* * *
Час спустя… Все те, кто спаслись от Ассимиляторов в подземном убежище, впали в глубокую апатию. Плохие новости сыпались на них одна за другой: Флаттершай и почти сотня воинов мертвы, летающие кальмары теперь жрут Хеорот, а когда Эрик попросил Зекору, чтобы она вылечила его раненное плечо, та заявила, что все зелья оставила в хижине, поспешно спасаясь от воздушного налёта. Кроме зелий наверху остался и волшебный сундук. Наверняка Ассимиляторы уже сожрали его и переработали в строительный материал для своих новых копий. Эта новость убила в сердцах воинов последние надежды. Учитывая то, что многие германцы бежали в подземелье безоружными, то отныне у воинов даже нет мечей для того, чтобы вершить возмездие. А без чудо-ларца новое оружие взять негде. Кажется, теперь им остаётся только лечь в этом убежище и помереть вместе с Флаттершай… Эрик и Книва сидели под стеной возле шахты с лестницей, ведущей наверх. На их могучих руках спали Рарити и Пинки Пай, так как выбились из сил после сильнейшего психологического потрясения. Вместе с ними отдыхал Альтаир и молчаливо глядел на германцев, дремлющих в разных углах. Твайлайт же одиноко сидела под статуей Селестии рядом с Флаттершай, поскольку попросила всех оставить её наедине с собой. Ларакс, старавшийся успокоить Спаркл, исполнил её желание. Случайно обнаружив, что здесь есть выход в другое помещение, галл решил обследовать его. Зайдя в соседнюю комнату, он увидел большие запасы вегетарианского продовольствия и питьевой воды, аккуратно расположенные на полочках. Также здесь был установлен некий механизм, способный отправлять еду куда-то наверх – судя по всему, в читальную комнату. Оценив запасы, Ларакс прикинул, что сотня воинов, три пони и одна зебра смогут прожить в этом бункере примерно месяц – при строго нормированном потреблении съестного. Твайлайт, уткнувшись взглядом в пол, тяжело дышала, ведь душевная боль перехватывала ей дыхание. Принцесса поуспокоилась, перестала лить горькие слёзы, однако все равно чувствовала себя не лучшим образом. В какой-то момент, подняв взор, она обратила внимание на письменный стол, расположенный у большого книжного шкафа. За ним сидел Миямото и что-то сосредоточенно писал на большом листе бумаги. Подле руки японца на столе лежал его шлем, в котором спал Энджел, тоже переживший шок от потери хозяйки. Спаркл немного забыла о горе, так как её охватило любопытство. Интересно, что там записывает самурай?.. Мусаси не отвлекался на посторонние вещи и без остановки чёркал пером по бумаге. Твайлайт медленно подошла к столу и взглянула на записи ронина, представляющие собой японские иероглифы. В этот момент воин как раз закончил своё дело и окунул перо в чернильницу. – Что ты пишешь? – поинтересовалась Твайлайт слегка дрожащим после долгого рыдания голосом. – Клятву Пяти пунктов и предсмертные стихи, – спокойно ответил Такэдзо своим бархатистым голосом. Он, как всегда, был непоколебим. – Предсмертные стихи? – удивилась Спаркл. Самурай дал утвердительный ответ и зачитал своё хокку:«Дождь над озером. Капли рождают круги, Но сердце вод неизменно».
– Почему именно предсмертные? – озадачилась пони, присев на мягкий ковёр перед столом. – Потому что каждый воин, уходя из жизни, должен изречь мудрость, которую он обрёл с годами. Эта мудрость выражается в стихах, чтобы она была совершенной. Я произнесу свои строки перед тем, как смерть настигнет меня, – объяснил Миямото. – А что за клятва? – задала очередной вопрос Принцесса Дружбы. – Клятва, состоящая из пяти пунктов, которым я буду беспрекословно следовать, – молвил японец. – Это свод правил. Его необходимо исполнять при свершении мести. – Ты хочешь мстить? – Да, Твайлайт. Самурай не может жить под одним небом с убийцей своей госпожи! Стало быть, отныне я не обрету покой, пока не срублю голову Мозенрата. – Но мы не сможем противостоять ему! Теперь он слишком силён! – проговорила Твайлайт, стараясь отговорить самурая от столь самоубийственного решения. – Я не смог уберечь Флаттершай, из-за чего покрыл себя позором. Мне надлежит смыть этот позор кровью её убийцы. Мозенрат должен умереть! – твёрдо ответил Мусаси. – У воинов даже не осталось оружия, чтобы помочь тебе, – возразила Спаркл, указав на германцев. – Главное, что у меня осталось оружие: меч Минамото, жажда мести и боевой дух, – молвил Такэдзо. – Я пойду сражаться с врагами даже в одиночку. – Одного тебя быстро убьют, – подметила сиреневая кобылка. – Это не причина для отступления от своих намерений. Я свершу месть, либо умру с честью. – Не делай этого! Я не хочу, чтобы и ты умер! – простонала Твайлайт. Её глаза снова наполнились слезами. – У меня нет иного пути, Твайлайт. Я должен исполнить свой долг даже вопреки твоему повелению, ибо так предписывает Бусидо, – спокойным голосом ответил ронин, как будто говорил о погоде или кулинарии, а вовсе не о смерти. – Я не допущу ещё одной смерти! – заявила пони, затем позвав галла: – Ларакс! Эдуй услышал зов Спаркл и поспешил покинуть помещение с запасом продовольствия, чтобы поскорее оказаться рядом с принцессой. Через полминуты он уже стоял перед письменным столом. – В чём дело? – осведомился Ларакс. – Мусаси хочет идти сражаться в одиночку, – нервно ответила Твайлайт. – Что это? – спросил галл у японца, указав на лист бумаги, исписанный иероглифами. – Это моя Клятва Пяти пунктов, согласно которой я буду мстить за убийство Флаттершай и покушение на жизни прочих моих повелительниц. Я должен беспрекословно следовать каждому пункту, – отвечал самурай. Заметив, что многие воины, находящиеся в убежище, прислушиваются к его речам, он решил зачитать изложенное им на бумаге: – Первый пункт: «Верши месть за госпожу, превозмогая все мыслимые и немыслимые трудности». Второй пункт: «Будь твёрд в своём решении следовать по пути мести». Третий пункт: «Не ищи себе ни удобств, ни утех, ни отдыха, покуда не свершишь месть». Четвёртый пункт: «Не впадай в слепую ярость, но будь беспощадным к врагам госпожи». И пятый пункт: «Гамбаттэ». – Гамбаттэ? – переспросил сидящий поодаль Эрик, внимательно слушавший разговор Твайлайт и Миямото. – Что это значит? – Старайся, приложи все силы, дабы довести дело до конца, – пояснил ронин. – Скажи ему, Ларакс, чтобы он не делал этого! – потребовала Спаркл. Галл же задумчиво потирал подбородок, не произнося ни слова. – Когда я поставлю печать на эту бумагу, клятва вступит в силу, – продолжил Мусаси свою речь. – Третий пункт запретит мне удовольствоваться беседами, поэтому ныне вы слышите мои слова, скорее всего, в последний раз… – Не делай этого! – ещё раз приказала Твайлайт, глядя на Миямото заплаканными глазами, но японец был глух к её требованиям. – Напоследок хочу сказать вам, мои добрые соратники, что за всю свою жизнь я ни разу не встречал столь благородных людей, как вы. Я был искренне рад биться с вами плечом к плечу, и почту за большую честь, если вы пойдёте со мной на смертный бой, – сказал самурай, оглядывая братьев по оружию. Затем он перевёл взор на опечаленную Твайлайт и обратился к ней: – А тебе, моя госпожа, хочу сказать, что ты и твои подруги стали усладой для моего сердца. Служа вам, я наконец-то перестал быть бродягой и смог назвать себя полноправным самураем. Теперь же, когда враг хочет, чтобы я снова стал ронином, мне придётся сражаться. Победа или смерть! Мусаси немедленно вытащил меч из ножен на несколько сантиметров, прикоснулся к лезвию большим пальцем правой руки и поставил на бумаге кровавую печать под своим именем. Твайлайт была в растерянности от действий японца и от бездействия галла. – Он ведь погибнет, Ларакс! Сделай же что-нибудь! – паниковала принцесса, глядя на эдуя, уткнувшегося глазами в бумагу с записанной на ней клятвой. Чтобы добиться ответа, она похлопала его копытом. – Хо! Клянусь Камулом, Мусаси единственный здравомыслящий среди нас! – произнёс вдруг Ларакс. – Что? – воскликнула Спаркл, поскольку фраза галла вызвала у неё новое удивление. – Братья! Все сюда! – созвал эдуй воинов поближе к себе, чтобы все услышали его речь. Когда же вокруг стола собрались все люди и пони, разбуженные образовавшимся переполохом, Ларакс начал говорить: – Друзья! Ещё совсем недавно мы яростно рвались в бой, желая освободить Эквестрию от гнёта тирана, но всего лишь какие-то запутанные тропы леса заставили нас отступить. А сейчас после нападения врага мы забились в эту нору и окончательно пали духом, даже не помышляя продолжать борьбу. И кто мы после этого? Нас даже бабами теперь не назовёшь! И только Мусаси, несмотря на силу врага и нашу немощь, решил сражаться до конца, даже если останется один против целых орд. Вот это настоящий дух воина! Врагу удалось сбить нас с толку. Что с того? Давайте же вернёмся в строй и покажем, что семь раз упав, подняться мы сумеем восемь раз! Отныне я пойдут тем же путём, что выбрал Мусаси. Кто со мной? – Мы жаждем битвы, Ларакс, но у нас нет оружия! – подал голос один из германцев. – Не важно! – сказал Книва. – Мы германцы, сыны волка и медведя! За наших королев мы будем биться даже голыми руками и зубами! – Будем биться, воины?! – вопросил галл. – Да! – хором крикнули ратники. От вопля сотни глоток чувствительные ушки трёх пони аж заложило. – Теперь пусть каждый запишет своё имя на этом листе бумаги и поставит кровавую печать. Нужно отомстить за Флаттершай и наших соратников, убитых супостатами. Мы не станем отказываться от дара речи, как Мусаси, но покоя себе уж точно не найдём, пока не одержим победу. Нам надлежит встать на тропу войны, которая ведёт в Кантерлот! – Сказав эти слова, Ларакс повернулся к столу, перевернул лист бумаги обратной стороной и написал на краю своё имя. Далее он обнажил кельтский клинок и сделал надрез на пальце, чтобы поставить печать под росписью. Галл оставил свой меч на столе и снова обратился к друзьям: – Те, у кого нет меча, пусть воспользуются моим. Воины стали подписывать Клятву Пяти пунктов, ибо были полны решимости умереть за общее дело. Следующим к столу подошёл Эрик, начёркал своё имя и приложил палец к бумаге, предварительно порезав его об лезвие висящего на спине «Духа варвара». Потом поочерёдно расписывались Альтаир, Книва, Хаген и все остальные. Мусаси, продолжая сидеть за столом, с радостью смотрел на то, как растёт число его соклятвенников. Пони следили за происходящим с недоумением. Они считали своих воинов отчаянными идиотами, решившимися на суицид. Само собой, кобылки хотели, чтобы Эквестрия была освобождена от оккупации, тем не менее прекрасно понимали, что сотня ратников, да ещё и без оружия, не отобьёт у врага Кантерлот. Когда же Ларакс вышел из толпы и направился к стоящей у противоположной стены софе, чтобы присесть и отдохнуть, пони решили переговорить с ним. – О чём ты только думал, подписывая эту клятву и предлагая её остальным? – спросила Твайлайт, запрыгнув на софу и присев рядом с Лараксом, в то время как её подруги расположились с краю дивана. – Вы ведь все погибните, если пойдёте на Кантерлот! – Знаешь, в моей стране, если воины объединяются в отряд присягнувших на верность общему делу, то их ничто не в силах победить! Теперь мы тоже присягнувшие, а значит, наше маленькое воинство пойдёт на битву и возьмёт верх! – ответил галл. – Как может сотня победить тысячи? – возразила Рарити. – Неужели оборона Замка Радужного Королевства ничему не научила тебя, Рарити? – молвил Ларакс. – Помнишь, как мы всемером сражались с тысячами и побеждали? Исход войны определяется не численным превосходством, а силой духа. – А что будет с нами? – осведомилась Спаркл. – Ведь если мы пойдём с вами, то точно умрём. – Я не допущу, чтобы вы разделили судьбу Флаттершай. Обещаю, что ни одна пони больше не умрёт. Мы будем оберегать вас пуще легионеров, защищающих аквилу! – Но как вы защитите нас без оружия? – полюбопытствовала Праздничная Королева. – Это не проблема, Пинки Пай, – улыбнулся галл. – Кажется, у нас появился повод вернуться в Понивилль… – Какой повод? – После битв за замок там осталось очень много оружия и доспехов. Надеюсь, эти проклятые кальмары обошли Понивилль стороной и не стали жрать обгоревшие руины вместе с оружием. Если нам повезёт, то мечей и копий у нас будет предостаточно! – изложил воин. – Точно, – выдохнула Твайлайт. – Вы же убили тысячи вооружённых демонов! – А вы думали, что я поведу в бой отряд голодранцев с ветками вместо мечей? – усмехнулся Ларакс. – Но даже с оружием идти на Кантерлот всё равно очень опасно, – грустно произнесла Рарити, потупив взор. – Опасно, но риск оправдан, – молвил эдуй. – Поверьте мне, мы сокрушим врага! Я уже столько раз давал обещание спасти Эквестрию, что теперь просто не имею права на поражение. – Ларакс! – послышался вдруг голос Хагена. – Мы закончили. Галл отложил беседу с пони, надеясь, что вселил в них хоть каплю уверенности в успехе, и встал с дивана. Германцы расступились, пропустив его к столу. Ларакс взял в руки клятву и увидел девяносто пять подписей с кровавыми печатями под ними. – Твайлайт, – окликнул Ларакс принцессу. – Подпиши и ты эту клятву. – Я? Зачем? – опешила сиреневая пони. – Нам нужно, чтобы ты одобрила наши стремления, госпожа Твайлайт, – объяснил Книва. – Мне тоже надо будет ставить печать кровью? – немного неуверенно спросила Спаркл. Ей очень не хотелось ранить свои копытца. – Нет, просто поставь свою подпись. Этого будет достаточно, – ответил эдуй. Твайлайт подошла к столу и увидела, что подписи воинов стоят исключительно по краям листа бумаги. Поэтому она решила написать своё имя в центре. Когда она отложила перо в сторону, Рарити и Пинки Пай тоже захотели поставить свои подписи, чтобы быть причастными к общему делу. Следуя примеру пони, расписалась и Зекора. Взглянув на книжный шкаф, Спаркл заметила набор штампов в форме подков. Дабы документ окончательно вступил в юридическую силу, она решила отметить подписи трёх пони и зебры штампом. Как только принцесса сделала это, воины радостно взревели. Ларакс снова взял бумагу в руки и посмотрел на подписи кобылок. Далее он перевёл взгляд на невозмутимо сидящего за столом Миямото, который сделал небольшой поклон галлу в знак благодарности за воодушевление всех присутствующих в бункере. – Теперь нас ровно сотня! – говорил Ларакс. – Непобедимая сотня, стоящая целой армии! Эта клятва, принятая всеми нами, отныне станет нашим знаменем, которое мы понесём в самую гущу битвы. Мы будем яростно сражаться за Эквестрию и не остановимся до тех пор, пока враги – все до единого – не падут мёртвыми к нашим ногам!..