Этот свет никогда не погаснет

Чонгук перебирает грани кубика, пытаясь собрать хоть одну сторону. Все в нем начало ускоренно меняться, не считая его аппетита. Так как теперь Гук не выходил из квартиры Мина, старшему приходилось импровизировать с готовкой. Он готовил неважно, но понимал, что в таком состоянии одним из самых главных пунктиков на пути к выздоровлению стоит пунктик правильного питания. Откуда у Мин Юнги деньги на продукты? Загадка. К нему за это время ни один раз стучали какие-то посторонние люди, которым Юнги не открывал, делая вид, что дома никого нет. А Гук все сидел у подножия небольшого диванчика, на котором распластался Юнги, имитируя сон. На самом деле, в отличии от Чонгука, Мин больше не сомкнул глаз. Все курил и что-то настукивал пальцами на поверхности кухонного стола. Он выходил из дома пару раз за сменным бельем и одеждой для Гука, но возвращался быстро и находил Гука в той же позе. Прошлой ночью Чонгук пришел к нему в комнату и улегся на его кровати, ничего не говоря. Мину пришлось потесниться и поделиться одеялом. Они лежали спина к спине. Гук заснул быстро, а в случае Юнги уснуть было абсолютно невозможно. Он проснулся раньше младшего и приготовил тому завтрак. И все в молчании. - Эй, мелкий, - зовет Юнги, заставляя Гука поднять голову. - Вставай, пройдемся по улице. Гук встает с пола и подходит к Юнги. Он берет старшего за руки и заглядывает в глаза. Что в них? А в них ничего, поверхность и никакой глубины. - Ну чего ты? - спрашивает Мин, прекрасно понимая "чего это он". - Хватит уже, оживи. - Что ты сказал? Что ты сказал? - младший резко бросает руки Мина. - Что ты только что сказал, сукин ты сын?! Ты какого черта!.. - Гук разъяренно отходит на несколько шагов назад. Истерическая улыбка искажает его лицо. - Это говоришь мне ты?! Ты, блять, как смеешь?! Ты говоришь мне "ожить"?! Ты сам виноват, это все твоя вина! Ты знал, ты, блять, все знал! Ты знал с самого начала, ты мне ничего не сказал! - Гук толкает Мина и тот сталкивается со стеной. - Ты знал! Знал все, но мне не сказал ничего! Ты должен был сказать мне! Я выселю тебя из дома, имею на это полное право, так как ты не платишь квартплату! Проваливай отсюда, собирай все свои чертовы вещи и съебывай! Ты думал, что заботился обо мне?! Нет, черт возьми, ты ни хуя не сделал! Давясь собственными словами, Чонгук закашливается. Юнги же, подождав, пока хозяин общежития откашляется, сжимает ладонь в кулак и впечатывает его в челюсть младшего. Младший ошарашенно выпучивает глаза, но удивление быстро сменяется злостью, новыми приливами негодования, слепой яростью. Чонгук скалит зубы и, не потирая место ушиба, набрасывается на Юнги, повалив того на пол, принимается колотить Юнги, впечатывая в его лице один удар за другим. Юнги удается скинуть с себя младшего с великим трудом, к тому времени его начинает подташнивать, все-таки он несколько дней не спал по-человечески и не ел, сил в нем не так уж и много. Но он решает, что сейчас как раз то самое время, когда стоит использовать накопленную в нем энергию. Мин бьет по почкам, ребрам так, что Гук сгибается пополам и озлобленно рычит. Воспряв духом, он с новой силой кидается на Юнги, целится в голову, но попадает по уху, так как Юнги неплохо уклоняется. Гук выплевывает из своего рта вместе со слюной слова о том, что он сейчас убьет Мин Юнги. Что сейчас задушит его или сломает всего. И кажется, что так и будет, ведь он прикладывает Мина головой о стену, разбивая висок. Мин в свою очередь разбивает губу Гуку, коленом дает поддых, Чон закашливается и падает на колени, кашляя кровью. Только Мин думает, что агрессия пошла на спад, как Гук, стоя раком, хватает старшего за лодыжку и тянет на себя. Они опрокидывают диван на котором Гук душит Юнги, только благодаря тому, что диван падает, Мин остается в живых. Его лицо уже сменилось после синего цвета удушья красным, губы жадно хватали воздух. Сердце колотилось в глотке, кровь застилала глаза, костяшки пальцев болели, а лодыжка Юнги беспощадно ныла. Было очевидно преимущество Чонгука над старшим. У него и форма физическая лучше, и состояние здоровья лучше, он спит хорошо и ест. - Вот же мусор, - говорит Юнги, плюя своей кровавой слюной в лицо Гука. - Слабак чертов, - тихо произносит тот, когда Чонгук совершает очередной захват и благодаря ловкому, но слабому движению, они снова падают на пол. Гук цепляет рукой прозрачную занавеску, та рвется и младший падает на спину старшего. Прижав Мина тесно к полу, пальцы Гука снова сжимаются на шее старшего. Юнги задыхается, сопротивления с его стороны становится все меньше и меньше, пока наконец он не теряет сознание. Мин Юнги открывает глаза, у него кружится голова, и он с трудом понимает, что происходит. - Сигарету принеси мне, - говорит Юнги, как будто ничего и не было. Но нет, было, это выдает хотя бы хриплый и слабый голос. Наверное, манеру язвительно и равнодушно говорить не выбьет из Юнги ни один кулак. Старший замечает, что его голова лежит на коленях Чонгука, плечи которого заметно вздрагивают, как только он слышит голос хена. - О господи, Юнги, - он ослабленными руками прижимает лицо к груди особенно аккуратно и трепетно - в его руках сейчас хрусталь, с ним нужно быть предельно аккуратным. - Ну и что это? - младший молчит. - Ну все, хорош. Не беси меня, отпусти. - Не отпущу, - и по голосу Мин понимает, что младший начинает плакать. - Ты как? Я больше не буду, - только Чонгук мог сказать после случившегося "я больше не буду". Что он больше не будет? Душить больше не будет Юнги? Или что он? - Серьезно тебе говорю, меня блевать тянет. Отпусти, мелкий, - Гук невольно отпускает Мина, который медленно встает на ноги и ковыляет к туалету. Гук не может остановить слез, хлынувших так внезапно и резко. Только несколько минут назад ему было все равно, ему было плевать, а теперь ему так хреново. Он сейчас только понял, что его бабушка мертва на самом деле, по факту. Только сейчас он понял, что чуть не убил Мин Юнги. Этими самыми руками, которыми хотел только обнимать старшего. Юнги возвращается с сигаретой во рту. Он обманул его. Однако и со стаканом воды, который дрожащей рукой протягивает Гуку. Он не может не принять хотя бы потому, что всем сердцем желает облегчить груз Мина в виде стеклянного стакана. - Ну ладно, поной-поной, - сдаваясь говорит Юнги, похлопав Чонгука по плечу. Гук, подавившись водой, бросается на Юнги. Крепко обняв его, начинает реветь в голос. Но что остается Мину, когда свое он уже отрыдал и отстрадал давно? Ему остается только гладить младшего по спине. - Я, может, просто по природе своей помогать не умею, не знаю, - начинает Юнги. - А чем я мог помочь тебе, Гук? Я мог воскресить твою бабушку? Нет, Гук, я не мог. Правда, я подумал, что смогу, но, как видишь, не смог. - Прости меня, - выдавливает Гук, заливаясь слезами. Он хочет успокоиться, но если начал, то остановиться уже очень сложно, пока все не пройдет до конца. - Я не знал, но догадывался и зачем-то дал тебе ложную надежду. Урок тебе на будущее: никогда не давай ложных надежд. Я в очередной раз облажался. - Нет-нет, совсем нет, - вытирая слезы произносит Гук, не разрывая рук на плечах Юнги. Юнги вздыхает. - Я просто буду лежать где-нибудь рядом или сидеть. Ты уж прости, стоять я не очень люблю. Так вот, я посижу рядом, тебе станет лучше и все пройдет. В мое время никто не помог своим присутствием, хотя людей было больше, чем один. Больше, чем десять. Они были все рядом, а я облажался, потому что мне никто как следует не врезал. Сомневаюсь, что что-то можно было еще изменить, когда это было предрешено мне сраной судьбой. Но я, возможно, мог бы... я хочу сказать тебе, Чонгук, что сейчас ты не облажаешься как я когда-то, потому что я врезал тебе и потому что я лучше, чем те "больше десяти". - Скорее, это я врезал тебе. - Но только не надо вот переходить на личности, засранец. - Что случилось с тобой? - Что случилось, того не вернуть и не переиграть, так что живи спокойно и поскорее приходи в себя, потому что я заебался готовить тебе, делать ванную и делить постель. Иди домой, говоря по-простому. Мне надоело, что ты дышишь на меня и тебя вообще слишком много, - Мин высвобождается из рук Гука и, встав, кое как поднимает диван. - А еще я никуда не уйду, понятно? - конечно Гуку понятно, он сам не хочет, чтобы Юнги уходил отсюда, он не хочет даже представлять себе, что будет, если Мин когда-нибудь уйдет от него. Поддавшись какому-то неясному порыву внутри себя и эмоциям, Гук подходит к Юнги и, наклонившись, целует его в губы. Сопротивление есть однако слабое, скорее всего из-за лени или из-за обессиления. Это просто прикосновение, но сколько оно значит для Гука. - Я не пойду никуда пока не помогу тебе привести в порядок все это, - Юнги усмехается. - Поможешь? Да ты сам все уберешь, свинья. Поможет он, говорит, смешной. - Юнги, я побуду еще здесь? - серьезно спрашивает Чонгук. И что может ответить равнодушный и спокойный Юнги кроме как "нет"? Он еще может ответить "как хочешь", а в лучшем случае - промолчит. Сейчас лучший случай. И на молчаливое согласие Гук снова льнет к губам Юнги, на этот раз получая ответ.