«О, вижу я отца своего. О, вижу я и мать, и сестёр с братьями. О, вижу я как наяву предков моих всех до единого…».
Занимаясь тем же самым, Дэш слушала его напевание, и оно воодушевляло её, помогало побороть волнение. В исполнении викинга эти строки звучали необычайно громогласно и воинственно. – Давай, пой со мной, Дэши! – призвал он её. Пегаска, вдохновлённая пылом геата, сразу подхватила песнь, повторяя за ним оставшиеся слова. Вместе они пели нестройным хором, невзирая на то, что снаружи раздавался леденящий душу грохот, а стены Улья то и дело содрогались:«О, вижу я предков моих всех до единого! Они призывают меня. И зовут моё место занять рядом с ними В чертогах Вальгаллы, Где вечно живут храбрецы!».
Провозгласив последнюю строку, Хергер и Рэйнбоу Дэш вместе ударили по предпоследнему сосуду. Стоило только энергии внутри него погаснуть, как весь Улей сотрясся с такой силой, что воин и пони не устояли на ногах. Упав на пол, геат оглянулся назад через плечо и увидел отверстие в полу парящей крепости полуоткрытым. По шахте откуда-то сверху свалилась туша Ассимилятора, почему-то бездействующего, и застряла в щели раздвигающихся металлических ворот. Впрочем, вскоре они открылись достаточно широко, и летающий кальмар вывалился на свежий воздух. Вслед за этим внутрь Улья влетело несколько его собратьев – пока что функционирующих, – в то время как остальные сбились в громадную массу возле отверстия и судорожно долбились головами в стены парящей цитадели, что вызывало жуткий грохот. Влетевшие внутрь чудовища обратились свои морды на воина и пони и открыли огонь на подавление, желая отмстить за содеянное ими. Несмотря на тряску, пронизывающую весь Улей, Хергер вскочил на ноги и в два прыжка преодолел оставшееся расстояние до последнего сосуда. Он взметнул меч и яростно обрушил его лезвие на оставшийся источник жизни парящей крепости, после чего повалился на пол, словив несколько пучков энергии, попавших ему в голень и другое бедро. Улей снова содрогнулся с дичайшим грохотом и начал медленно крениться. Все Ассимиляторы, которых мог видеть Весельчак, будто обессилели. Голубоватые полосы на их головах потухли, а сами они провалилась в открытое отверстие в полу. Отыскав глазами Рэйнбоу Дэш, он обнаружил её позади себя изрешечённой проклятой магией летучих демонов. Пегаска лежала в луже собственной крови, поглядывая на соратника сквозь изнеможённо прищуренные веки. Геат понял, что она прикрыла его от обстрела собственным телом, дав ему успеть разбить последний сосуд, за что он кивнул ей в знак благодарности и уважения. В ответ радужногривая пони едва заметно улыбнулась ему, хотя было видно, что она делает это через силу. В очередной раз дрожь прошла по парящей цитадели, и она резко накренилась ещё сильнее, что предвещало её скорое падение на лес. Викинга и пегаску стремительно потащило по наклоненному металлическому полу, и спустя несколько секунд они вдвоём сорвались с края отверстия наружу вслед за мёртвым телом Спитфайр и тушами многих тысяч чудовищ. Они уже никак не могли спастись; на земле их ждали объятия смерти. Падая вниз, Весельчак ощущал, как жизнь покидает его тело. В его глазах темнело, в ушах слышался лишь глухой свист, а руки слабели, однако он не смел выпускать из правой ладони рукоять меча. Вокруг него не было видно ничего, кроме непролазной массы Ассимиляторов, падающих вниз вместе с ним. Рэйнбоу Дэш он уже потерял из виду, и среди окружающего огромного роя отыскать её было невозможно. Улей всё ещё кренился с громким скрежетом, но когда его длинная структура приняла вертикальное положение, он тоже отправился в долгое падение вслед за летающими кальмарами. Пока что оставаясь в рассудке, Хергер подумал, что эта битва с летучими демонами и вправду оказалась тем самым великим побоищем, которое ему в детстве предсказал старый Нигорунд. Значит, сейчас он расстанется со своей третьей жизнью? Смысл слов отшельника был непонятен воину до сих пор. Какими же тогда будут четыре оставшиеся жизни? Не имея ответа на этот вопрос, викинг лишь спонтанно вспоминал, как лишился своей первой жизни. Перед его глазами всплывали образы хмурых северных морей, рогатых шлемов давних соратников и кораблей ирландских пиратов, пока он наконец не разбился об землю, погрузившись в небытие…* * *
Британия, остров Мэн. 26 ноября 730 года н.э. – Сэконунг мёртв! Сэконунг мёртв! Этот тревожный возглас проносился по всей палубе пожираемого огнём флагманского драккара и перекидывался на другие корабли викингов. Действительно, вожак ютских пиратов лежал у ног своих подчинённых, пронзённый несколькими вражескими стрелами. На борту творился сущий хаос – северяне сражались с ирландцами, взявшими их на абордаж, а повсюду сквозь валящий с серых небес снег летали огненные стрелы. Под обстрелом лучников с нескольких вражеских кораблей флагман сэконунга пылал так, словно только что вырвался из ада. Гётвульф Серая Шкура – так звали вождя ютов – испустил дух почти сразу, как только грохнулся на поверхность палубы. Не видать ему богатств, награбленных выходцами с Зелёного острова, которые он столь яростно желал у них отобрать силой мечей своих воинов! Крупная банда ирландских пиратов организовала довольно большую базу на острове Мэн, и с некоторых пор немалая доля товаров, перевозимых торговцами между Британией и континентом, стала накапливаться именно там. За несколько лет морского разбоя кельты собрали в своих складах множество ценностей, а потому в последнее время стали объектом внимания викингов. Такая данность подстегнула их к пополнению своих рядов, поэтому теперь пяти крупным драккарам северян противостояло около двух десятков небольших быстроходных судёнышек, называемых куррахами. Едва завидев на горизонте полосатые паруса кораблей викингов, ирландцы тут же вышли в море и встретились с ними в бою вдали от своих берегов. Сразу попытавшись взять ютский флагман при помощи абордажа, они потеряли несколько экипажей, будучи не в силах тягаться с мощью северян в ближнем бою, не смотря на кельтскую отвагу. Осознав свою ошибку, ирландцы избрали традиционную для кельтов тактику, подобную которой используют собаки, когда травят медведя. Отныне пока воины связывали ютов в ближнем бою, беря их на абордаж, лучники, оставшиеся на своих кораблях, стреляли в северян огненными стрелами, стремясь поджечь хотя бы флагманский драккар. Такой стиль ведения морского боя вёл к немалым потерям, но другого выбора у ирландцев не было. И они сделали верную ставку, ведь две ладьи викингов – в том числе и та, на борту которой находился сэконунг Гётвульф – уже пылали огнём. Среди ютов, обороняющих палубу флагмана от диких ирландцев, числился бывший хирдман легендарного Беовульфа, нынче в большей мере известного не как герой и великий воин, а как мудрый король. Без устали рубя разукрашенные синей вайдой тела врагов, защищённые лишь кожаными доспехами с бронзовыми пластинами, Хергер Весельчак прекрасно понимал, что экипаж этого драккара обречён. Очень скоро огонь окончательно дожрёт деревянный корпус ладьи, и тогда все викинги отправятся на съедение рыбам вместе с трупами врагов, ну а кельтские куррахи слишком маленькие, чтобы на них могло перебраться столько северян. К тому же, истинный морской волк никогда не оставит своё судно, и если придётся, то пойдёт на дно вместе с ним. С тех пор, как Беовульф стал королём, Хергер не остался при его дворе и подался в свободное плаванье. Из всех давних соратников при сыне Эгтеова остался лишь Виглаф, и это при том, что многие были убиты нечистой силой на пиру в честь победы над троллем Гренделем. Вскоре после тех событий Весельчак был изгнан из страны геатов за убийство ярла в ходе пьяной потасовки, что подтолкнуло его к жизни наёмника. Он ходил в морские походы с самыми разными бандами пиратов северных морей и принимал участие в разграблении множества прибрежных поселений Британии и Галлии. Западная Римская империя пала не так уж давно, и сейчас на её руинах можно было много чем поживиться. Смерть сэконунга Гётвульфа совсем не потрясла Хергера, в отличие от его нынешних соратников из Ютландии. Ранее он часто бывал свидетелем того, как вожак банды, к которой ему доводилось примкнуть, погибал от вражеских мечей или стрел. Пожалуй, это было постоянным явлением. Подобное случилось даже в самом первом походе на счету Весельчака, хотя тогда их предводитель умер не по вине врагов, а от какой-то болезни. Да, это были те деньки, когда недавно собранный отряд Беовульфа вызвался участвовать в экспедиции ярла Виглейфа к Каспийскому морю. В ходе именно этого плаванья по реке Рав (как её называют римляне) викинги встретили того самого арабского поэта, который составил компанию тринадцати воинам в их срочном возвращении обратно в Скандинавию… Услышав о гибели вожака, юты пришли в смятение. На флагмане не оставалось тех, кто могли бы взять командование им на себя. Заместитель сэконунга – бывалый воин по имени Ательстейн – возглавлял другой корабль, поэтому не мог занять место павшего предводителя на его личном драккаре. Осознавая всю безысходность положения, в котором оказалась эта посудина и её экипаж, Хергер решил взять ситуацию в свои руки. В конце концов, раньше ему уже доводилось брать отряды под своё начало. Разрубив череп очередному ирландцу, он взметнул секиру к небу и огласил на весь корабль: – На вёсла, быстро! Вы! – указал он на группу из двух десятков ратников, только что вытеснивших ирландцев обратно на куррах. – Отбросьте этих псов от борта! Юты, не задумываясь, кинулись исполнять приказы геата, поскольку сейчас им позарез был нужен тот, кто сгруппирует их и скажет, что делать дальше. К тому же, все они знали, что представляет собой Весельчак, и сколько подвигов за ним числится. И то, что он изгнанник, совсем не роняло его репутацию в глазах этих пиратов. Каждый второй среди них так или иначе был изгнан из своего племени по самым разным причинам, поэтому все они друг друга стоили. Не давая оставшимся на куррахе кельтам заскочить на драккар, воины в то же время перерубили канаты, которыми те притянулись к их борту. Когда же сцепки между кораблями не стало, гребцы, быстро севшие на свои скамьи, по команде Хергера оттеснили ирландскую лодку в сторону при помощи увесистых вёсел. Теперь ничто не стесняло движения ладьи викингов, не считая, конечно, огня, оставляющего мало времени на то, чтобы претворить план Весельчака в жизнь. По бортам прочие драккары вели ожесточённое сражение с остальными ирландскими суднами. Прямо по курсу же немного в стороне от кипящего на волнах боя расположились ещё три курраха больших размеров, чем прочие. Первой линией выстроились два корабля, а третий спрятался позади них. На последнем-то и скрывался лидер кельтских пиратов. Геат посчитал, что его смерть сломит боевой дух островитян, поэтому решил повести флагман в последнюю атаку – на таран того самого курраха. Раз уж скоро драккар догорит и отправится на дно, то его экипажу ничего не остаётся, кроме как обменять свои жизни на жизни врагов и их трусливого предводителя, пожелавшего не встречаться с северянами лицом к лицу. Все три больших курраха стояли бортами к сражающимся, осыпая ютские корабли стрелами. Более удобного случая для тарана было сложно представить. Наверняка ирландцы подставили свои борта, зная, что у северян подобные атаки не практикуются. Более того, нос драккара совсем не предназначен для таранного удара. Тем не менее, горящему кораблю терять нечего. – Вперёд, удвоенным темпом! – велел Хергер, расположившись в самом центре палубы. – Что ты задумал? – осведомился воин по имени Сигурд, известный также в шайке ютов как скальд. Каждый знал, что песни он слагает не хуже, чем машет мечом. Именно он только что возглавлял группу воинов, оттеснявших кельтов от борта. – Их вожак явно на том судне, – отвечал геат, указав своей бородатой секирой на самый дальний куррах. – Думаю, нам стоит взять его на таран. Всё равно наш драккар вот-вот превратится в пепел, а так хоть мы заберём с собой в Хель ещё полсотни кельтов. Поможешь мне, Сигурд? В довершение своих слов Весельчак мрачно, но с задором улыбнулся. Скальд подхватил его настрой, предвкушая славную гибель. Он уже смирился с тем, что его вместе с соратниками вскоре заключит в своих объятия смерть, но самоубийственный таран, предложенный геатом, поднял ему настроение. – Я всегда знал, что ты безумен, геат! Именно поэтому ты мне и нравишься, – пророкотал ют, натянув на лицо ухмылку сумасшедшего. Затем он обратил внимание на викингов, гребущих не слишком уверенно, не понимая, что задумал геат, и прогремел на весь драккар: – Гребите быстрее, сукины дети! Возьмём на таран вон ту посудину! Никто из вас не попадёт в Вальгаллу, если не купит там себе место за жизни хотя бы трёх поедателей лука! Весьма поэтичный призыв Сигурда сперва смутил воинов, но не прошло и полминуты, как они поняли, что геат и скальд избрали лучший способ продать свои жизни врагам подороже. Издав боевой клич, они с немалым воодушевлением налегли на вёсла. Похлопав юта по плечу, Хергер громко засмеялся, будучи развеселённым его словами, поднявшими боевой дух гребцов. Далее он повесил секиру на пояс и, оценивая скорость драккара, принялся задавать викингам темп. – Раз! Раз! – ритмично повторял он громким голосом. Под командованием Весельчака юты гребли интенсивно, постепенно ускоряя ход драккара. Охваченный пожаром, флагман напоминал огромного морского змея, извергающего пламя. Нос корабля, стилизованный под голову дракона, горел, не прекращая, как и парус и некоторые участки палубы, что лишь усиливало устрашающий эффект. Видя, как адская ладья стремительно приближается, ирландские пираты на больших куррахах пошатнулись. Их вожак понял замысел северян, хотя и не ожидал от них подобного безумия, и поэтому нервно отдал приказ о развороте кораблей носами к врагам. Помимо этого лучники заладили судорожно палить в мчащийся по волнам драккар, пытаясь ускорить его догорание. Флагманский корабль нёсся навстречу неминуемой смерти, встречая дождь стрел. Весельчак продолжал контролировать темп гребли, пока не был смертельно ранен. Шальная стрела впилась ему в глотку, свалив его под мачту. Стоящий возле него скальд не растерялся и, кивнув погибающему геату в знак благодарности за отличную идею славно умереть, взял командование гребцами на себя. Не успели куррахи развернуться и наполовину, как драккар прошёл между двумя первыми и на полной скорости врезался в третий. Ирландское судно тотчас же раскололось надвое. Налетев на него, громоздкий флагманский драккар просто-напросто раздавил его своей массой и тем самым отделил нос от кормы. Кельты и их вожак в тот же миг взлетели на воздух, после чего рухнули в воду и отправились на дно. Впрочем, викингов ждала та же судьба. Те, кто сидели на вёслах ближе к носу, расстались с жизнью сразу, разбившись во время столкновения, а остальные повылетали в море. Среди последних оказался и Хергер. Многие юты утонули, поскольку не смогли удержаться наплаву в тяжёлых доспехах. Судьба Весельчака была гораздо более безвыходной. Стрела в глотке и без того забрала его жизнь, поэтому очутившись в холодной воде Ирландского моря, он умер почти сразу. Геат так и не узнал, принесла ли инициированная им атака пользу его соратникам, оставшимся сражаться позади, или же нет.* * *
Сквозь пелену беспамятства он вдруг ощутил тупую боль, постепенно вернувшую его к реальности. Он слегка пошевелился, и всё его тело пронзила крайне неприятная ломота. Вокруг было очень тихо, слышались лишь звуки ветра, пока издалека внезапно не раздался крик хорошо знакомого голоса: – Помогите! Приоткрыв глаза, Хергер увидел перед собой ствол дуба, в раскидистых ветвях которого покоился один из Ассимиляторов. Если бы не это могучее дерево, то геат был бы погребён под тушей твари со щупальцами. Уперев в снег дрожащие руки, одна из которых всё ещё сжимала рукоять меча, он приподнялся и огляделся. Он лежал на опушке леса, и справа от него располагалось бескрайнее поле, пролегающее до самого Кантерлота. Эта заснеженная пустошь была усеяна сотнями тысяч летающих кальмаров, посреди которых возвышались громадные обломки Улья. Их застилал падающих с неба снег, словно укрывая посмертным покрывалом. Снег под Весельчаком окрасился багряным цветом от его крови. По правде говоря, он был очень удивлён и совершенно не понимал, каким образом ему удалось выжить после падения со столь чудовищной высоты, будучи смертельно раненным в бок. Стоило ему только задуматься над этим, как на всю округу опять раздался возглас: – Помогите мне, пожалуйста! Северянин знал, что это кричит Дэш. Неужели ей тоже каким-то волшебным образом удалось выжить? Считая нужным отыскать её среди образовавшегося на поле кладбища Ассимиляторов, викинг опёрся на меч и попытался подняться. Каждое движение вызывало у него не самые приятные ощущения, однако ему казалось, что после такого падения он должен был бы чувствовать себя гораздо хуже. Эту боль вполне можно было превозмогать, хотя он не сомневался, что удар об землю переломал ему всё, что только можно. Ему оставалось только поражаться тому феномену, что он какими-то сверхъестественными силами сумел встать на ноги и поплестись вперёд, пусть и небыстро. Перемещаться по полю можно было только между павшими кальмарами, лежащими очень плотно друг к другу порой целыми штабелями. Их кладбище образовало эдакий лабиринт с узкими проходами, так что иногда геату приходилось с трудом протискиваться сквозь них. Он едва переставлял ноги с места на место, в мыслях осыпая летучих тварей ругательствами за то, что они развалились в такой тесноте, усложнив движение и ориентацию. – Помогите! Опять услышав голос радужногривой пегаски, Весельчак постарался определить направление, откуда он исходит. Доверившись своему чутью, он продолжил плутать среди павших демонов, пока не вышел к тому месту, где находилась Дэш. Сидя под тушей одного из кальмаров, пони тихо плакала от боли и чувства приближающейся смерти. Ей было очень страшно при мысли, что она скоро умрёт в полном одиночестве. Немного в стороне от неё покоилась Спитфайр. Её бездыханное тело было наполовину придавлено соседней тварью. На теле Рэйнбоу Дэш зияло множество ран, её небесно-голубая шёрстка в большей мере окрасилась кровью, как и кончики радужной гривы, а на левом крыле наблюдался открытый перелом. Пегаска должна была расстаться с жизнью ещё внутри Улья, когда магия летучих демонов изрешетила её, однако судьба пожелала, чтобы она прожила ещё какое-то время и хорошенько прочувствовала мучительную боль, сужающую ей рассудок и терзающую всё израненное тело. За что же она заслужила такую жестокость по отношению к себе?.. – Дэш! – окликнул её Весельчак, направившись к ней небыстрым шагом. Пегаска обратила взор направо и узрела северянина, ковыляющего к ней, опираясь на свой метровый меч. Хотя она продолжала плакать, и её раны всё так же жутко болели, ей было очень приятно видеть его рядом с собой. От осознания того, что ей не придётся умирать совсем одной, она почувствовала необъяснимое для самой себя счастье, которое, впрочем, быстро уступило место прежнему страху перед скорой кончиной. Вскоре Хергер доковылял до Рэйнбоу и плюхнулся на снег рядом с ней. Тяжело вздохнув, он положил меч перед собой и окинул поле павших кальмаров взглядом, выражающим удовлетворение. Геат и две его крылатые соратницы выполнили свою миссию. Теперь орда этих тварей не застанет врасплох тех, кто будет атаковать Кантерлот, а значит, уже можно отправляться на заслуженный покой с чувством выполненного и даже перевыполненного долга. Хотя Дэш, кажется, не разделяла предсмертного умиротворения Весельчака. Слёзы не прекращали течь из её малиновых глаз, а тяжёлое дыхание то и дело срывалось на измученный стон. – Мы умрём? Да, Весельчак? – в ужасе вопросила она почти шёпотом. – Да, Дэш, – холодно ответил викинг. – Это конец… – Я не хочу умирать! – тихо простонала пони. – Мне страшно, Весельчак! И больно! Мне очень-очень больно! Видя, что пегаска на грани панической атаки, северянин пододвинулся к ней поближе и аккуратно обнял её, отчего она, правда, вздрогнула. Подобрав нужные слова для того, чтобы успокоить её, он наконец изрёк: – Не бойся, Дэши. Ничего не бойся, слышишь? Посмотри на это поле. Оно усеяно трупами этих ублюдков. Мы победили, Дэш! Видишь? Все наши враги повержены! Нас было всего трое, а их – тьма тьмущая, но всё же мы перебили их всех! Это величайшая победа! Ты должна не бояться, а гордиться собой. Ни один воин не сумел бы сделать то, что сделала ты вместе со Спитфайр. – Мне страшно умирать… – призналась Рэйнбоу, всхлипнув. – Не бойся! Ты же сама Рэйнбоу «Опасность» Дэш! Ты ничего не боишься, – заверил её геат. Ища способ придать пегаске уверенности, он схватил свой меч и воткнул его в снег прямо перед ней. Далее он крепко сжал рукоять и сказал: – Вот, возьмись за меч. И я тоже буду за него держаться. Тогда мы с тобой окажемся в Вальгалле! Дэш неуверенно обхватила рукоять клинка копытцами поверх руки северянина. Она не думала над тем, для чего ей нужно это делать, а просто поступила так, как попросил её соратник. Как ни странно, ей стало спокойнее, когда она взялась за меч. Заметив, что слёзы перестали литься из глаз Дэш непрерывным потоком, как прежде, Хергер улыбнулся, хотя и сам чувствовал себя ужасно. Отныне по щёчкам пони лишь иногда текли маленькие слезинки, почти незаметные в ночной мгле. – Вот так, хорошо, – с удовлетворением произнёс Весельчак. Возложив свободную руку на гриву небесно-голубой пегаски, он принялся успокаивающе поглаживать её, вместе с тем тихо рассказывая: – Теперь после смерти мы снова будем вместе, расскажем другим героям о том, какой подвиг мы совершили. Вот увидишь, даже сам Один поразится нашей храбрости! А потом придёт время, Ларакс освободит твою страну, и ты вернёшься к прежней жизни. О нас – воинах, конечно, разговора не было, но даже если мы так и останемся в загробном мире, то я каждую кружку пива в Вальгалле буду выпивать за твоё здоровье. И я не перестану вспоминать о тебе и твоей отваге до самого Рагнарока. И о Спитфайр тоже. А ты снова будешь со своими подругами, как в прежние времена. Не успеешь и глазом моргнуть, как всё наладится, вернётся на круги своя, и все мы будем счастливы. Это я тебе обещаю, Дэши… Закончив свой монолог, Хергер заметил, что не слышит ни плача, ни дыхания Рэйнбоу Дэш. Взглянув на неё повнимательнее, он понял, что она наконец померла, избавившись от жутких мучений. Приняв её смерть как должное, он облокотился на тушу Ассимилятора. Одна его рука по-прежнему держалась за меч, а другая – обнимала пегаску, передние копыта которой оставались на гарде рукояти. Поглядывая на виднеющуюся вдалеке кантерлотскую скалу пустым взглядом и с мрачной улыбкой, он вскоре дождался и собственной смерти. Так погибли храбрый воин и две мужественные пони, сразив в неравном бою несчитанное воинство воздушных демонов…* * *
В лагере на поляне рощи всё было спокойно, как и прежде. Воины терпеливо ждали того момента, когда придёт время выступать на Кантерлот. В сердцах пони и чейнджлингов тоже царило спокойствие, и лишь Скуталу была исключением. Она не могла найти себе места, то и дело слонялась с одного края поляны на другой и с тревогой ожидала, когда же наконец от Беовульфа поступит новая весть о Хергере и двух его соратницах. Её душу не покидал страх, она боялась, что больше не увидит их живыми. Также пегаска переживала за Альтаира. Прошло уже несколько часов, а Камень Аккумуляции явно всё ещё функционирует. Время от времени Скуталу поглядывала на Ларакса и удивлялась его ледяному спокойствию. И как ему удаётся сохранять бодрый настрой в столь напряжённой обстановке? Галл восседал на мехах в кругу германцев и весело рассказывал им истории из своего боевого прошлого. Возле эдуя сидела Твайлайт и тоже с интересом слушала его, а между варваров встречались легионные пегаски. Потупив взор, Скуталу печально вздохнула. Из её головы всё никак не шли тревожные мысли. В какой-то момент она вдруг услышала, как кто-то непрерывно долбит по дереву. Оранжевая пегаска прислушалась. Звук был таким, словно где-то в роще ищет себе пропитание дятел. С тех пор, как в Эквестрии воцарился Хаос, Скуталу не встречала ни единой птицы, поэтому её охватило любопытство, заставив хотя бы на миг забыть о тревоге. Она оглядывалась по сторонам, осматривала деревья, но дятла нигде не видела. Вскоре ей показалось, что звук долбёжки исходит как будто бы с разных сторон. Этот стук доносился то слева, то справа, то сзади. Фиолетовогривая пегаска взглянула на всех тех, кто находились на поляне, и не увидела у них никакой реакции на явно слышимый звук. Складывалось такое впечатление, что его уловили только лишь её оранжевые ушки. Мистика какая-то… Поднявшись со своего очередного недавно занятого места, Скуталу ещё раз посмотрела по сторонам. Дятлов вокруг и в помине не было, а стук всё распространялся по роще. Решив разобраться, в чём дело, она побрела в заросли, словно заворожённая. Юная пони не знала, почему её так заинтересовал этот звук, однако копыта всецело подчинялись внезапно появившемуся любопытству. Она какое-то время плутала в заснеженных кустах, пока не вышла к окраине рощи. Тотчас же подняв очи к кронам деревьев, она искала источник беспрерывного стука. Скуталу переводила взгляд с одного дерева на другое, пока не заметила, что уже не слышит ничего, кроме ветра. Она смотрела вверх ещё около минуты и, так никого и не увидев, разочарованно вздохнула. Затем пегаска опустила взор и устремила его прямо – как раз к поваленному дубу. На нём сидел король Беовульф. Не теряя ни секунды, Скуталу спешно поскакала к старому герою. Тот услышал её приближение и обернулся через плечо. Узрев Любимицу Героев, король кратко улыбнулся. Пегаска подбежала к поваленному дубу и замедлила шаг. Обходя иссохший ствол, она сразу же сообщила старому воину об озадачившем её звуке: – Там в роще кто-то стучит по деревьям, как дятел. – Думаю, что это духи убиенных жителей Эквестрии, – протянул король всё с той же улыбкой. Пегаска не вполне поняла, что старый геат хотел этим сказать. Неужели духам умерших больше нечем заниматься, кроме как стучать по деревьям? Но не став задумываться об этом всерьёз, Скуталу перешла на другую тему, волновавшую её больше всего: – Как там Весельчак? – Мёртв! – гордо ответил Беовульф. Внутри пегаски тотчас же всё оборвалось. – Погиб в сражении с летающими кальмарами. – И Дэш т-тоже? И… и Спитфайр? – выдавила из себя Скуталу. От горя, нахлынувшего небывалой волной, ей перехватило дыхание, а глаза начали наполняться слезами. – Да, они втроём пали смертью храбрых, – отвечал король. – Но они победили. Рой летающих кальмаров повержен. Эти твари потерпели сокрушительное поражение. – Но… вы же говорили, что всё будет хорошо! – возразила юная пони в слезах. – Разве не хорошо, что им удалось разбить несметное воинство этих демонов? – Чего уж тут может быть хорошего? Они же мертвы! – чуть ли не в полный голос воскликнула Скуталу, совершенно не разделяя спокойствия старого героя и его гордости за павших. – Это была славная смерть. Трое сокрушили великие тысячи! Многие отдали бы всё в своей жизни, лишь бы погибнуть такой смертью, – твёрдо произнёс король. – Тебе следует гордиться ими, Скуталу. Разве они заслуживают, чтобы их просто жалели? – Просто жалели? – непонятливо переспросила пегаска сквозь плач. – Павших храбрецов не оплакивают. Это умаляет их славу. За них пьют, ими гордятся, а их пример вдохновляет других на не менее благородные подвиги. Пусть же смерть Хергера, Рэйнбоу Дэш и Спитфайр вдохновит тебя пройти оставшийся путь до конца, – ответил Беовульф. Скуталу села на снег возле короля и попыталась унять своё горе. Честно говоря, сказанное старым геатом показалось ей странным. Она не понимала, как можно не оплакивать павших, если они были ей дороги. И как слёзы могут уменьшить их славу? Впрочем, об их славе пегаска сейчас совсем не думала. Да, где-то в глубине души Скуталу радовалась, что орда Ассимиляторов повержена, но горе по погибшим соратникам, вместе с которыми она пережила не один бой на арене, сводили положительный окрас этой новости на нет. И всё из-за этих проклятых воздушных демонов. – Если бы не эти летающие кальмары, им не пришлось бы жертвовать собой! – негодующе заявила фиолетовогривая кобылка, вытирая слёзы копытцами. – Откуда вообще здесь взялись эти чудовища? – Эти твари являют собой наследие одной из прошедших войн между Гильдиями, равно как и волшебные доспехи бессмертных стражей Мозенрата, – объяснил старый воин. – Однако же не столь важно, что послужило причиной всему тому безумию, которое творится в вашем мире. Куда важнее то, как всё это прекратить. Ты всё ещё помнишь о своём предназначении? – Да, – безразлично бросила Скуталу, уперев полный горькой печали взгляд в снег под своими копытами. У неё не укладывалось в голове, как Беовульф может так спокойно говорить о смерти Весельчака и двух его компаньонок. – Не забывай, что они отдали свои жизни ради того, чтобы вы захватили Кантерлот и положили конец войне. Не подведи их, Любимица Героев! Сейчас жизнь каждой пони и всей Эквестрии в твоих копытах, – промолвил король. Скуталу некоторое время медлила с ответом, мысленно переваривая всё то, что внезапно обрушилось на её плечи. Осознание того факта, что Весельчак и две его соратницы мертвы, всё ещё печалило её, однако последняя фраза Беовульфа напомнила ей о том, что вся Эквестрия вернётся к жизни, если удастся одержать победу в грядущей битве за столицу. Она не знала, какая судьба ждёт Хергера и прочих воинов, которые пали ради освобождения мира маленьких пони от гнёта сил Хаоса, но у неё оставалась надежда на то, что по крайней мере Дэш и Спитфайр пока ещё возможно спасти от вечных оков смерти. В сущности, Скуталу не знала, насколько она может доверять Беовульфу, особенно после того, как он уверенно заявил ей, что всё будет хорошо, а потом принёс горькую весть. Тем не менее, Ларакс подтвердил его слова о том, что Эквестрия вновь расцветёт в своём былом великолепии, если только таинственное Солнце Свирла будет сброшено в башню летающих кальмаров. Пегаска была склонна полностью доверять галлу, даже не смотря на то, что и он узнал об этом от Фазира, чья надёжность тоже остаётся под большим вопросом. Она полагала, что если вождь верит в это, то и ей стоило бы. – Что я должна делать? – бесчувственно спросила она наконец. – Прежде всего, никогда не отчаиваться, что бы ни случилось, иначе… Слова Беовульфа прервались оглушительным грохотом, раздавшимся, казалось, на мили вокруг. Всё озарилось ярким зеленоватым свечением. Резко обернувшись в сторону Кантерлота, Скуталу увидела, как огромный луч энергии ядовито-зелёного цвета бьёт откуда-то из города в ночное небо, растворяясь в облаках. Ассимиляторы, доселе кружившие над столицей, все до одного попадали вниз, как будто мгновенно обессилев. Энергетический луч бил в небо не более полминуты, после чего исчез – так же внезапно, как и появился. Вокруг сделалось тихо. Увиденное немало напугало и удивило Скуталу. Поразмыслив над тем, что бы это могло быть, она пришла к выводу, показавшемуся ей наиболее логичным. Несомненно, эта энергия исходила от Камня Аккумуляции. Значит, Альтаир справился со своей задачей! На фоне испуга, вспыхнувшего поверх горя, связанного с утратой, в сердце юной пегаски блеснула радость. – Так… что вы говорили? – задумчиво вопросила она, не сводя заворожённого взгляда с Кантерлота. Когда же ответа не последовало, она повернулась к поваленному дубу и… не увидела там ничего. Смесь разных чувств и эмоций, поселившихся в её сердце, пополнился тревогой. Проведя взглядом вдоль всей опушки рощи, пегаска поняла, что Беовульф бесследно исчез, так и не успев дать следующие инструкции. Почему? В чём причина того, что он как будто сквозь землю провалился? Это как-то связано с тем лучом над Кантерлотом? Скуталу не имела ответа на эти вопросы. Её голова была пуста, она не знала, что ей делать и как воспринимать исчезновение старого короля, равно как и его слова, да и в целом это неожиданное мистическое появление в качестве призрака. «Что, во имя Эквестрии, это было?», – задавала она себе этот вопрос в мыслях снова и снова, вместе с тем чувствуя нарастающую внутри тревогу. Скуталу судорожно огляделась по сторонам. Сперва она посмотрела на рощу, потом через плечо обернулась на Кантерлот, и наконец обратила свой взор на поле, простирающееся куда-то на восток, и замерла от ужаса. Вдалеке сквозь ночную мглу и снегопад виднелось множество факелов. Они сияли за кантерлотскими скалами примерно в десяти милях от рощи, освещая отряды вражеских воинов, движущихся в сторону столицы. Пожалуй, их было предостаточно, чтобы смести защитников Эквестрии. Оранжевая пегаска нервно сглотнула, осознавая, что операция по захвату Кантерлота терпит крах. Очень сильно испугавшись одного только вида приближающейся вражеской армии, Скуталу мигом рванула в заросли. Она спешила поскорее выбежать на поляну и известить своих соратников о том, что все они теперь в большой опасности.* * *
Королевский дворец Кантерлота Десятью минутами ранее... Двери дворцового обеденного зала отворились, и в помещение влетел Ксерксес. Трапезничающий за столом Мозенрат сразу обратил внимание на своего фамильяра и подозвал его к себе. Тот подлетел поближе и заговорил о том, что заставило его нарушить одиночество некроманта: – Господин! Начальник южной стражи докладывает, что его воины видели беглянку из филлидельфийского рабочего лагеря. – Она здесь? В Кантерлоте? – удивился маг. – Да, повелитель. – Почему стража не поймала её? – осведомился Мозенрат. – Ей удалось скрыться, – ответил летающий угорь, опасаясь, что его хозяин может в любую секунду прийти в ярость от такой новости. – Пусть ищут, – спокойно ответил колдун, что вызвало у фамильяра некоторое облегчение. – Есть и хорошие новости, – продолжил Ксерксес, решив оставить лучшее на десерт, дабы поднять настроение Мозенрата. Тот обратил на него вопросительный взгляд. Не теряя ни секунды, угорь огласил: – Гвардейцы убили двоих людей Улдина. – Отлично, – бросил маг. – Но пусть усерднее вылавливают оставшихся. Я не хочу, чтобы эти дворняги разгуливали по Кантерлоту. – Я передам воинам ваши слова, – отозвался фамильяр и уже, было, повернулся, чтобы покинуть обеденный зал, как вдруг молодой некромант остановил его: – А что там с третьей принцессой? Ксерксес снова обратил взор на хозяина и немного неуверенно ответил: – Отряды, посланные на её поимку, уже должны были вернуться. Но их всё нет. – Доложишь мне, когда они вернутся, – велел некромант. – Не терпится уже приступить к нашему великому делу! – Вы уверены, что хотите бросить вызов Гильдии? – обеспокоенно поинтересовался летающий угорь. – Совершенно, – кивнул Мозенрат, отпив немного вина из золотого кубка. – Не думал ли ты, что мы навсегда останемся у них на привязи? Мы должны снова обрести свободу и делать всё, что нам заблагорассудится – как раньше. Только отныне нашей мощи равных не будет – даже среди глав Гильдии, не говоря уж о тех оборванцах, что совали нам палки в колёса в былые времена. Мы сможем даже покорить все миры и объединить их в империю! Только представь, что тысячи цивилизаций будут подчиняться лишь одному владыке! И всё это благодаря тому могуществу, которое содержит в себе Солнце Свирла. – Солнце Свирла?.. – задумчиво повторил фамильяр с некой опаской в голосе. – Тебя что-то беспокоит, Ксерксес? – осведомился молодой маг, заметив в его глазах тревогу. – Нет-нет, ничего, господин, – отозвался тот, через силу улыбнувшись. – Согласен, Солнце почему-то до сих пор никто не применял по назначению, – молвил царь страны Чёрных Песков, и без слов поняв причины страхов своего фамильяра. – Но всё ведь когда-то бывает впервые, верно? Вот увидишь, Ксерксес, очень скоро нам не нужно будет прислуживать Гильдии Хаоса и проводить во имя её воли эти нескончаемые военные кампании. Мы сами станем хозяевами, а Фазир наконец поймёт, что был неправ. В любом случае, мы зашли уже слишком далеко, и отступать нам не… За пределами королевского дворца раздался неистовых грохот, прервавший разглагольствования Мозенрата. Весь обеденный зал окрасился ярко-зелёным светом, исходящим из окон. Он был до того ярким, что, казалось, мог выжечь глаза. Молодой маг закрыл лицо руками, ужаснувшись необъяснимым для него явлением. Ксерксес и вовсе от страха спрятался под столом. Вскоре грохот прекратился, а вместе с ним исчез и яркий свет. Открыв глаза, Мозенрат судорожно огляделся, после чего вскочил из-за стола и рванул к окнам. Взглянув на затемнённые ночным мраком улицы Кантерлота, он не увидел ничего подозрительного. Только когда его взор внимательнее прошерстил территорию северных гарнизонных казарм, он заметил, что из земли не торчит верхушка Камня Аккумуляции, основание которого покоилось в темнице. При мысли о том, что принцессы, очевидно, уничтожили этот волшебный кристалл, накапливающий в себе магию, некромант опешил. Это могло означать лишь то, что дела в какой-то мере вышли из-под его контроля. В той опасной игре, которую он решил затеять, такие внештатные случаи были совершенно недопустимы. – Что это, хозяин? – осведомился Ксерксес дрожащим от ужаса голосом. – Камень Аккумуляции, – задумчиво проговорил Мозенрат. – Похоже, эти две твари уничтожили его. Отправь в темницу отряд гвардейцев! – Да, господин! – тут же отозвался фамильяр на гневный приказ молодого царя. Кажется, непонятная ситуация приводила колдуна в ярость… и заставляла его нервничать. – Пусть выяснят, что там произошло, и доложат мне как можно скорее! – дополнил он свой приказ, крикнув вдогонку летающему угрю. Стоило только Ксерксесу подлететь к дверям, как те резко распахнулись, и в обеденный зал вбежали двое гвардейцев. Они мчались сюда на максимальной скорости, какую только позволяли им развить волшебные доспехи. Подойдя поближе к столу, они огласили на весь зал тревожные новости для своего царя: – Господин Мозенрат! Солнце Стар Свирла! Оно исчезло! – Исчезло? – ошарашенно переспросил колдун. Затем его вновь охватил гнев. – Как это понимать?! – Когда раздался этот странный грохот, Солнце словно испарилось. Это произошло прямо на наших глазах, – доложил один из гиян-авспар. Этим двум воинам было поручено дежурить в лаборатории Мозенрата и оберегать могущественный магический артефакт. Когда же его не стало каким-то сверхъестественным образом, оба гвардейца поспешили предстать перед господином и доложить ему о случившемся, боясь, что тот в ярости сдерёт с них волшебные доспехи вмести с их собственными шкурами. Взгляд Мозенрата сделался пустым, его мир стремительно рушился. Чувствуя внутри себя опустошение, он поднял взор на гвардейцев, пребывающих в скребущем по нервам ожидании. Маг не знал, что ему теперь делать. Все его ставки делались на Солнце Свирла, и отныне он утратил какие-либо преимущества. Он проиграл войну против своих ненавистных господ, так и не вступив в неё. – Проклятье!