Избранники Эпоны

С одной из дозорных башен крепостной стены, окружавшей Хеорот, было хорошо видно густые заросли Вечнодикого леса. В эту удивительно спокойную картину монотонно вглядывался Ларакс, потягивая пиво из большого рога и время от времени отмахиваясь от лесных мух. Галл в одиночестве стоял на позиции для лучников и пребывал в скверном расположении духа. Он обдумывал своё предназначение, о котором ему говорилось во сне полгода назад. Воину было велено спасти Эквестрию, но он завалил свою миссию. Теперь трое его соратников мертвы, Замок Радужного Королевства сдан на милость врагу, а ещё ему довелось застрять в гиблом лесу вместе с представителями того самого народа, что уничтожил родной для него Кормаррис. Ларакса угнетало то, что германцы явно не настроены воевать с силами Хаоса. Впрочем, это была далеко не единственная причина для горя. Эдуй чувствовал своё бессилие перед сложившейся ситуацией, а потому и сам был не в силах идти на врага войной. Его руки обмякли после столь длительного изнурения и отныне были не способны крепко держать щит и меч. Вождь стражей окончательно пал духом. Он более не верил в победу, ведь даже Фазир предсказывал ему и его соратникам поражение. Раньше на счету воина была потеря Галлии, теперь же список пополнила Эквестрия… Взглянув на территорию Хеорота, галл увидел, как в одной из рощиц беспечно гуляют Твайлайт, Рарити и Флаттершай в сопровождении норвежца Эрика. Они отдыхали, веселились, разговаривали между собой о чём угодно, и им было хорошо вместе. Кажется, даже пони уже разочаровались в освобождении Эквестрии и отныне лишь стараются смаковать хотя бы то немногое, что осталось, а именно тёплые отношения с выжившими подругам и стражами. Спокойная жизнь в хорошо защищённом Замке королевских сестёр, который изолирован от проблем внешнего мира, вроде как, вполне устраивала всех. Галл бросил взгляд на германцев, заходящих внутрь чертога Праздничной Королевы. Сегодня канун Дня согревающего очага, и Пинки Пай решила этим вечером рассказать своим дружинникам историю зарождения Эквестрии. По традиции, повествование будет вестись в театральной форме. Теперь тронный зал был заставлен столами с различными блюдами и изысканной выпечкой, рядом с ними стояли огромные чаны с выпивкой, а возвышение для тронов было переоборудовано в сцену, с которой Пинки и некоторые избранные ею германцы будут вести рассказ. Этот праздничный пир предвкушали все и теперь шли на него с большим удовольствием. Все, кроме Ларакса. Недовольно ухмыльнувшись, галл повернулся лицом к лесу. Печальное одиночество эдуя заметил Мусаси, направляясь к Замку королевских сестёр от хижины Зекоры. Со слов Твайлайт, самурай узнал, что зебра готовит отличный чай. Отведав поистине восхитительного напитка, японец теперь шагал на пир. Однако заметив пьющего особняком Ларакса, он решил зайти в Хеорот чуть-чуть попозже… – Галлы пируют на праздниках в одиночестве? – шутливо спросил Миямото, взобравшись на башню для лучников. – Мне нечего делать на этом пиру, – угрюмо ответил эдуй, бросив взгляд на вставшего рядом самурая. На праздник японец оделся торжественно! На нём было чёрное шёлковое кимоно, украшенное вышитыми из золотых нитей цветками папаи – подобными тому, что изображён на родовом гербе японского клана Ода. На ногах ронин носил столь же чёрные штаны-хакама в серую полоску. Эти длинные широкие шаровары, как показалось галлу, скорее походили на юбку, из-под которой виднелись сандалии-гатэ. Перепоясан японец был золотистым поясом; на нём крепился меч в необычайно красивых ножнах. Также он перевязал себе голову белой повязкой-хатимаки. Если бы Ларакс не знал, что Мусаси – скитающийся воин, то наверняка принял бы его в таком наряде за очень богатого князя. – Почему ты так думаешь? – полюбопытствовал Такэдзо. – Бессмысленно праздновать поражение, – вздохнул Ларакс. – Снова ощущение переломанного судьбой хребта, – протянул самурай, вспомнив давнюю беседу у костра за чаем. Японец помолчал несколько секунд, после чего обнажил свой прекрасный меч и перешёл на другую тему: – В нашем чудо-сундуке мне удалось найти меч самого Минамото-но Ёсицунэ, младшего брата первого сёгуна Японии. Совершенный клинок! Счастье умереть от стали такого оружия! – Что на нём написано? – задал вопрос галл, увидев странные иероглифы на стали клинка. – Я принадлежу воину, старый путь которого сливается с новым, – прочёл ронин и добавил, что также здесь выбит иероглиф рода Минамото из Камакуры. Он поднял свой взор и увидел пролетающую мимо муху. Взмах меча, и разрубленное надвое насекомое упало на деревянный пол. – Странно, что я понимаю твою речь, но не могу читать по-японски, – проговорил воин в крылатом шлеме, безразлично взглянув на разрубленную мошку. – Зекора сказала мне, что мы понимаем друг друга благодаря магии дружбы, которая исходит от Твайлайт и сплачивает нас вокруг неё. Я назвал бы это силой боевого братства и преданности госпоже, – изложил Мусаси. – Хороший у тебя меч, – согласился наконец эдуй. – Можно взглянуть? – Меч самураю дороже жены, и он не вправе давать его в руки другому человеку. Но ты, брат мой Ларакс, можешь взять этот меч, коль уж он в силах даровать тебе мудрость, – промолвил Миямото и передал своё новое оружие соратнику. – Даровать мудрость? – усмехнулся Ларакс, взяв меч легендарного полководца в руку. Он оценил его тяжесть и нашёл достаточно лёгким. Естественно, что привычный для него галльский метровый меч будет тяжелее японского дайто. Галл обхватил рукоять обеими руками, взглянул на муху, коих здесь было в изобилии, и нанёс удар. Далее последовали второй, третий и четвёртый взмах, но мошка была живее всех живых. Воин малость недоумевал: – Как тебе удалось разрубить муху? – Это совершенный клинок, способный на многое, – отвечал Такэдзо, приняв меч из рук галла и вложив его в ножны. – Но его совершенство будет блистать лишь до тех пор, пока он находится в руках воина, чья решимость столь же совершенна. У тебя есть отличный меч, но ты не веришь в то, что он сразит врага. Покуда твой дух слаб, любая сталь в твоих руках будет мягче фольги… Что ж, я буду ждать тебя на празднике, брат мой Ларакс!.. Миямото, почувствовав, что семя попало в почву, повернулся и удалился с башни. Ларакс допивал пиво, раздумывая над словами японца. Может быть, он прав? Что и говорить, а боевой дух галла теперь определённо в полном смятении. Но что в данном случае следствие, а что причина: поражение или же ослабший дух?.. Осушив рог, галл спустился с башни и присел на бревно у подножия стены рядом с тремя бочками пива, оставленными германцами для завтрашнего опохмела. К тому же, отсюда было удобно наблюдать за стекающимися на празднество германцами. Как раз в этот момент из рощи возвращались три пони вместе с Эриком, обратив внимание на пребывающего в депрессии вождя. Норвежец издалека позвал галла на пир, но тот отрицательно помотал головой. Поняв, что Лараксу явно нехорошо на душе, Твайлайт отправила своих компаньонов в Хеорот, а сама решила подойти к галлу и узнать причину его душевных мук. – С тобой всё хорошо, Ларакс? – поинтересовалась Спаркл. Галл посмотрел на пони холодным взглядом. На этот пир Твайлайт нарядилась очень ярко, как собственно, и все её подруги и даже Эрик, облачившись в кафтан, пошитый Рарити. На принцессе было шикарное синее платье, украшенное звёздочками, а на её голове блистала диадема. – Всё не хорошо. Со всеми нами, – буркнул воин. Он разбил кулаком крышку ближайшей бочки и зачерпнул рогом холодное пиво цвета янтаря. – Ты берёшь на себя вину за гибель Эквестрии, так? – осведомилась сиреневая кобылка, на что эдуй промолчал. Впрочем, ответ был очевиден. – Не переживай, Ларакс! Тебя никто не винит. Я тебя не виню. – Дело не в том, что меня может кто-то винить, а в том, что я сдал последний оплот твоей страны врагу. И их гибель на моей совести, – вспомнил галл павших соратников. – Если кто-то и виноват в их смерти, то все мы, а не только ты один, – возразила Твайлайт. Подойдя к своему воину поближе, она взглянула в его суровые зелёные глаза, полные скорби, и предложила: – Пойдём с нами на праздник, Ларакс. – Я не хочу праздновать собственные неудачи, – отмахнулся Ларакс. – Если ты не пойдёшь туда, то и я останусь здесь вместе с тобой, – твёрдо заявила Спаркл, потупив взор, а после опечаленно опустив голову. Она желала посочувствовать галлу и всячески поддержать его, хотя ей и самой было нелегко после всего, что произошло в последние дни. Но праздничная атмосфера помогала ей забыть о горе. Теперь же нужно и Ларакса как-то в чувство привести. Галльский витязь поставил питейный рог на бревно рядом с собой и взял голову Твайлайт в свои руки. Приподняв её, он заглянул в большие сиреневые глаза Спаркл, в которых можно было утонуть как в поле, густо усеянном лавандой. – Не ты должна следовать за мной, Твайлайт, а я за тобой, – пробурчал воин, утерев затем маленькую слезинку на щеке пони большим пальцем. Он отложил одинокую попойку и согласился пойти на пир вместе с ней и всеми остальными, хотя эта идея ему не нравилась. Кривя душой, галл всё же вошёл в Хеорот и последовал за Спаркл в тронный зал, чем осчастливил её. Пировать ему не хотелось, но он решил присутствовать на празднике хотя бы ради принцессы и своих соратников. Тронный зал уже был готов к пиру. По краям помещения стояли длинные столы, образовав между собой довольно широкий проход к тронному возвышению, которое теперь было сценой. Справа и слева от импровизированной сцены, пока что скрытой занавесом, стояло по одной праздничной ёлке. Стены и колонны были украшены всей атрибутикой Дня согревающего очага, очень походящей на новогоднюю. В общем и целом, зал сиял торжественностью! Пиршественные столы просто ломились от разного рода блюд, а также кондитерской выпечки авторства самой королевы. Тут были и торты, и пирожные, и кексы. Что касается прочих яств, то они изобиловали мясом, что изрядно смутило Флаттершай. Войдя в зал, Ларакс услышал, как дружинный шеф-повар – тучный здоровяк по имени Гауда – уверяет робкую пегаску в том, что все мясные блюда приготовлены исключительно из того, чем богат чудо-сундук, который притащили с собой стражи. Конечно, раньше германцы грешили охотой в Вечнодиком лесу, но теперь местную фауну и относительное спокойствие Флаттершай спасал этот самый ларец. Также галл обратил внимание на то, как Рарити восхищается торжественным нарядом Миямото, на что самурай взаимно осыпал комплиментами шикарное платье единорожки. Ну а возвращаясь к меню пира, стоит упомянуть, что здесь было много напитков. То, что покрепче, в больших количествах наварили для себя германцы, чтобы после рассказа Пинки Пай об истории Эквестрии просто утонуть в пиве и эле, как это делается в добрых варварских традициях. Когда королева Пинкамина объявила празднование кануна Дня согревающего очага открытым, все расселись по своим местам перед столами. Гостям королевы – трём пони и их телохранителям – выделили особые места в центре левого стола рядом с Книвой и Хагеном. Правда, Ларакс сел на скамейку в стороне от столов поближе к выходу, чтобы по возможности побыть одному. Конечно, его попробовали уговорить сесть в компанию, но он категорически отказался. Его счастье, что за уговоры не взялась Пинки Пай. Итак, когда все расположились на своих местах и утихли, предание о зарождении Эквестрии начало оживать…