Валлийский девственник

Сегодня, похоже, светало быстрее обычного, несмотря на пасмурную погоду. Очертания лагеря проступали все яснее, чем дольше Колин сидел на бочке и смотрел на него. Слуги зашевелились и, зевая во всю глотку, потащились кто за водой, кто за дровами. Нужно было поесть прежде, чем… все начнется. Тэрон исчез из лагеря уже давно и все не появлялся, а никто вокруг и не знал, что викинг ушел. Никто не видел. Почему он его отпустил? Откуда знал с такой уверенностью, что омега вернется? Верил ему? Похоже на то. — Милорд, — к Колину тяжело подбежал один из вооруженных рыцарей, поклонился. — Мы не можем найти… — Уйди, — буркнул Колин бесцветным тоном. Он смотрел на край неба, с подтеками оранжевого и красного сквозь обрывки темных облаков. Время. — Король уже там? — Только что передали. Да. Велел всем явиться. — Боюсь, что зрелища не будет, — Колин опустил плечи, ссутулился. В голову ничего не шло путного, чем можно было бы объясниться с королем. Он все думал-думал-думал, думал о Тэроне, лживом, притворном, так отлично обманувшем его этой ночью. Он найдет его, даже если для этого ему понадобится вечность. — Милорд! Вскрик такой громкий, что оглушает Ферта на секунду, затем он слышит возгласы других слуг и лишь потом догадывается обернуться. Тэрон шел к ним из леса, постепенно, шаг за шагом озаряемый восходящим солнцем. Его еще недавно чистая одежда заляпана пятнами крови и грязью, рукава подраны в клочья. Сосредоточенное лицо ничего не выражает, хотя в глазах мелькает что-то на миг, когда он пересекается взглядом с альфой. Времени нет абсолютно ни на что, но Колин перехватывает Тэрона за предплечье пальцами и тормозит возле себя, глядя на длинный подтек со лба по щеке вниз явно не человеческой крови. — Это было необходимо? — Колин сам не ожидал того, каким тихим голосом это произнесет. Чертов викинг сделал из него непонятно что. — Да, — Тэрон смотрел мимо его плеча. На языке все еще чувствовались капли крови. — Я думал, ты христианин. — Это так. Не пытайся понять. Либо принимай меня такого, какой я есть, либо отойди. Тучи закрыли солнце окончательно, и вдалеке прогремел гром, заставив Тэрона, секунду назад мрачного, улыбнуться самой широкой своей улыбкой. — Слышишь? Сам Один со мной, — но Колин не разделял его веселья, продолжая с недовольным видом смотреть на запачканное кровью лицо. — Ради всего святого, сакс, дай хоть умереть спокойно! Все вокруг обернулись на эти слова омеги, хотя и так каждый краем глаза смотрел на них. Гром звучал все ближе, подбираясь непогодой к их лагерю. Резкие порывы ветра подняли в небо затрещавшие гербы. Колин сильно, до боли сжал руку Тэрона и отпустил, сверкнув глазами ярче молний в небе. — Иди, викинг. Омега почувствовал неприятный холод в этих словах, его минутный восторг притупился, снова вернулось напряжение. Но стоило ему обернуться и собраться с силами, как Колин наклонился и выдохнул на самое ухо: — И вернись ко мне. Через миг они уже шли к месту боя, рядом, как равные, в душе уже сдавшиеся своим чувствам окончательно. Через лагерь, провожаемые взглядами, подгоняемые в спину ветром и недовольным взглядом короля. Тэрон вышел впереди, напоследок ощутив прикосновение к спине, огляделся, не поклонившись Этельреду, и вытащил из-за пояса один за одним оба топора, грязных, лишь наспех обтертых о траву. Его противник ждал в нескольких ярдах впереди, в кольчуге и чешуе, с нормандским шлемом на голове, тяжелый меч был уткнут острием в землю. Тэрон ждал сигнала, какой-то речи от короля, хоть чего-то, но тот с неудовольствием смотрит на надвигающуюся непогоду, минуту за минутой игнорируя происходящее. Рядом с королем кто-то откашлялся, и вдруг все началось. Тэрон отмер в самый раз, чтобы увернуться от меча, перекатиться на бок и вскочить. Солодом пахнуло прямо в лицо, отрезало, казалось, уже привязавшийся запах Колина. Омега сделал выпад и со звоном проехался лезвием топора по железным звеньям. Все окружающее смазалось, осталось пыхтение под шлемом и тяжелые взмахи мечом, обрушивающиеся один за другим в попытках достать незащищенного врага. Тэрон почувствовал, как лезвие плашмя ударило его под коленом, потерял равновесие и упал, только сейчас вдруг осознав, что с неба льет сплошным потоком. Он вскинулся, поднялся на руках, нашарив вслепую только один топор, и ощутил всем телом, как над ним заносится меч, раздаются крики, не зная, не слыша этого. Его разум словно перестал воспринимать чужой язык, считал мгновения до вот-вот пронзящей его боли. — В сторону! — крик раздался где-то над Тэроном, и он послушался, инстинктивно, так как привык слушаться с детства. Капальди над ним потерял равновесие, накренился вперед, все еще целясь в уже опустевшую землю. Тэрон оказался позади него, все еще на коленях, упираясь ими, чтобы со всей отведенной ему, омеге, силой рубануть врага по ногам. Дикий крик разнесся вокруг, среди шума дождя и молчания толпы. Капальди завалился на землю, а его ступни остались стоять, отсеченные в щиколотках. Он продолжал вопить, но никто не спешил ему на помощь, ожидая развязки. Бой насмерть никто не отменял. Тэрон сел на землю, вытер мокрое лицо рукой и посмотрел в толпу, пытаясь понять, послышалось ему или нет. И он увидел того, кого уже не ожидал, потому что верил, что чертов сакс его убил, бросил там, на берегу, в начале лета. А выходит, нет. — Давай, викинг, — Этельред не повышает голос, потому его почти не слышно с этого конца поля. Тэрон оборачивается, а когда смотрит обратно, Крейга среди зрителей уже нет. — Все равно тебе придется это сделать. Тэрон обходит альфу, лежащего ничком, воющего хуже голодной собаки, поднимает свой второй топор и возвращает их за пояс. Место удара меча на ноге горит при каждом шаге, когда он пересекает поле, возвращаясь туда, откуда пришел. Король молчит, а потом дает знак. Тэрон слышит хрип позади, останавливается и оборачивается, наблюдая, как тело Капальди утаскивают, оставляя на траве кровавый след из перерезанной шеи. Ну что ж. Его величество сможет прибрать к рукам часть оставшейся бесхозной земли, как и хотел, выполнять обещание не нужно, все сложилось лучше некуда. И Тэрона ТОШНИТ! Тошнит от этой их справедливости, от которой смердит хуже гнили, горчит в горле. Когда он идет дальше, он все ждет, когда и его настигнет удар. Только короля уже нет, он ушел, получив все, что хотел. Тэрон все еще омега, плененный, пусть и не так явно, как раньше, идущий вперед, потому что Колин попросил его вернуться. Где-то там позади его брат, живой, втершийся в доверие одному из милордов, а омега думает лишь, что больше нет никаких стен между ним и Фертом. Почти никаких. Колин ловит странную усмешку на лице викинга, когда тот становится рядом с Мэттом, всем и каждому из альф показывая, что не стоит приближаться без разрешения. Никогда! И тут же все как один начинают торопливо расходиться, пока под идущим на спад ливнем не остаются двое, глядящих в одну сторону. — Я вернулся, как ты и хотел, — голос у Тэрона совершенно бесцветный, он не чувствует ничего сейчас, кроме опустошения. — Что дальше? — Все, что захочешь, — ответ раздается после долгого молчания, и он сильно веселит омегу, все же обернувшегося к Колину и встретившегося с ним глазами. — Даже так? Будто ты не знаешь, чего я хочу. Чтобы ты освободил моих друзей. Тэрон знает, что услышит нет. Все, кроме этого. Потому что как бы альфа не был увлечен, у всего есть границы, а их пересекать нель… — Хорошо. Омега сглатывает, щурится недоверчиво, бегает глазами по лицу напротив. — Поклянись! — Клянусь. Верить или не верить, вопроса не стоит. Когда Колин поднимает его на руки, чтобы унести обратно в лагерь, Тэрон просто закрывает глаза.