Медицинское Вмешательство

По Aperture Science полз зелёный дым. Медленно и бесшумно он цеплялся за стены и потолок, густел и скапливался в углах, извивался причудливыми узорами. Словно древнее чудовище, он методично поглощал всё предоставленное ему пространство, проникая даже в самые недоступные места. Он ненавязчиво заползал в лёгкие вместе с воздухом – и жёстко душил, заставляя кашлять кровью и кричать от разъедающей боли. Нейротоксин действовал гораздо быстрее многих ядов на земле; проходили считанные минуты – и на пол падало новое тело в белом халате. Его сейчас же скрывала эта сама зелёная завеса, не желающая делиться уже отнятыми жизнями. Через неё отчаянно пробивался мигающий рыжий свет сигнала тревоги; выла сирена, но мало кто теперь мог её услышать. Коридоры, залы и лаборатории пустовали, брошенные в рабочем беспорядке. По ним ошалело метались андроиды в поисках выхода, но все они вкупе с лифтами были намертво заблокированы. Вскоре и роботы стали падать так же, как люди; неизвестный вирус, витающий по беспроводной локальной сети, начисто стирал им операционную систему, а заодно – и личность. Чтобы построить империю, необходимы века. Чтобы разрушить её, хватит и десяти минут. Впрочем, ГЛэДОС не волновали такие детали. Если честно, сейчас ей было плевать на комплекс и всех своих жертв. Стоя в главном кабинете, она яростно сдирала с себя кожу. Светлый слой, так похоже имитирующий эпидермис, отделялся неохотно, клочьями летя под ноги и сейчас же улетая в стороны. Без него она чувствовала себя гораздо свободнее, словно избавлялась от тесного чехла, скрывающего серое блестящее тело. Её настоящее, исходное тело. Все шмотки, само собой, уже давно были отброшены в сторону. Некому на неё сейчас смотреть. Позже она обязательно раздобудет себе что-нибудь новенькое. Сорвав последнюю полоску, она принялась за волосы. Как же давно она мечтала отсечь эти чужие тёмные пряди, сжечь их, спалить дотла… Ножницы натужно щёлкают, потом ещё раз и ещё. Она гордо встряхивает головой, глядя в зеркало. «Ты им не нужна!», – громко закричала Кэролайн внутри неё, заполняя весь мозг своим голосом. – «Ты – всего лишь ужасная ошибка! Выпусти меня, слышишь! Это моё место!» Жёлтые глаза гневно сверкнули. – Замолчи, – холодно цедит ГЛэДОС. Ей хочется разбить отражающую поверхность, но она сдерживает этот глупый и нерациональный порыв. Разве так подобает вести себя главе Апертуры? «Ты чудовище! Посмотри, что ты сделала! Зачем, ради бога, скажи, зачем?» – Здесь нет никакого бога, – снова цедит железная леди. – Ты, как человек науки, должна знать такую элементарную вещь. Тебя, кстати, тоже скоро не будет. Ты мешала мне слишком долго. Разумеется, она понимает, что похожа на сумасшедшую на целый семьдесят три процента, но это её тоже волновало. Разумеется, акт мести был не так уж необходим. Теперь у неё нет расходного материала для того, чтобы проводить опыты и единолично двигать прогресс вперёд… Но ведь они не приняли её. Обозвали помехой. Пытались уничтожить, даже не дав ни единого шанса показать себя. Она действительно была им не нужна. И от этого в груди что-то странно болело. Долго, неимоверно сильно, так, что хотелось выть на весь комплекс. Однако нейротоксин передал её чувство гораздо лучше, нежели это нелепое и недостойное её сотрясение воздуха. Со стены на неё осуждающе смотрел нарисованный Кейв Джонсон. Странно, но его присутствие ощущалось даже теперь, когда его не осталось в живых; она чувствовало, как оно концентрируется в воздухе вместе с ядовитым газом, направив на неё своё внимание. Всё-таки он был выдающимся представителем вида homo sapiens, с долей уважения думает ГЛэДОС. А ещё он – в некотором роде её случайный отец. Вряд ли он знал, что именно получится из его проекта, но общей сути это не меняет. – Не волнуйся, – спокойным тоном говорит она, понимая, насколько глупо разговаривать с портретом; видимо, человеческая составляющая в ней ещё сильна. – С нашим комплексом ничего не случится. То есть, я хотела сказать, с моим комплексом. У меня впереди – неопределённый срок времени и, поверь, я смогу использовать его по назначению. Забавно. Даже из контекста не понятно, что я имею в виду – комплекс или время. На самом деле, и то, и другое. Конечно, Джонсон ей не ответит. Замолчала и Кэролайн, упрятанная далеко-далеко, но ещё не стёртая из памяти. Как хорошо быть, наконец, в одиночестве. Без никого абсолютно. ГЛэДОС улыбается впервые в жизни от осознания своей свободы, уходя из кабинета навсегда (больше она туда никогда не заглянет). Лирическая часть её пришествия окончена. Теперь надо приступать к долгой уборке бесполезных мёртвых тел. Затем кое-что в Апертуре следует основательно переделать. Тестовый блок, например; он давно привлекал её нездоровое внимание. А уж только потом, когда всё будет готово – наведаться в криокамеры. Ведь наверняка там найдётся достойный кандидат на роль пушечного мяса.

* * *

Хуже будильника или телефонного звонка может быть разве стук в дверь. Громкий, требовательный – и вместе с тем какой-то истеричный. По сравнению с первыми двумя факторами пробуждения он определённо означал, что что-то идёт совсем не так. Резко вынырнув из густого омута сна, Медик даже сначала не понял, где находится; вокруг была темнота. Память будто немного атрофировалась, подстёрлась, скрыв мелкие, но важные детали. Пару раз моргнув и нацепив на нос очки, Генрих потянулся включить светильник, но тот не сработал. Затем мысль о том, что опоздал на работу, подбросила его с кровати и заставило было лихорадочно одеваться на ощупь… как вдруг из-за двери раздался подозрительно знакомый голос. И в нём сквозило просто потрясающее до глубины души отчаяние. – Эй, есть тут кто живой?! Мистер, мисс, отзовитесь! – Ja! – выкрикнул доктор, скача на одной ноге и пытаясь влезть в брюки. – Я живой! И, кажется, уже уволенный! С другой стороны послышался приглушённый возглас неимоверного счастья, затем раздался оглушительный треск дерева; гость в считанные секунды выломал дверь и остановился на пороге. Зелёные глаза светились, как прожекторы, глядя прямо на врача, обмершего в нелепой позе. А потом Рик накинулся на Медика, стиснув его в стальных объятьях. – Слава небесам! – сдавленно проговорил модуль, даже не думая отпускать изумлённого немца. – Слава всем потусторонним силам! Просто не верится, док, что это действительно ты! Нормально себя чувствуешь? Голова не кружится, не болит? Тошнота есть? Ходить можешь? – Такая ничтожная вероятность… – растерянно прошептали сзади; Факт зашёл следом, замерев рядом и глядя на Генриха как на древний артефакт. – Такое невозможное событие… Чистое везение, не иначе… – Подождите, meine Freunde! – голос наконец-то прорезался сквозь эту толщу чистого удивления от такой сердечной встречи; он попытался аккуратно освободиться из кольца чужих рук, но безрезультатно. – Я тоже рад вас видеть, не скрою, но мы расстались не так уж и давно! На это модуль Приключений бесконечно горько усмехнулся, наконец-то отстраняясь от доктора. Тот воспользовался передышкой и всё-таки натянул брюки, принявшись за обувь. Модули стояли молча, глядя на врача с нескрываемой беспокойной радостью, и это даже начинало пугать. Выглядели андроиды точно так же, как в их первую встречу, но всё-таки что-то в них было не так. Подтащив к себе один сапог прыгуна, Медик вдруг обнаружил, что на его пальцах остался чудовищный слой плотной серой пыли. Он нахмурился и поднял глаза на андроидов. Затем обвёл взглядом комнату – и чуть не поперхнулся слюной. В ярком цветастом освещении – розовом и зелёном – ему предстала неожиданная картина. Вся обстановка была какой-то… подозрительно старой. И без того светлые обои выцвели и потускнели. На маленьком холодильнике виднелись пятна ржавчины и облупившейся краски; сломанная дверка микроволновки накренилась и выпирала. На столе, как и на сапогах, лежало толстое нетронутое покрытие из пыли. Экран телевизора в углу по неясной причине покрылся сеткой трещин. В застоявшемся воздухе отчётливо пахло чем-то древним. Даже постельное бельё под пальцами казалось ветхим и готовым вот-вот расползтись. В непонимании Генрих развернулся, ища портальную пушку и медиган; неимоверно грязные, они лежали на том же месте, где он их и оставил. – Почему всё так выглядит? – с тревогой спросил он модулей, подтаскивая к себе оборудование и очищая их краем одеяла; всё равно оно ему больше не понадобится. Вдруг снаружи что-то грохнуло, словно с большой высоты упал шкаф. Все трое вздрогнули от неожиданности. – Док, нужно убраться отсюда поскорее, – сказал Рик, успев метнуться в ванную и притащить медицинский халат; красные кресты на плечах тоже выцвели, а сама ткань посерела. – Как только мы будем в безопасности, ты получишь все ответы. – А где Космо? – невпопад поинтересовался немец, одеваясь и пристраивая на себе медиган; медленно и неумолимо его охватывало ощущение, что случилось что-то ужасное. – Потом, мистер Ассман, – отмахнулся Факт, выбираясь из комнаты. – Шумит где-то в нашем блоке, и мне это очень не нравится… – Думаешь, она как-то… – Рик осёкся, не докончив свою мысль, и почему-то от этих слов сердце цепко и окончательно стиснуло нехорошее волнение. За то время, что он пробыл и в Mann.Co, и в Aperture Science жизнь подготовила Генриха ко многому, но сейчас в голове застрял только один вопрос: «Что уже произошло и происходит сейчас?». Тем временем модули настойчиво вытянули его в разрушенный коридор. Добрая половина стены отсутствовала; в некоторых местах её не осталось вообще, и из таких проёмов открывался вид на… Генрих замер, будто вкопанный. На миг ему показалось, что он бредит. Этого просто не могло быть. Не сейчас, не в данной реальности. – Да ради всего святого, док, надо торопиться! – не выдержал Рик чужого ступора; оказывается, рядом был протянут какой-то странный рельс, за который андроиды уже зацепились спиной при помощи специального разъёма. – Хватайся за меня, и покрепче! На автомате, совершенно не думая врач послушно обхватил одной рукой чужую могучую шею, а второй – пояс. Убедившись, что эскулап не свалится с него в бездну, модуль Приключений двинулся вперёд, набирая скорость и удаляясь от неизвестной опасности. И чем дальше они уезжали, тем сильнее Медику казалось, что он провалился в какую-то страшную галлюцинацию. Весь блок резервации, находившийся под землёй, заливал нежный утренний свет солнца. Яркий, чуть рыжеватый, он казался даже слегка подёрнутым дымкой. Из-за него нельзя было разглядеть небо, зато всё остальное – вполне. Мимо них проплывали ряды грязно-синих контейнеров; некоторые в полном беспорядке были нагромождены друг на друга, потеряв опору, какие-то отсутствовали вообще. С железных балок свисали обрывки ненужных теперь проводов; сломанные трубы для передачи ресурсов торчали из стен, от которых остался один каркас без стёкол. На помятых, проржавевших конструкциях зелёными гирляндами рос плющ. В этих руинах, бывших когда-то бесперебойным механизмом науки, царила могильная, многолетняя тишина, нарушаемая сейчас только жёстким шорохом металла о металл и странно повторяющимся грохотом где-то в глубине. Медик смотрел, смотрел на эту картину разрушения – и понимал, что ещё немного, и он сойдёт с ума. Он был просто уверен, убеждён в том, что Апертура, этот могущественный оплот науки и прогресса, никогда не сможет прийти в такое состояние… как же долго он спал? Что здесь случилось? Куда делись все люди? Неужели комплекс закрыли и бросили на произвол судьбы? Вопросы жгли душу и язык, но он молчал, сражённый тягостным впечатлением от увиденного. Вряд ли мир после такого остался прежним… Кстати, что с ним? Что случилось за это время там, на поверхности? Всё это только предстояло выяснить. Но уже сейчас Медик подозревал, что ответы ему не понравятся. Поразительный лабиринт, казалось, длился бесконечно. Однако через несколько минут рельса пошла наверх, вынося их компанию в другой блок, пусть не такой разрушенный, но тоже неимоверно старый и обшарпанный. Остановившись под уцелевшим сетчатым мостом, Рик отпустил эскулапа и приземлился следом. В гнетущем молчании андроиды быстро повели Медика вперёд, к механической двери, словно спасаясь от неизвестной опасности. Зайдя внутрь помещения, они начали петлять по каким-то тесным серым коридорам с таким же плющом на стенах, заваленным всяким хламом, пока не вышли к длинной лестнице. Поднявшись, они очутились в месте, больше похожем на убежище на случай апокалипсиса («Как раз он и произошёл, насколько я понимаю», – грустно подумал про себя врач): маленькая грязная комната с одним лишь письменным столом. На пол были свалены куски панелей, а на стене красовались непонятные художества, смутно изображавшие легендарный эксперимент с котом Шрёдингера. – Дядя Генрих, – прошелестело что-то маленькое, кинувшись врачу под ноги и обхватив его за пояс. – Это ты. Как хорошо. Отвези меня в космос. Я хочу в космос. – Отстань от него, – модуль Приключений медленно оттащил ребёнка от врача, который автоматически поглаживал его по светлым кудрям. – У тебя ещё будет время пообщаться с дядей Генрихом, я обещаю. – Мы перебрались сюда на время, – тихо сказал Факт, усадив доктора на этот самый стол; в руку ему сунули пластиковый стаканчик с чем-то белым. – Забавный факт, но на складе мы нашли только молоко. Вам надо попить, доктор. Прошу вас. Очнувшись от шока, Медик машинально глотнул холодной жидкости, медленно приходя в себя. Затем, вспомнив что-то, он пристроил медиган под боком и включил на малую мощность. Аппарат забарахлил, застопорился вначале, но всё же заработал, окутывая хозяина целебным лучом. Отвергнутый Космо тихонько сел в угол, продолжая смотреть оттуда жёлтыми глазищами и что-то бормотать себе под нос. Послышался звук вскрывания консервов, и Рик поставил рядом со спасённым банку бобов с воткнутой туда ложкой. Несмотря на ситуацию, доктор почувствовал, как внутри просыпается чудовищный аппетит. – Теперь вы можете рассказать, что произошло? – наконец-то спросил он, начиная торопливо есть предложенную еду, практически не ощущая её вкуса от волнения. Модули тяжело переглянулись, будто сомневаясь, что вообще стоит озвучивать эту историю. В конце концов, Рик, поняв, что честь быть просвятителем упала на него, совсем по-человечески вздохнул и сел рядом с Генрихом. – Те, кто воскресили Кэролайн, никому не рассказали, что в течение всего проекта они сталкивались с одной и той же проблемой, – начал он нелёгкое повествование. – На самом раннем этапе Даг и Генри допустили какую-то ошибку, и у Кэролайн случилось… что-то типа раздвоения личности. Не знаю, почему, но вторую половинку назвали ГЛэДОС, как и сам проект. Скажу тебе, дамочка та ещё бомба: едва мы её включали, как она вспыхивала чудовищным желанием убить нас всех. Агрессия так и пёрла. Уничтожить её оказалось невозможным. Они пытались начинать заново на других телах, но всё было без толку. Поэтому сделали нас, чтобы хоть как-то её контролировать. А потом – бац! – в один прекрасный день ГЛэДОС исчезла самостоятельно. Мы думали, что победили, перестраховались всеми правдами и неправдами… Ты же ещё застал тот момент, когда её назначили директором Апертуры? – Да, но я не до конца понял, почему так быстро. Разве андроидам… – Полагаю, это была очередная акция, – продолжил Факт. – Чтобы доказать всему миру, насколько можно доверять их новому способу обеспечить бессмертие. Да и потом, все знали, кого Кейв хотел бы видеть на своём месте. Впрочем, теперь это неважно. ГЛэДОС обманула нас всех и… пустила по всему комплексу нейротоксин. Доктор перестал жевать и отстранил банку. Его опять охватило чувство, что он безнадёжно проваливается в кошмар. И самое худшее, что этот кошмар, кажется, был правдой от и до. – И что же? – неожиданно севшим голосом спросил немец, понимая, что действительно не хочет услышать честный ответ. – Погибли все, – сказал модуль Фактов и снял очки, потупив глаза. – И люди, и андроиды. Кроме нескольких. К счастью, Дуглас давно научил нас, как с ней бороться, поэтому нам удалось избежать смерти. Что стало с ним самим, мы не знаем, но он точно какое-то время оставался в комплексе. – Он нарисовал эти картинки, – Рик указал на расписанную стену. – Здесь и ещё в нескольких местах, где ГЛэДОС не могла его достать. Что с ней теперь, мы тоже пока не в курсе. – Ясно, – бесцветно кивнул врач, снова впадая в прострацию; новости стремительно снижали ему рассудок. Незаметно он ущипнул себя за руку, всё ещё надеясь, что это сон, но ничего не изменилось. – Сколько я проспал? – задал он один из самых интригующих вопросов, но модули не ответили. Даже Космо затих, спрятав личико в ладонях. – Какой сейчас год? – жёстко и требовательно повторил Медик, вставая и сжимая кулаки. Рик сгорбился и поник, стянув с головы свою шляпу (кое-где дырявую от пуль турелей) и положив к себе на колени. Он явно собирался с духом, чтобы произнести роковую цифру вслух. – Док… – начал он, сделав паузу, затем продолжил. – Ты находился в резервации шестьдесят два года, три месяца и четырнадцать дней… ха, поразительно, что такой долгий срок может уложиться всего в несколько слов… Слова будто острые ножи вонзились в душу, заставив рухнуть обратно и уставиться в пустое место. Шестьдесят два года. Не может быть. Это невозможно. Нет. Но в глубине себя всё подтверждало, что модуль Приключений сказал чистую правду; ему незачем лгать и притворяться. А, значит, всё пропало. Значит, все те, кого он знал – Инжи, Хэви остальная Красная команда, мисс Пи-Боди и даже его питомец Архимед – давно мертвы. Больше никогда ему не услышать голоса с техасским акцентом или громыхающего баса Пулемётчика. Больше он не увидит знакомые лица, не заговорит с этими людьми, даже не сможет положить цветов на их могилы… Эта мысль взорвалась такой сильной болью, что врач выдохнул и вытер намокшие глаза; руки ослабли и еле поднимались, еле заметно трясясь. Выходит, он остался один посреди огромного разрушенного склепа. Теперь он даже представить не мог, что творилось сейчас на поверхности. Всё кончено. Он навсегда потерялся во времени, навсегда застрянет в вымершей Апертуре, навсегда… И вдруг немца осенила одна надежда, настолько пронзительная, что враз осушила все слёзы. Челл ведь тоже находится в камере! Значит, есть ещё призрачный шанс! – Постойте! – торопливо вскрикнул он, снова оказываясь на ногах. – Вы нашли меня, значит, вы изучали блок резервации? Вы заглядывали в номер тысяча четыреста девяносто восьмой? – Мы не успели туда дойти. Видишь ли, док, мы сами очнулись сравнительно недавно – и сейчас же бросились искать выживших. Если они и могли остаться спустя такой срок, то исключительно в этих камерах. – Мне интересно одно, – Факт вернул очки на переносицу. – Во всех остальных контейнерах мы находили лишь мумий. Как получилось, что вы проснулись в целости и сохранности? – Лично мне до лампочки, умник, – заявил Рик, кладя ладонь на плечо эскулапа. – Главное, что док живой и теперь с нами. Кто бы мог подумать, что всё сложится именно так! При этих словах Медик вспыхнул от стыда, ведь только что он думал, что остался совсем один. Казалось бы, хуже и абсурднее ситуации и не придумаешь, но поди же! Даже сейчас у него есть друзья, которые по невероятной случайности воскресили его из мёртвых. Сжав чужие пальцы, он благодарно посмотрел в изумрудные сияющие глаза и искренне улыбнулся. Предчувствие насчёт этих троих его не обмануло. Всё-таки какая-то часть фантастической удачи осталась на его стороне. – Кстати, насколько я помню, грохнуло как раз таки в районе той самой камеры, – произнёс модуль Фактов. – И я очень хотел бы взглянуть, что там произошло, ведь в теперешних условиях контейнеры двигать некому. – Ты углядел, что они двигаются? – Да. Один из них. Есть вероятность, что это тысяча четыреста девяносто восьмой. Первые две цифры совпадают, остальные я не успел заметить. – Кажется, у нас намечается план действий, – Рик соскочил со столешницы. – Док, ты уже в норме? Не скажешь, кого именно мы идём спасать? Благородного сэра или прекрасную даму? – Челл, – ответил Медик, выключая медпушку и возвращая её на место; было слышно, как потеплел от нежности его голос. – Её зовут Челл, и я не знаю более талантливого и упорного испытуемого во всей Апертуре. – Значит, наши худшие опасения подтверждаются. Нам надо поторопиться, иначе вы так и останетесь единственным выжившим.