Мелодия звёзд

POV Уилл «Я так больше не могу!» — примерно с такими словами я начал своё утро. Я вновь лежал на кровати и разглядывал со вчера перебинтованную руку. Да, мне раньше было достаточно того, что я могу каждый день смотреть на Ламаника, могу жить с ним под одной крышей… Но, мне хочется большего. — Какой я эгоист! — Еле-еле я поднялся и прикрыл руками своё лицо. Да, я эгоист. Раньше мне вполне хватало всего того, что у меня есть, но после вчерашнего дня… Я хочу, чтобы он смотрел на меня также, с таким же волнением как вчера. Хочу, что бы также обо мне заботился как и вчера. В конце концов, хочу, чтобы он ко мне снова прикоснулся! Я быстро поставил ноги на пол и одел давно убитые тапочки. Медленно моя туша поднялась в вертикальное положение и направилась из комнаты дальше деградировать и продолжать себя жалеть. Тряпка. Ванную я пропустил. Какой смысл вообще что-то делать, и тем более смотреть на своё жалкое лицо? Тихими шажками я спустился вниз. На кухне, как и собственно в гостиной было тихо, и лишь умиротворенное сопение свидетельствовало о том, что объект моих воздыханий ещё погружен в царство Морфея. На носочках подкрался к дивану, где спал Ламаник. Очень тихо я присел возле его лица. Почему… так сложно? Почему так сложно дотронуться до такого любимого лица? Почему так сложно быть всегда рядом с ним? Этого так хочется, но нельзя… Но ведь это можно исправить? Я так думаю. Можно ведь избавится от всей этой боли, просто сказав ему три таких простых, но в то же время сложных слова «Я тебя люблю». И всё — этот кошмар закончится. Последний раз увидеть его лицо переполненное отвращением и ненавистью. И больше никогда не увидеть этот плохой сон. Или… всё-таки хороший? Первая встреча, знакомство, совместное проживание, забота… Ненависть! Нет, всё-таки плохой. Но мы все знаем, что кошмарам свойственно забываться. Особенно если трижды сказать в окно: «Куда ночь, туда и сон». Но я из тех людей, которые этого не скажут или попросту забудут. И ты снова всё это переживаешь. Каждую ночь. До конца жизни. Я из тех людей, которые будут хранить этот кошмар, как бы больно им не было, в надежде на то что что-то изменится, но нет. Запись на пластинке нельзя изменить, как и повернуть в другую сторону. Снова. И снова. Да, сегодня я включу эту пластинку и моя мелодия страдания начнется. «Мелодия звёзд», так же называлась пластинка, которую мы с Биллом любили слушать в детстве, пока были в приюте. Каждый, кто слушал её — слышал разную историю. По словам Билла, он слышал историю о новом знакомстве, переменах и счастливом конце. Я же… История о безответной любви, горечи и страданиях. Лёгким движением руки я прошёлся по его волосам, ощущая насколько они мягкие. Прошёлся по родинкам на лбу, соединяя их в созвездие. И пусть он даже проснётся — мне всё равно. Хочется последний раз всё это ощутить, и постараться не забыть все эти многочисленные чувства. Медленно касаюсь его губ своими. Они такие сухие, но мягкие. Сегодня я хочу со всем покончить. Сегодня я скажу «Я люблю тебя». Конец POV Уилла Ранее утро приветствует всех своей тишиной и спокойствием. На кухне слышится как гремит посуда и что-то готовиться. Голубоволосый парнишка суетится между плитой и шкафчиками. От такого шума, просыпается совсем рядом спящий человек, вернее сказать кентавр. Сонное тело приподнимается с дивана покачиваясь в разные стороны. Голова с копной каштановых волос быстро поворачивается к источнику шума и с неким подобием улыбки Ламаник смотрит на копошащегося Уилла. Но по мере приближения к кухни улыбка сходит на нет, выставляя наружу снова серьёзное выражение лица. Боковым зрением Уилл видит движение слева, и поворачивается в ту сторону. На наше удивление на его лице красуется улыбка, что тоже радует шатена, но тот пытается это скрыть, выдавая в ответ сухое: «Привет» и безразлично садится за стол. От такого, если приглядеться, краешки губ Сайфера слегка дрогнули, а в голове снова пробежала мысль: «Опять это выражение лица…». Светловолосый повернулся обратно к плите, что-то жаря на ней. Конечно всего этого Реверс не заметил, он даже не представлял что сейчас у него в голове, и во что всё это выльется. Он продолжал рассматривать Сайфера, теперь уже улыбка сама появилась, и ничего с ней не возможно было сделать. В комнате воцарилось молчание, и это немного всё же напрягало Ламаника. Обычно тему заводит Уилл, но в этот раз он почему-то молчит. — Как рука? — не свойственно для себя начал первым разговор шатен. От резкого вопроса, которого голубоволосый вообще не ожидал, он немного вздрогнул. На секунду остановившись, тот подумал и ответил: — Нормально, — очень тихо сказал Уилл, и на мгновение бросил взгляд на свою руку. Сжав её, он вновь продолжил готовить. «Да что это с ним?!» — подумал шатен. — «Может, не с той ноги встал?» и, закончив на этом свой монолог, решил больше ничего не говорить, но взгляд всё равно не отвёл. На кухне была гробовая тишина. Никто уже не пытался заговорить. Через кое-какое время Уилл взял тарелки и разложил на них то, что до этого жарил, и расставил на столе. Светловолосый присел напротив, и так же ни сказав ни слова, начал есть. За всё это время он ни разу не посмотрел на кентавра. Последний недоумевал, что происходит. Обычно Уилл не ведёт себя так, а тут как в воду опущенный. Кое-какое время он ещё думал над всем этим, но после начал есть. — Вкусно, — Последнее слово, которое сказал Ламаник. Примерно в таком духе прошёл их завтрак. *** Шатен лежал на диване, читая очередную книгу. А Уилл… Уилл после завтрака забился в комнате и не выходил. Что же, думаю нам стоит его проведать. *** Сайфер шагал по комнате, вдоль и поперёк наворачивая круги. «Почему всё так сложно?!» раз за разом появлялась одна и та же мысль. — Так, Уилл, тебе стоит взять себя в руки, и…и, — Маленькая капелька покатилась по щеке. — и… — Послышался всхлип. — Просто сказать, что он тебе нравиться… Уваааа! — Солёные струйки быстро скатились по щекам, создавая мокрые дорожки. Голубоглазый подает на кровать и утыкается своим заплаканным лицом в подушку, заставляя её быстро намокнуть. — Я не могу это сказать! — Парень начинает рыдать. — Я не хочу, чтобы он меня бросал! — С каждой новой волной эмоций, слова становились всё более неразборчивыми, но потихоньку тот стал успокаиваться, монотонно что-то бурча в несчастную подушку, кидая слова обиды на весь свет и не справедливость судьбы. — Но если я не скажу, то это никогда не закончиться… — Еле слышно сказал Уилл осипшим голосом. Не свойственно для него, голубоволосый быстро поднялся с кровати, размазывая остатки соленой жидкости по своему лицу. Довольно быстрыми шагами Уилл спускается на первый этаж, с решительным лицом полным уверенности. Сайфер уже стоит возле дивана, видимо, всё же он решился. Лежащий в это время Ламаник замечает присутствие и поднимает голову, устремляя взгляд карих глаз на светловолосого. Уилл уже приоткрыл рот, собираясь сказать что-то, но вдруг он замирает. Воздух перегородил все попытки высказать хоть слово. Голубоглазый не может произнести ровным счётом ничего. Мысли роем гудели в голове, а по телу проходилась дрожь. Он просто стоял и смотрел на Ламаника, и не мог, не мог сказать то что разобьет всё это на мелкие осколки, насколько это всё было ему дорого, каждая минута, каждый день проведенный с кентавром. — Ты что-то хотел? — Неожиданные слова дают возможность прийти в сознание. Даже из далека видно насколько сильно дрожат губы Уилла, а зрачки быстро бегают в панике, что и заставляет беспокоиться Реверса. Уж слишком странно он себя ведёт сегодня. Ламаник уже собирается подняться и всё-таки расспросить светловолосого насчёт его странного поведения, но происходит следующее: — Н-нет. Н-ничего, — Неожиданно кидает Сайфер и быстрыми шагами скрывается на улице. Единственное что смог услышать шатен, так это то, как с громким хлопком закрылась дверь. *** POV Уилл За мной закрывается дверь, создавая иллюзию, что все мои проблемы остались за ней в этом доме. Летний дневной воздух дуэт в лицо, даря возможность отрезвиться и остудить сильно перегретый мозг. Облокотившись о дверь, я начинаю медленно сползать вниз, утыкаясь лицом в согнутые колени, и опять, опять беспомощные слёзы в который раз скатываются с моих глаз. Почему я настолько немощный? Я не смог признаться, и поставить точку во всём этом. Кадры счастливых моментов в проведенных с Ламаником проносятся перед глазами. Как будто перед смертью, когда вспоминаешь всю жизнь. И у меня получилось кое-что заметить. Улыбка. Я стал больше улыбаться за эти недели. Просыпался всегда с отличным настроением, и так проводил каждый день. Всё благодаря ему. Кентавру изменившему меня и всю мою жизнь, резко ворвавшись в мой мир, и украсив его приятными мелочами. За эти недели я по-настоящему чувствовал себя счастливым, но всё хорошее не может быть вечным — ему свойственно заканчиваться, как радуга после сильного ливня, но со временем она исчезает, переставая дарить этому серому миру нотки счастья. На ватных ногах поднимаюсь и просто иду вперед. Не знаю почему, но мне просто хочется уйти в этот густой лес и потеряться в нем, убежать от всех своих проблем. С каждым моим шагом я ухожу дальше и дальше, без понятия куда иду, медленно перебирая ногами. Они сами меня куда-то приведут, но куда — я не знаю. Ветки деревьев иногда цеплялись за одежду, или царапая кожу, принося не самые приятные ощущения, но я продолжаю идти, поддавшись неведомому порыву. С каждым моим шагом такое чувство… как будто лес становиться всё темнее и темнее, хотя сейчас, по идее, день. И теперь я просто брожу в непроглядной тьме. Но вдруг, впервые за долгое время, вижу, где-то очень далеко маленькую светлую точку, и с каждой минутой моего продвижения в темноте она всё ближе приближалась ко мне и становилась больше. Белый свет исходящий из неё тянул меня, он завлекал меня, и неосознано я стал ускорять шаг, а после и вовсе перешёл на бег. Хочу туда попасть. Понятия не имею, что там за этим светом… Но я должен туда идти. Должен узнать, что там. Всего секунда и яркое свечение обволакивает меня. По телу расходиться приятнейшее тепло, я решаюсь открыть глаза и вижу… поляну. Ту самую поляну откуда всё и началось. Поляну принесшую мне счастье. Я был здесь давно. После того как Ламаник ко мне переехал, мы сюда больше не ходили… Ах, Ламаник. Вдруг на меня резко обрушивается усталость. Больше не чувствуется вся та лёгкость и блаженство. Опускаюсь на траву, медленно ложусь на неё и сворачиваясь комочком. Я устал… просто устал от этого всего… *** Передо мной вижу свою хижину. Странно… Вроде до этого я был в лесу и… Не помню. Ну наверное это не важно, раз мне не пришлось этого вспомнить. Быстрым движением я открываю дверь и прохожу внутрь. Моя уютная гостиная с моим диваном. Комнату освещает теплый свет лампочки… Вот только что-то она часто моргает… надо завтра её заменить. Вроде и мой дом но… Такое чувство будто что-то не хватает… хотя чего может не хватать? Всегда был я и мой дом… И никого больше… А разве должен ли быть кто-то ещё? А кто вообще я? Не помню. Странные эмоции переполняют меня. Как будто бы забыл что-то очень важное. Но я не помню. Решаю пойти вперёд, в сторону лестницы. Не знаю, но вроде там должна быть моя комната. За несколько шагов я преодолеваю это расстояние, и вот одна нога становиться на первую ступеньку. Вдруг сзади слышится цокот копыт. Поддавшись интересу, я поворачиваюсь назад и вижу парня, но нижняя часть выглядит по другому. Он стоит и смотрит на меня с улыбкой, такой родной и теплой, с распростертыми руками. В голове всё время мелькает имя «Ламаник». Не знаю почему, но я просто начинаю к нему идти, и сделав пару шагов обнимаю улыбаясь ему в грудь, и руки при обнимают меня в ответ. Ламаник, конечно это Ламаник, как я мог его забыть? Того, кто мне настолько важен… Того, кого я так сильно люблю. Поднимаю голову и с улыбкой заглядываю ему в глаза, он тоже мне улыбается. Счастье просто переполняет меня, мне никто больше не нужен, я мог бы вот так простоять всю жизнь, просто обнимаясь. — Я тебя люблю, — Подавшись эмоциям говорю спокойно и с любовью. Вдруг лампочка снова мигает, опуская комнату на секунду в черную мглу. Как только я снова могу видеть Ламаника, моё сердце замирает, и кажется остановилось навсегда. Всю ту ненависть, что я боялся увидеть… Ламаник смотрит на меня, с этой самой ненавистью и презрением. — Ты мне противен. — Эти слова сказанные настолько любимым голосом ранят сильнее любого ножа, вонзаясь в самое сердце и заставляя его кровоточить. Теплые руки отпускают меня унося с собой тепло и заставляя ледяному холоду проходить по коже. Он разворачивается, напоследок бросив взгляд омерзения и уходит… Уходит далеко от меня. — Нет, подожди! — Я хочу схватить его, забрать свои слова обратно, мои пальцы в миллиметре от него, но я не могу дотянуться, как будто меня кто-то держит. Липкие и скользкие руки тьмы обволакивают, скользя по моим рукам и ногам ни давая и шансу двинуться. Я тону в этой чёрной пучине, а Ламаник всё дальше и дальше отдаляется от меня. Рыдаю… рыдаю чёрными слезами, а тьма всё поглощает меня, с каждым моим рывком я всё больше тону в ней, дышать становиться не возможно. Я задыхаюсь… *** Слишком резко открываю глаза и подскакиваю, оказываясь в сидячем положением. Я часто дышу, будто пытаюсь пополнить потраченные запасы воздуха. Кошмар? Да, это был всего-лишь плохой сон, но… Я почему-то до сих пор чувствую это липкое объятие, как будто это всё было взаправду. — Ну наконец-то ты проснулся, — очень близко от себя я слышу звонкий, и довольно знакомый, женский голос. Только сейчас я замечаю как липкие щупальца передвигаются по мне, — Эй, ты как? — лицо с копной кудрявых волос появилось передо мной. — Моника? — Так ты меня помнишь?! Как это мило! — Не успел я и пискнуть как она сжала меня в крепких объятиях, с каждой секундой мне всё больше и больше не хватало кислорода при всем этом липкие фиолетовые щупальца продолжали обвивать меня. — З-задушишь, — Просипел я и положил руку ей на плечо, чтобы хоть какая-то привлечь её внимание. — Ой, извини. — хватка быстро ослабла и такой заветный голос воздуха наполнил мои легкие. Несколько вот таких частых вдохов и я наконец-то отдышался. — Ты кстати, что здесь делаешь в такое время? — А и правда, если взглянуть на небо, то можно было увидеть россыпь ярких огоньков в вечернем небе. Сколько я спал? — А мой братишка с тобой? — сердце чуть кольнуло при упоминании Ламаника. Я понимаю что это был всего-лишь сон, но… Чувство волнение не хотело покидать. — Нет. Он остался дома, — С некой горечью в голосе ответил я. — Что?! Вот паршивец, отпустил тебя одного так поздно, а говорил что любит! — Мои глаза резко расширились, а голова повернулась в сторону шатенки. Одно единственное слово отпечаталось у меня в памяти. «Любит»? Кого? Кто? — К-кого л-люб-бит? — Еле-еле выговорил я. С одной стороны было страшно спрашивать, ведь она могла иметь ввиду совершенно другое. А с другой… — Он тебе, что ещё не сказал? — Теперь Моника тоже смотрела на меня удивленным взглядом. В ответ я лишь отрицательно помотал. — Хм, тогда он это планирует в скором времени, или вообще не собираетесь. Но я же не буду хорошей сестрёнкой, если не расскажу, — Что-то на подобии коварной улыбки быстро показалось на её лице. Она быстро продвинулась ко мне, сначала я хотел отстраниться, но любопытство взяло верх. Она сказала три слова которые выбили меня из этого мира: — Ты, ему нравишься, — Очень тихо прошептала она мне на ухо, будто это мог кто-то услышать. — Что?! — очень громко выкрикнул я, настолько это меня поразило. Можно даже было услышать как кучка птиц взлетела где-то в лесу. — Э-этого н-не может б-быть, — Всё моё лицо в миг покраснело и слёзы снова покатились по щекам видимо такая реакция удивила осьминожку, и та быстро кинулась меня успокаивать. — Эй, ты чего, это настолько тебя огорчило?! — А я просто сидел и уткнувшись ей в плече рыдал, но рыдал не от горя, а больше от счастья. До сих пор не могу в это поверить, а что если она меня обманывает? — Если хочешь, я могу с ним поговорить, раз это тебе так противно. — Н-нет, я лю-лю — Тихо всхлипываю. — Лю? — Л-люблю его! — Теперь слёз стало ещё больше. Возможно потому что я смог наконец-то хоть кому-то рассказать, или от радости того что это всё правда. — Боже мой. Дитятко моё. Чего же так плакать. До чего же тебя мой братик довёл, — Моника нежно гладила меня по голове, намереваясь успокоить. — Называется, влюбились друг друга два придурка, и страдают от этого, ох. Вот так мы просидели ещё кое-какое время пока не смог успокоиться, а потом под бурую поддержку шатенки я всё-таки решился вернуться обратно и наконец-то рассказать Ламанику о своих чувствах, но теперь с надеждой на то, что всё-таки мои чувства могут быть приняты. *** Конец POV Уилл Сайфер уже стоял перед дверью своего дома, и у него было чувство дежавю. «Ты мне противен» резко всплыл момент из сна. Уилл помахал головой, чтобы избавиться от навящевого видения. Глубоко вздохнув и выдохнув светловолосый медленно открыл дверь. Зайдя внутрь, первое что увидел Уилл это сидящего на диване Ламаника. Почему-то на душе стало тепло. Как только он оказался внутри, и дверь с тихим хлопком закрылась, кентавр быстро повернул голову в сторону пришедшего. На его лице сразу было видно беспокойство и волнение, но по какой-то причине лицо снова приобрело безразличное выражение. Но, видимо, Уилл не придал этому никакого значения, уж слишком хорошо на него подействовали слова Моники. — Ты сегодня довольно поздно, -бросил Реверс, и взяв рядом лежащую книгу начал читать, как ни в чем не бывало. Голубоволосый тихо подошёл сзади, намереваясь хоть в этот раз всё рассказать, но стоило Ламанику посмотреть на него, как тот сразу залился румянцем. — Я-я сделаю нам чай. — И на сверхзвуковой скорости скрылся на кухне. *** На кухне витала довольно уютная атмосфера. Кентавр и паренёк сидели и пили чай из ароматных трав, вроде и атмосфера не была напряженной и Уилл со всем решился, но тот сидел и нервно теребил ложку, плавающую в чашке. — Может ты всё-таки оставишь в покое эту бедную ложку? — Ламаник решил пожалеть несчастную ложечку, и дать ей дальше проживать свою ложечную жизнь в спокойствии. Голубоглазый вытащил её и положил рядом на стол, но теперь в ход пошли тоненькие пальцы Уилла. Реверс давно заметил, что Сайфер очень странно себя ведёт с самого утра, но не мог понять причину. — Если тебя что-то волнует, то можешь рассказать. — Предложил шатен, отпивая чуть-чуть горячего чая, на что Уилл лишь на секунду взглянул на своего возлюбленного и вновь уткнулся глазами в медленно плавающие чаинки на дне чашки. — Знаешь, я раньше тоже ни с кем не делился своими проблемами. Ты считаешь, что не должен посвящать людей в свои заботы, и это не касается даже самых близких людей. Но иногда хочется поделиться тем, что тебя волнует, можно сказать близкие люди и нужны для этого. — поставив чашку на стол Ламаник взглянул в окно, разглядывая ночное небо. — Именно благодаря Монике я и понял это. По какой-то причине Уилл совсем позабыл о своём волнении и просто вслушивался в мелодичный голос шатена. — Разве у тебя с ней натянутые отношения? — услышав, что Сайфер решил вникнуть в разговор, кентавр повернул голову в его сторону, и слегка улыбнулся, что заставило еле видимому, но всё же румянцу появиться на щеках голубоглазого. — Да, со стороны это так и выглядит, и я не спорю, что иногда мы цапаемся, но мы понимаем друг друга лучше всего, хоть и бывает отрицаем это. Но это не меняет того факта что она стерва, — И он сделал новый глоток, как ни чём не бывало. — А я её, сегодня встречал, — вдруг подал голос Сайфер. — Да? И что она, жива ещё? — Эм, ну да. Предавала тебе привет и… говорила, что соскучилась. — Хм, тогда стоит её как-нибудь проведать, — И всё, улыбочки Реверса уже не было. Диалог видимо уже закончен, ведь в комнате повисла тишина. Кентавр что-то разглядывал на столе. А Уилл… Уилл снова начал нервничать, почему-то именно сейчас, когда в кухне уютная, семейная атмосфера. Сайфер решил, что это подходящий момент для признания. — Л-ламаник, знаешь, я-я давно хотел теб-бе сказать… — Слова очень трудно поддавались, и язык словно заплетался в неведомые узлы. — Ч-что ты… мне нравишься. — Еле на выдохе, но он смог это сказать, и теперь дороги обратной нет, но всё-таки надежда на лучшее храниться в его сердце. От страха Уилл зажмурился, будто выжидая вердикта жить ему или не жить. Сердце бешено колотилось и Сайфер боялся что из-за громкого стука он не сможет услышать ответ Ламаника. Но прошла секунда, а может уже и третья, но совершенно ни какой реакции не было. И это страшило его. Чего же он ожидал? Возможно того, что Реверс ответит также, или хотя бы обнимет его, но даже эти ожидания были скрыты над тонами депрессии и отчаяния, и то благодаря Монике они хотя бы есть. На свой страх и риск, но голубоволосый всё же осмелился открыть глаза и тут же онемел. Это случилось, нет даже хуже. Хуже того, что ему приснилось, хуже того, что он думал. Хуже осуждения, презрения, ненависти, самая страшная эмоция - безразличие. Ламаник сидел всё также, смотря в ту же самую точку, с таким же выражением лица. Будто Уилл сказал что-то незначительное, не важное и ему всё равно на это. Лучше бы он разозлился, побил его, обзывая самыми худшими словами, но только не это. Сердце больно сжалось, а слёзы вновь текли по его щекам, но в этот раз было больнее. Он больше не мог, не мог смотреть на это безразличие. — З-забудь, пожалуйста... Забудь что я-я сказал, — Прохрипел Уилл и резко вскочил, быстрыми шагами поднимаясь по ступенькам и закрываясь в своей комнате, закрываясь от всей той боли, что находится за ней. И лишь разбитая чашка, которая упала на пол из-за резкого движения Уилла, лежала на полу с лужей не так давно горячего чая. А со второго этажа доносились рыдания разбитого сердца.