Фредди Лаундс: Восхождение

Фредди не стала бы одной из лучших в своём деле, если бы не умела ставить цели и добиваться их. Теперь её целью стало как можно ближе подобраться к Уиллу Грэму, чтобы расправиться с ним. Для этого годились любые пути. На следующий день Фредди уже подслушивала разговор Уилла Грэма с его психотерапевтом, стоя с диктофоном под дверью кабинета. Грэм был нестабилен — из-за эмпатии границы его личности не были устойчивыми, и помощь психотерапевта после возвращения к полевой работе стала ему необходимой. Фредди попыталась и сама втереться в доверие к этому доктору Лектеру, но он оказался весьма проницательным и неприятно настойчивым: её попытка представиться пациенткой с треском провалилась. Проклиная про себя всех психиатров на свете, она нехотя села рядом с Лектером, который тщательно стёр с её диктофона все записи. Фредди тогда не знала, что сидела на одном диване с Чесапикским Потрошителем. Интуиция подвела её в первый и единственный раз. И причиной этого был дикий, панический, иррациональный страх перед Грэмом. — И что же мы с вами будем делать, мисс Лаундс? Фредди, призвав на помощь всё своё обаяние и остатки мужества, кокетливо улыбнулась: — Доктор Лектер, мы оба с вами лишь выполняем свою работу. — Я при этом умудряюсь не нарушать закон. — А Уилл Грэм? — Мисс Лаундс, — начал Лектер тихо, но внушительно, — ваш интерес к мистеру Грэму переходит всякие профессиональные границы. Вы ведёте себя чрезвычайно грубо. А сейчас, — он поднялся, протягивая ей сумочку, — прошу вас, покиньте мой кабинет. Фредди выскочила как ошпаренная, забыв даже попрощаться. В ту минуту она считала, что ей чрезвычайно не повезло. После поимки Ганнибала Лектера она кардинально поменяла своё мнение, а статья об этом происшествии, конечно, приукрашенном и отредактированном стала одной из самых популярных на TattleCrime.com. Несмотря на все предупреждения — от самого Грэма, Лектера, и даже вполне реальные угрозы ФБР и Кроуфорда, — Фредди не могла просто так отступиться. Её полные яда статьи о профайлере, который «думает как преступник», регулярно появлялись на страницах её издания и неизменно собирали массу читателей. Она убивала двух зайцев сразу: мстила убийце и поднимала посещаемость своего сайта. А в том, что Уилл Грэм — убийца, она тогда уже не сомневалась. Во всяком случае, на его совести было убийство «Миннесотского Сорокопута» Гаррета Джейкоба Хоббса, который тоже не был, конечно, идеалом (имел скверную привычку убивать и съедать девушек, похожих на его дочь), но не вызывал у Фредди такого ужаса. Кстати, Фредди после неудачи с доктором Лектером решила зайти с другой стороны и познакомиться с Эбигейл Хоббс, той самой дочерью Гаррета Джейкоба, из-за которой он и начал убивать. Миловидная девушка получила не только психологическую, но и физическую травму — отец перед тем, как быть застеленным Грэмом, попытался вскрыть ей горло, но неудачно. Теперь Эбигейл приходила в себя в тиши больничной палаты и смотрела на мир взглядом испуганного беспомощного оленёнка, который мог обмануть кого угодно, даже самого Джека Кроуфорда. Но не Фредди. Журналистка ни минуты не сомневалась, что Эбигейл помогала отцу убивать и расчленять тела жертв. Она видела это за широко раскрытыми голубыми глазами — осторожную расчётливость охотницы и постоянное напряжение, вызванное неусыпными опасениями не выдать себя. Но Фредди решила пока что делать вид, что верит Эбигейл — так было проще подобраться к Уиллу Грэму. За годы работы в жёлтой прессе она избавилась от таких предрассудков, как угрызения совести или излишний моральный долг. Но уже тогда Фредди очень удивилась, узнав, что Уилл называет себя отцом Эбигейл. Ещё больше она удивилась, узнав, что вторым отцом называет себя доктор Лектер. Иногда Фредди овладевало почти нестерпимое желание расправиться с Грэмом собственными руками. Она представляла, как легко входит острие в живую плоть, как стекленеют светлые глаза, как кровь толчками вытекает из разорванных артерий, — и эти видения были ослепительно прекрасны. Однако она была слишком умна, чтобы воплотить их в реальности. Но Фредди также была слишком сообразительна для того, чтобы упустить шанс избавиться от Уилла Грэма чужими руками. И когда сумасшедший аптекарь, выращивающий на ещё живых телах людей грибы, тот самый, на чьей плантации она впервые увидела Грэма, потребовал от неё сведений об Эбигейл и Уилле, она рассказала ему всё. И не потому, что тот угрожал ей пистолетом, а потому, что это был отличный шанс воплотить свои мечты и выйти при этом сухой из воды. В тот раз Грэму удалось выкарабкаться, но она не сомневалась, что это был не последний шанс расправиться с ним. Следующий шанс оказался весьма своеобразным. Тот же самый Грэм стал утверждать, что Абель Гидеон — не настоящий Потрошитель, а настоящего ещё предстоит поймать. Фредди нередко думала, что такой манёвр весьма напоминает уловку вора, кричащего «Держи вора!», но когда к ней обратился сам Кроуфорд с предложением ловить маньяка на живца — то есть на её статьи, в которых она будет писать то, что продиктует ей ФБР — она внезапно согласилась. Нет лучшего прикрытия, чем органы правопорядка, для того, кто нарушает закон, и неважно, с какими целями — добыть информацию или убить человека. Короче говоря, Фредди согласилась спровоцировать Потрошителя, чтобы тот выдал себя. Провокация удалась, но не совсем так, как все рассчитывали — сбежавший Гидеон выкрал её, потом заставил ассистировать при вскрытии доктора Чилтона, а потом сам чуть не погиб от руки спецагента Грэма. Фредди, едва оправившись от потрясения (не каждый день при тебе маньяк вскрывает живого психиатра!), решила, что все эти убийцы и полицейские сплетаются в такой тугой комок, что уже тяжело отличить одних от других. А ещё она подумала, что вся эта история с истинными и мнимыми Потрошителями становится всё более запутанной и сложной даже для её острого ума. В любом случае статья, написанная ею под диктовку Гидеона, немного обелила её репутацию — теперь она была жертвой безумного психа, вырезающего органы из чужих тел. Это не было совсем уж ложью — после этого она стала мучиться бессонницей и кошмарами, просыпаясь ночью в холодном поту, а днём лишь яростно стучала по клавиатуре, пытаясь за работой отвлечься от старых и новых воспоминаний. Опять ей вспомнилось то, что, казалось, давным-давно было вытеснено в подсознательное: убийство семьи, первая жертва Потрошителя на пороге кафе, взъерошенная шевелюра обвиняемого на суде в маленьком городке. И от этого всего в душе поднималась и росла злоба на Грэма, который стал вольной или невольной причиной всех последних событий. Для Фредди одержимость спецагентом переросла уже в настоящую обсессию. Она уже не отдавала себе отчёт в том, как зародилось это чувство, но с каждым днём оно росло всё больше и больше. Она не знала точно, какой исход её удовлетворит — увольнение, заключение или смерть Грэма, но точно знала, что не может позволить ему расхаживать на свободе. Ей даже не требовались доказательства того, что он совершил какие-либо преступления — она точно знала, что он рано или поздно перейдёт на тёмную сторону. И чем дольше Фредди размышляла над этим, тем крепче становилась её уверенность, что Уилл Грэм убивает давно, убивает изобретательно, умело прячется от полиции и при этом умудряется ещё выставлять себя спасителем человечества.