Пятиминутка

      Савамура ненавидел телефоны и вообще старался держатся от них подальше. Смс, звонки - все это было по минимуму, а иногда и просто игнорировалось. И пусть за это он всегда получал втык от друзей, Миюки или родных, но ничего с собой сделать он не мог.       Но, вот если его команда или Кадзуи выезжали куда-то из Токио на игры, телефон становился его верным другом. Ведь, мобильный оставался единственной возможностью связаться с любовником.       В такие вечера, Эйдзюн закрывался в своей комнате и звонил Миюки, чтоб слышать его голос, наслаждаться хотя бы таким единением с возлюбленным. Пусть, через телефон нельзя было передать физический контакт, но Кадзуя вполне справлялся с этим, используя слова, тембр голоса и собственную фантазию Савамуры.       - Ты опять звонишь мне, так поздно, наглый извращенный мальчишка. - И пусть Миюки чаше всего этот звонок начинал с этой фразы, но они оба знали, что ждали этот звонок весь день.       - Я тоже соскучился, пошлоКадзуя, мне так тебя не хватает. - Эта фраза всегда выбивала из Кадзуи все возможное желание подкалывать своего парня или смеяться над ним. Он позволял слышать лишь тяжелый выдох в трубке и капушение. Сам же Савамура устраивался удобно на кровати, стягивая с себя всю ненужную одежду.       А дальше, он вслушивался в томный шепот Миюки, который с удовольствием рассказывал, что бы сделал со своим парнем, будь он в его комнате. Эйдзюн же терял голову, от этого голоса и ласкал себя в попытке скопировать технику любовника. И пусть это было не совсем то, что обычно происходило, но все равно, ему хватало.       В такие моменты, он мог лишь сладко стонать в трубку, вызывая возбужденный рык у Кадзуи, который заводился не меньше его от таких их игр. Миюки самому хотелось быть в одной комнате с возлюбленным, и он каждый раз это озвучивал, возбуждая Савамуру еще сильнее.       Такие игры обычно затягивались у них на долго, ведь, Эйдзюну было мало пальцев внутри себя, а Кадзуе сложнее было доводить себя рукой, когда он помнил жар тела любовника. Но отказаться от этой мучительной игры они не могли.       Чаше всего, первым кончал именно Савамура, не в силах сдерживаться более, а после уже Миюки, представляя лицо возлюбленного вовремя оргазма.       Их даже не волновало, что их игры наполненные банальными фразами типа «А сейчас я бы с удовольствием тебе вставил бы и трахал тебя, пока ты не стал бы кричать от удовольствия. Но даже если бы ты умолял меня быть помедленнее, я бы не остановился» или «Я так хочу, чтобы ты трахнул меня. А может, ты хотел бы, чтобы я отсосал тебе? Ты ведь любишь, когда я делаю тебе минет и ты смотришь на то, как твой член исчезает в моем рту. Обычно, ты говоришь что в такие моменты мои глаза как-то слишком пошло и вызывающе на тебя смотрят, и тебе это нравится».       Но им было все равно. Это их маленькая игра, маленькое расслабление, когда они не могут прикоснуться друг-друга, а тела требуют. В конце же разговора, когда дыхание еще не восстановилось, а тело еще разгоряченное прошлыми ласками и оргазмом, Миюки почти урча, любил шептать на прощание. - А когда мы вернемся домой, я с тобой это все сделаю, Ба-ка-му-ра.       И пусть они давно уже не школьники и называют друг-друга по именам, но это прозвище действовало на Савамуру как особый вид афродизиака. Проклиная своего парня, Эйдзюну приходилось по новой себя удовлетворять, но уже рассчитывая только на свою фантазию.       А ведь он каждый раз попадался на это. Мазохист он или просто дурак, этот вопрос оставался открытым даже для него.