Этот свет никогда не погаснет

Удивительно то, что Юнги, несмотря на все свои старания, даже задремать не смог, а вот Чонгук так и заснул на груди хена. Мин перебирает волосы на голове младшего, думая о том, что Чон заснул в не очень удобном для себя положении и когда он проснется, у него наверняка будут болеть шея и спина. Кончики пальцев Юнги перебираются на шею Гука, а затем приземляется уже вся ладонь. Старший все хочет ухватиться за какую-то нить раздумий, но голова пуста, ему удается уснуть. Чон Чонгук просыпается от затекших мышц спины и шеи. Шумно вздыхая, он приподнимается на ноги. Ему тут же на глаза попадается умиротворенное выражение лица Юнги: его слегка приоткрытые губы, подрагивающие ресницы... и Чон забывает о боли. Размяв мышцы, Гук уже решает улечься прямо рядом с хеном на тесный диван, но отчего-то резко обрывает себя. Он по-прежнему хочет закинуть на Юнги ногу, приобнять его, пока тот спит, но... нет, так, наверное, будет неправильно. Его хен невнятно ругается во сне, даже слегка приподнимает руку в каком-то недоугрожающем жесте. Чон еле сдерживает рвущийся наружу смех. Вот бы записать это все на телефон, а потом показать Мину. Но нет, он может не так понять, а Чон совсем не со злости хочет это сделать, просто это было так... это было так. Внезапно по всей квартире раздается стук. Чон понимает, что кто-то пришел и нужно разбудить Юнги, но только он наклоняется к нему, чтобы воплотить в жизнь задуманное, как Мин сам открывает глаза. Взгляды встретились, губы Юнги сомкнулись, а чонгуковские губы слегка приоткрылись. - Мне послышалось? - осевшим голосом спрашивает Мин, без тени робости смотря в глаза Гука. - Нет, действительно кто-то пришел, Юнги-хен, - в расширенных зрачках трепетно подрагивает огонь подтаявшей свечи. В этих глазах столько всего, что хочет забрать себе Юнги. По сути, Мин Юнги очень любит забирать и после присваивать уже навсегда. Кажется, именно это он сейчас делает. У него получается бесподобно, как никогда, как ни у кого, как нигде. Бесподобный Мин Юнги снова вытягивает из человека все чувства, становясь хозяином. Он знает, что хозяин. - Хочешь, не откроем? - играется Мин. Он, хоть и неподвижен и нерасторопен, играть все-таки любит. Кажется, ему понравилось играть в игру "смути Гука своим шепотом и прикрытыми глазами", поэтому он повторяет раз за разом, сейчас не исключение. Эта игра не требует особых усилий и движений, а отдача от нее идет бесподобная. Поэтому она так по душе Мин Юнги. И это тот самый момент, когда младший не может ответить и слова. Кто-то снова стучит в дверь. Кто первый сдастся? Человек, стоящий за дверью? Подтаявший Чонгук, теряющий себя? Или же Юнги надоест и он сам пойдет открывать дверь? - Наверное, надо открыть, - говорят губы Гука, глаза говорят другое. И тут случается неожиданное. Взгляд меняется, перетягивая на себя инициативу. Это похоже на перетягивание каната: Юнги, держащий одной рукой и особо не стараясь, знающий, что победа его, внезапно понимает, что это Гук в своих руках держит победу. Это Гук постепенно начинает пленять его. Это у Чона притяжение к себе, а у Юнги трепет внутри. Это все Чон Чонгук, а не Мин Юнги. Это старший проигрывает. Это младший наклоняется все ниже, к лицу Мина. - Наверное, надо. Иди, открой, - говорят и губы и глаза. Юнги прерывает эту игру, в которой, кажется, пора поменять название. Чонгук облегченно вздыхает и выходит из комнаты. Юнги по-прежнему лежит на диване, и у него немного кружится голова, какая-то слабость во всем теле. Он вспоминает этот взгляд и чувствует себя чьей-то добычей. Чувствует, что еще чуть-чуть и был бы загнан в угол, перед ним хищник, позади него тупик, бежать некуда. Все эти чувства и соображения как-то непонятно влияют на парня. Он чувствует волнение, которое было утрачено им несколько лет назад. Он взволнован. Что это было? В легкие Юнги вдохнули воздух жизни? Он присаживается на диван, как-то резко для самого себя, и только хочет встать, как в комнату входит младший и гость. Юнги замирает лишь на секунду. - Привет, - он встает с дивана, разминая шею и подходит к гостю. - Здравствуй, - гость протягивает руку, Мин жмет ее. - Этот, - Юнги показывает пальцем на Гука. - Этот - внук домоправительницы, Гук. Чонгук кланяется гостю. - А это - Чимин, - гость улыбается младшему и протягивает ему руку. - Рад знакомству. - Я Чон Чонгук, рад знакомству, - и жмет протянутую руку. - Ты мне что-нибудь принес? - спрашивает Мин, обсматривая пришедшего с ног до головы. - Сигарет не принес? - Да, вот, - Чимин протягивает Мину небольшой пакетик. В комнате повисло неловкое молчание, которое неловким не казалось лишь Юнги. У него на руках был целый блок сигарет его любимой марки, причин грустить не было. Чимин как-то робко оглядывал Гука. Что-то подсказывало Чону, что его присутствию не рады. Чимин отличался от Намджуна, очень сильно отличался. Гук не понимал чем, но от этого друга его хена младшему становилось не по себе. Такого восхищения и любопытства этот рыжеволосый не вызывал. Скорее он казался жутким, несмотря на свою довольно привлекательную внешность, вызвал внутри Чона какое-то тревожное волнение и беспокойство. Чимин не хотел быть невежливым, поэтому решил нарушить молчание. - Чонгук, у тебя так много всяких интересных штучек на руке, - и улыбнулся. Гук не смог не улыбнуться в ответ, хотя улыбаться совершенно не хотел. - О, правда? Да, мне тоже они нравятся, Чимин-хен. - Можно мне посмотреть? - Да, конечно, Чимин-хен, - только Чимин касается запястья Гука, как Юнги прерывает действия первого словами: - Чим, зажигалки нет? - Ой, прости. Я совсем не подумал, - Чимин, кажется, очень рад, что Юнги обращает на него внимание. Он, выпустив запястье Гука, как-то даже по-особенному беззвучно подходит к Мину. - У меня, конечно, есть зажигалка, но она не вечна. - Прости, пожалуйста. Я могу сходить сейчас, если хочешь, - только он направляет свой взгляд к двери, Мин говорит: - Да ладно тебе, расслабься. Пусть только кто-нибудь в следующий раз там сообразит, хорошо, старик? - и, придавив сигарету губами, Юнги хлопает рыжего по плечу, отчего тот опускает взгляд вниз. Этот взгляд - взгляд сожаления, какого-то немого отчаянья, он им сверлит пол. - Передашь им, да? - Да, конечно, - у Гука создалось такое впечатление, что рыжий не в силах ответить Мину как-то иначе. Словно он не может сказать Юнги "нет". А он, сам Чон Чонгук, смог бы сказать Мину Юнги "нет"? Он ведь не говорил ему "нет"? Не было возможности. Он ведь может. Может? - Вот и отлично, - Юнги достает из кармана спортивок зажигалку и прикуривает. - Я пойду к окну, на кухню, там покурю, - после этой фразы Чимин как-то слишком удивленно и даже шокировано устремляет свой взгляд в Чонгука. Не на него, а именно в него. Этот взгляд не нравится младшему. Какой-то этот Чимин-хен совсем странный. Как-то смотрит на Гука, как-то странно смотрит на Юнги, какой-то странный. Впрочем, самого хозяина квартиры тоже тяжело назвать адекватным человеком. Но если тот притягивал Чона, то этот... - Чонгук, - Чимин улыбается. Натянуто, он заставляет себя улыбнуться. - Просто спрошу, не удивляйся, пожалуйста, - он подходит к младшему и переходит на полушепот. Зачем он это? Повернувшись к двери, снова смотрит на Гука. - А Юнги часто курит при тебе? - такой вопрос как минимум сильно удивляет Чона. - Юнги-хен? Не знаю, он при мне если и доставал сигарету, то выходил в другую комнату или открывал окно. А в чем дело, Чимин-хен? - гость снова мрачнеет в лице. Это нехорошая тень на его лице, очень нехорошая перемена. Взгляд снова опускается. Он борется с собой? Они стоят в тишине до тех пор пока в комнату не заходит хозяин с сигаретой за ухом. - Гук, - младший тут же поворачивается к нему. Чимин стоит неподвижно - он статуя, он вкопан, врос в землю. - Сгоняй до магазина, купи соли. - Зачем тебе соль, Юнги-хен? - и только задав вопрос вслух, до младшего доходит, Мину не приходится повторять своей просьбы. - Хорошо, - и теперь уже Гук, поникнув головой, направляется к выходу из комнаты. Когда он проходит мимо Юнги, старший как-то слишком быстро, ласково, еле ощутимо, невесомо, проводит вдоль руки Гука двумя пальцами. Чон оборачивается на хена, который и думать не думает, чтобы посмотреть на младшего. Мурашки по коже, а внутри какая-то невероятная ерунда. Что это было? Гук выходит из квартиры Юнги, спускается вниз, выходит из помещения и оказывается на улице. Дело идет ближе к вечеру. Чонгук вспоминает взгляд Юнги, его голос... и это слабое прикосновение, которое до сих пор помнит его рука. Что это было? Тело пробирает озноб, несмотря на то, что на улице вполне тепло.