Валлийский девственник

— Придумай ему занятие. Колин разговаривает со своим поваром на одном конце большого зала, а глаз не отводит от Тэрона на другом. Викинг сильно преобразился, оставшись без следов крови и грязи на теле, в чистой одежде; хотя и не стал от этого походить на других англичан. Он был шире в плечах, крепче, не многие альфы могли бы похвастаться таким сложением, как у него. А еще… ни у кого в его окружении, кроме Мэтта, не было таких же зеленых глаз, как… как… — Милорд, что вы прикажете мне с ним делать? Может, дать ему нож и позволить всех нас перерезать? — Эван, повар, отвлекает Колина от сравнений своим громким голосом и хмурыми бровями. Он навидался разных рабов и слуг за годы работы, поэтому позиции сдавать не собирался. — Датчане — опасны, дайте им только возможность — и вам конец. Заприте их, а лучше убейте. — Он ничего не сделает, поверь. Тэрон поднял голову и посмотрел на них, а затем сморщился и отвернулся. На серо-белой грубой рубахе на спине проступили красные полосы. Говорил же, чтобы ими занялись! Все резко перестали его слушаться? Кажется, Эван говорил ему что-то, но Колин совершенно ушел в свои мысли. В зал со двора зашли слуги, которым было приказано позаботиться о Тэроне; у одного из них был свернут нос, как от сильнейшего удара. Именно у того, кто был альфой. Совпадение? Колин поднялся и, похлопав собеседника по плечу, направился прямо в самый угол, где на грязнейшем тюфяке расположился Тэрон, отвернувшийся ото всех, спрятав в ладонях лицо. Альфе даже показалось, что тот плачет, но это было не так. Алые пятна на спине становились все больше. — Ну, и что произошло? Тэрон вздрогнул и обернулся, в глазах было сухо. — То, что я и предполагал, сакс. — Я говорил тебе, как нужно меня называть! Тэрон только пожимает плечами, морщится от своего же движения. За сегодня он слишком устал, чтобы спорить. А ведь еще предстояло спать на полном клопов тюфяке. Неужели нельзя подождать до завтра и с утра начать демонстрировать свое превосходство? Он услышал, как альфа смачно сплевывает на пол, а потом его удаляющиеся шаги. Спасибо и на этом. Его жизнь превратилась в ад всего за несколько дней, его друзья в заключении, а его брат даже не будет погребен по законам богов. Тэрон снова уткнулся лицом в сложенные ладони; он не мог позволить хоть кому-нибудь видеть свои эмоции. Лишь спустя полчаса он позволил себе обернуться, но не увидел ни одного знакомого лица. На полу, подальше от него, вповалку расположились слуги и войны, с опаской бросая взгляды в его сторону. Но Тэрон все равно им бы ничего не сделал, ведь Колин велел подогнать его кандалы так, чтобы он не мог вытащить руки. Метал натирал кожу запястий до крови, но омега скорее убил бы себя, чем пожаловался. Одно звено цепи, сковывающей его руки, зацепили за вбитую в пол петлю, наверняка для таких случаев, и теперь он не мог нормально улечься, как бы вплотную он не придвинулся. Пришлось лечь на живот (спина слишком ныла) и подогнуть одну руку под себя. На него посыпалась ругань за звон, мешающий всем спать, но он молчал в ответ, уткнувшись лицом в сгиб локтя. Усталость все же не могла взять свое, и как бы Тэрону не хотелось спать, неприятные мысли и боль в спине мешали уснуть. Вскоре зал наполнился храпом и изредка — лаем собак; во дворе перекрикивались часовые. Омегу все же сморило, хотя и поздно: он успел услышать первых петухов, прежде чем провалиться в сон. Проснулся он будто бы почти сразу, от боли. Он почему-то лежал на спине, рука была неудобно заломлена, натянув цепь. В темноте не видно было ничего, погасли все огни. И тут в нос пахнуло мерзостным запахом и почти сразу за этим его рот зажала чужая ладонь. Тэрон взбрыкнул, рванулся руками к еле ощутимой тени над собой и чуть было не вывихнул запястье. Цепи зазвенели в тишине, но это только на несколько секунд прервало общий храп. Омега замычал, опять прогнулся, силясь столкнуть с себя тушу неизвестного. Запах альфы подействовал на него удушающе, запершило в горле, но закашлять мешала рука. Он знал, знал, что так будет, но ничего не могло помочь ему смириться с тем, как поступают с пленниками и рабами. В глазах защипало от обиды, он продолжал брыкаться ногами и мычать, хотя понимал, что всем плевать на него. Одну его ногу придавили, а другую задрали повыше, одновременно пытаясь стащить простые, завязанные на узел штаны. Звук, с которым веревка лопнула, прозвучал, как удар хлыста. Мозолистые грубые руки прошлись по коже, раздвинули ягодицы омеги и коснулись между ними. Тэрон всхлипнул и завился, дергая руками со всей силы, надеясь вырвать проклятую цепь из пола. В тот самый момент он почувствовал чужой член, проехавшийся между его ног, и зажмурился, весь сжавшись. Тело сверху навалилось еще сильнее; проскользнувшись несколько раз мимо, неизвестный все же пристроился, глубоко вздохнул и почти двинул бедрами вперед, но внезапно исчез. Тэрона больше ничего не держало, не было никакого присутствия, стало тихо, а потом рядом кто-то забарахтался. Раздался шепот, злой и угрожающий, омега почти был уверен, что это Колин, хотя и не мог его видеть. Потом раздается звук шагов и шуршание, словно что-то тяжелое протащили мимо. Тэрон остался один, со спущенными штанами, и мокрым, он только сейчас это понял, от собственных слез лицом. Опять загорчило, только теперь не от запаха, а от осознания произошедшего, стало так мерзко. А еще он знал, что никто рядом не спит, но даже не дернулись бы, чтобы помочь ему. Сбоку просветлело, и краем глаза Тэрон заметил, как свет приближается к нему, пока перед ним не предстал сам Колин, со свечой в медной подставке и одетый так, словно и не ложился сегодня. Он поставил свечу рядом с головой Тэрона и быстро натянул на него штаны. Он потянулся к кандалами, собираясь было освободить омегу, но замер, внезапно вспомнив о том, что тот еще и опасный пленник. Колин устало заглянул Тэрону в глаза и словно попросил ничего не вытворить сейчас, потому что нет никаких сил справляться еще и с ним. А потом расстегнул зазвеневшие кандалы, и в этот раз никто не посмел ругаться на громкий звон, мешающий спать. Колин неодобрительно посмотрел на сбитую кожу запястий, кровоподтеки на них и помог Тэрону подняться. Он даже не смотрел, идет ли тот за ним, пока шел, переступая через постели или проскальзывая между ними. На лестнице альфа все же оглянулся: Тэрон стоял на четыре ступени ниже, придерживая пояс штанов, которые теперь было не завязать. Они шли довольно долго, омега не смог бы запомнить всех поворотов, а ведь ему дом не казался таким уж большим. Он даже успел подумать, что Ферт, должно быть, ведет его в свою спальню, а это всего лишь означает, что изнасилуют его не на тюфяке, а в кровати. Но нет. Колин отпер комнату ключом и впустил в нее Тэрона. Там не было никакой мебели и даже постели, трудно было сказать, для чего это место использовали обычно. — Сегодня поспишь так, а завтра сюда перетащат все, что нужно. Тэрон прошел по комнате, высунулся в окно, оценил расстояние до земли и опустился на пол. Колин явно понял все его манипуляции, усмехнулся уголком рта и подошел ближе. В неверном свете луны с улицы все еще блестящие от влаги глаза омеги сверкали, а в отсутствии посторонних запахов нарцисс сильнее чувствовался в воздухе. — Какая забота. Эти слова можно было принять и за благодарность, и за издевку. Тон у Тэрона был нейтральный, но почему-то Ферт услышал именно второе. Ни с того ни с сего он двинулся в сторону пленника и заставил его подскочить и отшатнуться к окну. Там его Колин и прижал, ухватив одной рукой за загривок, а второй указательным пальцем почти тыча ему в лицо. — От тебя одни неприятности. От рывка подбородок Тэрона задрался выше. Колин явно был уверен, что захвата хватит, чтобы усмирить омегу, но внезапно получил тычок ровно в то место, куда раньше пришелся удар ножа. Альфа согнулся и выпустил его, громко охнув и простонав. Тэрон удовлетворенно сложил руки на груди. — Не забывайся, — зарычал Ферт, приходя в себя и не позволяя оставить последнее слово за датчанином; он коротко бьет его под дых и рывком швыряет на пол, глядя на то, как дыхание перехватывает от боли. — Иначе я велю убить вас всех. Несколько секунд Колин еще ждет ответа, но Тэрон смотрит снизу вверх и молчит, упрямо выставив подбородок. Этого достаточно, чтобы Ферт вышел за дверь и закрыл ее на ключ, наконец-то имея возможность нормально поспать сегодня. Тэрон ждет, пока шаги смолкнут за дверью, и внезапно громко вдыхает воздух, раз, второй, третий, глубоко, со свистом и выдыхает до полной пустоты в легких. Сейчас он хочет и может ругаться только как его соплеменники, ибо в христианстве нет таких слов. Локи его подери, разорви его Хель. Яблоки, этот сакс пахнет яблочным сидром. Зеленая кожура почти скрипит на зубах. За окном раздается крик вторых петухов.