неё! Какими-то неимоверными усилиями не выплеснув это всё из себя наружу, Николь позволила Джексону посадить себя в салон. Правда, Сандо не дал тому рассадить их так, чтобы самому ему пришлось ехать впереди с Эмбер. Наёмник уселся сзади, показывая, что девочки поедут впереди, а мальчики позади них. Онемевшая, вцепившаяся в клатч младшая дочь Дзи-си уселась рядом с водителем, вернее, водительницей, отвернувшись к окну. Напряжение источало электрические разряды. Мужчина посмотрел на обнажённое плечо девушки, чьё лицо отвернулось в другую сторону, и он не мог видеть его. Но ему хотелось тронуть это плечо и сказать, чтобы она не сердилась, и он никогда бы не оказался здесь, не узнай, что она собралась без него покорять ночной город. Эмбер включила музыку в духе релакса и, переговариваясь с братом, пыталась нейтрализовать враждебные настроения, витающие в воздухе. Таким образом они направились, наконец, туда, куда и намеревались. Ворота с частной территории дворца Энди Лау раскрылись, выпуская квартет на горную дорогу. Сандо вспомнил о недавнем случае с Хангёном, насколько тут спокойно можно кататься? Он чувствовал себя ответственным за Николь, хотя наняли его приглядывать за Дами. Но у Дами есть Джин, муж и тень Джиёна, которая иногда страшней реально присутствующих, а кто есть у этой щуплой девочки сейчас? Только старший брат неизвестно где, и отец, которому, судя по всему, плевать на любого из своих отпрысков. Или это обманчивое впечатление? Синин будто зажат горами в кольцо. Хотя это не совсем верно, потому что город скорее сплющен с двух сторон, поэтому создаётся впечатление, что его втиснули в прессовальный агрегат Земли. Вытянутый вдоль реки Хуаншуй, текущей между горными хребтами, чтобы впасть в Хуанхэ в соседней провинции Ганьсу, Синин распластался в долине ковчегом цивилизации из высоток, мостов и дорог. Но даже небоскрёбы не выглядят внушительно по сравнению с окружающими природными вершинами, поглядывающими покровительственно с севера и юга. Обрамляющие хребты так и называют – Бэйшань, северные горы, и Наньшань – горы южные. На них расположились храмы, старинные домишки, достопримечательности и вся древность, парки и зелёные посадки. В Китае вообще повсюду можно встретить какие-либо Бэйшань и Наньшань, что иногда не вписывается в логическую картину в целом. Например то, что называется возле Синина Северными горами, находится на сотню километров южнее огромных складок главных Наньшань – отделяющих Цинхай от Ганьсу, тех самых, которые пытаются удерживать пески Монголии, и после них, ещё севернее, есть другие Бэйшань – снова Северные горы. Поэтому запутаться в географии этого восточного государства ничего не стоит. Теория относительности работает безотказно и проявляется буквально, потому что исходя из конкретной точки, люди и именуют что-либо северным, южным, левым или правым, нижним или верхним, и так почти в каждом месте, куда приедешь. И в общекитайских масштабах подобное ориентирование весьма сбивает. Но Сандо был опытным наёмником, и он знал почти все тонкости этих районов. Он знал все китайские диалекты, и спокойно понимал любого жителя любой провинции, куда бы ни приехал. Он и до этого бывал в Синине, лет шесть или семь назад, сумевший проникнуть сюда без ведома Энди и убравший его бизнес-партнёра по заказу соперников из Юньнани. Об этом никто не узнал и не узнает, в этом и смысл мастерства наёмника, и таких дел на его счету было немерено. Светящийся огнями ночной Синин в прогалине, словно горящая лава в трещинах вокруг вулкана, был знаком ему, пусть не как свои пять пальцев, но достаточно. Сандо знал небезопасный район на Южных горах, знал все четыре главных района города: Чэнбэй, Чэнси, Чэнчжун и Чэндун, знал, где тут продают травку, где ножи и пистолеты, где они припрятаны про запас своими. И только что он понял, что знает, откуда есть восхитительный вид на Синин. Знает ли о той обзорной площадке Николь? Была ли там когда-нибудь? Понравится ли ей там больше, чем в ночном клубе, куда они ехали? Сандо попытался отвлечься от полезшей в голову романтической глупости. Что с ним происходит? Зачем он в этой машине? Далась ему эта блондинка! Почему он играет в эти игры? «Вспомни, ты же грозный наёмник, у которого не так уж далеко тут начальство» - усмехнулся Сандо про себя. Тибет, где ему пришлось провести много времени, чтобы получить необходимый статус вольного брата и его умения, по сравнению с Кореей не далеко отсюда, и чтобы добираться на Утёс богов невольно приходится регулярно проезжаться через Сычуань или Цинхай. Можно было бы и через Синьцзян, но Дзи-си не очень-то ждёт в гости вольных братьев, относясь к ним крайне подозрительно после того, как к ним перестал принадлежать Николас, а в обход Дзи-си в Синьцзяне не пролетит и муха, как не сделает она этого в Шэньси без Джоуми и его терракотовых ребят. Утёс богов делает из наёмников безбожников, людей без души, жалости, принципов и сожалений, их воины не подвержены религиозным и политическим веяниям, в закаляющих дух и тело тренировках трудно сохранить какую-то человечность и привязанность, поэтому именно Сандо из всех золотых отправился в Тибет попытаться проникнуть в братство, что ему и удалось, в конце концов. Сломанного не сломаешь, и он удачно этим воспользовался. Ему было абсолютно всё равно на то, что ему приказывали выполнять – он выполнял. Чего только не пришлось насмотреться и наслушаться, и натерпеться – он всё прошёл. Он стал первым, лучшим… Потому что Николаса убрали из братства. Как они узнали о том, что он сын Дзи-си? Сандо пытался проникнуть в тайну этой истории, чтобы перестраховаться и предотвратить собственное разоблачение, что он золотой, но подробностей о случившемся выведать не удалось. Говорят ведь, что оступившихся наёмников не отпускают на свободу, а сбрасывают с того самого Утёса богов – почему же Николас жив? Сбежал? Если бы братство хотело от него избавиться, его бы заказали следующему лучшему, стало быть, ему – Сандо, но он такого заказа не получил. Простили Николаса, или тот был настолько хорош, что его боялись даже мастера Утёса богов? Или они понимали, что к нему не подобраться? Так называемые наставники на Утёсе богов – пугающие люди, если их ещё можно назвать людьми. Кто-то из них ещё более-менее просто мудр и гениален в воинском искусстве, другие – чудовищно жестокие и беспощадные убийцы, или коварные шаманы. Традиционно, на Утёсе есть не только мастера боя, но и учителя так называемой наёмнической хитрости, и вот они – самое паршивое, с чем приходится сталкиваться обучающимся. Они не брезгуют демонстрировать на самих мальчишках уловки и приёмы, трюки обмана, приучают к недоверию всем и вся, стравливают друг с другом, и следует угадать, какому ученику велено тебя прикончить, при этом ты сам должен прикончить другого, того, с которым, возможно, ты лет пять спал на соседней койке в келье братства. Шаманы учат распознавать яды и выдают секреты, как не быть ими отравленными, и в процессе таких занятий тоже потравилось немало новичков. Внезапное нападение, убийство удавкой, смоченной в яде иглой, нажатием на точку, перекрывающую кровоток в мозг – всему этому нужно научиться там, в братстве, и отрепетировать не на врагах или злодеях, а любом людском материале, который можно найти под рукой, иначе живым оттуда не выйти, раз уж зашёл. Но больше всего все боятся, даже когда становятся почти безупречными, главного шамана – чойчжона. Чойчжоны – это не столько шаманы, сколько ламы-прорицатели, они получают образование и приобщаются к секретным навыкам в одном из главных дацанов* Лхасы – Брайбуне, славящимся тем, что выпускает удивительно точных гадателей и пророков. Вот один из таких и есть главный духовный наставник и старейшина Утёса. Говорят, он умеет читать мысли, поэтому при нём нельзя подумать ни о чём, что могло бы выдать. Кто знает, вдруг Николас случайно при нём подумал о личном? Сандо наука по исчерпанию в себе ненужных мыслей далась нелегко, но он ею овладел, и умел при надобности наводить в голове полную пустоту, но, несмотря на это, прибывая иногда на Утёс, наёмнику до дрожи не хотелось встречаться с чойчжоном, а это, увы, было необходимо, как обязательный ритуал для опытных наёмников. Вольные братья, конечно, лишены суеверий и предрассудков, а вот теневая структура братства, те же самые наставники или их прихвостни, которые незримо работают на Утёс, служа связующим информационным звеном с миром, они часто наоборот, обладают настоящим фанатизмом. Их в лицо знать было невозможно, но Сандо знал, что за каждым наёмником на некотором расстоянии присматривают, выполняет ли он полученный заказ, как он его выполняет, не заводит ли ненужных знакомств. Чем дальше они находились от Тибета, тем труднее за ними было следить, иногда даже чувствовалось, что вот тут точно никого нет – руки братства не дотянулись. Но в Цинхае было иначе. Неподалёку от Синина находилась одна из самых почитаемых тибетцами святынь – место рождения основателя ламаизма, поэтому поток паломников и тех самых трудящихся на Утёс богов фанатиков не иссякал и не сокращался. Они постоянно кружили где-то тут, останавливались в гостиницах Синина. Сандо задумался, что они сказали бы на то, что лучший наёмник выплясывает на дискотеке? Это сильно подточит его репутацию сурового убийцы? Автомобиль припарковали в переулке за поворотом от клуба. Погода была тёплой, город шумел, пройтись никто не отказался. Джексон предложил Николь взяться за его руку, чтобы быть устойчивее на каблуках, но она фыркнула, до сих пор ни с кем не разговаривающая. Эмбер была на устойчивой обуви, так что ей Сандо ничего не предлагал. Поднявшись в клуб, молодые люди ещё толком не сориентировались, как Николь оторвалась от них и направилась к бару, забравшись возле него на высокий стул. Наёмник сквозь мешающиеся силуэты посмотрел, как вот-вот соскользнёт до неприличного её мини-юбка, стиснул зубы и кулаки и, оборачиваясь к Эмбер, уговаривал себя не идти туда же, чтобы перекрывать собой ненужные взоры посторонних, наверняка направляющиеся под подол, где при удачном стечении обстоятельств засветятся трусики. Какие она сегодня надела? Красные? Стринги, кружево? Эмбер кивнула своим спутникам на столик, и они пошли в другую от Николь сторону. - Она уже взрослая, хочет побыть в одиночестве – пусть побудет, - махнула рукой старшая из двух присутствующих сестра. Джексон покосился на спину Николь. - Мне неудобно, я же её позвал… - Джекс, она всегда ведёт себя взбалмошно и ни с кем не считаясь, твоей вины нет. Это с её стороны некрасиво вот так сидеть, если приехала с компанией. Они сели, заказали выпить – Сандо заказал минеральную воду, - попросили принести кальян. Народ только прибавлялся и, нагружая танцпол, выстраивал непроглядную стену между ними и баром. Наёмник хмурил брови, ища все отражающие поверхности в зале, через преломление которых можно беспрепятственно следить за той, ради которой сюда приехал. Выпив, Джексон перестал сидеть на месте и постоянно исчезал. Он приехал для решения конкретной задачи – где взять секс? И ему необходимо было её решить. Парень обладал притягательной внешностью, и его раскрепощённость располагала к нему, так что вскоре он танцевал с какой-то девчонкой, угощая её коктейлями. - А ты не танцуешь? – спросил у Эмбер Сандо, не приглашая, а просто интересуясь. - Не любитель. Мне лучше посидеть, посмотреть, поболтать с друзьями. Кстати, кое-кто из ребят, с которыми я училась, обещали сегодня быть здесь. – Наёмник покивал, боковым зрением видя, как к Николь подсел какой-то китаец, и вот уже минут пять она с ним чирикает, не прекращая. Почему не отшила и не послала? Почему ведётся на подкат у бара? Она там что, и впрямь собралась сняться на ночь? Сандо поставил стакан с водой, чтобы он не лопнул в его руке. Вскоре к Эмбер подошли друзья, двое парней и подруга. Они потеснились и уселись вместе с ними. Попытки Эмбер разговорить вольного брата ни к чему не привели, и она была рада, что прибыли её знакомые. Сандо и без того не относился к разговорчивым, а когда незаметно следишь за кем-то, то быть хорошим собеседником совсем не получается. Николь слезла со стула, воспользовавшись предложенной рукой, чтобы спуститься с него, и вышла на танцпол с каким-то кавалером, начав тесный и близкий танец. «Дурацкий, пошлый, гадкий танец!» - подумал Сандо, видя два опустошенных бокала. Немного, но достаточно для того, чтобы влившая их в себя девушка размякла и была согласна, чтобы её лапали. Сандо не был настолько ненормальным, чтобы сорваться и устроить драку с незнакомцем. Он не стал бы вольным братом, не умей держать себя в руках. Но как забрать Николь из этого вертепа? Следит ли она незаметно за ним с Эмбер? Это легко проверить, если положить ладонь той на колено или попытаться приобнять. Мужчина знал, что племянница Энди Лау будет не против, но этого не хочется Сандо. Он не будет. И танцевать его не заставят, он глупо и смешно себя будет чувствовать. Джексон вернулся с новой знакомой, представив её всем. Образовалась более оживленная и болтливая тусовка, так что наёмнику полегчало, что внимание от него оторвано. Но его собственное внимание не отрывалось от чужих лап на бёдрах Николь. А если эта юбка ещё хоть чуть-чуть задерётся? А если под ней нет сегодня нижнего белья? Будда, в такой толчеи они прямо там и потрахаются! «Да нет, она же девственница, она на такое не пойдёт». - Тебе скучно? – приблизились губы Эмбер к его уху, чтобы не приходилось кричать. - Да нет, мне обычно. - А как бы ты предпочёл провести время, чтобы тебе понравилось? – полюбопытствовала девушка таким тоном, что никаких намёков нельзя было уловить. И были ли они? Эмбер общалась слишком просто для того, чтобы заподозрить флирт, но отсутствовал ли он? Ведь могло так статься, что она всего лишь владеет эмоциями и голосом, а мысли о том, чтобы завести роман с мужчиной имеются. - Мне нравится, серьёзно, - посмотрел на неё Сандо. – Мне без разницы, что делать в свободное время. Я люблю размяться в зале, или поесть, или поспать. Ничего особенного, я всего лишь живой организм. Сидеть здесь и смотреть на танцующих людей, слушать ваши разговоры и музыку – это один из видов отдыха, не обращай внимания, что я не курю, не пью и не смеюсь громко над анекдотами, есть вещи, которые мне всего лишь не свойственны. – Сандо посмотрел на часы на руке. – Но, наверное, я вскоре вас покину, чтобы выспаться. - Тебя отвезти? - Не беспокойся, я возьму такси. - Энди не любит, когда к его резиденции подъезжают чужие машины… - Тогда я выйду за пару километров, и пройдусь. Кстати, обожаю ходьбу и пробежки. - Я тоже! – обрадовалась Эмбер. – Я бегаю по утрам, но не видела тебя за этим занятием. - Я использую беговую дорожку в зале. - А ты не хотел бы… - Я отойду в туалет, хорошо? Сейчас вернусь. – Сандо уже едва различал Николь сквозь толпу, но всё-таки увидел, как она вышла из зала, к счастью, пока одна. Как и во многих ночных современных клубах, кабинки находились в одном общем помещении, не разделённом на мужскую и женскую половину. Вся развлекательная индустрия словно кричала о разврате и стирании границ между полами во всех смыслах: хотите – спаривайтесь, хотите – меняйте пол и ориентацию. Но у Сандо с этим всем было нормально, и набравшаяся от наблюдения за танцами Николь ярость скопилась где-то в паховой области. Он сейчас не хотел использовать приём опустошения мыслей, он хотел добраться до одной худой задницы и приструнить её. Войдя в соседнюю кабинку с той, что закрылась за Николь, Сандо легко подтянулся на стенке и в секунду перебрался к девушке, испугавшейся и вскрикнувшей. Она успела только задрать юбку, как вдруг оказалась в туалетной кабинке не одна. Приходя в себя от испуга и видя, кто перед ней, Николь зарядила ему кулаком с клатчем по плечу. - Ненормальный! У меня чуть сердце не остановилось! – За дверцей была толпа прихорашивающихся у раковин девиц, которые переговаривались и смеялись во весь голос, кто-то приходил в туалет, чтобы поговорить по телефону в более тихом помещении, хотя музыка играла и тут, из колонок в углах. Никто не замечал того, что происходит в запертых кабинках, все давно привыкли не лезть, куда не просят. - Ох, какое счастье, они на тебе всё-таки есть! – опустил глаза к черным кружевным трусикам Сандо, ещё выше приподняв юбку и разглядывая их. Николь врезала ему по руке. - Что тебе нужно? Иди к своей Эмбер! С ней развлекайся! Как она в постели? Уже потрахались? Давно это у вас? Ну да, она же не какая-то там целка, как я, с ней уже всё можно, так что вперёд! Продолжайте получать удовольствие! – Николь ещё говорила, а из глаз уже потекли слёзы. - Дурочка, угомонись! – успокаивающе привлёк её к себе, сопротивляющуюся, Сандо. – Ты совсем свихнулась? - А ты хочешь сказать, что между тобой и Эмбер ничего нет? - Ну, конечно, есть! Но меня и на тебя хватит, что ты переживаешь? – усмехнулся он, и Николь наступила ему каблуком на ногу, пнув в ляжку вдогонку. – Ай! – изобразил ушибленность наёмник, но тихо засмеялся. - Чего ты ржёшь, мерзавец?! Убирайся отсюда, я тебя ненавижу! - А я не собираюсь смотреть, как ты там пытаешься, словно проститутка, лечь под первого встречного. - Это мы уже обсуждали! Я тебе сказала, что если я и стану шлюхой, то по твоей вине, по вине того, что нет ни одного нормального мужика! Я хочу секса, ясно? Не одним вам можно! И если я его не получаю – я его найду в другом месте! - Ты хочешь не секса, а меня, - прижал её рывком к стенке Сандо. Николь поджала губы. - Это мы тоже проходили, ты не дал мне переспать с Хенконом, второй раз не пройдёт. – Мужчина поцеловал её, заставив замолчать. Рука с клатчем ещё билась о его плечо, но постепенно стихла. Подхватив Николь под бёдра, Сандо поднял её, придерживая так, чтобы их лица были примерно на одном уровне. Девушка обвила его шею руками и талию ногами, забывая о ссоре, но не перестав сердиться. - Я хочу тебя, девочка, - шепнул он, освободив рот от её губ, но они продолжали упираться друг в друга. Николь чувствовала его желание сквозь трусики, которыми прижималась к его ширинке. - Тогда возьми меня. - Не в общественном же туалете? - Хоть где, пожалуйста. - Нет, не первый раз… давай уйдём отсюда? Куда угодно, где никого нет. - Ты вновь обманываешь. - Я схожу с ума. - Не похоже, ты не похож на безумца, - посмотрела ему в глаза Николь, мелькнув улыбкой, которую не хотела показывать, чтобы не выдавать очередного проигрыша. - Давай останемся где-нибудь вдвоём, и я тебе докажу, что я абсолютный умалишённый. - Ты расчленишь меня и трахнешь труп? - Я лишу невинности дочь Дзи-си, на такое мало кто ещё отважится. - С Эмбер же кто-то рискнул. - Судя по тому, что имя его неизвестно, может, он уже и умер? – хохотнул Сандо. – К тому же, она сама кого хочешь скрутит и трахнет, о чём речь? Послушай, я сейчас выйду из клуба, скажу, что уехал на такси в особняк, но буду ждать тебя чуть ниже по переулку, чем припарковалась Эмбер. Ты должна будешь потянуть время, чтобы никто не связал два наших ухода, пережди полчаса или час, чем больше – тем лучше… - Ты не дождёшься… - …попросишь проводить тебя какого-нибудь своего кавалера до угла, чтобы побольше людей видело, что ты ушла не одна, и даже мысли бы не допустили, что мы с тобой можем увидеться после этого. Скажешь ему, чтобы довёл до такси, потом изобразишь что-нибудь и отошлёшь обратно. Изобрази хоть звонок по телефону, и под шумок уйдёшь в переулок, там встретимся. Поняла? - Какая таинственность, скрытность… - Это необходимо, Николь! Ты сделаешь это? – Николь хотела бы поломаться или опять показать свою гордость, но под влиянием пары коктейлей хотела Сандо даже сильнее, чем обычно, и когда он поставил её на пол, сняв с себя, ощутила, как сильно ей нужно вернуть их объятие обратно. - Сделаю, - согласилась она. Наёмник кивнул ей на дверь, предлагая выйти первой. – Вообще-то, я действительно хотела в туалет, - напомнила она ему, кивнув на унитаз. - А, извини, разумеется, - опомнился Сандо и исчез из её кабинки тем же способом, каким и появился. Девушка, желание которой сбежать из этого клуба появилось тотчас же, как она увидела удаляющуюся из зала с баром спину Сандо в кожаной куртке, велела себе оставаться на месте и проторчала минут сорок в компании типа, которого даже не слышала больше, лишь улыбаясь ему и стараясь не напиться, потягивая один лонг**. Потом, имитировав лёгкую дурноту, она попросила его проводить её на улицу. Инструкция была выполнена безукоризненно. Вдохнув ночной воздух, Николь заверила, что лучше уж ей ехать домой, потому что вряд ли она придёт в порядок. Обменявшись номерами телефона (при этом дав наобум выдуманный номер, вместо своего), девушка спросила у знакомого, не хочет ли он тоже домой, чтобы завтра они встретились пораньше? Клюнув на наживку, мужчина согласился на утреннее свидание и поймал такси. Сев вместе с ним, она сказала, что ей совсем близко, и вышла через два перекрёстка. Теперь все не только видели её ушедшей с другим, но и этот другой не вернётся обратно. Сняв босоножки, Николь бегом направилась к клубу. А если Сандо видел, что она села в машину с другим и неправильно понял? А если не дождался? Держась подальше от света фонарей, она неслась по тёмным переулкам к заветному месту свидания, которое ей назначили, босая и разгорячённая. Маленькая девчонка с развевающимися светлыми волосами, шлёпающая подошвами по нагретому асфальту, окрылённая и притягиваемая любовью, она со стороны выглядела странницей из другого измерения. Наверное, во всём Синине, если не Цинхае, если не Китае или всём мире, в этот момент не было другого такого крошечного сердца в хрупком и беззащитном теле, которое испытывало бы так много, что скакало вперёд ног. Розовые босоножки в руке блестели в тон с пайетками на топе. Она бежала вдоль ряда машин, миновав авто Эмбер, спускаясь всё дальше, делая оборот вокруг оси, оглядываясь, высматривая, мотая головой из стороны в сторону, ища того, ради кого совершила бы и большее, тряся прядками золотящихся волос, прилипающих к вспотевшим вискам. Ей было жарко от выпитого, бега и любви. Крепкая рука сдёрнула её с тротуара в тень здания, и Николь оказалась прижатой к Сандо. Не желание, не похоть, не физиология требовали слиться с ним. Николь обняла его крепче, положив щеку на его грудь и закрыв глаза. - Ты ненормальная, зачем ты разулась? - Я бы шла слишком медленно, вдруг бы ты не дождался? - Святые бодхисатвы, ты сомневалась? - Я всегда сомневаюсь. Разве я неправа, что нельзя быть ни в чём уверенной? - Мне тоже стоит тебе не доверять? - Кто знает? Пересплю с тобой, и на утро остыну, - изобразила надменность Николь, хотя только теперь вспомнила, о чём они договорились. Но мысли её вдруг стали далеки от секса. – Почему ты поехал сюда с Эмбер? - Джексон сказал, что ты будешь с ними. Только поэтому. - Боже мой… - в который раз признавая, что порой тупа, как овца, покачала головой Николь. Наёмник улыбнулся: - У тебя паспорт с собой? Снимем на него номер, всё равно все видели, что ты подцепила какого-то мужика и куда-то отправилась. – Девушка подняла к их лицам клатч. - И паспорт, и деньги, и… - Николь открыла его и, достав презерватив с почти истёкшим сроком годности, швырнула через голову назад. – И больше ничего не нужно. - Эй, стерилизация не отменяет гонорею, - серьёзно произнёс Сандо и, когда увидел, как вытянулось лицо китаянки, засмеялся. Поняв, что он опять над ней издевается, она ударила его. – Нет, ну а что? Я же, по-твоему, сплю тут в округе со всем, без разбора. А ты никому и ничему не доверяешь. Повод натянуть резинку. - Ну, хорошо, я доверяю тебе, - произнесла Николь несмело и, подумав немного, повторила громче: - Я доверяю тебе, наёмник, всё, вплоть до своей жизни. Бери, бери и делай, что хочешь, даже если оставишь, предашь и забудешь. Однажды в жизни стоит поставить на карту всё, правда? Иначе как выиграть самый большой выигрыш в виде счастья? Номер гостиницы был не самым дорогим, да и сама гостиница была четырёхзвездочной. Николь вбила в Байду*** запрос на ближайший отель, и в тот, который им указало, поспешили. Регистрация заняла меньше пяти минут. Приблизившись к лестнице, по которой нужно было подняться на третий этаж старенького строения, изнутри отлично отремонтированного, но оставшегося без лифта, Николь вновь сняла босоножки и, не успела ничего сказать, как Сандо взял её на руки и понёс. Развеселившаяся девушка замотала ножками, дотянувшись до подбородка воина, чтобы поцеловать, придерживая свою обувь пальцами, так что она свисала за спиной мужчины. - Я люблю тебя, ты знаешь? – внезапно и радостно сказала она, снимая всё больше тормозов. - Догадывался, но склоняюсь к версии, что кто-то бухнул, пока тянул время перед выходом из клуба. - И вовсе нет! Я выпила мало, - заверила Николь. Открыв номер, Сандо внёс её через порог и закрылся, продолжая её держать, совсем не тяжёлую для него, счастливую и настолько излучающую наслаждение, что отпускать её не хотелось. Она отбросила босоножки, и Сандо закружил её на руках вокруг себя. Смех Николь усилился. – У меня голова закружится, перестань! Клади меня на кровать! - Как скажете, ваше синьцзянское высочество. – Наёмник положил её, нависнув сверху, поглощая глазами её милое, но каплю ехидное личико. – Ты многим до меня в любви признавалась? - Было однажды, когда я ещё верила, что построить отношения просто, и если между людьми существует симпатия, то она непременно перерастёт в любовь. А ты? Хоть раз признавался в любви? – Сандо постарался сделать всё, чтобы не выдать застарелые эмоции, чтобы не защемило, он даже не потемнел от воспоминаний, но всё равно не хотел говорить об этом. Он едва отвёл глаза в сторону, как улыбка пропала с губ Николь и она, тотчас злая и неистовая, схватила его за лицо обеими ладонями и заставила смотреть себе в глаза. – Кто она? Кто она?! Кого ты любишь?! Кого?! – Каждый вопрос был всё громче, и последний раздался со звенящим эхом до потолка. Сандо молчал. – Кого ты любишь?! Почему не меня?! Просто скажи мне, что это за женщина, сумевшая завоевать твоё сердце?! Скажи! – Николь тяжело задышала, пинаясь. – Говори! Хотя бы имя! Ты думаешь, я найду и убью её? Ты прав, именно это я хочу с ней сделать! - Её не нужно убивать, она мертва, Николь, - сдержано изрёк Сандо и, сползя вбок, сел на кровати, явив девушке спину. Растерявшись, она полежала минуту, потом медленно приподнялась и приблизилась к возлюбленному, положив ладонь ему на плечо. – Я не буду говорить о ней, я не называю её имени и пытаюсь не думать о ней. Вопреки тому, что я пытаюсь это всё не делать уже двенадцать лет, которых её нет в живых, она всё ещё в моей душе. Я пытался сделать всё, чтобы забыть её, чтобы разлюбить. Но у меня не получилось. Прости, что говорю тебе это, и если ты не захочешь спать с тем, чьи чувства отданы другой, пусть даже это тень в прошлом, я тебя пойму. - Значит, она мёртвая… - прошептала Николь, сняв руку с Сандо. – Как она умно сделала – умерла! Как теперь мне с ней бороться? Как я смогу быть лучше трупа, который никогда не испортится и не изменится? Как я, стареющая и имеющая недостатки, стану лучше той, на руку которой играет время, оставляющее лишь светлые воспоминания о покойниках?! – опять начала повышать голос Николь. Сандо не оскорблялся и не обижался, он молчал, ощущая свою вину. Зачем он подал надежду? С самого начала было ясно, что Николь нужен не только секс, что ей будет мало совокуплений, зачем пошёл ей навстречу? – А… а если я тоже умру? – Сандо услышал, как Николь скользнула с кровати, и сразу же обернулся, следя за её передвижением. Она направилась в ванную. – Я умру, и тоже буду прекрасной, да? Такой же, как та. Ты тогда тоже будешь горевать по мне, вспоминать меня… Да, мне нужно вскрыть себе вены, и я поборюсь с этой твоей покойницей! – Сандо поймал Николь, перегородив путь в ванную. Вряд ли в гостинице были бритвы, но он не мог не остановить девушку. - Ты рехнулась? Дело вовсе не в смерти, я любил её, когда она была жива… - Отлично! Если меня при жизни ты не полюбишь, то в ней всё равно нет смысла! - Когда в тебе проснулась эта суицидница? На тебя алкоголь плохо влияет? – встряхнул её мужчина. Николь угомонилась и заплакала. Опять нервный срыв, ну что с ней делать? Даже когда всё идёт почти гладко, что-нибудь в голове Николь пойдёт не так и она додумает проблем. - На меня плохо влияет то, что ты меня не любишь! И нет, я не передумала, чтобы мы переспали. Я хочу этого. Хочу, потому что мне внутри сейчас так больно, что эту боль нужно дополнить физической. Я сказала, что доверяю тебе себя, и не отказываюсь от своих слов, ты сделал мне сейчас больно своим признанием, теперь сделай больно и лиши невинности. Кроме тебя я больше никому не позволю делать себе больно. - Ненормальная, - погладил по щеке её Сандо. Николь расстегнула юбку и та опустилась на пол. - Верни меня на кровать, и не отпускай оттуда, пока не сделаешь то, ради чего мы сюда пришли. - Тебе нужно немного успокоиться и расслабиться, - привлекая к себе, наёмник осторожно тронул застёжку топа на шее китаянки и, раскрыв её, снял верх одежды, под которым не было бюстгальтера. Скинув с себя куртку и майку, Сандо обнял Николь, начав целовать. – Если ты не расслабишься, будет действительно очень больно… - Так и должно быть, иначе чем первый раз будет отличаться от последующих? Я хочу испытать то, чего боятся невинные девушки, хочу испытать с тобой то, чего с другими уже не смогу… - Прикосновения горячей кожи к другой такой же завели Сандо. Он уже давно не смотрел на размер груди Николь, да, она не была налитой и крупной, всего лишь небольшие холмики, легко накрываемые ладонью, но в этой девушке по отдельности не было ничего, что когда-либо служило эталоном сексуальности для него, а вот в целом почему-то выходило так, что хотелось её до повышенного давления, и верхнего, и нижнего. Сандо завалил её на заправленную постель, но через минуту они уже скомкали её движением своих тел. Мужчина хотел применить предварительную ласку, стянув трусики, но Николь отодвинула его руку, приподнимаясь на локте, чтобы встретиться взглядом с его черным взглядом. – Нет, этого уже было достаточно. Я хочу другую часть тебя. - Но так будет приятнее… - Мне не нужно приятно. Мне нужно немедленно! – взялась за пряжку его ремня девушка и быстро расстегнула её. - Ненормальная, - в который раз повторил Сандо и, плюнув на не пригождающуюся прелюдию, опрокинул Николь назад, достав готовый член, толком и не опадавший с того момента, когда он увидел на этих бёдрах чужие руки в клубе. Это его бёдра, его задница, его ноги, его влагалище, его женщина! Коленями раздвинув пошире ноги Николь, он впился в её губы и грубо вошёл в неё, столкнувшись с препятствием, которое не дало ему сделать это одним рывком. Девственность. Первая в его жизни. Николь закричала, получая желаемое. Её прошила острая боль, от которой она выгнула спину. Сандо не стал приглушать крик, он сам должен ощутить всё полностью, то, насколько ей больно, то, как многое она ему отдаёт. Он вошёл глубже, ощущая что-то неповторимое, чувствуя себя настоящим воином, штурмующим крепость, врата которой таранил так нещадно. - Аай, ай! А-а! – положила руку Николь на его живот, слегка придерживая, чтобы он немного остановился. Сандо убрал эту ладонь и, заведя обе руки Николь за её голову и пригвоздив их к подушке, закончил проникновение, сделав окончательное движение туда и обратно, чтобы убедиться, что скольжению члена внутри ничего не мешает. Кроме изумительно тесного и узкого влагалища, которое обхватывало его естество страстной ловушкой. – Ай! А-а-а! – снова завопила Николь, рыпнувшись под ним в бесполезной попытке соскочить с того, на что её насадили. Поняв, что не выберется, она всхлипнула. – Чёртов козёл, мне больно! - Да ты что? – округлил глаза Сандо, играя изумление и прекратив фрикции. – Серьёзно? И подумать не мог. - Я не думала, что это такой адский пиздец, - заматерилась она, поморщившись. - Мне выйти? – наёмник едва не расхохотался от двоякого смысла: - В смысле, не из номера. - Нет, оставь. – Он отпустил ей руки, замерев. Николь прислушалась к ощущениям. – Сделай ещё раз туда-сюда. - Девочка, я тебя не на качелях качать пришёл, можно серьёзнее отнестись к процессу? – Она засмеялась, отходя от первого болевого шока. На внутренней стороне её бёдер показалась кровь. Сандо посмотрел на неё, чьё тепло разливалось и по нему. Было что-то в этом всём звериное, дикое, агрессивное. Не просто секс, а первый секс девушки, поддавшейся природным инстинктам и ставшей женщиной. «Моей женщиной» - повторил Сандо. Он наклонился и поцеловал её в висок, потом в щеку и, закончив на губах, спросил: - Я закончу? Осторожно. - Прости, не слушай меня. Заканчивай, как угодно, - ответила ему Николь, крепче стиснув ноги на его пояснице. Они продолжили заниматься любовью, сначала плавно, пока внутри девушки не стало достаточно свободно. Добавив ощущений пальцем, опущенным к клитору, Сандо убыстрился и, под конец перейдя на скорость «затрахать до смерти», довёл Николь до яркого оргазма, во время которого она чуть не разодрала ему ногтями все плечи, укусила его за губу и на миг потеряла сознание. В ту же секунду кончивший Сандо зажмурился, как от боли, стиснув зубы и рыча сквозь белоснежный оскал, пока его бесплодная сперма разливалась внутри девушки. Медленно сгибая локти, он лёг на Николь, придавив её под собой. Она открыла глаза, тяжело дышащая и всхлипывающая. - Всё хорошо? – тихо задал вопрос Сандо. - Теперь – да. – Они помолчали. Наёмник подумал, что ей наверняка тяжело, и скатился, завалившись на спину. Ему никогда не было так здорово. Ему никогда так сильно не хотелось срочно повторить то, что он только что сделал. Никогда? Сандо удивился сам себе. А как же… двенадцать лет назад? Он не помнил тех ощущений. Как оно было? То ведь был его первый секс… Всего лишь его первый секс, первый опыт мальчишки, который ничего не умел и не знал, и не мог доставить достойного удовольствия партнёрше. А теперь, когда он в этом многое знал и разбирался, Сандо почувствовал, как важна для него эта ночь, это посвящение Николь в физическую любовь. Её девственность дороже, чем его. Девушки должны быть невинными, даже когда перестают быть таковыми после секса телесно, ничего не должно портить их духовной невинности. Николь, вопреки её несносному характеру и осведомлённости в разных областях, была невинной душой. Ей было всё равно на деньги, она не умела желать зла, если человек не претендовал на то, что принадлежало ей, она не умела лгать и лицемерить – это он только сейчас понял. Даже если бы она попыталась кого-то обмануть, то сделала бы это без радости, ей не нравились обманы, они её угнетали не меньше, чем его несовершенство этого мира. Николь мечтала о любви и счастье, построенных на светлом и добром, а то, как она себя вела, было следствием несправедливой судьбы, обделившей её этим. Сандо вспомнил свою покойную единственную возлюбленную, впервые осудив то, какой она была, впервые поняв, что, возможно, она пришла бы к такому концу даже без его участия, потому что хотела от жизни не того, что нужно. Останься она жива и сбеги с Сандо от мужа, кем бы сейчас был он – Сандо? Пытался заработать как можно больше денег, чтобы порадовать её, чтобы купить ей ту дорогую одежду, которую она любила, чтобы возить её на дорогой машине… Иначе она бы не была счастлива. Николь, купающаяся в деньгах отца, не была счастлива без одной единственной вещи – любви, и смело бы променяла одно на другое, не пожалев ни на миг. Он очнулся от своих размышлений, потому что девушка забралась на него, оседлав, и глядела сверху вниз. - Я тебя победила, - с важностью вздёрнула она нос, улыбаясь, - ты со мной переспал. Ура! Сандо взял её руку и положил на свою татуировку на ключице. - Ты вообще в курсе, что я испытываю к тем, кто меня побеждает? - Ненависть? - Да, и я тебя жутко ненавижу, вот убил бы, как ненавижу! – скинул её с себя Сандо и забрался на неё снова. – Что ты со мной делаешь, а? Я опять хочу тебя… - Ненавидеть и убивать? – захихикала Николь. - Ласкать, целовать, носить на руках и не выпускать из поля зрения, я хочу спать с тобой и просыпаться, чтобы в любой момент протянуть руку, притянуть к себе и ощутить тебя рядом. - Ты хочешь любить меня? – с надеждой затаила дыхание Николь. После короткой паузы, Сандо повержено кивнул. - Я постараюсь прийти к этому, если это не выйдет нам боком. - Хоть задом, Сандо, люби меня, люби пожалуйста, хоть один день, пусть я тоже после этого умру, только скажи мне когда-нибудь, хоть раз, что любишь. - Если ты собралась после этого умирать, придётся мне придержать язык за зубами. - Я глупость ляпнула! - Да ты всегда одни глупости ляпаешь. - Эй! – забарабанила по нему Николь, обижаясь. – Хватит опять намекать, что я дурочка! - А разве нет? – подхватив её на руки, Сандо направился вместе с ней в ванную. – Пошли принимать душ. - Я с тобой разучусь ходить. - Мне так будет даже спокойнее, далеко не уйдёшь. - От тебя? И не собираюсь. – Опустив её в душевую кабину, мужчина забрался следом и, когда вода их освежила, входил в стонущую девушку снова, забываясь в каком-то нечеловеческом восторге, о существовании которого не подозревал прежде. Сандо пришлось уехать первому, чтобы всё соответствовало их легенде. Он не мог задержаться до утра, иначе стало бы слишком ясно, кто с кем провёл время. А вот Николь следовало дождаться рассвета в гостинице, и потом уже возвращаться во дворец. Когда возлюбленный ушёл, девушка подошла к окну, но оно выходило не на ту сторону, и она не увидела, как наёмник садится в такси. Она стояла и думала о произошедшем. Не было чувства одиночества и пустоты, которые обычно нападают на неё, стоит всем её покинуть. Не было щемящей тоски, не было неуверенности и лихорадочного желания проверить, убедиться, догнать, что ушедший всё ещё её, думает о ней, вернётся к ней. Поцелуи, слова, взгляды Сандо убедили её в том, в чем ей не удавалось убедить саму себя. Отойдя от окна, Николь упала на кровать и, заплакав от радости, застучала ногами по простыне. Она была счастлива, как никогда, она была счастлива в эти минуты, эту ночь, не зная, но предчувствуя, что впереди много дней, полных счастья, полных любимого присутствия, бессонных от страсти ночей, зацелованных до боли губ, заласканных до нытья рук и ног, умиротворённых от защищенности и надёжности объятий. Почти потерявшая надежду на что-либо прекрасное и сказочное, Николь напоролась на это так случайно, совершив бездумную попытку поддаться чувствам в тринадцатый раз. Сандо будет продолжать раздражать её, бесить, обижать, они будут ссориться и ругаться, но ничего из этого не остановит её любовь к нему. Она будет его любить, любить, любить! А этого уж точно не сумеет мёртвая соперница. Соперница? Николь откинула одеяло, под которое забралась, закончив сучить ногами от удовольствия, и посмотрела на маленькие синяки на бёдрах от сильных пальцев Сандо. Она не будет больше думать о сопернице, потому что умеет заставить Сандо забыть о ней, она поняла это по глазам, которые он больше не отвёл, в которых больше не появились холод и отстраненность. Хоть раз в жизни, хоть в чём-то, Николь победила. Безмятежный сон срубил её, исцеляя и придавая силы. Срывы и истерики уходили в прошлое, оставаясь с багажом прежних неудач и неудачных мужчин. Рядом с настоящим мужчиной она стала здоровой, довольной, счастливой и покладистой женщиной, видящей не только черные краски. Рядом с настоящим мужчиной только дура будет мечтать о чём-то ещё, вроде богатства, успешной карьеры в ущерб личной жизни, виллы на островах и золоте на каждой конечности. Николь не была дурой, и чтобы он там ни говорил, Сандо это знал.