* * *
Приятная умиротворяющая тишина Выручай-комнаты погрузила Тома в состояние долгожданного спокойствия. Раздражение тлеющими углями теплилось внутри. Опускаясь в мягкое кресло, Реддл невольно отметил, что сегодня Выручай-комната вдвое меньше, чем обычно. Лишь пара свечей отгоняли мрак от одинокого тёмно-зелёного кресла с бархатной обивкой. Блаженно прикрыв глаза, Реддл вздохнул и откинул голову на спинку кресла. Любопытство манило его открыть портфель и достать дневник Гриндевальда, насладиться погружением в чужие тайны, но разум с завидной настойчивостью возвращался к волнующим мыслям, от которых Тома то и дело отвлекали. Направляясь прошлой ночью в запретную секцию, он заметил в коридоре двух гриффиндорцев и проследил за их путешествием до дверей из замка. Рубеуса Хагрида Том сразу узнал по силуэту и неуклюжей походке, а Гарри признал не сразу, пришлось долго вглядываться в очертания его закутанной в мантию и пальто фигуры. Они спешили, то и дело оглядывались по сторонам, и осторожно выглядывали из-за каждого угла, стараясь бесшумно передвигаться по каменному полу холла. Том осторожно следовал по пятам и не остановился даже перед выходом из замка, решительно юркнув в уже почти захлопнувшийся проём. Любопытство гнало его вперёд к Запретному Лесу по следам гриффиндорских нарушителей устава, и они привели его к неприметной поляне посреди тёмной чащи. Громкое уханье сов и щелчки хвороста за спиной то и дело заставляли боязливо оглядываться в поиске источников звука, но настоящее чудовище сегодня поджидало не Тома. Похоже, Хагрид и Гарри несказанно обрадовались встрече с жутким на вид мохнатым пауком размеров с кошку или некрупную собаку. Реддл не мог поверить своим глазам, вжавшись спиной в толстый и сухой ствол дерева, будто ища опору под ногами, чтобы не упасть. Истинная причина ночного побега гриффиндорцев из замка настолько не вязалась со здравым смыслом, что пришлось мысленно уговаривать себя принять правду, не обращая внимания на абсурд происходящего. Так или иначе, неожиданная вылазка в Запретный Лес подарила Тому ценную информацию, которую рано или поздно можно будет использовать для собственных целей. Никогда не знаешь, что именно может пригодиться в будущем, и Том предпочитал смотреть вперёд во всеоружии. Гарри не переставал удивлять своей загадочностью и скрытностью. Туман неизвестности вокруг его образа обезоруживал Тома, вынуждая в немой беспомощности и отчаянии блуждать в неведении без шанса подобраться хотя бы на шаг ближе. Сорняк бессильной злости становился всё сильнее и крепче, и у Тома не было ни сил, ни желания вырвать его с корнем. Противостояние нарастало. Кажется, Эванс сам его инициировал и гнул линию с таким усердием, будто у того с Томом были личные счёты, о которых последний даже не подозревал. Разговоры о крови выводили и изнуряли Реддла больше, чем отсутствие продвижения в поиске бессмертия, но предыдущий диалог с Гарри острым лезвием взрезал мозг. Воспламеняющая всё вокруг ярость меркла словно старая выцветшая на солнце картина на фоне одной единственной фразы Эванса: «Мы сможем протянуть только лишь благодаря силе наших бессмертных душ?» Безобидный разговор в библиотеке, неосознанно брошенная шутка, чтобы разрядить атмосферу перед контрольной. Тома тогда будто пронзило молнией, обдало жутким адским жаром, и по венам заструился дикий огонь. Сам того не понимая, Гарри открыл перед ним новый вектор изучения, тысячу возможностей и идей, указал ему дорогу в кажущемся непроходимым лесу. «Бессмертных душ…» Разумеется, Том верил в существование души как в нечто эфемерное и тонкое, что после смерти переходит за грань материального мира и теряется в неизвестности. Но он никогда не думал о переносе своих сил на работу в этом направлении, никогда глубоко не изучал религию, для него она казалась слишком голословной и неточной, не имеющей практического применения. Хорошая и интересная идея без достойного объяснения. Реддлу как всегда хотелось чего-то более конкретного и понятного разуму, и Гарри удалось вложить в его голову правильную мысль. Тело — всего лишь оболочка, прах, который рано или поздно предадут земле. Время год за годом, час за часом, минута за минутой отбирает жизненную силу, возвращая к истокам, и эту войну не выиграть. Тело неотвратимо погибнет, что бы Том ни пытался предпринять, но он всё ещё мог попытаться найти способ спасти свою душу, сохранить свет, подарить себе вечность. Идея столь проста, что невозможно было завладеть ей сразу, ровно как и невозможно быстро найти то, что лежит на видном месте. Сложная задача толкает разум на глубокие размышления, но всё гениальное — просто. Гарри Эванс был предназначен Тому Реддлу самой судьбой, чтобы помочь сделать первый шаг навстречу великим делам.* * *
Сумерки ранней зимы заглянули в гости раньше обычного. Серые тучи скрывали небо и прятали закатные солнечные лучи за плотным покрывалом. Том в одиночестве неохотно брёл в сторону поля для Квиддича, еле переставляя ноги, и мысленно утешал себя тем, что он давно не прогуливался по окрестностям. К сожалению, выцепить где-нибудь Гарри Эванса в течение дня не получалось: то он о чём-то разговаривал с дружком Поттером, то оказался в окружении большого количества гриффиндорцев, потом начались занятия по расписанию и этот злополучный тренировочный матч, куда Эванс потащился даже в такой холод сидеть среди парочки восторженных недоумков и смотреть на скучнейшее в мире зрелище. Том раздражённо пнул камень носком ботинка, тот отскочил в сторону деревьев и затерялся в тени. Хотелось повернуть обратно, вернуться в гостиную и выпить горячего чая, но Реддл упорно шёл вперёд, чтобы перехватить Гарри по пути обратно в замок. Другого способа встретиться, к сожалению, просто не существовало. Матч вот-вот закончится, команды спустятся в раздевалку, а немногочисленные зрители сойдут с трибун. Подходя к полю, Том увидел, как в крошечных окошках раздевалки зажегся свет. — Слава Мерлину, — прошептал, кутаясь в серебряно-зелёный полосатый шарф, защищаясь от порыва морозного ветра. — Ты опоздал, — незнакомый юноша из Хаффлпаффа первым вышел из дверей и, замечая стоящего поодаль Тома, сочувственно пожал плечами. Реддл проигнорировал его, холодным взглядом провожая удаляющуюся прочь фигуру. Вряд ли Тома можно было перепутать с болельщиком, но сильной проницательности и высокого интеллекта от хаффлпаффца он не ждал, поэтому лучшее, на что мог рассчитывать сегодня этот незнакомец — молчание. — Том? — Гарри вышел следом, в его глазах читалось искреннее удивление. — Что ты здесь делаешь? — Тебя жду, — ответил просто, но это явно привело Эванса в замешательство, тот нахмурился и лёгким жестом поправил очки на переносице. — Ну не на Квиддич же я пришёл смотреть! — Том еле удержался, чтобы не прыснуть от смеха, лишь широко улыбнулся, и, кажется, это привело Гарри в чувства. — Что-то срочное? — спросил он, поравнявшись с Томом. Вместе они неторопливо побрели по дороге в сторону замка. — Ты мне нужен. — То есть что-то действительно срочное? — обеспокоенные нотки голоса словно острые когти больно чиркнули по сознанию. Том редко становился свидетелем чьего-то беспокойства о нём, такие непривычные эмоции сбивали с толку. — Ну как сказать, — Реддл пожал плечами и попытался поймать взгляд Эванса, в очередной раз попробовать прочесть его, но ничего не вышло. Гарри упорно смотрел то вперёд, то в сторону, то вверх на погружающееся во мрак небо. Первая звезда уже засияла на тёмном фоне, в то время как на западе всё ещё горели розовые всполохи заката. — Хотел кое-что тебе предложить. — Например? — Гарри всё-таки посмотрел Тому в глаза, и в них таился искренний интерес, смешанный с ноткой едва уловимого напряжения. — Да так, небольшая авантюра, — Том повёл плечом, мысленно открывая спор с самим собой. Согласится ли Гарри участвовать в задуманном и можно ли будет доверять ему после возможного отказа? Полная юношеского энтузиазма и желания действовать часть Тома ставила на положительный ответ, в отличие от второй более приземлённой и расчётливой части. — Это касается книг профессора Слизнорта, ты же видел размеры его личной библиотеки? — Том еле удержался, чтобы не издать мечтательный вздох. — Он почти никого к ней не допускает, но почему бы не попробовать подгадать момент и посмотреть коллекцию? Уверен, там можно найти много чего интересного, — Том говорил неторопливо и тщательно подбирал слова, давая Гарри время обдумать каждую фразу. — Можно сделать это во время ужина, когда профессор будет в Большом Зале, к примеру, завтра. У нас будет больше времени, директор собирается держать речь об успехах за осенний семестр. — М-м-м, Том, — Эванс слегка замялся, пряча руки в карманах, на лбу пролегла задумчивая морщинка. — Завтра не выйдет, — извиняющееся выражение лица и тихий тон голоса поселили в груди Тома тугой клубок раздражения. — Почему? — как можно более спокойно спросил Том, не выдавая внутреннего состояния. Только одна мысль о проделанном по морозу пути к полю для квиддича, чтобы получить совершенно дурацкий ответ «завтра не выйдет», заставляла всё внутри клокотать от гнева. — Я пообещал уделить внимание подруге, — как ни в чём не бывало сказал Гарри, и его до тошноты простой ответ вызвал в голове невольные образы ночного Запретного Леса. Наверное, Эванс точно также пообещал уделить внимание другу, приятно провести время, прогуливаясь с ним по опасной дороге к устрашающему чудовищу. — Это нельзя отложить? — Том не понимал, в чём проблема. Его предложение звучало куда более убедительно и ради него можно было отложить планы. — Нет. — Кто она? — Том не стал обходить личный и, может быть, не касающийся его вопрос, не хотел облачать его в условности и выражаться мягче. Он нуждался в правде, а она всегда требовала жёсткости и бескомпромиссности, а вид мгновенно меняющегося в лице Гарри доставил практически физическое удовольствие. Возможно, он не хотел раскрывать все карты, но Том не дал шанса уйти от ответа. — Миртл Уоррен, — Эванс не показал своего поражения, теперь его глаза ничего не выражали, будто закрывшись от пытливого взгляда Тома. — Хочешь сказать, что знаешь её? И какое это вообще имеет значение? — губы Гарри раздражённо сложились в узкую полоску. — О, Мерлин! — сдерживать эмоции стало совсем трудно, но Том старался изо всех сил. — Ты хочешь сказать, что ставишь наши совместные интересы и цели ниже пары часов наедине с этой ущербной? — стал говорить чуть тише, будто сам с собой. — Не понимаю, как ты можешь добровольно общаться или даже выносить присутствие неудачников типа Поттера, Уизли или Хагрида? Что с тобой не так? — А я не понимаю, как ты такой весь из себя умный не можешь понять простые вещи типа дружбы и уважения, — Гарри заметно напрягся. — Не переводи стрелки, — Том не смог сдержать раздражения, ситуация слишком сильно волновала его, и привычная холодная сдержанность растаяла под жаром конфликта. — Почему тебя вообще распределили на Гриффиндор? Ты не вписываешься в вереницу их узколобых идущих напролом тупиц, изображающих из себя всю храбрость и честь мира. — Только ты так считаешь, — Гарри недобро сверкнул глазами. — Речь не обо мне, — Реддл повысил голос, но порыв ветра всё равно подхватил слова и унёс в сторону леса. Шарф не спасал от пронизывающего насквозь холода, но возгорающееся в груди раздражение согревало изнутри. — Почему? — Гарри остановился на дороге и повернулся лицом к Тому, пальцы сжались в кулаки, грудь быстро вздымалась и опадала в такт сбившемуся дыханию. — Почему речь всегда не о тебе? Том остановился в нескольких шагах у ближайшего дерева, голые ветви клонились на ветру и едва различимо поскрипывали. Он оказался не готовым встретиться с чужой злостью, потому что до краёв был переполнен своей, скоро она перельётся через кромку и затопит окрестности Хогвартса. Гарри реагировал слишком живо, горячо и неистово, будто защищал нечто важное и дорогое, чего Том пока не мог понять. — Потому что я ничего от тебя не скрываю, — честно ответил Том. Он действительно выложил Эвансу практически все свои планы, рассказал о цели и способах её достижения, но взамен ничего не получил. Ни одного ответа, кроме сомнительных общих фраз и заурядной истории сверху, которая совершенно не вяжется с сильным образом умного, находчивого и умелого волшебника. — Это моё личное дело с кем и как проводить время, — казалось, слова тяжело падают с высоты вниз, глухо ударяясь о землю и сотрясая её под ногами. — Не только твоё, — Том сделал несколько шагов вперёд, сокращая расстояние, вглядываясь в яростные глаза напротив. — Не важно, — Гарри пренебрежительно повёл плечом, шарф слегка съехал вниз, обнажая для ветра незащищённую шею. Он даже не обратил внимания. Но это было важно. Том снова остро почувствовал внутри себя огонёк неприятно жгучего чувства, которое ни разу не оставляло альтернативного выбора. Что-то манящее, не отпускающее, что-то принадлежащее ему самому жило в Гарри, отражалось с бликами света от его притягательных глаз. Реддл не мог это до конца осознать и принять, но чётко понимал свои ощущения, и они стали в последнее время самым волнующим вопросом, отодвинув на второй план даже исследования в области бессмертия. Почти детское эгоистичное желание присвоить часть Гарри себе, взять часть его времени, интересов, секретов и назвать их своими, и в настойчивости Том переходил границу. Теперь они стояли в паре шагов друг от друга, и ощущение возрастало с каждой секундой, перерастая в бушующее пламя. — Я хочу, чтобы ты пошёл со мной, — властно и холодно, почти приказ. Том не отдавал себе отчёта, насколько сильно давит на Эванса, и уже не видел тень испуга в его глазах, разум полностью застелила красная пелена огня. — Да иди ты! — Гарри резко развернулся и готов был сделать шаг прочь, но Реддл оказался быстрее и схватил его за запястье, а затем чудом успел поймать в воздухе замахнувшуюся на него руку Эванса. — Хочешь меня ударить? — Том чуть было не рассмеялся, сильнее сжимая руки вокруг чужих запястий, а затем толкнул Гарри назад, впечатывая спиной в дерево, выбивая из него удивлённый выдох. Тело перестало подчиняться Реддлу, но разум всё ещё отчётливо осознавал происходящее и, казалось, наблюдал со стороны. Гарри неистово забился, пытаясь вырваться, пришлось навалиться на него всем своим весом, чтобы удержать на месте. — Хочешь меня ударить? — повторил Том, тяжело дыша. — Попробуй. — Отпусти! — крикнул Гарри и освободил левую руку, тут же отвешивая Тому хлёсткую пощёчину. Боль пронзила щёку, отдалась в затылке и шее, запульсировала в виске. На мгновение Реддл ослабил хватку, но в следующую же секунду с ещё большей яростью пригвоздил Эванса к дереву, хватая его за шею, сдавливая гортань. — Ты пожалеешь об этом, — Том приблизился и прошептал на ухо пытающемуся освободиться Гарри. Пальцы сжимались вокруг горячего горла, оставляя на нежной коже тёмные отметины. Будто издалека послышался хрип, но Реддл проигнорировал его, словно завороженный наблюдая, как Гарри жадно ловит ртом воздух. Хотелось расцарапать его горло голыми руками и заглянуть внутрь в поиске того, что так сильно влечёт за собой. «Это моё», — мысль быстрой птичкой пронеслась мимо, но только её одну Том смог вычленить из жужжащего кома остальных. Чуть расслабляя руку, он приблизился и оказался с Гарри лицом к лицу. Паника на лице Эванса заставляла сердце биться чаще, его страх разливался по венам и опьянял получше чистого огневиски. Однажды Том уже испытывал нечто похожее в оранжерее, и тот разговор окончился поцелуем, к которому память снова и снова возвращалась, как только голова касалась подушки. На этот раз поцелуй оказался ещё более властным, грубым и подчиняющим, не требующим возражений. Реддл готов был поклясться, что начал всё это под влиянием вынуждающей силы, но в процессе приобрёл абсолютную уверенность в собственном желании. Он хотел. Хотел чувствовать пальцами судорожный пульс на сонной артерии Гарри, хотел слышать его сбившееся дыхание, ощущать вкус его губ вперемешку с собственной кровью из рассечённой щеки. Беспомощность и податливость Гарри возбуждали его, гнали кровь по сосудам, отбирали последние мысли. Том настойчиво скользнул языком по чужим губам, отчаянно пытаясь забыть, что когда-то давно потерял. Он пытался найти в каждой своей случайной девушке хотя бы отголосок похожего ощущения, но не мог. Тёплый запах и отрывистое дыхание отвечающего взаимностью Гарри сводили с ума, Том еле удержался от желания прижаться к нему всем телом. Внутренности кипели в жарком пламени, мозг плавился в черепной коробке, но мысли об элементарном приличии, насколько оно ещё сохранялось в голове, заставили Тома слегка отстраниться, прощупывая почву. Стыд незаметно подкрался сзади, вынуждая отвести глаза в сторону, чего Том от себя никак не ожидал. Хорошо, что сегодня на нём было пальто, и Эванс не мог видеть, до чего довёл его. Стыдно стало и перед самим собой за слабость, чрезмерную горячность, отсутствие сил бороться с мимолётными порывами эмоций. Том Реддл совсем не такой. Он холодный, расчётливый, безэмоциональный, рассудительный, сдержанный… но только не в присутствии Гарри. — Нет, не пожалею, — захрипел Эванс и откашлялся, прикладывая ладонь к свежим синякам на шее. — А я не буду извиняться, — Том окончательно ослабил хватку и сделал небольшой шаг назад. — Я и не просил, — Гарри потянулся за палочкой, и Том напрягся, доставая свою следом. — Боишься? — слегка улыбнулся и игриво блеснул глазами. — Что? — Боишься, что я убью тебя после всего, что ты сделал? — Гарри тихо рассмеялся. — Ты? Убьёшь меня? — Том подхватил смех, и очередной порыв ветра унёс его в ставшее уже совсем тёмным небо. — Мне больно, — вдруг сказал Эванс, поднося палочку к шее, и наложил исцеляющее заклинание. — И будет ещё, если продолжишь играть на две команды, — Том наблюдал, как оставленные его пальцами отметины медленно исчезают. — А кто тебе сказал, что я это делаю? — Прекрати! — Реддл раздраженно нахмурился, но всё-таки убрал палочку в карман. — Я все ещё предан тебе, но у меня есть и своя жизнь. Ты просто ревнуешь, — Гарри вздохнул, — как ребёнок, который не хочет, чтобы кто-то играл с его «игрушкой». — Нет! — отчего-то слишком резко и поспешно сказал Том, но про себя подумал — «да».No time for losers you make the call. Believe in yourself stand tall, Another day it's in your hand, You can be the winner in the end. The weak will fall the strong remain. No pain no gain. (Scorpions — No Pain No Gain)*
Искрясь и переливаясь под долгожданными солнечными лучами короткого зимнего дня, снег пушистым одеялом накрыл по-рождественски украшенный город. Любой, даже самый воздушный ветерок, сбрасывал с карнизов домов и ветвей деревьев переливающуюся снежную пыль, напоминающую о вчерашней метели. Сверкали и оставленные кистью мороза голубоватые узоры на окнах юношеского приюта, отбрасывая причудливые тени на пол просторных комнат. Скромная невысокая ёлочка — одинокое украшение гостиной — уже была наряжена пожертвованными приюту игрушками, и воспоминания о её волшебном преображении согревали душу в этот холодный предпраздничный день. После обеда с радостными возгласами воспитанники отправились на прогулку во двор, их восторженный смех был слышен в любой части здания. Том не поддерживал всеобщего настроения, наоборот хотелось уединиться и отстраниться от чужих эмоций, и в поиске своего лучшего друга он предпочёл остаться внутри. — Вот ты где! — облегчённо вздохнул Реддл, обнаружив Джона, листающего книгу в кресле напротив Рождественской ёлки. — Что читаешь? — подойдя сзади, заглянул через плечо, цепляясь взглядом за строчки текста, пытаясь быстро угадать ответ на свой вопрос до того, как он прозвучит. — Двенадцатая ночь, — два голоса прозвучали как один. Тому удалось узнать пьесу Шекспира по нескольким фразам. — Я читал, — сказал он, обходя кресло по кругу. Солнечный луч из окна падал на лицо Джона, отчего его улыбка становилась ещё лучезарнее и теплее. — Я думал, ты пойдёшь гулять со всеми, — друг захлопнул книгу и отложил на невысокий деревянный столик рядом с креслом. Совсем скоро миссис Коул накроет его белой скатертью и расставит подарки для всех воспитанников приюта. — Холодно, — чуть слукавил Том. С Джоном было куда интереснее, он приехал в приют не так давно, но Реддл уже мог считать его своим настоящим другом. — Когда тебя это останавливало? — Джон подавил смешок и чуть подвинулся в кресле, освобождая немного места. Слегка похлопывая ладонью по сидению, он приглашал Тома присоединиться. Джон обладал невероятным талантом видеть Тома насквозь, и иногда это не на шутку пугало. — Ладно, — Том глубоко вздохнул, признавая поражение, но нисколько не расстроился, что его маленькую ложь раскрыли. Не стал долго ждать и опустился рядом с Джоном, вместе они идеально помещались в одно большое кресло, в котором в одиночку можно было утонуть. — Я просто не хочу сегодня гулять, — на этот раз чистая правда, — хочу побыть с тобой, — улыбка тронула его губы. — Тогда чем займёмся? — задорно спросил Джон, слегка подтягиваясь в кресле повыше. — Не знаю… — Том нахмурился, такие вопросы обычно ввергали его в замешательство. Слишком сложно выбрать, когда вокруг столько интересных занятий, но в то же время есть установленные миссис Коул ограничения. Кругом одни правила. — Почитаем? — Мы каждый раз читаем, — Джон всплеснул руками, явно не желая проводить канун Рождества так же, как и все остальные ничем не примечательные дни. — Но мы могли бы создать свою собственную историю, — задумчиво протянул он, снова наклоняясь к деревянному столику, на котором помимо книги лежал небольшой блокнот и карандаши. — Не уверен… — начал было Том, но его перебили. — Это не сложно, вот увидишь! Меня научила… мама, — Джон вздрогнул словно от удара, на лице отразилась гримаса почти физической боли. Он никогда не рассказывал, что случилось с его семьёй, а Том не решался спросить, уважая желание друга хранить тайну, о которой невыносимо вспоминать. — Эй, — в безмолвной гостиной тихий шёпот звучал непростительно громко. Преодолевая волну предательской неловкости, Том чуть ближе придвигаясь к Джону, — всё хорошо, — чуть подрагивающая рука утешающе легла на спину и соскользнула вниз. — Может, действительно выйдем на улицу? — мягкий вопрос после небольшой паузы, заполненной лишь едва различимыми звуками дыхания и продолжающимся заливистым смехом с улицы. — Нет, — Джон на секунду спрятал лицо в ладонях, а затем провёл руками по голове, взъерошивая блестящие каштановые волосы. — Всё в порядке, я просто… не бери в голову. — Уверен? — Том отстранился, пытаясь заглянуть в глубину чужих глаз и отыскать ответ на свой вопрос, но Джон упрямо смотрел прямо перед собой. Отстранённый, подавленный, печальный. Скорбящий. Том не до конца осознавал его чувства, не мог понять и проанализировать их, но эмоции ощущал остро, как если бы они принадлежали и ему тоже. Наедине с ним хотелось всё разделить пополам, даже горькое мгновение, и, делая его общим, разбавить грусть дружеским светом. — Да, — их взгляды наконец встретились, Джон слабо улыбнулся, и отблеск благодарности в его глазах мог бы стать лучшим подарком на Рождество. — Давай я покажу тебе, — предложенный блокнот оказался практически полностью пустым, только на первых двух страницах Том заметил надписи, но не смог разобрать почерк. — Мы напишем свою историю? — Реддл заинтересованно наблюдал, как Джон достаёт из картонной коробки заточенный простой карандаш. — Не совсем, — Джон подмигнул и проверил остроту карандаша большим пальцем. — Мы её нарисуем, — открыл чистую страничку и быстро изобразил фигуру мальчика в правом нижнем углу листа. Словно завороженный Том наблюдал, как рисунок приобретает детали. Темноволосый мальчик на картинке сидел в глубоком кресле не по размеру и, свесив недостающие до пола ноги, держал увесистую книгу и с интересом изучал её содержимое. — Это ты, — сказал Джон, дорисовывая мальчику ворот рубашки, пуговицы и шнуровку на ботинках. Том слегка наклонился над блокнотом, рассматривая рисунок поближе. — Похож, — невесомо провёл пальцем по поверхности листа, подчёркивая особенно выделяющуюся деталь — книгу «Двенадцатая ночь». — А теперь смотри, — Джон перевернул страницу и в том же месте быстро набросал практически то же самое, а потом показал первый вариант для сравнения. — Они одинаковые, — сделал вывод Том, не совсем понимая, в чём подвох. — Нет, — Джон выдержал таинственную паузу, а затем снова перевернул страницу и принялся рисовать сидящего с книгой мальчика. Третий, четвёртый, пятый… Том молча наблюдал, пытаясь найти отличия, и вскоре начал замечать их: иное положение ног и страниц в книге, другое выражение лица и ниспадающей на лоб короткой чёлки. — А теперь смотри, — Джон закрыл блокнот и, взявшись одной рукой за корешок, отогнул страницы и быстро пролистал их так, что практически идентичные картинки вдруг превратились в одну. И она двигалась. Мальчик в блокноте сосредоточенно изучал книгу, болтая при этом ногами, а в конце улыбнулся чему-то и посмотрел прямо на Тома. — Волшебство! — восхищённо протянул Том, принимая блокнот в руки, и попробовал повторить за Джоном. — Ты можешь создать всё, что захочешь, — Джон наклонился к Тому, протягивая карандаш для нового сюжета. Так тепло и невыносимо близко… Камин не горел и не обогревал просторную гостиную, в которой всегда было особенно прохладно, но это было совершенно не нужно. Тома согревал впервые открытый внутренний огонь, хрупкая восковая свеча с трепещущим от биения сердца пламенем. Он повернулся к Джону и неловко потянулся вперёд, касаясь пересохшими от волнения губами мягкой щеки, едва ощущая его напрягающиеся в улыбке мышцы. Вздох. Ещё тише, чем шорох сыплющегося с карнизов снега. Смущённо пряча взгляд, Том отстранился и в попытке скрыть проступивший на щеках румянец повернул голову в сторону. Нежное прикосновение чужой чуть прохладной ладони к его мелко подрагивающим пальцам заставили сердце пропустить удар. Все звуки утонули в оглушающем гуле собственного пульса в ушах, даже крики с улицы растворились в нём, будто все вокруг перестали на мгновение существовать, подарив двум юным сердцам шанс почувствовать себя единым целым. — Что это тут у нас? — дверь открылась с резким щелчком, и, быстро отдёрнув руки, мальчики испуганно повернули головы на звук. — М-м-м, наши голубки, — в проёме показался Стив, а за ним ещё трое ребят, все с красным румянцем от мороза, в зимних свитерах разгорячённые после улицы. Смех за окном действительно стих, дети возвращались с прогулки. — Чем занимаетесь? — едкая ухмылка отравила лицо Стива, делая его почти по-волчьи хищным. Он медленно пошёл к креслу, а его шайка устремилась следом. — Рисуем, — невозмутимо ответил Джон, но в его голосе Том без труда различил нарастающий страх. — Я всё видел, — Стив угрожающе навис над креслом, отрезая пути для побега, но Том даже подумать об этом не мог, окаменевшее тело отказывалось двигаться. — Мы уходим, — Реддл собрал в себе остатки самообладания и без лишних движений, медленно и как можно более спокойно попытался встать. — Я так не думаю, — Стив одной рукой схватил Тома за ворот рубашки, стаскивая с кресла, больно сжимая шею. Колени подогнулись и чуть было не позволили упасть, но новый рывок быстро поставил Тома на ноги. Второй парень точно также схватил Джона, но тот уже не смог удержать равновесие и неловко повалился назад, получая за это тяжёлый удар по лицу. — Нет! — закричал Том и рванулся, пытаясь ухватить рукав обидчика и оттащить его от оглушённого Джона. Руки взметнулись вперёд, но до цели не хватило нескольких сантиметров, в то же мгновение кто-то с силой заломил плечи, больно выворачивая суставы. Что-то хрустнуло, и Том закричал ещё сильнее, рефлекторно расслабляясь в железной хватке сильных рук, минимизируя тем самым острую боль. Пока Стив держал Тома, остальные трое вихрем налетели на Джона. Один крепко зафиксировал его, а двое других наносили меткие жестокие удары по лицу и животу. Хриплые стоны заставляли сердце болезненно сжиматься, и Том отчаянно вырывался, несмотря на заломленные назад плечи. Не в силах больше наблюдать за страданиями друга, он опустил голову и сморгнул с глаз непрошеные горькие слёзы. — Смотри! — Стив рванул Реддла за волосы, возвращая в исходное положение. «Я хочу, чтобы вы умерли», — одна единственная мысль всплыла из глубин сознания, закрывая собой все другие бесполезные панические шумные никчёмные мысли, ввергающие в ещё большее отчаяние. Том перестал вырываться и зафиксировал невидящий взгляд на развернувшейся перед ним неутешительной картине. «Я хочу, чтобы вы сдохли», — яростная мысль огромным пузырём в кипящем масле прорвалась наружу. Участившееся дыхание теперь вырывалось с клокочущим хрипом, боль медленно отступала, теперь её было совсем просто игнорировать. «Я хочу, чтобы вы СДОХЛИ!» — Том исподлобья смотрел на парня, стоящего ближе к нему и наносившего самые тяжёлые удары. «Сдохни… — …тварь, — еле слышно, почти шёпотом, но уже вслух. — Что ты ска… — Стив не договорил. Тот юноша резко отстранился от Джона, хватаясь руками за горло. Его грудная клетка судорожно, но безрезультатно вздымалась и опадала, на шее проступила сеть фиолетовых вен. Животная паника в наливающихся кровью глазах, казалось, затопит комнату своими отчаянными потоками. Падая на пол, он не издал ни малейшего звука, лишь лихорадочно бился в судорогах. — Роб! — крикнул второй, припадая к дергающемуся телу, — он не дышит! Том не отрывал взгляда от Роберта, гипнотизируя его побагровевшее лицо с чуть приоткрытым в беззвучном крике ртом. Беспомощность в его отсутствующих глазах приятной тёплой волной разливалась по телу, и Том не стал сдерживать ухмылку. — Он не может дышать! — ещё один испуганный крик. Стив резко выпустил Реддла, подбегая к другу. Лицо Роберта теперь стало почти что синим, а губы из розовых превратились в бледные, словно у мертвеца. Редкие движения руками уже не напоминали конвульсии, и с каждым мгновением становились всё слабее. Взгляд сделался безразличным, уплывающим в далёкую даль, и перед тем, как его дрожащие веки закрылись, Том отвёл глаза в сторону. Громкий звук судорожного вдоха наполнил погрузившуюся в тишину гостиную, отгоняя прочь подступавшую на цыпочках смерть.*Не время для неудачников, ты подаешь сигнал, Верь в себя, будь храбрым. Еще один день — все в твоих руках, Ты можешь победить. Слабые отступят, сильные останутся. Без труда не достигнуть успеха.