Пепел

      Лето выдалось знойным и невыносимо жарким. Засуха и солнцепек настигли Техас, превратив штат в настоящую пустыню. Ни легкая одежда, ни кондиционеры, способные создать особый микроклимат, не спасали местных жителей от удушающего пекла. К середине июля ситуация только ухудшилась. Даже наступление темноты не приносило долгожданного облегчения. Раскаленный воздух не успевал остыть за ночь, поддерживая столбик термометра на отметке в девяносто пять градусов "по Фаренгейту"*.       Именно по этой причине Майкл Ройберг никак не мог уснуть. Он вертелся с боку на бок, пытаясь погрузиться в царство Морфея. Вентилятор, жужжащий под потолком, и распахнутые настежь окна спальни, не помогали справиться с духотой. Липкое тело, покрывалось испариной, и простыня приклеивалась к влажной коже при любой попытке пошевелиться. То и дело мужчина проваливался в беспокойный сон, но вскоре просыпался с застывшим на губах беззвучным криком. Принимая вертикальное положение, Майкл жадно хватал ртом душный воздух комнаты. Через несколько минут, он полностью приходил в себя и вновь откидывался на мокрое от собственного пота постельное белье.       Кошмары мучили Майкла уже много лет, превращая каждую ночь в пытку. Борясь со сном, он все чаще пребывал в забытьи, где вновь видел перед собой зеленые, как молодая трава глаза, слышал девичий смех и чувствовал, будто наяву, как рыжие локоны касаются лица. Через мгновение картинка менялась, и мужчина оказывался рядом с полыхающим огнем, пытаясь прорваться сквозь пламя, но невидимые руки удерживали его, словно тиски, не позволяя сделать ни единого шага навстречу языкам смерти. С душераздирающим воплем Ройберг возвращался в реальность, осознавая абсолютную беспомощность.

***

      Майкл сменил напарника в шесть утра, удобно устроившись за кассой в одном из маленьких придорожных магазинчиков на окраине Далласа. В столь ранние часы посетителей не было. В этом забытом Богом месте мужчина скрывался от самого себя. Он сбежал сюда, пытаясь заставить навсегда замолчать воспоминания, терзавшие душу. Работая на заправке, Ройберг жил уединенно. Никому не было дела до человека, не имевшего ни друзей, ни родственников, вечно хмурого и неразговорчивого. Седина, покрывшая голову раньше положенного срока, не позволяла угадать возраст обладателя некогда сияющих голубых глаз, ставших теперь блеклыми и невзрачными на фоне загорелого, морщинистого лица.       Дверь скрипнула, но Майкл даже не повернул голову в попытке взглянуть на очередного покупателя. Однако голос, раздавшийся через несколько секунд, пригвоздил мужчину к стулу, заставив ощутить пульсацию в висках. Женский оклик повторился, разорвав барабанные перепонки и наполнив тело неистовой болью, смешанной со сладкой истомой, только усилившей мучения. — Простите! Я хотела бы заправиться! Эй, вы слышите меня! — этот нетерпеливый тон невозможно было не узнать.       Майклу казалось, будто сердце замедлило ход, остановилось от воспоминаний и чувств, вновь нахлынувших через столько лет. Нет, он не забыл ту, что ворвалась подобно смерчу в его размеренную и привычную жизнь, безжалостно разрушив ее, лишив самого дорогого — единственного сына.       На ватных ногах с неимоверным усилием мужчина поднялся из-за кассы, заглянув в глаза прошлому. Девушка стояла перед ним на расстоянии вытянутой руки. Ройберг затаил дыхание, мысленно уверив себя в нереальности происходящего, но зеленые глаза, как и прежде, смотрели на него в упор. — Майкл, здравствуй...       Ее голос эхом разнесся в голове, а тело забилось в немой лихорадке. Мужчина открыл рот, но слова застряли где-то внутри, и он, как рыба, выброшенная на сушу, принялся хватать воздух, стараясь справиться с охватившими эмоциями. — Теа, — на выдохе произнес Ройберг. — Господи, сколько же лет прошло! — старая знакомая вцепилась руками в прилавок, будто боялась упасть, — Майкл, я думала ты... — Умер? — улыбка безумия озарила лицо. — Я искала тебя... — ее глаза внезапно наполнились слезами, градом покатившихся по щекам.       Перед Майклом вновь стояла семнадцатилетняя девчонка, десять лет назад сломавшая и уничтожившая его — та самая Теа, ставшая наваждением, безумием и проклятием. Вместо длинных огненно-рыжих волос ее лицо обрамляло модное каре, а взгляд утратил наивность. Теперь на него смотрела молодая женщина: с испугом, непониманием и невероятной грустью. Крупные слезы, подобно драгоценным камешкам, переливаясь, скользили по ее щекам.       Пятидесятидолларовая купюра упорхнула из рук и приземлилась на пол, прежде чем Ройберг расслышал робкое: — Прости! — и звук закрывающейся двери магазина.       Майкл рухнул на стул, переводя дух, как после изнурительной пробежки. Болезненные воспоминания нахлынули с новой силой. Мужчина сжал виски, издав гортанный рык. Через столько лет он вновь встретил ее. Ройберг вскочил и опрометью бросился за беглянкой, но черный Dodge рванул с места, оставив после себя лишь облако пыли.