Этот свет никогда не погаснет

У Чонгука болит все тело, конечно, больше всего болит задница. Он чувствует, что лежит на животе и что хочет перевернуться, но у него не получается. Сил нет даже на это. Чон тянет руку на противоположную сторону кровати и, никого там не обнаружив, открывает глаза. Мина нет. Младший тяжело вздыхает. У него в голове проносятся воспоминания сегодняшней ночи. Как Гук довыебывался, упал на пол, над ним смеялся Юнги, слез к нему и все началось по новой. Как они снова перебрались на кровать, как Юнги раз за разом менял позы, одну за другой, спрашивал, как больше Гуку удобнее. А ведь ему, Гуку, ему, черт возьми, просто было охуенно, ему было как-то с большой колокольни на позы, ему бы на тот момент только без остановок, только в глаза Юнги, только его губы, только он, только от него, только ему. Гук не знает, приснилось ли это ему, но Юнги еще очень долго целовал его. Целовал везде, это так успокаивало, так расслабляло и без того расслабленное тело. Он помнил все какими-то урывками, помнил, что все-таки много-много выговорил Юнги, но конкретно что - не помнил. Он помнил, как сильно сжимали его руки хена, как старший наоставлял на его шее миллионы поцелуев, да и вообще на всем его теле. Та часть, в которой Юнги целовал внутреннюю сторону его бедер, врезалась в память достаточно четко, она заставила Чона покраснеть. Он вчера действительно много глупостей наговорил Мину. Он словно был пьян, был пьян Мин Юнги, которым невозможно напиться. Которого хочется выпивать еще и еще. Последний раз вчера просто вырвал Чонгука из реальности. Он помнил, как впился ногтями в спину старшего, как шепотом-стоном рассказывал ему что-то на ухо, как тот в ответ толкнулся в него глубже, до самого конца, как они кончили практически одновременно. Этот факт почему-то заставил Гука почувствовать себя еще счастливее, чем он был. Он еще долго не размыкал объятий с разгоряченным мокрым телом Мина. Обнимал его плечи и целовал, целовал, целовал. Гук рассчитывал на то, что когда он проснется, Юнги будет с ним, более того, будет еще спать. Слишком тяжело ему далось встать на локтях, но он это сделал. Понял, что нужно беречь себя и на задницу в ближайшее время не садиться. Он увидел свои разбросанные по полу вещи, медленно подобрал их, сложил, решив по пути закинуть их в стиралку Мина. Сам же из шкафа Юнги достал свои вещи, которые уже давно находились здесь. Правда, младший не помнил, когда он их перенес. Как только он натянул на себя трусы, в комнату вошел Юнги с сигаретой во рту. - О, не спишь, - кинул он. - Там пришли, одевайся. Думал задвинуть тебе шторы, но ты проснулся так что давай, быстрее, - и ушел. Ему ваще заебись так говорить. Не его всю ночь трахали в задницу. Не его выгибали и шлепали. Гук понимает, что ему будет стыдно показаться в таком виде перед парнями. У него на всем теле отметины Юнги. Даже на руках отметины, хотелось бы скрыть это, но кофты Чона здесь не было. Он обреченно вздохнул и, уронив свой взгляд, столкнулся с валяющимися на полу завязанными презервативами. Блять они что... раз... два... три... четыре? Четыре раза? Блять, серьезно? Ну теперь понятно, какого хуя все так болит внутри. Выходя из комнаты, Чон думал о том, что проснувшись, ему хотелось бы поцеловать спящего Мина. Ну какого черта все выходит так? - Доброе утро, соня, - улыбается Тэхен, махая рукой. - Привет, Тэ-хен, - робко улыбается младший. Юнги тушит сигарету и выпускает дым через приоткрытое окно. Сегодня очень солнечно, так ярко не было давно. Тут младший замечает на спине старшего следы от собственных ногтей, засосы на предплечьях. У него начинается открытая паника, почему Мин не наденет ничего? Почему так вот просто ходит при Тэхене? И что на это Тэхен? Ему что, все равно? Он ведь ни о чем не догадывается. - Чай будешь? - спрашивает Тэ, выходя из-за стола. - Ты здесь давно, хен? - немного растерянно чешет затылок младший. Тэхен как-то по-доброму улыбается Гуку, выходя из-за стола. Он наливает горячий зеленый чай в кружку Юнги, поглядывая украдкой на владельца, не скажет ли ему тот что-нибудь в протест. Но ничего не происходит, Юнги по-прежнему смотрит в окно, думает о своем, у него рука так и тянется за сигаретой, но он, видимо вспоминая о том, что здесь Гук, одергивает себя на полпути. - Минут тридцать. Ты не слышал, как я пришел? - Гук мотает головой. Он бы и не вставал еще. - Я пришел узнать, как у вас дела. Садись, - улыбается Тэ. На эту улыбку отвечает и Гук. Он не может придумать причины, по которой он должен отказаться присесть за стол, поэтому, задержав дыхание, он присаживается за стол. Юнги, смотревший на него боковым зрением, ухмыляется, заставляя Чонгука ощутить себя в неловком положении. - Как твои дела, Тэ-хен? - интересуется парень, отпивая горячего чаю. Старший жмет плечами. - Все отлично. Правда отлично. Как твои дела, Гукки? Как прошли... ээм... твои мероприятия, - он нервничает, оттуда заикается и теряет нить повествования. Гук вздыхает и улыбнувшись, отвечает: - Спасибо, все хорошо, хен. Я справился, все прошло намного лучше, чем я думал. Правда, было немного тяжело, но сейчас все отлично. Юнги-хен сказал, что несмотря на то, что это тяжело, прощаться всегда надо. Он сказал, что... - ... что тогда они будут думать, что нужны здесь и не смогут уйти уже никогда, - заканчивает Тэ. - У Тэ память не как у рыбки, беру свои слова обратно, - бурчит Мин, все-таки зажав сигарету между уголков губ. Он выходит из комнаты, чиркая зажигалкой. - Просто Юнги говорил это уже. Умеет он, да? Ну, сказать то, что... ну, то, что это самое, ну, поможет? Чонгук кивает. Да, хен может сказать, может попасть в самую точку. Гук замечает, что его руки тщательно рассматриваются старшим и он торопится как-то неловко убрать их, откашлявшись. - Я ведь не помешал? - спрашивает Тэ, чуть приподняв брови. - Ч-чему? - у Гука удивленная улыбка граничит с истерическим смехом. Ему почему-то пиздец страшно. - Вам. Когда Гук хочет спросить, о чем это Тэ говорит, в дверном проеме оказывается Юнги и говорит с сигаретой во рту: - Помешал. Мы вообще-то спали. - Гук тут живет и спит? - А тебя ебет, кто здесь живет и спит? - Гук давится чаем. - Ты в порядке, Гукки? - Тэ заботливо хлопает младшего по спине. - Аккуратнее. Похоже, слова Юнги Тэ нисколько не расстраивают, возможно, он привык и игнорирует? Или тут было что-то другое? - Я в-в норме, - немного хрипло поизносит младший. - А тебе, Тэ, совет на будущее: стой там, где стоишь и не суйся. - А я никуда и не суюсь, Юнги-хен, - спокойно улыбается Тэ. - Я просто поинтересовался, - данный ответ не удовлетворяет Юнги, он хмыкает и выходит из комнаты. - Без лишних вопросов, понятно? - сурово спрашивает он на последок. - Океюшки, - кивает самому себе Тэхен. - Ты не обжегся, Гукки? - Н-нет, все хорошо. - Вот и отлично. На самом деле я пришел, чтобы позвать вас к нам. Но Юнги уже дал свой отворот-поворот, сказал, что не скоро соберется идти куда-то далеко, - усмехается Тэ. - Но ты можешь приходить и без Юнги. Если тебе вдруг станет скучно или еще что. Ты нашим понравился, правду тебе говорю, - в искренность Тэхена Чонгук безусловно верил. Он просто не мог не поверить в это. - Спасибо, хен. А чем ты занимаешься? - спрашивает Гук, отпив глоток чая. - Я? Ну... эээм, на самом деле ничем особенным, - жмет плечами парень. - Иногда я подыгрываю на саксофоне в ресторанах, мне это нравится больше, чем моя... эм, работа. - А где ты работаешь? - Эм, я? Ну... я в основном играю за деньги, иногда помогаю Намджуну с бэками, ну подпеваю ему иногда. Я как бы ничем таким... но по образованию я связист, вот. Но из меня связист никудышный, - усмехается он. - Я по специальности проработал три дня и понял, что... нет, в общем, только играю. Но и пою еще немного. Это совсем чуть-чуть. Ну а вообще иногда пишу что-нибудь на заказ, так, ничего серьезного, в основном я на саксофоне, так, просто. А ты, Гуки? - Я на шее родителей, - усмехается младший. - Ну как, они живут в достатке, даже в излишке, поэтому я не брезгую сидеть у них на шее. А теперь вот, кажется, придется заняться делом, не смогу же я выгнать жильцов, которые живут тут большую часть своей жизни. - О, вот оно как. Но ты не кажешься мне безнадежным парнем и при желании, я думаю, ты сможешь найти свою работу. Главное - то, к чему сердце лежит. - Или то, что тебе его не разобьет, - вмешивает Мин, зайдя в комнату. Тэ как-то изменяется в лице, мрачнеет даже. Он виновато опускает взгляд, не решаясь посмотреть на Мина. Они так сидят еще немного. Тэ встает из-за стола. - Пойдем, Гукки, проводишь меня, - улыбается Тэ. - Да, - и только Гук хочет встать, как Юнги отрезает: - Сиди, сам провожу. Гук остается допивать свой чай. Ему немного тоскливо, он не понимает, почему слова Мина так расстраивают, почему так расстраивает реакция Тэхена. Тэхен тоже нравится Чонгуку. Они с Намджуном такие разные, но тем не менее нравятся. Такие они интересные младшему. Ему не были так интересны его друзья до того как он с ними познакомился, в процессе знакомства. Они и сейчас обменивались редкими сообщениями, но он и не расстраивался по этому поводу. Как же все боятся навредить Юнги. Как они трепетно к нему относятся. Это потому что любят его? Или потому что все его очень глубоко уважают? Гук направляет свой взгляд в приоткрытое окно, откуда доносятся далекие детские голоса и звонкий смех. Кто-то играет в мяч, кто-то поет песни, там происходит сегодня такое оживление. Интересно, зачем Мин ходит туда? Ему там больно - это Гук понял, когда пытался за ним проследить. Юнги там не очень долго находился, от силы минут десять, а когда вышел, его лицо побледнело больше, чем обычно. Зачем он туда ходит? Дети кричат под окнами, кто-то пробежал мимо. Сегодня жарко, сегодня столько солнца назло кому-то? Нет и малейшего намека на ветерок прохлады. Гуку жарко. Он дышит через рот, закрыв глаза, роняет голову на сложенные на столе руки. Слышит, как на кухню возвращается Мин, садится рядом. - Жарко сегодня, - говорит он. - Да. Голова кругом. - Это точно. - Хен, что хотел Тэ? - Гук выныривает из своих рук, встречаясь взглядом с Юнги. - Ничего не хотел. Просто пришел на тебя посмотреть, здесь ли ты еще или нет. - Он хочет, чтобы я ушел? - вскидывает брови младший. - Нет, наоборот. Не хочет. Переживает за тебя. - Почему? - еще больше удивляется младший. Юнги жмет плечами, хотя ему прекрасно известен ответ. - Ты ему понравился, вот и переживает. У Тэхена глаз куда более острый, чем у остальных. Увидел что-то, додумал сам, вот теперь и суется. - Ты о чем? - Юнги снова жмет плечами и качает головой. - Да так. Ни о чем, - тут же меняется в лице. У него появляется на лице мягкая улыбка, такая теплая, такая светлая. Его ладонь гладит младшего по щеке. - Не выспался ведь? - Гук закрывает глаза и льнет к этой теплой руке. Он обхватывает ее своими руками и прижимает кончики пальцев к своим губам. - Задница сильнее болит, - Юнги приглушенно смеется. У него получается какой-то бархатный глубокий смех. Как прекрасен его голос. У него потрясающая белоснежная улыбка. Как же она нравится Чонгуку. Какой весь Юнги. Знал бы он. Он знает, наверняка знает. - Пройдет скоро. - Это и без тебя понятно. А можно как-нибудь так, чтобы не болела? - Юнги усмехается, у него снова белоснежная улыбка на лице. - Вообще нет. Но если регулярно, то вполне себе. Гук первый прерывает зрительный контакт, опуская глаза вниз, но руки Юнги не отпускает. - Юнги, - тихо произносит он. Он снова пробует это имя на вкус, как этой ночью. Самое прекрасное имя. Самое прекрасное. Самый прекрасный Мин Юнги. Юнги чуть ближе придвигает свой стул к чонгуковскому, кладет его голову на свое плечо. Тот в свою очередь обнимает, касается царапин на спине старшего и спрашивает: - Тебе не больно? - Юнги снова усмехается. - Хуйню говоришь. Пойду прилягу, - зевает он, вставая с места. - Я тоже, - Юнги смеется своим приглушенным смехом разбитого колокольчика. Самым красивым смехом во всей вселенной. - Вообще, иди помойся, от тебя несет, - замечает Мин. - А от тебя типа нет? - А я типа после того, как ты захрапел, в ванную пошел, потому что грязным спать меня не вкатывает. Свинья, - Гук закатывает глаза и встает со стула. Больно. Он ковыляет к ванной. Думает, что сдохнет, пока дойдет. На самом деле, боль терпимая, но уж очень неприятная. Непривычно. Гук решает принять по-быстрому душ. По-быстрому не получается, но он порядком охлаждает разгоряченное утренней жарой тело. Гук тщательно вытирает свое тело, чувствуя долгожданную прохладу. Пока Гук принимает душ, Юнги меняет постельное белье, местами испачканное спермой мелкого. Он и презервативы выбрасывает в мусорное ведро, и весь такой довольный заваливается на чистую постель. Ему жарко сегодня, даже несмотря на то, что закрывает шторы, чтобы те не пропускали солнечный свет в комнату. У него из головы не выходит лицо Гука, который вчера так рьяно хватался за него. Мин вспоминает секс с Чимином. Было круто, Чимин намного лучше знал тело Юнги, намного лучше чувствовал его желания и выполнял любые прихоти. Но почему тогда вчера... Юнги закрывает ладонями глаза. Он ведь никогда не растягивал Чима, даже в первый раз тот все делал сам, а когда Мин порвал его, ничего не сказал. Чим делал все, что нравится Юнги, предугадывая его желания наперед. И Юнги, собственно, не очень-то и заботило, если он кончал в Чима, если первый доходил до разрядки. Смазками не пользовался, презервативами тоже, только иногда, по инициативе самого же Пака. После секса он никогда не испытывал приливов нежности и желания заботы о партнере. Но вчера выцеловывал каждый сантиметр тела Гука. Более того, спрашивал, как он себя чувствует, в какой позе ему больше нравится, не больно ли, а главное - все это не дежурная вежливость, которой в Мин Юнги попросту нет. Его действительно заботили эти вопросы, ему действительно хотелось, чтобы Чонгуку было хорошо. Он действительно хотел его вчера. Раз за разом. Такого давно не было. Гук вчера много чего ему наговорил несвязного, но Юнги запомнил просьбу Чона. Чон просил его делать с ним все, что захочет, что он будет не против, что он любит, что сам хочет, чтобы им управлял Мин. Однако Юнги знал, что это ложь чистой воды. Гук не из тех. Вот Чимин да, а Гук нет. Да и еще и Тэхен этот. Что он вынюхивает все что-то? Пусть не лезет со своим беспокойством. В комнату проходит Чонгук в одних боксерах. Падает на кровать, зарываясь лицом в подушку. - Я скоро потеряю форму. Из-за тебя практически перестал в качалку выходить, - гундит он в подушку. - Не потеряешь, - усмехается Юнги, зарывшись рукой в его волосы. - Да и я тебя к себе насильно не привязываю. - Ты привязываешь. - Неужели? - Еще как ужели. Юнги? - Что? - Чон придвигается к старшему ближе. - Ну можно теперь я тебя, а? Я буду нежен, - Юнги открыто смеется, из самой глубины своей разбитой души. Смеется каким-то радостно-истеричным смехом. - Балда, - и щелкает по лбу Гука.