Renaissance

      

Становится новое старым, Потом промчатся года — И старое сменится новью: Так было, так будет всегда. Рудаки

      — Смотри, Гил! — Оз буквально прилип к витрине газетного павильона. — Какая огромная очередь!       — Сегодня в продажу вышел журнал Лиама, — устало вздохнул Гилберт и с неохотой поплелся следом за своим господином, уже успевшим исчезнуть в дверях.       — Тот самый выпуск, что он показывал нам вчера, — с восхищением прошептал Оз, аккуратно перелистывая глянцевые странички одного из экземпляров, огромными стопками возвышавшихся на полках. — Этот проект так популярен… Наверное, Лави счастлив…       — Лави? — Баскервилль удивленно вскинул бровь, но мгновенно опомнился: — Ах, Лави… Действительно, Лиа… Лави будет очень счастлив.       — Все никак не привыкнешь называть его новым именем? — Хоггарт с пониманием отложил глянцевое изделие в сторону и сфокусировал свой взгляд на приятеле. — Очнись, Гил, он больше не наш старик Лунетт.       — Да-да, он Лави Кингсли, — чуточку пренебрежительно протянул Гил и тут же поморщился. Изящные смольные брови неумолимо поползли к переносице. Нет, все же не может он просто взять и отпустить их прошлое, как не может и принять их настоящее. Он и к новому Озу до сих привыкает с превеликим трудом, хотя уже целых восемь лет прошло с его возвращения. Этот молодой человек уже не являлся его господином. Нынешний Оз, хоть и был удивительно похож на предыдущего, все же существенно отличался от него. И отличия эти отражались не столько в характере, сколько во внешности. Более длинные волосы с отливом золота, куда более насыщенным, чем у Джека Безариуса, и непривычно отдающие рыжиной; более дерзкие и поразительно уверенные черты лица; совершенно незнакомые и пугающе внимательные красные глаза, которые он зачем-то постоянно прячет за зелеными линзами… От такого количества несхожести Гилберту было немного не по себе. Но, в то же время, он понимал, что изменить что-либо просто невозможно. Против судьбы, как говорится, не попрешь.       В этой жизни Оз являетя ребенком Ларри Хоггарта и его супруги Аннет, имеющих собственную кондитерскую. Также у него есть старший брат Уил, который несколько лет назад женился и укатил за границу вместе со своей избранницей. С семьей он связывается исключительно через письма и звонки в сети.       После окончания школы Оз не стал поступать в университет, а решил помогать родителям с содержанием их маленького «бизнеса», работая на полную ставку каждую среду и по выходным. В остальные же дни он мог находиться рядом с Гилом и Алисой и спокойно тратить свое время на поиски людей из их общего прошлого, не опасаясь исключения из какого-нибудь высшего учебного заведения. И это шло ему только на пользу, поскольку в кругу старых знакомых его душа и сердце постепенно раскрывались, делая паренька все больше и больше похожим на того Безариуса, каким он был когда-то.       Алиса тоже не стояла на месте и с каждым днем только сильнее напоминала прошлую себя. Она является ребенком в семье, еще и самой младшей. С ранних лет девочка отличалась сообразительностью, но даже так она умудрилась провалить все вступительные экзамены и осталась без высшего образования. Несчастную и подавленную Литтл приняли на работу Хоггарты, решив «помочь несчастному ребенку выйти из этого безвыходного положения». С тех пор прошло всего каких-то три года, но столь печальное расположение дел только расстраивало несостоявшуюся студентку. И даже долгожданная встреча с Лиамом не смогла поднять ей настроения. Единственным утешением оставался Оз, но даже этого порой казалось мало, потому что рядом с ее красноглазым златовласиком все чаще мелькал Гилберт, и Литтл непроизвольно начинала ревновать, только усугубляя свое и без того неутешительное положение.       В самой же девушке мало что изменилось. Разве что пугающая страсть к мясу сменилась более милой, но не менее пугающей страстью к сладкому (особый урон терпели тортики). Алиса, как и прежде, оставалась все такой же хулиганистой и боевой, но, вместе с тем, доброй и невероятно внимательной к своему дорогому Озу. В этой жизни их не связывало ничего, кроме общих воспоминаний и работы в кондитерской, но встретились они именно благодаря этим обрывкам прошлого. Потому что они, как ни странно бы это звучало, с самого своего рождения знали о существовании друг друга и неосознанно искали в окружающих их людях смутно знакомые черты. И вот однажды удача повернулась к ним лицом, и судьбы ребят наконец пересеклись.       На тот момент обоим было где-то по пять лет. Так уж получилось, что их отцы оказались бывшими одноклассниками и, абсолютно случайно встретившись в городе, уже не смогли разойтись просто так. Воспоминания о прошлом, обсуждение достижений и неудач общих знакомых… Куда ж без этого? Так что Озу и Алисе пришлось терпеливо ждать, пока их незадачливые родители вдоволь поперемывают косточки всем своим приятелям. А ожидание, как известно, гораздо приятнее коротать за разговорами… Слово за слово — и воспоминания начали приходить к ним вместе с зарождающейся дружбой. С тех пор их редко когда видели по отдельности.       А что же Гилберт? За это время он тоже очень изменился, хоть и не перерождался, как остальные. Все это время он упрямо ждал возвращения своего господина. И все это время он собственными глазами видел, как изменяется, как оскверняется и извращается их добрая и светлая Земля, как обесцениваются те вещи, без которых раньше человек просто не мог существовать. А моральные ценности? Они и вовсе остались лишь на бумаге, запечатанные под толстой обложкой с надписью «Сказки». Нынешние люди уже и думать забыли об аристократии и светском обществе, и единственное, без чего они не представляли свою жизнь — это техника. Видеть такой мир было неимоверно больно. И это лишь ожесточило мягкое и ранимое сердце Ворона.       Окончательно усугубили ситуацию нескончаемые смерти дорогих ему людей. Лиам, Шерон, Ада… Один за другим, они уходили из его жизни. Уходили, оставляя после себя лишь слабую, незримую надежду на то, что вернутся в следующей, что когда-нибудь он сможет их увидеть еще раз. И он верил в это. Верил искренне, всей душой. Не смотря ни на что, он продолжал ждать, и, как теперь оказалось, не напрасно. Возвращение Лиама просто не могло не радовать, хоть и оставляло после себя некий осадок от резких перемен.       Что же касается самого Лунетта, то в новой жизни у него была лишь мать, Инесса Кингсли, которая преподавала химию в местной школе. Лави хорошо учился и был на удивление воспитан и прилежен, за что, помимо учебы, ему разрешалось заниматься какими-нибудь своими делами. И мальчик умело использовал эту возможность, надежно засев в мире журналистики. Главную роль в выборе столь необычного для подростка хобби сыграло крайне полезное знакомство со студентом Джастином, или, попросту, Джасом, вертевшимся в той же сфере и даже недавно создавшим свой собственный журнал под довольно-таки интересным названием «Фреска», где он восхвалял великое древнее искусство и его богатую историю. Джас просто обожал всевозможные экскурсии и раскопки, поэтому не упускал ни единой возможности посетить «родину» своих любимых художеств на деревяшках и стенах.       Но, конечно же, куда больше, чем знакомство со столь странной личностью, на юного Лави повлияло неожиданное возвращение воспоминаний из его прошлой жизни. Они пришли к нему не сразу, нет. Так же, как Оз и Алиса, он еще долго не мог собрать все отдельные кусочки в одну, целую картину, и мучился этой неопределенностью долгих два года.       Окончательно все встало на свои места лишь месяц назад, однако свой журнал Кингсли начал выпускать гораздо раньше, еще с момента появления самых первых задатков воспоминаний. Но мальчик ни о чем не жалел, ведь, благодаря своему необычному хобби, ему удалось вычислить Оскара Безариуса…       Впрочем, именно к нему сейчас и направлялась наша сумбурная компашка. Все были взволнованы предстоящей встречей и ждали ее с нетерпением. Все, за исключением самого Лави. Потому что, в отличие от тех же Оза и Алисы, ему учебу никто не отменял.       — Эй, книжные черви, нам пора! — обиженно воскликнула Литтл, утратившая симпатию ко всякого рода бумажным изделиям с буквами после ряда неудач с экзаменами. — Мы, вроде как, к Оскару шли, а не к кучке макулатуры!       Оз вздохнул, понимая, что она права, и, бросив на стопку журнальчиков прощальный, полный печали взгляд, послушно поплелся к выходу. Гилберт молча последовал за ним.       — Интересно, название журнала сокращают до «Old»*, потому что оно слишком длинное? — неожиданно произнес Хоггарт, когда они уже заходили в нужную им электричку.       — Наверное, — машинально ответил Гил. И тут же всерьез задумался над заданным вопросом. Действительно, за время пребывания в том павильончике они ни разу не слышали, чтобы хоть кто-то произнес название издания Лиама правильно.       «Но к чему подобные вопросы в такое время?» — Ворон внимательно, с долей недоумения посмотрел на своего господина, будто ища в его задумчивом лице ответы на все вопросы. И тут его вдруг будто яблоком по голове огорошило. «Неужели… он боится встречи с дядей Оскаром?»       Неожиданная догадка неприятно кольнула сердце. Оз действительно боится? Боится, что их любимый дядюшка не вспомнит их? Боится, что он их не примет? Теперь, когда его посетила подобная мысль, Гилберт и сам испугался. Ведь неизвестно, от чего именно зависит возвращение воспоминаний о прошлых жизнях. Быть может, от связи с Бездной, а может, от людских чувств и желаний. Никто не знает этого наверняка.       «Разве что это известно самому Ядру Бездны», — неожиданно осенило Гила, и мужчина удивился собственным домыслам. Заикнись он об этом — Оз сразу же возгорит желанием наведаться к Ядру прямо в Бездну. А подвергнуть своего господина такому риску он просто не может…       — Гил! — недовольный голос Хоггарта вырвал его из раздумий. — Ты выходить собираешься, нет? Мы приехали!       Нервно сглотнув, Баскервилль неуверенно шагнул на обочину. Там, впереди, их ждала неизвестность. Пугающая и волнующая.              — Это он? — шепотом спросила Алиса, высовывая голову из листвы. Они смотрели на молодую семейную пару, гуляющую с коляской, и зачем-то прятались в кустах.       — Да, — чуть слышно ответил Оз. Его глаза не сходили с лица дяди ни на секунду. Счастливый и беззаботный… И совсем ни о чем не волнующийся. Как будто ему и дела нет никакого до собственного прошлого. А может, он его и вовсе не помнит? В таком случае, правильно ли они поступили, придя сюда? Может, лучше оставить все, как есть? Может, еще не поздно уйти?       Литтл явно не разделяла мнения своего приятеля, поэтому, какое-то время терпеливо подождав команды к действию и так и не дождавшись ее, выскочила из укрытия.       — Чего мы вообще ждем? — рассерженно топнула ножкой она. — Разве мы не за этим стариканом тащились в такую даль?!       — Сейчас он одного с тобой возраста, тупая крольчиха, — не удержался от колкости Гилберт. Он прекрасно понимал чувства Оза, так как испытывал сейчас примерно то же самое. А эта вредная обжора заставляет их торопиться в такой волнительный момент…       Поняв, что толку от них мало, Алиса решила действовать сама. Сорвавшись с места, она на всех парах подлетела к бывшему Безариусу-старшему с явным намерением заколотить его до смерти лишь за одно его существование. Подумать только! Заставляет ее Оза быть таким трусливым и слабым… Даже смотреть тошно на этого растерянного кролика с кровавыми глазами, спрятанными под линзами!       — Слышь, ты, старика…       — А это что за чудо природы? — одним движением руки Оскар остановил надвигающуюся на него опасность, положив ей на лоб свою широкую ладонь. — Ты откуда здесь, девочка? — мужчина улыбнулся настолько тепло и приветливо, будто обращался к маленькому ребенку, а не к двадцатилетней девушке. Ну, да, Алиса действительно маленького роста, но это же не причина так серьезно ошибаться… В конце концов, это не галантно по отношению к самой Литтл. — Джесс, ты ее знаешь? Нужно найти ее родителей… Вдруг она заблудилась?       — Алиса, вернись! — Оз наконец решился показаться.       — Тебя это тоже касается! — не остался в стороне и Гилберт, также вылезая на свет божий. Оскар медленно развернулся на голоса и с долей удивления уставился на обсыпанных листьями парней, один из которых, по его мнению, являлся отцом, а другой — что посветлее и помельче — еще одним чадом.       — О, так это ваша девочка? — тут же растянулся он в добродушный улыбке. — Смотрите за ней внимательнее, а то она у вас боевая и легко может пораниться.       — Хорошо.       Оз с тоской смотрел на дядю, с силой сжимая рубашку на груди. Последняя надежда оборвалась. Оскар не помнит свое прошлое. Парень вцепился в локоть верного слуги, собираясь уходить.       — Идем отсюда, Ги… — миг — и мимо них пробегает девчушка лет пяти с золотистыми волосами и большими зелеными глазами.       — Эва, вот ты где! — Оскар подхватил малышку на руки, мгновенно позабыв о странной драчливой незнакомке. — Джесс, у нее жар! Скорее в дом!       Алиса растерянно опустила руку, пальцы которой еще совсем недавно сжимали рукав дядюшки. Она тоже заподозрила что-то странное, что-то печальное и до безобразия знакомое.       — Оз… — вмиг опустевшие фиалковые глаза уперлись в землю. — Это ведь была Ада… да?.. _____________________________ *Полное название издания Рейма — «Old time not to return» («Старых времен не вернуть»). В случае же сокращения («Old») получается «Старый». Таким образом, весь смысл, заложенный в оригинальном названии, теряется, и Оз этим, разумеется, недоволен