One More Light

      — Как ты? — спрашивает Тайрелл, удобно усаживаясь в кресле, напротив кровати Эллиота, чтобы было удобней на него смотреть.       — Я в порядке, — как обычно, отвечает он и уже верит самому себе.       Только вот Тайрелл знает, что он не в порядке. Абсолютно не в порядке. Тайрелл знает, что он постоянно лжет, чтобы окружающие не беспокоились, думая, что с ним действительно все нормально. Тайрелл знает, что он умирает от съедающего его одиночества и чувства ненужности. Тайрелл знает, что он постоянно плачет и редко спит, поэтому под его глазами мешки и темные круги. Но Эллиот снова лжет. Снова притворяется тем, кем был давным-давно, думая, что Тайрелл ничего не понимает.       — Я хотел услышать не это. — Тайрелл смотрит на лежащего Эллиота, который глядит в потолок, будто видит там созвездия.       — Что тебе от меня надо?       — Я знаю, что ты не в порядке, Эллиот. Расскажи мне, — продолжает допытываться Тайрелл, прекрасно зная, что этот лжец не сможет долго молчать, потому что голоса внутри не позволят и все несказанное выльется, словно лава из вулкана.       — Что тебе рассказать?       — Ты снова принимаешь морфин?       — Да. А что мне еще делать? — говорит Эллиот, не меняя позы и даже не смотря на сосредоточенного Тайрелла. — Он не затыкается, заставляет меня действовать и продолжать революцию, что мы устроили. Он хочет снова управлять мной, как делал это все то время. Он снова хочет завладеть моим разумом. Я и так не помню месяцы из своей жизни, а Он хочет еще. Я не могу по-другому.       — Ты не должен поддаваться.       — Я знаю, поэтому и принимаю морфин. Иногда — аддерол.       — Но ты не спишь. Ты уже похож на мертвеца: побледнел, похудел.       — Знаешь, Тайрелл, — усмехнувшись, начал Эллиот, садясь на кровати и понимая, что этому человеку он может доверять, — иногда мне кажется, что ты читаешь мои мысли. Ты приходишь раз в день последний месяц, но знаешь обо мне все. Как ты это делаешь?       Тайрелл хмыкнул. Может, он хороший психолог? Вряд ли. Только дурак не поймет, каково Эллиоту, который живет в одиночестве, видит мертвого отца, разговаривает с тобой, друг, и принимает морфин.       — Ты меняешь тему, — покачал он головой. — Не смей больше принимать морфин или что-то еще, понял?       — Тогда Он придет и снова будет требовать свое.       — Не придет.       — С чего ты взял?       — Я не позволю.       Эллиот удивленно взглянул на Тайрелла, понимая, что да, он действительно сделает то, о чем говорит. Тайрелл — человек слова, и он умрет, но воплотит свои слова в реальность.       — И как ты это сделаешь? — спросил Эллиот, оглядывая идеально выглаженную рубашку, рукава которой Тайрелл закатал до локтя, как привык это делать.       — Я буду рядом с тобой, потому что знаю, что ты чувствуешь.       — И что же?       — Мне говорить абсолютно все?       — Давай.       — Я знаю, что у тебя в груди дыра, которая доставляет тебе нечеловеческую боль, и ты плачешь: по ночам в подушку, в душе, просто, как вздумается. Я знаю. И ты ничего не можешь с этим поделать. Ты мечтаешь о нормальной жизни, но понимаешь, что никогда не сможешь стать частью общества…       — Нахуй общество.       — Вот и я о том же. Мне продолжать?       — Нет, — слишком уж тихо произнес Эллиот, склоняя голову.       Тайрелл видел в нем ребенка, который не понимал, за что так с ним поступают. Его хотелось пожалеть, обнять, подарить тепло, чтобы показать, что он не один.       — Эллиот? — нахмурился Тайрелл, увидев, что спина Эллиота еле заметно содрогается.       Тайрелл в одно мгновение преодолел расстояние между креслом и кроватью, садясь рядом и кладя ладонь на плечо.       — Не стоит.       — Не стоит? — переспросил Эллиот, подняв свои красные глаза. — Я абсолютно один, никому не нужный, одиночество преследует меня, закрывая от других людей. А ты говоришь, не стоит?       — Ты не один, Эллиот.       — Да? Разве ты видишь рядом со мной кого-то еще, кто готов бы был поддержать меня в любой момент.       — Не вижу. Потому что я не могу увидеть себя со стороны.       — Что? — только выдохнул Эллиот, смотря на всегда безэмоциональное лицо Тайрелла. Тайрелла Уэллика, который мог убить человека, не моргнув, но который сейчас сидел здесь и вел себя абсолютно спокойно.       — Эллиот, я прихожу сюда каждый день и говорю тебе, что я с тобой, но ты не понимаешь. Значит… я больше не уйду.       Слезы перестали катиться по щекам Эллиота; он лишь смотрел на Тайрелла. Он понимал его слова, но думал, что тот лишь жалеет, а теперь… А что теперь?       А теперь Тайрелл медленно, слишком медленно, приближается к его лицу, замирая в паре сантиметров от губ Эллиота, и ждет. Ждет, когда ему позволят, но Эллиот боится. Он боится даже вздохнуть, поэтому также сидит неподвижно, ощущая на своих губах горячее дыхание. Он знает, что Тайрелл в любую секунду может сорваться, ведь его жена так любит это, но он ждет. Терпеливо. Долго. Но ждет.       И Эллиот решается, окончательно понимая, что Тайрелл не причинит ему вреда и будет ждать, не торопя события. Его сердце отбивает чумной ритм, а сам он будто задыхается, цепляясь пальцами за ворот дорогой рубашки.       — Значит, не уйдешь? — ухмыляется Эллиот, отстраняясь и не встречая протеста.       — Я слишком долго ждал этого, чтобы уйти, — отвечает Тайрелл, снова целуя губы, которые растянулись в долгожданной улыбке.       Он наконец понял. Понял и позволил себе уплыть вместе с Тайреллом куда-то, куда никто не знает дороги.