Валлийский девственник

Сразу после ухода англичанина Тэрона вытащили из барака несколько вооруженных рыцарей и поволокли за собой. На миг омеге показалось, что его все же убьют, и он даже испытал некоторое облегчение от этого. Но его всего лишь приставили к работе на стройке — таскать камни. Остальные рабочие смотрели на него со страхом и старались держаться подальше, насколько это было возможно. Оценив возможности для побега, Тэрон принялся за работу. Ему некуда бежать, и даже если он вырвется, то его друзья останутся под замком. Возможно, Ферт прикажет перерезать им горло еще до того, как он доберется до воды. Работа была пыткой. Тэрон был крепким для омег своего народа, но подобным ему никогда не приходилось заниматься. Стояла непривычная для него жара, а его одежда, все еще пропитанная кровью врагов и друзей, привлекала к себе мух. От запаха мутило. Впрочем, Тэрон ни за что не снял бы ее, потому что эта вонь заглушала аромат нарциссов и заставляла всех думать, что он бета. О том, что будет, когда начнется течка, он предпочитал не вспоминать. Вопреки страшным ожиданиям, что он будет таскать камни, пока не умрет, рабочий день все же окончился. Тэрон разогнулся, почти взвыл от боли в спине; руки гудели, а ноги дрожали как лист на ветру. Его поволокли обратно в барак, и тут, запрокинув голову, омега заметил Колина, внимательно разглядывавшего его из-за ловко сложенной в ряды поленницы. Рядом с ним стоял один из надзирателей и без остановки что-то говорил, преданно глядя снизу вверх на своего милорда. Все же, за исключением самого Ферта, саксы оказались, как и говорилось в их песнях, низкорослыми и щуплыми. Тэрон нахмурился, внезапно ощутив, что этот разговор касается именно его и за этим последует что-то неприятное. Неужели этот ублюдок унюхал его запах? — Стойте! — Тэрон узнал властный голос, раздавшийся из-за его спины, и сжался, напрягся так, что цепи зазвенели на его руках. — Нужно его отмыть, а то от этой вони можно упасть в обморок. Тэрон вздрогнул так, что снова звякнули цепи. Ему только этого не хватало, черт подери! Несмотря на то, что подавляющая часть тех, кто живет в крепости, были бетами, оставалось достаточно людей, которые могли бы… Омега прикрыл глаза, не сдержав гримасы отвращения. Колин, уже обошедший его по кругу, похоже сделал свой вывод. — Да, датчанин, может, ты и не привык к мытью, но придется… — Нет! — подбородок омеги, упрямо сжавшего зубы, выдался вперед, кожа натянулась по линии челюсти. Колин загляделся, почти порезался об углы. — Это приказ, а не предложение, — Ферт почувствовал раздражение, которое с каждым мигом становилось все сильнее. Он сохранил этим отвратительным викингам жизнь, несмотря на то, сколько они принесли бед его королевству. Он хорошо к ним относился, но, видит Бог, всякому терпению есть предел. — Или так, или я прикажу тебя выпороть! — Ну так давай сделаем это побыстрее, а то провозимся до ночи. — Вот, то-то же. Отведите его в конюшню, принесите вод… — Я про плеть говорил, если ты не понял, англичанин. И все же Колин взрывается. Как можно было вывести его из себя всего одному человеку и за такой короткий срок? Он даже хватается за облегченный меч, висящий у него на поясе, но холодное железо проясняет ему голову. Хорошо! Прекрасно! Если чертов датчанин хочет по-плохому, то так и будет. — Как скажешь! Притащите его в конюшню и отходите так, чтобы неповадно было. Но чтобы завтра он мог работать. Посмотрим, как ты запоешь! Тэрона поволокли прочь, едва Колин отвернулся и пошел к дому. Омега уже не видел, как у самых дверей его нагнал запыхавшийся слуга и что-то быстро затараторил, пригибаясь и через слово обращаясь к нему «милорд». Именно так должен делать этот проклятый викинг! Чтоб его подрали его языческие боги! Но новость была, и правда, важная. Несколько датчан пришли в себя и попытались напасть на охрану. Теперь проблем стало еще больше. Оказалось, что к тому времени, как Колин зашел к пленникам, стража успела подавить бунт и уложила всех больных обратно по койкам. Лица у них были, мягко говоря, недружелюбными; они были крупнее Тэрона, и Ферт не был уверен, что если они на него нападут, то он сможет справиться. — Датчане! — несколько пар глаз обратились к нему, Колин почувствовал себя очень неуютно. — Кто-нибудь из вас понимает мой язык? Ему совершенно не хотелось звать пленника из конюшни, чтобы тот переводил. Как так получилось, что только он знал английский? И как получилось, что он был так непохож на своих огромных, заросших волосами и бородами собратьев. Почему он не думал об этом раньше? Дело в возрасте? В положении? — Говори, сакс, — один из викингов обратился к нему на почти неузнаваемом из-за акцента английском. В нем неуловимо звучало что-то чужое. — Меня зовут Лорд Колин Ферт, и теперь вы мои пленники. Не пытайтесь бежать, служите мне, и тогда вам не причинят вреда. Колин ждет, пока его слова переведут другим. Наступает тишина, а затем викинги опять пытаются вырваться, крича что-то на своем языке. — Что с остальными? — Погибли, — Колин пока не хотел раскрывать, что у него есть еще один пленник, но его собеседника так просто не проведешь. — Где тот, который ранил тебя, ты его убил? — мужчина больше не переводит свои слова другим, и те напряженно следят за беседой, пытаясь по интонации понять, о чем они говорят. — Как тебя зовут? — Что ты сделал с ним?! — С ним все в порядке. Я приказываю тебе отвеч… — Если только… если только с головы Тэрона хоть один волос упадет, — говоривший с трудом находит правильные слова и путается в построении предложений, но угрозы в его голосе хоть отбавляй. — Ни твои воины, ни твои доспехи не спасут тебя, милорд, от мучительной и долгой смерти. — Тэрон, вот значит как, — еле слышно говорит Колин и внезапно хмурится. — Мне плевать на ваши угрозы. Не забывайте, что это вы в моей власти, а не наоборот. — Ты убил нашего предводителя, если еще и обесчестишь его брата, то рано или поздно твои владения сравняют с землей, а тебя и твоих родных скормят свиньям. — Обесчестил?.. Только сейчас все становится на места. Колин внезапно понимает, что ощущал, чувствовал и раньше, вот только не прислушивался к себе. Этот невыносимый датчанин — омега! Он не вел себя, как принято в Англии, да еще и пахло от него кровью. Ну конечно, вот почему он не хотел смывать её. Колин почти вылетел за дверь, оставив всех в замешательстве. Стивен, которому теперь нужно было перевести их разговор своим землякам, ощутил неприятное предчувствие, что он сказал лишнего. Бегом преодолев расстояние до конюшни, Колин влетел внутрь и рыком остановил замахнувшегося слугу. Он не так уж долго отсутствовал, когда он успел оставить на спине парня, почти подвешенного за руки, столько следов? Этот викинг все еще оставался врагом, все еще был пленником, но Колин не мог позволить себе избиение омеги. Потому что Мэтт… Даже представлять противно. — Неужели было проще дать себя искалечить, чем признаться, что ты омега?! — Колин в бешенстве схватил Тэрона за ворот рубахи и притянул вплотную, зло глядя в глаза. С такого расстояния он, сквозь запах крови и пота, уловил тонкий, сладкий аромат нарциссов. Как вообще он раньше не понял? Не заметил? — Ты… Ты! У меня слов нет! Зачем?.. — Чтобы вы не трогали меня! — Тэрон недоумевал, как Колин узнал о нем так много, но догадывался. У него защипало в глазах от обиды и от боли в исполосованной спине, но усилием воли он взял себя в руки. — Ты серьезно думаешь, что ты вызвал бы чей-то интерес? — фыркает альфа в ответ и зовет слуг. — Вымыть его, переодеть, обработать раны и отправить в дом. В колодках. А если дернешься, то твоим друзьям не поздоровится. Тэрон не шевельнулся в ответ, но посмотрел на Колина с такой ненавистью, что он отступил. Когда придет день и он перережет этому саксу шею, он сделает это уже не только из кровной мести.