Валлийский девственник

Это утро настало. Тэрон мечтал, чтобы этого не случилось, но течка снова подступила, не уступив ни на день. Он очнулся в холодном поту ранним утром, когда еще не рассвело, попытался прокашляться, но не получалось. Слишком много запахов он теперь ощущал, и от этого першило в горле. Окружающий мир стал раздражающим, тюфяк еще более жестким, чем всегда, а клопы кусались в разы болезненней. Тэрон не различал его, но знал, что его запах уже расплылся по всей комнате, а может, и по коридору тоже. Еще хуже было только то, в чем он не желал признаваться себе, хотя это было очевидно — течка началась не так, как раньше. Он всегда думал, что омеги ничего особенного не ощущают во время течки и старшие сильно преувеличивают ее значение. Вот только сейчас он горел. Поясница ныла, словно под кожей медленно и приятно-неприятно тянуло нервы. Тэрон не услышал шагов в коридоре, поэтому ключ в замке его двери завозился внезапно для него. Тэрон успел вытереть пот со лба, пока ждал, напряженно смотря на дверь, кто же войдет. Скорее всего, прислуга поднимет и погонит его работать, не стоит ждать снисхождения на период течки. Он же никто. Все затихло, ключ замер в замочной скважине. Тэрон затаился, вдохнул глубже и понял — не нужно догадываться, чтобы узнать, кто за дверью. Омега зажмурился, зажал нос основанием ладони, перекатился набок, глядя в стену, не на дверь. С обратной стороны раздался звук удара, альфа приложился лбом к дереву, и снова стало тихо. Время проходило в сильнейшем напряжении, но никто не двигался с места, Тэрон уже не был уверен, что по ту сторону еще кто-то есть. Если бы не сладкий и кислый, скрипящий на зубах запах яблок, который распространялся по комнате. Вдыхать его было, словно ощущать, как что-то чужеродное проникает в него, наполняет болью легкие. Так вот каково это. Разум сопротивляется, и тело пытается вслед за ним, но сдается, уступая понемногу. Так не должно было произойти с Тэроном. Он не должен был оказаться здесь, в этой комнате, на пороге которой стоит… Дверь скрипнула. Не распахнулась, тихонько приоткрылась, дюйм за дюймом, словно тот, кто открывал ее, пытается привыкнуть к запаху внутри прежде, чем тот обрушится, придавит к полу тяжелой как туман пеленой. Тэрон хотел вскочить, но сил не хватило, он медленно сел, все еще спиной к двери, обхватил руками колени и опустил голову. Омега замер и только тогда понял, как отчаянно, непрерывно дрожит, закусив губу между стучащими зубами. Это не было стыдно. Он викинг, он валлиец и он омега. Первый бы сразился, второй помолился, а третий смирился. Только Тэрон был всем вместе. Он просто сидел и ждал, слыша шаг за шагом, пытаясь отмерить каждый ударом своего сердца. Только сердце билось слишком быстро, а шел альфа очень медленно. Нужно поднять голову. Тэрон думал, что, как бы все сейчас не обернулось, он должен посмотреть этому в глаза. Но не успел. Глухой удар раздался позади, и лопаток омеги коснулось что-то, заставив его отпрянуть. А это был всего лишь Колин, который устало уселся, облокотившись спиной к спине Тэрона. Хорошо, что не лицом к лицу и он не увидел, как омега вскинул голову и открыл рот, пытаясь вдохнуть воздух через сжавшееся горло. Спина вспыхнула, огонь пронесся по позвоночнику до самой шеи, и волосы поднялись на затылке. В этот миг было тихо; никто из них не дышал, а рвущее грудь сумасшествие почти раскидало их на части. Колин запрокинул голову и затылком потерся о затылок Тэрона, таким долгим, основательным, немного злым движением, словно знал, что того только и хватит на то, чтобы закрыть рот костяшками пальцев и зажмуриться. Альфу обдало новой волной запаха со спины, ему тоже пришлось закрыть глаза, снова и снова, по кругу, думая: как это могло произойти с ним? Как можно язычника, врага, на чьих руках так много саксонской крови, послать ему? Бог послал ему испытание? Боги послали ему испытание? Тэрон упал назад, неожиданно лишившись опоры, и остался лежать, наполовину на полу, наполовину на тюфяке, и смотреть снизу вверх, запрокинув голову, как Колин уходит быстрым шагом. Во много раз быстрее, чем тем, которым он входил. Нужно было подняться прямо сейчас, ведь если альфа обернется, то увидит, как Тэрон жалко выглядит, а этого не… — Если бы ты знал… Не оборачивается, скребет ногтями затылок, так ожесточенно, наверняка стирая ощущения от прикосновения к омеге. — Если бы ты знал, как я хотел, чтобы это был не ты. Дверь хлопает, ключ поворачивается, и Тэрон разворачивается на спину, разваливаясь, растекаясь по полу. Трет глаза, лицо, шею, плечи - все тело, пытаясь заставить дрожь прекратить драть его тело. Он горит, а между ног словно ошпарили, но все равно не так, как пылает в груди, покрывая сердце волдырями. Не может ведь так быть? Скажите хоть кто-нибудь, что нет. Он знает, что один, и все равно подскакивает, когда слышит металлический звон позади, перекатывается в сторону двери. Там никого. Точно никого. Посреди комнаты валяется что-то, сразу и не разобрать что. Приходится с усилием подниматься и, прихрамывая затекшей ногой, идти смотреть. Ключ от комнаты тяжело лег в руку, бликнул медным краем. Колин пропихнул его в щель под дверью, решив, что так будет безопаснее. Не будет. *** Ветер свистел в ушах все быстрее по мере того, как Колин подгонял своего коня. Только-только начал заниматься рассвет, а он уже был далеко от дома, никого не предупредив, как скоро вернется. Запах все никак не исчезал, пусть даже альфа и знал, что настолько далеко ему не добраться. Он сам пах Тэроном – его одежда, волосы, руки; каждый порыв ветра, ударявший в лицо, вновь заставлял чувствовать себя в той комнате. Лошадь осадила у обрыва озера, Колин хотел повернуть ее и продолжить гнать, но передумал и спешился, даже не подумав привязать поводья. Он замер на краю, глядя в мутную воду, вдохнул побольше воздуха, все еще пропитанного омегой, и прыгнул вниз, подняв веер брызг. На поверхности расползлись волны; Колин шел ко дну, закрыв глаза так сосредоточенно, будто, и правда, собрался утопиться. Но, коснувшись ила, он оттолкнулся и поднялся на поверхность, с громким вздохом начиная снова дышать. Ха. Этот парень умудрился выгнать его из собственного дома. Викинги как-то умудряются делать это и без оружия, оказывается. Да кто он вообще такой? Тэрон. Как его фамилия? Сколько ему лет? Есть ли у него родня, кроме брата? Кто его отец? Где он родился? Как оказался в этом походе? Не боялся ли он сражаться? Кричит ли он, когда ему хорошо? Да какая разница? Какими бы не были ответы на эти вопросы, сути они не меняют. Тэрон должен быть его. Даже если потом он получит удар ножа в бок или в спину. Хотя нет, викинги не бьют в спину. Это очевидно, как рассвет, заливший небо голубым и розовым. Можно отрицать, вновь и вновь рассказывая себе о непримиримой вражде, ненависти и гордости, пока и так очевидное не станет очевидным до нелепости. Колин принимает решение мгновенно, не давая себе передумать. И понимая, что в этом озере живут пиявки. Он находит свою лошадь чуть дальше по берегу, там, где удобнее пить. Холодная одежда прилипает к телу, тянет мешком вниз, а лошадь не желает идти к нему. В конце концов, человек победил и оказался в седле, понимая, что до дома осталась еще одна безумная скачка. Колин натянул поводья, развернул лошадь и поехал совсем в другую сторону.