Избранники Эпоны

Пятью часами ранее… Стольный город Кантерлот имел довольно необычную многоярусную планировку. Все постройки, содержащийся за крепостными стенами, располагались на огромных круглых террасах, что делало столицу похожей на лесенку из гигантских тарелок. Некоторые такие террасы на западной окраине города переходили в обширные площади, а остальные просто вмещали в себя жилые дома, из окон которых открывался прекрасный вид на просторную долину, раскинувшуюся от подножия кантерлотских скал до самой Единорожьей Гряды. Кое-какие площадки, имеющие небольшие размеры, представляли собой наблюдательные пункты, на которых дежурили воины сил Хаоса. Хотя весь гарнизон сосредоточился у крепостных ворот и королевской темницы, всё же по улицам города перемещались патрули, а на подобных местах стояли отдельные бойцы и следили за горизонтом. Мозенрат явно не хотел, чтобы хоть кто-то имел возможность пробраться в город незамеченным, поэтому велел Гидарну хорошенько позаботиться о дозоре. Возле речки, которая текла по Кантерлоту от горного источника и падала небольшим водопадом куда-то вниз, располагался один такой дозорный пункт. Здесь дежурил воин-пустынник, сонно устремляя свой взор к западному горизонту. Его напарник – коренастый тролль – стоял в десяти метрах от него и мирно дрых, оперевшись на копьё. Это зеленокожее существо, судя по всему, совсем не пугало, что его могут застать спящим на посту командиры дозора. Пустыннику же до этого не было никакого дела. Даже если бы этот тролль не спал, поговорить с ним всё равно было бы не о чем, а значит, дежурство в любом случае тянулось бы медленно и нудно. Тяжело вздохнув, воин окинул взором площадку, на которой ему на этот раз пришлось нести караульную службу. Её край обрамлял невысокий акведук, который уходил вглубь города над крышами жилых домиков, расположенных по бокам. Сзади между двумя крайними жилищами виднелся выход на одну из городских улиц. Таким образом, эта площадка некогда являла собой жилой двор, в котором жили ныне мёртвые пони. Согласно наказам командиров, дозорный должен был следить, чтобы под краем площадки не притаилось постороннее лицо – какой-нибудь беглый пегас, например. Периодически пустынник подходил к краю и смотрел вниз, поскольку дрыхнущий тролль вместо него делать этого не собирался. Решив слегка размяться после продолжительного стояния на одном месте, дозорный в очередной раз за смену двинулся вперёд. Он неспешно прошёл под акведуком и вплотную приблизился к бортику, огибающему край площадки. Посмотрев вниз, он увидел лишь затемнённые в ночи выступы из скалы, подножие которой рассеивалось во мгле. Он тщательно оглядел каждую каменистую неровность и уже собрался уходить обратно на свой пост, как вдруг ему показалось, что внизу что-то шевельнулось. Ещё раз прошерстив взглядом всё, что находилось в поле его зрения, он опять-таки не увидел ничего, кроме голых выступов, а потому счёл мельком показавшееся движение бредом, вызванным желанием поспать. Протяжно зевнув, стражник перехватил копьё поудобнее, повернулся и лениво зашагал обратно. Оказавшись под акведуком, он замер. До его ушей донёсся почти неслышный шлепок, раздавшийся сзади. Не успел он схватить оружие обеими руками и повернуться, как его губы зажала чья-то рука, а в глотку вонзился нож. Он попытался закричать от боли и ужаса, но звук, который ему удалось издать, больше походил на очень глухое мычание. Воин понимал, что никто его не услышит – даже дрыхнущий рядом тролль. Кровь захлестала из раны на шее пустынника, на его глаза накатила предсмертная пелена, а колени подкосились. Но чьи-то руки не дали ему рухнуть на мощёную поверхность площадки, а аккуратно опустили его вниз. Последним, что увидел пустынник, было совершенно невозмутимое лицо, покрытое седой бородой и затемнённое накинутым капюшоном. Узрев своего убийцу, он испустил дух… Бесшумно укладывая стражника наземь, Альтаир не сводил глаз со стоящего неподалёку тролля, хотя тот так и продолжал спать. Зеленокожая тварь настолько глубоко погрузилась в царство Морфея, что не слышала убийства своего напарника по караульной службе, и это играло ассасину на руку. Вытащив клинок из уже мёртвого пустынника, араб выпрямился во весь рост и с элегантной лёгкостью выкинул руку вперёд. В мгновение ока остриё ножа впилось в глотку тролля прямо под массивным подбородком. Проснулось чудовище уже на том свете, если, конечно, после этого мира ему есть, куда дальше попадать. Коренастый тролль повалился ничком, но был вовремя подхвачен бесшумно подбежавшим ассасином. Его руки существенно замедлили падение твари, которое сопроводилось лишь негромким бряцаньем железного нагрудника об каменную поверхность площадки. Покончив со стражей, Альтаир огляделся. Это место было идеальным для того, чтобы через него пробраться в город. В отличие от больших отвесных площадей Кантерлота, этот двор располагался на краю скалистого обрыва, по которому достаточно ловкий человек вполне мог подняться наверх. Ассасин даже удивился, что враги оставили здесь всего двух дозорных. Впрочем, он ещё не знал, что на другой стороне улицы напротив этого двора расположена сторожка, содержащая внутри себя отряд гиян-авспар. Обратив внимание на стены большинства зданий столицы, которые состояли из белого камня, Альтаир счёл своё решение облачиться в чёрный балахон весьма опрометчивым. Но времени на то, чтобы сбросить его с себя, араб не имел, поэтому незамедлительно продолжил задание, надеясь на свою удачу. Пока поблизости не слышался марш патрулей, и не было видно других вражеских солдат, он счёл разумным зачистить следы проникновения. Всё время поглядывая на улицу, виднеющуюся в конце двора, и будучи готовым в любой момент спрятаться за колоннами акведука, он поочерёдно оттащил оба трупа к краю площади, после чего сбросил их вниз. Закончив своё дело, ассасин снова посмотрел на улицу. Поблизости никто так и не появился, а вьющиеся высоко в небе Ассимиляторы никак не реагировали на происходящее внизу, поэтому проникновение можно было считать успешным. Затем он зрительно оценил высоту акведука, которая достигала примерно восьми метров. Не смотря на то, что араб понятия не имел о расположении сторожки гиян-авспар сразу на выходе из двора, он всё же не желал в наглую расхаживать по улицам. Чтобы минимизировать риск попасться патрулям на глаза, самой лучшей тактикой ему представлялось перемещение по крышам домов. Но начать он планировал с этого акведука. Цепляясь за выступы в кирпичной кладке, ассасин ловко взобрался наверх по одной из колонн. Вода по акведуку не текла, что лишь облегчало бесшумное перемещение. Окинув взором ближайший район, Альтаир примерно наметил себе маршрут. Ему нужно было пробраться в королевскую темницу, где находится Камень Аккумуляции, а значит – преодолеть всю длину Кантерлота почти от самых крепостных стен на юге до северной части дворцового комплекса, который расположен на наиболее высоком ярусе города. Основная проблема заключалась в том, что по крышам домов весь этот путь проделать невозможно. Как минимум, придётся выходить на лестницы между ярусами. Раздумывая над тем, как безопаснее всего осуществлять подъём на верхние уровни, Альтаир нёсся над крышами полуразрушенных домов по акведуку подобно пустынному орлу. Он двигался быстро и беззвучно, немного сгорбившись, чтобы не быть кем-то случайно замеченным. На фоне ночного неба его тёмная фигура казалась незримой. Наконец достигнув ближайшей улицы, через которую акведук уходил куда-то дальше в сторону скалы, араб быстро огляделся. Перед ним предстала прямая дорога, ведущая к одному из подъёмов на следующий ярус, но по нему как раз спускался патруль из нескольких воинов-троллей. Они небыстро направлялись прямиком к ассасину, и хотя их пока что разделяло расстояние в пару-тройку сотен метров, тем не менее, зеленокожие бойцы постепенно сокращали эту дистанцию. Чувствуя угрозу быть обнаруженным, Альтаир быстро принял решение и перебрался к домам, тянущимся вдоль противоположной стороны улицы. Акведук так и простирался над черепичными крышами куда-то на восток и через несколько кварталов выводил к широкой центральной улице, которая соединяла крепостные ворота с ещё одной лестницей. Пробираться к этому подъёму Альтаир не планировал, поскольку на нём почти наверняка выставлено постоянное охранение. Со стороны врагов было бы большой глупостью оставить без надзора основную лестницу, по которой можно попасть вглубь города. В то же время перемещение по акведуку становилось всё более опасным по мере приближения патрульного отряда троллей. Ассасин понимал, что может быть замечен ими, если и дальше будет двигаться поверху, поэтому, быстро преодолев ещё с десяток метров, он осторожно спустился на скатную крышу ближайшего дома. Припав к побитой черепице, Альтаир окинул взором ближайший район и понял, что перемещение по крышам может оказаться не такой уж и хорошей идеей, как ему казалось раньше. Причиной тому были формы подавляющего большинства крыш, малопригодные для того, чтобы по ним ходить. В основном они были двускатными или коническими, причём довольно крутыми. Вместе с тем взгляд ассасина приковался к узким подворотням между домами. В них было настолько темно, что даже если там и появится кто-то из врагов, хотя это, судя по всему, маловероятно, то укрыться от них не составит особого труда. Тут-то Альтаир понял, что не зря приоделся в чёрный балахон. Араб аккуратно сполз к углу крыши, где располагалась водосточная труба, и спустился по ней вниз в одну из подворотен, которая тянулась куда-то на север, петляя между домами. Сверху не было видно, выводит ли она к лестнице на следующий ярус города, тем не менее, ассасин избрал её, потому что вероятность быть обнаруженным в ней казалась ничтожной. Ну а если эта подворотня не выведет туда, куда нужно, то перебраться на другую будет совсем несложно. В конце концов, некоторое расстояние не сложно будет проделать и по крышам… Шагая вперёд между домами, Альтаир чувствовал себя спокойно, хотя и был готов в любой момент обнажить саблю, если откуда-нибудь из тьмы вдруг появится нежданная опасность. Мрачная обстановка нисколько не пугала его, хотя многие на его месте не смогли бы спокойно разгуливать здесь. Это место можно было сравнить с мёртвым городом призраков. Заброшенные дома, на которых мародёрство сил Хаоса оставило свой жуткий след, походили на пристанища мертвецов. Как будто пони, некогда жившие здесь, не нашли себе покоя в загробной жизни, и их духи продолжают влачить здесь беспросветное существование, слоняясь от одного полуразрушенного жилища к другому. Покрытая снегом мощёная дорожка подворотни, давно никем не обихаживавшаяся, лишь подчёркивала атмосферу покинутости и опустошённости. Вместе с тем на ней то и дело встречался всяческий хлам, вроде предметов домашнего быта, вырванных с петель дверей, разбитых окон и прочих обломков. Блуждая между домами, Альтаир сворачивал то направо, то налево, но в конечном счёте шёл в нужном направлении, насколько можно было судить относительно кантерлотской скалы и высоких башен королевского дворца, высящихся над черепичными крышами. Он уже достаточно обвыкся в здешней темноте и хорошо видел свой путь. Преодолев ещё один длинный переулок, он вышел к очередному повороту налево, но зайдя за него, быстро упёрся в тупик. Мощёная дорожка упиралась в заднюю стену некого длинного четырёхэтажного здания, стоящего почти впритык к двум рядам жилых домов, тянущихся по обе стороны. У ассасина было только два пути – повернуть обратно и подыскать другую дорогу или перебраться по крышам на какую-нибудь соседнюю улочку. Зрительно оценив обстановку, Альтаир заметил тусклые блики, играющие на полу за приоткрытой дверью одного из домов. Его охватило любопытство, и он решил проверить, что является источником света внутри этого жилища, сохраняя при этом максимальную осторожность. Он понимал, что может повстречать в помещении всё, что угодно. Крадясь бесшумно, как кошка, араб медленно приоткрыл дверь, насколько это было необходимо для того, чтобы протиснуться через неё. К его счастью, петли оказались не скрипучими, и спустя мгновение он уже находился в прихожей дома, оставаясь неслышимым и невидимым ни для кого. Прихожая представляла собой небольшое помещение, заполненное всяким хламом, оставшимся лежать на полу после погрома. Раскрытый настежь шкаф был пуст, а вся верхняя одежда, когда-то содержавшаяся в нём, лежала у его подножия. Повсюду были раскиданы обломки комода и небольшого столика, а также разорванная в клочья бумага. Весь этот бардак наблюдался везде – от входной двери до прохода в соседнюю комнату и лестницы, ведущей на второй этаж. Свет доносился из соседней комнаты, а вместе с ним и треск древесины, что позволяло Альтаиру сделать вывод, что там горит костёр. Об этом же свидетельствовало тепло, распространяющееся по всему дому, и запах гари. Ассасин направился к проходу, являющему собой пробоину на том месте, где раньше находилась дверь. Кто-то выбил её с такой чудовищной силой, что даже косяки вырвало из стены. Ассасин шагал медленно, стараясь не топать и не шелестеть раскиданным по всему полу мусором. Наконец прокравшись к проходу, он заглянул в комнату и увидел посреди неё очаг. Над ним был сооружён подвес из различной домашней утвари, держащий над огнём небольшой котелок. Перед ним расположился человек, сидя по-турецки спиной к арабу, и лениво обмахивал пламя деревянным опахалом. Этот незнакомец был облачён в пластинчатый доспех, смастерённый из бычьих костей и сухожилий, какие обычно носят жители Понто-Каспийских степей. Его широкие плечи покрывала накидка из овечьей шкуры. Шлем с шишаком на его голове блистал при свете пламени, а из-под него на плечи ниспадали чёрные волосы с несколькими прядями, заплетёнными в косички. Ко всему прочему на поясе этого человека висел палаш, а на спине – колчан со стрелами. Композитный лук лежал по правую руку от него. Полагая, что в Кантерлоте нет никого, кроме врагов, Альтаир молниеносно обнажил один из своих швырковых ножей и метнул его в незнакомца. Остриё со скоростью метеора устремилось вонзиться в затылок предполагаемого противника, но со звонким стуком впилось в древесину. Не оборачиваясь и как будто чувствуя окружающую обстановку всем своим естеством, незнакомец моментально занёс за спину опахало, прежде чем нож успел лишить его жизни. Он отбросил свой импровизированный щит в сторону, что-то тихо проворчав низким гортанным голосом, после чего поднялся и повернулся к ассасину, вытащив из ножен смертоносный палаш. На Альтаира обратилось суровое лицо с раскосыми глазами, жидкой бородой и длинными усами. Ему не составило труда узнать в этом воине гунна – одного из тех сотен тысяч, с которыми он сражался вместе со своими братьями по оружию при обороне Замка Радужного Королевства. Хергер упоминал, что эти степняки с некоторых пор тоже противостоят Мозенрату, но перепалки уже было невозможно избежать. Гунн явно настроился на поединок, и ассасину не оставалось ничего другого, кроме как обнажить саблю и вступить в бой. Поскольку прихожая была слишком тесной для размахивания клинком, Альтаир прыгнул навстречу врагу подобно тигру и, взметнув саблю, нанёс удар сбоку. Гунн без труда отбил его и тут же сам перешёл в атаку. Резко присев, ассасин нырнул под палаш и совершил выпад, но враг ловко пропустил остриё арабского клинка мимо себя, так что тот лишь чиркнул по костяным пластинам. Не смотря на то, что этот степняк обладал громоздкой статью, его ловкость походила на кошачью. Араб подозревал, что справиться с этим воином будет не так-то просто. Противники обменялись серией ударов, проверяя друг друга на прочность. Пропустив очередной выпад ассасина, гунн снова взметнул палаш и совершил прямой рубящий удар. Альтаир встретил его своим клинком и, скользнув влево, с разворота устремил смертоносное лезвие к бычьему затылку степняка. Тот в резком пируэте поспешил присесть и рубануть противника по ноге, но сабля успела снести с его головы шлем. Впрочем, гунн нисколько не пошатнулся, и его оружие столь же уверенно направлялось прямиком к голени араба. Альтаир подпрыгнул, подогнув ноги, так что палаш пролетел под ним, и попытался обрушить дамасский клинок на голову гунна. Но тот с неожиданной для его комплекции молниеносностью крутанулся, отойдя в сторону, и со всей силы врезал по промахнувшейся сабле. Столь мощный удар выбил оружие из руки ассасина. Палаш взметнулся вновь и едва не рассёк глотку араба, если бы он вовремя не отпрянул назад. Мгновенно выхватив из-за пояса два ножа и приготовившись продолжить поединок ими, Альтаир встал в защитную стойку возле костра. – Стой, Кайдар! Прекрати! – послышался чей-то голос. Бросив краткий взгляд налево, ассасин увидел ещё одного гунна, стоящего в дверях, ведущих в следующую комнату, в которой царила тьма, лишь слегка рассеиваемая светом костра. – И ты тоже, араб! Разве северянин вместе с поняшками не добрались до вас? – Добрались, – коротко ответил Альтаир. – Он не сказал вам, что мы теперь заодно? – Сказал, – кивнул ассасин, а затем указал ножом на того, с кем только что сражался. – Просто я не узнал его со спины. – Ты у нас, стало быть, сперва убиваешь, и только потом смотришь, кого настиг твой клинок, да? – проворчал тот, кого второй гунн окликнул Кайдаром. – Я не рассчитывал, что повстречаю в Кантерлоте «своих», – сказал араб в своё оправдание. – Даже удивительно, что вы всё ещё живы. – Нас не так-то просто взять, – ответил гунн, проследовав от входа в тёмную комнату к очагу. – Присядь с нами у костра и расскажи, что тебя привело во вражеский стан совсем одного. – У меня нет времени на посиделки, – отмахнулся Альтаир. – Не спеши отказываться, араб, – молвил степняк. – Раз уж у нас общий враг, то, я думаю, мы могли бы помочь друг другу. – Чем вы можете мне помочь? – бросил ассасин, убирая ножи за пояс. – Например, мы можем рассказать тебе, на каких улицах расположены сторожки, или как пробраться в королевский дворец по подземным катакомбам, – с ехидной ухмылкой протянул гунн. – Ты ведь за головой Мозенрата сюда пришёл? – В конечном счёте, да. – Тебе придётся делить его голову с нами, – проговорил Кайдар, напяливая на голову сбитый в ходе поединка шлем. – Так что садись и расскажи, каков твой план, а мы в свою очередь поделимся с тобой нашими секретами. – Ладно, – согласился наконец Альтаир, после чего подобрал свою саблю и воткнул её в ножны. Решив, что у этих варваров можно будет вызнать какую-нибудь полезную информацию, он присел у очага напротив них. – Давай для начала познакомимся, – предложил гунн. – Я – Аттила, а он – Кайдар. Как нам называть тебя? – Никак, – отрезал ассасин. – Моё имя не имеет никакого значения для нашего разговора. – Как знаешь, – не стал спорить Аттила. – Будем звать тебя просто – араб. Затем Кайдар что-то тихо сказал своему соратнику на гуннском языке с явно презрительной усмешкой, на что тот тоже слегка усмехнулся. Не трудно было понять, что этот статный воин придумал для ассасина какую-нибудь оскорбительную кличку. Альтаиру не было никакого дела до этих усмешек, хотя он и обменялся с Кайдаром недобрыми взглядами. Тем не менее, он отдавал должное этому гунну за его изрядное умение махать палашом. Если бы в день обороны Замка Твайлайт от орды он сражался в поединке не с тем великаном, вооружённым двумя сагарисами, а с этим самым Кайдаром, то исход мог бы быть совершенно другим. И почему Улдин не выставил в качестве своего лучшего бойца именно его?.. Вместе с тем Альтаир внимательнее взглянул на Аттилу. Уж не тот ли это вождь гуннов, который некогда опустошил всю Европу? Не став долго задаваться этим вопросом, ассасин лишь бегло оценил его внешний вид. Он был не таким высоким и массивным, как Кайдар, но тоже выглядел довольно коренастым. На лицо оба гунна казались арабу одинаковыми, как это зачастую бывает при взгляде жителей Европы или Ближнего Востока на азиатов. Экипирован Аттила тоже был схожим образом – с той лишь разницей, что он носил сферический шлем, и украшали его коротенькие рожки и меховой ободок. – Значит, ты собираешься пробраться во дворец и прикончить Мозенрата, – повторил Аттила, не то утверждая, не то спрашивая. – Не сразу, – молвил Альтаир. – Сперва я должен вывести из строя Камень Аккумуляции. Вы знаете, где он находится? – Если ты говоришь о том Камне, при котором держат здешних принцесс, то тебе придётся пройти через весь город, чтобы добраться до него. Он стоит в подземной темнице в северной части дворцового комплекса. Если ты решил проникнуть к нему, то тебе понадобится по меньшей мере благословение Тенгри, чтобы сделать это и остаться в живых. Этот самый камушек стерегут похлеще даже личных покоев Мозенрата, – изложил гунн. – Выбор у меня не богат. Мне всё равно придётся сделать это, – протянул ассасин. – А зачем тебе выводить из строя этот Камень? – полюбопытствовал Кайдар. – Он притягивает к себе магию. Если его действие прекратится, то мои друзья смогут взять Кантерлот штурмом. – Значит, я был прав, и вы всё-таки решились пойти в атаку, – улыбнулся Аттила. – Неужели вас собралась целая армия? И сколько же вас теперь? – Достаточно, чтобы захватить город, – ответил араб, не став вдаваться в подробности. Он пока что точно не знал, насколько этим варварам можно доверять. – Но нам в любом случае понадобится магия. – Да-а, чтобы ваши пони смогли одолеть тут всех супостатов силой своих волшебных рогов, – с насмешкой протянул гунн, как бы довершив сказанное ассасином. – Скажи-ка мне, араб, за что ты сражаешься? Я видел в глазах твоих соратников, что они по какой-то непонятной мне причине полюбили этот проклятый мир, хотя и видели его уже погибшим. Именно поэтому они бились и будут биться за него. Но в твоих глазах нет этой странной любви. В таком случае, что ты здесь делаешь? – Развлекаюсь, – бросил Альтаир. – Ну а вы? Ради чего вы машете мечами? – Ради того же, что и ты, – усмехнулся Кайдар. – Что нам ещё делать, как не рубить головы приспешников этого колдуна в своё удовольствие? Как-никак, у нас с ним личные счёты. – А я просто убиваю, потому что это моя работа, – бесстрастно произнёс ассасин, затем вернувшись к прежней теме: – Давайте ближе к делу. Вы знаете, как пробраться к Камню, минуя дозорные пункты? – А ты не знаешь? – несколько удивился Аттила, вскинув бровь. Его соратник тем временем взялся проверить жёсткость варящегося в котелке мяса при помощи ножа. – Я думал, ты подготовился к своему делу… – В моём деле часто приходится импровизировать. Но раз уж я встретил здесь вас, то, возможно, вы сможете указать мне правильный путь?.. – Думаю, что пробраться к темнице тебе не составит особого труда. В ту часть города можно попасть по канализации, минуя все патрули. Вот только что ты будешь делать с тамошней стражей? – Расскажи мне всё, что тебе известно о её составе и численности, – попросил Альтаир. – Поверь мне, араб, воинов там кишмя кишит. Вся беда в том, что темница расположена под казармами северного гарнизона. Не считая обыкновенных патрулей, которые будут перемещаться возле этого комплекса, тебе встретится полным-полно ходячих мертвецов и зеленомордых уродов. Сами же подземные коридоры охраняют воины из отряда героев, – рассказал гунн. – Что за герои? – Воины в чёрных доспехах, отдалённо смахивающие на римлян. Никогда раньше таких не видел. Судя по всему, прочие прихвостни Мозенрата относятся к ним и их воинскому мастерству с благоговением. – Они смертны? – спросил ассасин, опасаясь, что речь идёт о гиян-авспар. – На вид они, как и мы – плоть и кровь. Но кто знает, какая магия может их оберегать?.. – Курица готова, – известил вдруг Кайдар, в очередной раз проверив мясо ножом. Он снял котелок с подвеса при помощи скифского топорика, лежавшего позади него у книжного шкафа вместе с двумя щитами, и принялся разливать бульон по двум деревянным мискам. Затем он положил в каждую по куриному окороку. – Жрать хочешь, араб? – Нет, спасибо, я уже ел, – отказался Альтаир. – Будь по-твоему, – пожал плечами богатырь, положив себе и своему соратнику ещё по куску мяса. – Мы только что побывали в продовольственном хранилище, – заговорил Аттила, взяв свою миску и приступив к трапезе. – Оно как раз стоит неподалёку от северных гарнизонных казарм. Мы покажем тебе, как проникнуть в тот район… – По канализации, значит? – задумчиво произнёс ассасин. – Как туда попасть? – Здесь очень запутанные улицы. На словах объяснить трудно. Проще показать, – проговорил гунн, жадно жуя мясо, словно голод терзал его уже не первый день. Альтаиру не очень-то хотелось, чтобы эти двое вели его незнамо куда. Он понимал, что должен и сам знать дорогу, иначе ситуация будет не под его контролем. Вынув из-за пазухи карту Кантерлота, он протянул её Аттиле, стараясь в то же время держать руку подальше от огня. – Лучше покажи на карте. Гунн отложил миску в сторону и, вытерев руки от жирного бульона об свои штаны, принял поданный арабом свёрток. Он развернул его и принялся с интересом изучать. Скользя глазами по начерченным улицам, он улавливал идентичность изображённого плана города с действительным. Вместе с ним на свёрток поглядывал и Кайдар. Альтаир же не сводил своего орлиного взора с Аттилы, ожидая, когда тот наконец что-нибудь скажет. Вынув из-за пояса кинжал, степняк аккуратно проделал его остриём небольшую дырочку на бумаге. Затем он вернул карту ассасину. – Там, куда я ткнул, находится ближайший спуск в канализацию, – пояснил Аттила, когда Альтаир развернул свёрток и увидел дырочку на небольшой улице, расположенной в нескольких кварталах от этого места. – Это недалеко от арены, где нас с твоими дружками и поняшками держали Эрлик знает сколько дней. – Насколько канализация запутанная? – поинтересовался Альтаир. – Весьма, но ориентироваться в ней несложно, – отвечал гунн. – Главное выйти в основной тоннель, пролегающий под центральной улицей города. Он выводит прямиком в дворцовый комплекс, а оттуда до темницы рукой подать. – Хорошо, – бросил араб с удовлетворением. – Пора бы нам уже браться за дело. – Что, прямо сейчас? – вскинулся Кайдар, едва не подавившись бульоном. – Дай хоть пожрать сперва! – Да и куда мы пойдём без плана? – возразил Аттила. – Нужно всё обдумать! Что ты собираешься делать со всей той армией, что стережёт темницу? К тому же, ты так и не рассказал нам свой план по убийству Мозенрата. – Рассказывать нечего, а на планирование нет времени, – молвил ассасин. – Будем соображать на ходу. От того, как скоро Камень перестанет действовать, зависит исход всей войны. – Но мы не её участники, – буркнул богатырь, отпив немного бульона. – Лично я никуда не пойду, ничего не продумав и не утолив голод. Ну а что будет с этим гадким мирком и войной за него – мне наплевать. – Верно, – согласился другой гунн. – Мы с тобой, араб, на одной стороне только лишь потому, что у нас общий враг. Ну а ради победы в войне, которая нас больше не касается, мы не станем лезть на рожон. Если хочешь, чтобы мы помогли тебе, то дай нам поесть и изложи план действий. Иначе мы не станем рисковать своими жизнями. – Жизнями? – повторил Альтаир, едва заметно ухмыльнувшись. – Ладно, мне нужно идти. Мои соратники ждут, когда я выполню свою работу. С этими словами Альтаир поднялся на ноги, кратко взглянув на потолок, почерневший от копоти. Перед тем, как уйти, он напоследок посмотрел на трапезничающих варваров. – Что ж, да поможет тебе Великое Небо, араб, – пожелал Аттила, на что ассасин благодарственно кивнул. – Если я справлюсь, мои друзья вторгнутся в город. Хотите, присоединяйтесь к ним, – сказал он, после чего повернулся вполоборота к выходу и добавил: – Маасаляма. Никто больше ничего не сказал. Гунны остались у очага доедать курятину с бульоном, а ассасин вышел из дома той же дверью, через которую вошёл. В подворотне всё оставалось прежним – кругом лишь пустота, темень и мрак. Не теряя ни секунды, араб двинулся к цели. Держа план улиц этого района в голове, Альтаир уверенно направлялся к отмеченному Аттилой месту, где находится ближайший спуск в канализацию. По пути он раздумывал над тем, где Дискорд раздобыл подробную карту Кантерлота, и каким образом ему удалось узнать, что Камень Аккумуляции заточён в подземельях под северными гарнизонными казармами, а вместе с ним – Селестия и Луна. Возможно, он сумел провести шпионаж во вражеском стане при помощи чейнджлингов, хотя это предположение казалось малоправдоподобным в виду того, что здесь совсем не действует магия. С другой же стороны, Зекора как-то могла наведываться в Кантерлот и оставаться незримой для сил Хаоса. Таинственная зебра и её способности в очередной раз удивили ассасина. Многое из того, что творилось в Эквестрии – во всяком случае, с тех пор, как ею овладел Хаос – казалось Альтаиру странным и порой необъяснимым. Причём ныне он задумался над этим отнюдь не в первый раз…

* * *

Эквестрия, Вечнодикий лес. Неделю назад. Альтаир сидел на небольшой красной софе и читал книгу. Его окружали круглые стены потайного читального зала Селестии и Луны, скрывавшегося за высокими книжными полками в основном помещении библиотеки Замка королевских сестёр. Впрочем, ныне эта небольшая уютная комната всё время оставалась открытой. Раньше здесь часто бывал Книва и изучал книги по географии Эквестрии, лишь иногда ради интереса переключаясь на иную литературу, но теперь постоянным обитателем этого читального зала стала Твайлайт. Со вчерашних суток она почти всё время проводила здесь и искала решение проблемы непроходимости троп Вечнодикого леса. Возле подушек, где аликорн обычно предавалась чтению, лежали две большие стопки книг – одна с уже прочитанными, а другая с теми, которые пони ещё предстояло изучить. Принцесса Дружбы без устали искала какое-нибудь заклинание, которое смогло бы переместить всё воинство освободителей Эквестрии за пределы леса. Тот факт, что двухнедельные блуждания по зарослям в итоге привели к случайному возвращению в Хеорот, немало тревожил всех воинов и пони, а Спаркл в особенности. Хотя сейчас сиреневой кобылки не было на её рабочем месте, поскольку она прервалась на завтрак. В связи с этим читальный зал решил временно занять Альтаир. От нечего делать он листал древний дневник двух сестёр, чтобы хоть как-то скоротать время. Пробегаясь глазами по запискам Принцессы Селестии, он вместе с тем удивлялся тому, что понимает староэвестрийскую иероглифическую письменность, словно знаком с ней всю жизнь. – Оу, не ожидала тебя здесь увидеть, – раздался вдруг приятный голос. Подняв взор, ассасин увидел стоящую на входе в читальный зал принцессу. Далее она не спеша проследовала к своим подушкам и, удобно улёгшись на них, взяла при помощи телекинеза ту книгу, на которой остановилась. – Есть какой-нибудь прогресс? – поинтересовался вдруг Альтаир. – Пока нет, – печально вздохнула Твайлайт. – Многие заклинания из этих книг теперь вообще не действуют. – Трудно что-либо делать, когда связаны руки, – сочувственно протянул араб. Снова взглянув на пони, он добавил: – То есть, копыта. – Это точно, – согласилась принцесса. Посмотрев на книгу в его руках, она слегка удивилась: – Ты читаешь дневник королевских сестёр? – Да, коротаю время, – ответил ассасин. Быстро прочитав ещё одну заметку, он призадумался. Однако спустя минуту размышлений ему показалось разумным поговорить о вопросе, заинтересовавшем его, с кобылкой, уже погрузившейся в чтение. – Объясни мне, Твайлайт, как я могу понимать вашу письменность, если раньше никогда её не видел? – Понятия не имею, – задумчиво ответила аликорн, оторвавшись от очередной книги по магии. – Я даже не знаю, почему вы все говорите по-эквестрийски. Вероятно, это какой-то побочный эффект того заклинания, при помощи которого я призвала вас. Хотя… трудно сказать, с тех пор, как начался весь этот кошмар, всё стало странным – даже книги. – В каком смысле? – не понял араб. – Когда я начала искать способ спасти нас, мне стали попадаться книги, которых я никогда раньше не видела, – рассказывала Спаркл. – Хотя я в своей библиотеке каждый уголок знала. Не представляю, откуда у меня взялась книга, в которой я отыскала то самое заклинание. Да и десять томов энциклопедии существ Вселенной, откуда я узнала о вас, мне тоже никогда раньше не попадались. Здесь я тоже порой встречаю странные книги с совершенно непонятным содержанием и без указания автора. Вот, например, сегодня я нашла энциклопедию, описывающую некоторые цивилизации далёкого космоса. Честно говоря, она больше похожа на справочник по вымышленному миру какой-нибудь научной фантастики. Даже представить себе не могу, откуда могла взяться вся эта литература… – Удивительно, что именно эта литература и указывала тебе выход из ситуации, – подметил Альтаир. Он закрыл дневник и отложил его в сторону, а затем облокотился на спинку софы и снова посмотрел на заинтересовавшуюся его словами Твайлайт. – Не кажется ли тебе, что кто-то этими книгами как будто вёл тебя к чему-то? – Ты намекаешь на Фазира? – догадалась пони. – Возможно, – кивнул ассасин. – Кто знает, может быть, именно он подкинул тебе эти книги, как и волшебный сундук. – До сих пор не пойму, для чего он помогал нам, – полушёпотом произнесла Принцесса Дружбы, задумчиво уткнув взгляд в пол. – В чём его интерес? – Всё просто, Твайлайт. Сдаётся мне, что у него с Мозенратом какой-то спор. Я долго раздумывал над происходящим, и мне кажется, что война за ваш мир – это нечто вроде выяснения отношений. Мозенрат и Фазир явно воюют друг с другом из-за чего-то, только один командует войсками напрямую, а другой – косвенно, давая советы, все эти книжки и тому подобное. – Но тогда почему у них такие неравные условия? – Обычно менее выгодное положение на игральной доске занимает тот, кто проиграл предыдущую партию. Мы ведь не знаем, как долго длится этот конфликт, и сколько миров до вашего в него были вовлечены. – И сколько ещё будут, – невесело добавила Твайлайт. – Но если это так, то что же нам тогда со всем этим делать, Альтаир? Как остановить эти войны? – Устранить одного из игроков, – отвечал ассасин. – Не знаю, что в таком случае произойдёт, но войны наверняка должны будут закончиться…

* * *

Внизу на улице звучало бряцанье доспехов и топот десятка воинов. Этот шум постепенно нарастал, а достигнув апогея, принялся медленно затихать. Альтаир высунулся из-за парапета и оглядел пространство с высоты крыши двухэтажного здания. Он увидел, как патруль удаляется в сторону центральной улицы Кантерлота. Впереди всего в квартале от местонахождения ассасина возвышалась арена, о которой говорил Аттила. Что же касается спуска в канализацию, то он располагался внизу и представлял собой обыкновенный люк посреди мощёной дороги. Всё-таки гунн не обманул, указав на карте это место… Как только патруль скрылся из виду, Альтаир убедился, что поблизости никого больше нет, и ловко спустился вниз по фасаду здания, которое, судя по вывеске над парадным входом, некогда вмещало в себя кондитерский магазин. Ступив на широкий тротуар, он быстрым шагом преодолел его и вышел на дорогу. Ассасин снова огляделся по сторонам и никого не увидел, после чего отодвинул люк в сторону и спустился на лестницу, ведущую прямиком в подземелье. Потупив взор, он заметил, что откуда-то снизу исходит тусклый свет. Далее араб закрыл за собой люк и принялся спускаться в канализацию. Вскоре длинная лестница оказалась позади, и выйдя из шахты, Альтаир увидел перед собой наполненную водой канаву. Вдоль неё по обе стороны пролегали две узенькие дорожки, предназначенные для работников обслуги канализации. Едва ли на них могли разойтись двое пони, поэтому ассасину пришлось продвигаться по одной из них осторожно, прижимаясь к кирпичной стене. Он совсем не горел желанием случайно окунуть свои сапоги в канализационную воду. Вдоль всего тоннеля под потолком висели небольшие фонари, тускло освещая пространство, хотя Альтаир не мог разглядеть, что именно внутри них светится. Во всяком случае, колыханий огня он в них не замечал. Из стен то и дело выступали трубы, из которых в канаву стекались потоки из ближайших домов, когда Кантерлот ещё был живым городом. Теперь же вода никак не двигалась, замерев вместе с жизнью в столице. Никто здесь больше не пользовался водопроводом, поэтому канализация оставалась заброшенной, что, собственно, и дало гуннам возможность беспрепятственно перемещаться по городу. Хотя араб не исключал вероятности повстречать здесь врагов. В конце концов, Хергер говорил, что после побега с арены степняков оставалось четверо. И тот факт, что Альтаир встретил всего двух, говорил о том, что остальные уже погибли. Может быть, это случилось не в подземелье, тем не менее, осторожность никогда не бывает излишней, особенно в работе убийцы и диверсанта. Именно поэтому он всё время ожидал внезапного появления воинов Хаоса откуда угодно – даже из-под воды. Ассасин двигался в восточном направлении, и вдалеке уже виднелся выход из этого тоннеля в другой, более широкий, который должен быть тем самым, что тянется под центральной улицей Кантерлота. Исходя из сказанного гунном, по нему можно пробраться к королевскому дворцу, а оттуда до цели останется проделать довольно небольшой путь. Теперь перемещение по городу стало, судя по всему, безопасным, и единственной трудностью осталась лишь стража темницы и гарнизон в северных казармах. По правде говоря, Альтаир не представлял, что делать со всеми теми войсками, что размещены там, а потому не винил гуннов за их нерасторопность. Никому не хочется спешить навстречу погибели. Сам же он не мог медлить, поскольку его соратники очень рассчитывают на него. Оставалось только надеяться на удачу и способность импровизировать в критических ситуациях. Очень скоро Альтаир вышел к центральному каналу, так и не встретив ничего опасного или подозрительного. Он выглянул из-за угла и осмотрелся. Здесь водный поток двигался, хотя и весьма медленно. Справа вдалеке был виден обрыв, уходящий куда-то вниз, по которому вода стекала, скорее всего, за пределы Кантерлота. Посмотрев налево, араб увидел длинный тускло освещённый тоннель, тянущийся далеко вперёд. Где-то в конце он уходил вверх параллельно подъёму на второй ярус города. С обеих сторон в коллектор на протяжении всей его длины впадало множество мелких каналов – подобных тому, по которому ассасин пришёл сюда. Каждый такой канал ближе к концу пересекался узким мостиком, что позволяло без труда перемещаться по всей канализации. Не заметив никаких признаков присутствия врагов, Альтаир вышел на дорожку, тянущуюся вдоль центрального канала, которая оказалась гораздо более широкой, нежели предыдущая. Пожалуй, на ней спокойно могли бы разойтись даже две лошади. Держась за ножны, чтобы в нужный момент было удобнее обнажить саблю, он пошёл дальше, но остановился после нескольких шагов. Оглядев коллектор внимательнее, он заметил в воде трупы двух троллей, медленно плывущие к обрыву, оставшемуся за его спиной. Поначалу он насторожился, но спустя пару секунд решил, что зеленомордых тварей прикончили гунны, после чего спрятали их от глаз дозорных в канализации. Учитывая скорость, с которой плыли трупы, можно было предположить, что их сбросили в воду несколько часов назад, если, конечно, это произошло в другом конце столицы, где степняки добывали себе съестное. Поравнявшись с плывущими трупами, Альтаир присел и схватился за железный нагрудник одного из них. Приложив немалые усилия, он вытащил зеленокожую тушу к своим ногам, чтобы установить причину смерти. К своему удивлению, он не увидел на теле ни единого ранения, даже мелких царапин. Присмотревшись внимательнее, ассасин заметил, что в массивный затылок чудовища вонзён короткий дротик. Почти наверняка именно он убил его, будучи пропитанным каким-нибудь смертоносным ядом. Подобного рода убийство показалось арабу несвойственным для гуннов. Те, скорее всего, прикончили бы этого тролля и его проплывшего мимо собрата при помощи луков и обыкновенных стрел. Альтаир озадачился, но не стал тратить время на бесплодные раздумья, а потому сбросил труп обратно в воду и продолжил свой путь. Преодолевая метр за метром широкими шагами, ассасин, тем не менее, оставался на стороже, прислушивался к каждому шороху и ни на миг не убирал руку с оружия. В канализации то и дело раздавались негромкие звуки, вроде писка крыс, скрывающихся где-то в затемнённых уголках тоннелей и незаметно перемещающихся между своими укрытиями, или падения капель в канал с труб, в некоторых местах тянущихся под закруглённым потолком. Но в какой-то момент до ушей араба донёсся шум, явно не вписывающийся во всё то, что он доселе слышал с момента спуска под землю. Эти звуки были похожи на гул, который со временем усиливался, и очень скоро Альтаир разобрал в нём топот. Он понял, что в одном из правых каналов вот-вот покажется группа вражеских воинов, поэтому мгновенно спрятался за углом тоннеля, оставшегося в нескольких метрах позади. Заняв позицию, он принялся следить одним глазом за тем, что будет дальше, одновременно раздумывая над причинами, заставившими врагов спуститься в канализацию. Возможно, они всё ещё ищут гуннов?.. Топот неумолимо усиливался, и вскоре ассасин заметил, как что-то вылетело из правого тоннеля, расположенного в паре десятков метров впереди, и вспорхнуло вверх. Это нечто скрылось за рядами труб, тянущимися под потолком, зигзагом пересекая центральный коллектор. Между тем вместе с топотом начало раздаваться бряцанье доспехов, за которым последовал чей-то властный возглас: – Стой, отступница! Покорись, или будешь подвергнута исправлению! Не прошло и минуты, как к коллектору выбежал дозорный отряд, состоящий из трёх воинов-пустынников с копьями, двух троллей с топорами и двух мамелюков с ятаганами. Один из людей – скорее всего, командир – держал в левой руке обыкновенную масляную лампу. Освещая ею пространство, он огляделся по сторонам и, не увидев того, что искал, спрыгнул в воду. Его воины последовали за ним. Отряд пересёк центральный канал и выбрался на противоположную дорожку. Затем командир направил подчинённых разведать ближайшие два тоннеля, в одном из которых притаился Альтаир. Увидев, что два мамелюка и один пустынник направились к нему, он перестал следить за обстановкой и поспешно скрылся за углом полностью. Шаги дозорных становились всё ближе и ближе, причём топот кожаных сапог пустынника раздавался чаще, исходя из чего становилось ясно, что он шествует впереди мертвяков, не желая плестись с их весьма медленной скоростью. Понимая, что стычки не избежать, Альтаир приготовил скрытый клинок для внезапного удара. Как только кольчужный копейщик оказался в его поле зрения, он резко подался вперёд и, ухватившись за копьё врага, нанёс ему удар в глотку. – Что?! – только и успел воскликнуть ошеломлённый пустынник, прежде чем скрытый клинок ассасина заставил его издать сдавленный предсмертный крик. Кровь брызнула из его горла на рукав убийцы. Поразив противника, Альтаир толкнул его к мамелюкам, тем самым оттеснив их назад. Один из них едва не грохнулся в воду, но всё же сумел устоять на ногах на самом краю дорожки. Убрав скрытый клинок, араб обнажил саблю и, взмахнув ею пару раз, встал в защитную стойку. Видя, что никто из этих дозорных не вооружён метательным оружием, он счёл оборону лучшей тактикой. – Ассасин! – воскликнул командир отряда, направив на араба своё копьё. Тролли и ещё один пустынник, ушедшие разведывать другой тоннель, тотчас же кинулись в обратную сторону, чтобы помочь соратникам в расправе над убийцей. Двое мамелюков отбросили от себя труп пустынника и, переступив через него, вступили в бой с ассасином. Тот хорошо помнил, как сражался с этими зомби в Понивилле, равно как и то, что они физически очень сильны, но медлительны и в то же время хрупки. Смотря на араба своими пустыми глазами, они приблизились к нему и синхронно взмахнули ятаганами, чтобы вынести их вперёд и произвести удар наотмашь. Альтаир тут же выгнул спину назад и пропустил оба клинка над собой. Они рассекли воздух в паре сантиметров над его грудью. Прежде чем мертвецы успели вернуть своё оружие в исходное положение, ассасин выпрямился и, перехватив саблю обеими руками, одним мощным ударом разрубил правому мамелюку предплечье и голову, тем самым повергнув его. Левый же был лишь ранен в плечо. Быстро вернув саблю обратно, Альтаир атаковал снова, но на этот раз его клинок встретился с ятаганом. Удар ходячего трупа был чрезвычайно сильным, так что если бы руки араба сжимали рукоять чуть слабее, то он был бы разоружён. Пользуясь медлительностью противника, он снова взметнул саблю над головой и разрубил чудовище от плеча до пояса. Зомби были уничтожены, тем не менее, схватка ещё не закончилась. Тролли и пустынник стремительно приближались к ассасину, намереваясь прикончить его, хотя их командир оставался в стороне и напряжённо следил за происходящим. Тролли бежали быстрее копейщика. Выставив квадратные щиты перед собой, они крепче сжали рукояти своих топоров, будучи готовыми снести ассасина стремительным натиском в канаву и добить его в воде. Альтаир направил саблю вперёд, задумав встретить атаку троллей кое-какой хитростью, как вдруг один из зеленокожих выронил топор, сдавлено вскрикнув, и схватился за затылок. В следующий миг чудовище рухнуло мордой вниз, испустив дух. В его шее торчал короткий дротик. Второй тролль опешил от внезапной кончины соратника, но ярость быстро вернулась в его сердце. Он взметнул топор над головой и вновь кинулся на араба. Троллю оставалось проделать всего несколько широких шагов до Альтаира, чтобы врезаться в него своим щитом и сбить с ног прямо в воду, и в этот момент доселе стоявший неподвижно ассасин отошёл в сторону. Едва успев затормозить, зеленомордое чудовище само чуть не нырнуло в канал, и тут-то в его мощный затылок врубился дамасский клинок. Араб ударил с разворота, поэтому со всей силы посланная сабля вгрызлась в плоть тролля почти до самой грудины. Альтаир вытащил оружие из плоти тролля и пинком отправил чудовище в воду. Затем он взмахнул клинком, дабы отряхнуть его от крови, и встал напротив пустынника. Тот замер на месте за поверженными мамелюками, не решаясь приближаться и лишь выставив копьё вперёд. Его руки дрожали, а в глазах читался ужас. Командир же оставался на своём месте, оцепенев от осознания того, что его отряд почти полностью разбит. Казалось, что он в любую секунду может сорваться и броситься наутёк. Во всяком случае, на его лице читалось абсолютное нежелание столкнуться с ассасином в поединке, как и у его единственного оставшегося в живых подчинённого. О том, для чего этот отряд спустился в канализацию, его предводитель уже и позабыл. Видя нерешительность в своём противнике, Альтаир опустил саблю и выхватил из-за пояса швырковый нож. Копейщик сразу понял, что совершил большую ошибку, медля с атакой, и уже даже поспешил броситься на убийцу с оружием наперевес, но было уже слишком поздно. Не успел он сделать и двух шагов, как нож встрял у него промеж глаз. Он выронил копьё и рухнул на одного из троллей. Далее Альтаир бросил хищный взгляд на предводителя отряда. Тот издал крик ужаса и бросился бежать туда, откуда явился вместе со своими воинами. По-видимому, он собирался поднять тревогу, что было совсем неугодно ассасину. Не желая отпускать отсюда ни одного противника, араб вынул ещё один нож и, наспех прицелившись, метнул его в офицера, спрыгнувшего в центральный канал. Мгновение спустя остриё врезалось в шлем, сбив его с головы жертвы, но не причинив ей никакого вреда. Не обратив на потерю головного убора особого внимания, предводитель уничтоженного отряда вскочил на противоположную дорожку и поспешил скрыться за углом тоннеля. Альтаир выхватил другой нож, но уже не успел запустить его во врага. В мыслях он проклял то обстоятельство, что ему пришлось метать левой рукой. Понимая, что офицер так и уйдёт отсюда живым, ассасин убрал нож за пояс, но всё же пустился в бег в слабой надежде нагнать его. Он рассчитывал хотя бы выйти к тому тоннелю и попробовать пристрелить этого презренного труса из лука, но очень сильно рисковал не успеть. Однако же как только он переступил через павших врагов, его уши уловили сдавленный крик, за которым последовал всплеск воды. Очевидно, того воина что-то убило. Торопиться больше не требовалось. Альтаир направился вперёд в спокойном темпе, но убирать саблю в ножны не спешил. Его взгляд окинул весь коллектор и, не заметив ничего подозрительного, остановился на трубах, простирающихся под потолком. Именно там скрылось то нечто, которое араб едва успел заметить перед появлением дозорного отряда. До труб оставалось менее десяти метров, и в этот миг из-под наиболее толстой, тянущейся ниже остальных, показалась чья-то голова, покрытая сферическим шлемом с полями. На замершего ассасина уставились большие малиновые глаза. Неизвестное существо, черты которого были плохо видны в полутьме, не выказывало никакой реакции, что побудило араба проявить инициативу. Он вложил саблю в ножны и развёл руками, демонстрируя свой мирный настрой. В то же время он мог когда угодно вернуть оружие в руку с ошеломительной молниеносностью, если на то появится необходимость, однако чутьё подсказывало ему, что от этого существа не исходит какая-либо угроза для него. Голова в шлеме снова скрылась за трубой, после чего оттуда появился пегас, спланировав на дорожку и представ перед ассасином. Теперь он мог видеть, что это кобылка с шёрсткой цвета тёмного хаки, а также с гривой и хвостом, состоящими из прядей различных оттенков чёрного и серого. Помимо шлема на ней была надета оливковая рубашка с закатанными рукавами. На поясе, огибающем талию пони, была закреплена длинная бамбуковая трубка, тугой чехол с короткими дротиками, моток верёвки и нож. Ко всему прочему всю её шёрстку украшали причудливые узоры, выведенные чёрной краской. Жирные штрихи под глазами придавали ей суровый вид. Её глаза смотрели на араба с непоколебимым спокойствием. – Пони, – твёрдо, но с удовлетворением произнёс Альтаир. – Ты один из них, – уверенно заявила пони, указав на убитых пустынников. – Почему ты сражался с ними? – Я такой же, как они, – подтвердил ассасин. – Но я не один из них. – Звучит как-то неубедительно, – протянула пегаска, слегка нахмурив брови. – Тем не менее, ты помогла мне, – напомнил араб. Несомненно, именно она прикончила одного из троллей и командира отряда при помощи трубки и отравленных дротиков. – Я подумала, что если семеро сражаются против одного, то правда должна быть на стороне последнего. – И ты оказалась права, – кивнул Альтаир, затем добавив более тихим голосом: – Я работаю на принцессу Твайлайт. – На Твайлайт? – удивилась кобылка. – Она жива? – Да. – Вот оно что, – задумчиво произнесла пони. Закрыв глаза, он вздохнула с облегчением, после чего с краткой улыбкой посмотрела на ассасина: – Значит, мы с тобой на одной стороне. Как тебя зовут? – Альтаир, сын Умара, – представился он, полагая, что может раскрыть ей своё имя, ничего не опасаясь. Взглянув на эту пегаску внимательнее, он усмотрел в ней союзника, а не врага, благодаря своему врождённому умению видеть суть живых душ, которое среди ассасинов именовалось Орлиным Зрением. – А тебя? – Дэринг Ду, – назвала пони своё имя, а затем сразу перешла к делу: – Ну и что ты здесь делаешь, Альтаир? – Я должен уничтожить здесь кое-какой предмет, – лаконично ответил араб. – Камень Аккумуляции? – уточнила Дэринг. – Как ты догадалась? – Я здесь из-за того же. – Зачем тебе уничтожать Камень? – осведомился Альтаир. – Ты же не единорог… – Единорогу с этой задачей и не справиться, – твёрдо произнесла пегаска. – Кто бы это сделал, если не я? – Ты просто мстишь? – Нет, я не просто мщу, – молвила она, нахмурив брови. – Эти чудовища отняли у меня всё и даже больше. Они уничтожили мою страну и заставляли меня и многих других пони томиться в рабочих лагерях. Это уже не просто месть. Это – расплата! Глядя в глаза Дэринг, полные гнева и отчаяния, Альтаир понял, что задел её за больное место. В её взгляде читались все те страдания, которые пережили жители Эквестрии – и она в том числе – по вине сил Хаоса. Их деяния никак не могли оставаться безнаказанными, и мотивы этой пегаски были вполне ясны ассасину. Он даже проникся неким состраданием по отношению к ней, ведь ему самому в своей жизни часто приходилось переживать горькие утраты. Сделав шаг навстречу кобылке, он полушёпотом сказал ей: – Сочувствую тебе…

* * *

Сирия, Масиаф. 22 августа 1176 года н.э. – Я Умар ибн Ла-Ахад! Это меня надлежит казнить! Голос ассасина был отчётливо слышен под крепостными стенами Масиафа, где расположился отряд сарацинов. Перед строем двухсот воинов – в основном, нубийцев – на прекрасном скакуне восседал Шихаб ад-Дин, дядя великого султана Саладина и его доверенное лицо в ведении мирных переговоров с Братством ассасинов. Подле него пристроился глашатай, только что озвучивавший условия, по которым султан согласен прервать осаду Масиафа. В начале этого месяца Салах ад-Дин предпринял попытку завоевать владения ассасинов, чувствуя исходящую от них опасность. По всему Ближнему Востоку ходили слухи о том, как эти убийцы проникают в покои важных персон и отправляют их на тот свет, причём зачастую никто не знал, по какому жребию они выбирают себе жертв. Не смотря на то, что деятельность Братства обычно не шла вразрез с планами султана, он всё же счёл нужным избавиться от столь таинственных, непредсказуемых и, что самое ужасное, чрезвычайно опасных соседей. Однако горные крепости ассасинов оставались неприступными для армий сарацинов, поэтому вскоре Саладин понял, что эта война ему совсем не нужна. Когда же властитель получил письмо от Аль-Муалима – лидера Братства, – в котором было изложено довольно убедительное требование мира, он окончательно принял решение увести свои войска из этих земель. Но была в этой ситуации кое-какая загвоздка… Письмо для султана было поручено доставить Умару ибн Ла-Ахаду. Под покровом ночи он пробрался в его шатёр и приколол послание к царскому ложу. Ассасин, было, собирался убираться из вражеского стана, как вдруг Саладин внезапно проснулся и поднял тревогу. Умару пришлось бежать, и во время бегства он убил некого знатного сарацина, который оказался весьма высокопоставленным военачальником султана. Подобное убийство Саладин никак не мог бы простить, иначе он потерял бы лицо. Впрочем, никто среди захватчиков не узнал бы личность убийцы, если бы только им не удалось изловить в своём лагере шпиона. Тот под пытками сдал Умара. Теперь же, когда Салах ад-Дин покинул земли ассасинов, он поручил своему дяде отправиться на переговоры с Аль-Муалимом и передать ему, что мир может быть заключён только в том случае, если Братство выдаст убийцу генерала. В противном случае сарацины продолжат осаждать Масиаф, пока все его жители не умрут от голода. Кроме того, ими будет убит расколовшийся на допросе шпион – Ахмад Софиан, который ныне лежал на плахе прямо перед крепостными воротами Масиафа, а палач-турок стоял возле него, будучи готовым в любой момент отсечь ему голову. Двое нубийцев крепко держали распростёртые руки ассасина, не давая тому вырваться. Аль-Муалим оказался в сложном положении. Он понимал, что сарацины непременно захватят Масиаф, если пожелают – вопрос времени. К тому же, султан отбыл из войска, поэтому срубить голову змее было уже невозможно. В то же время ему не хотелось смерти ни Ахмада, ни тем более Умара. Наставник не знал, как ему поступить, но за него уже всё решил ибн Ла-Ахад. В сложившейся ситуации он усматривал лишь свою вину. Именно он действовал столь расторопно и оттого неаккуратно, что ему пришлось вонзить скрытый клинок в грудь сарацинского военачальника. Не случись бы этого, мир был бы заключён без жертв. Умар осознавал, что если уж кому-то нужно отдать жизнь за этот проступок, то это должен сделать только он. И даже Ахмад, назвавший его имя под пытками, был тут совершенно ни при чём… – Что ж, занимай своё место у плахи, – с ехидной ухмылкой произнёс Шихаб, перед этим приказав палачу опустить занесённую над головой Ахмада саблю. За переговорами с доверенным лицом султана следил мальчик, притаившись у одной из бойниц внешней крепостной стены цитадели. Когда он услышал, как его отец вызвался занять место Ахмада, у него внутри всё оборвалось. Он понимал, что судьба Умара неотвратима, но инстинктивно бросился к лестнице, чтобы поскорее спуститься со стены и оказаться у главных ворот. Его дыхание сделалось обрывистым, а глаза наполнились горькими слезами. Лестница вывела маленького Альтаира в конец переднего двора цитадели, противоположный воротам. Быстро оглядевшись, он увидел своего отца, направляющегося к выходу. Он смахнул слёзы с глаз и рванул вдогонку удаляющемуся Умару в слабой надежде остановить его. Альтаир бежал так быстро, как никогда до этого, и дистанция между ним и отцом, шагающим без особой спешки, стремительно уменьшалась. Вскоре Умар услышал топот сына позади себя, за которым последовал возглас отчаяния: – Отец! Умар замер перед маленькой дверцей в решётчатых крепостных воротах, открытой перед ним стражником. Со спины он казался сыну совершенно непоколебимым. Даже не обернувшись, ассасин юркнул сквозь дверцу и оказался за пределами цитадели. В действительности же он едва держался, чтобы не разрыдаться от осознания того, что его единственный сын останется сиротой. Да, мать Альтаира умерла при родах, а отец вот-вот встретит свою судьбу. Стражник запер дверцу за Умаром, и когда Альтаир добежал до ворот, ему оставалось только беспомощно и обречённо смотреть на то, как отец идёт навстречу своей смерти. Тем временем нубийцы убрали Ахмада от плахи и поволокли его в сторону. Место для Умара было освобождено. В отчаянии Альтаир посмотрел на стражника заплаканными глазами, тщетно надеясь на какую-нибудь помощь с его стороны. Ратник же лишь покачал головой с каменным выражением лица, давая мальчику понять, что здесь уже ничего не поделаешь. Ахмад был оттащен к воротам и тут же впущен стражником внутрь крепости. Тем временем Умар приближался к плахе, намереваясь лечь на неё сам, однако телохранители Шихаба решили проконтролировать ассасина. Они схватили его и разместили у ног палача, намертво зажав ему руки. Альтаиру было больно смотреть на то, как его отец оказался в руках врагов и спустя мгновение будет обезглавлен, но он никак не мог отвести глаз от происходящего. Стоя перед воротами в оцепенении, он видел всё сквозь решётчатые ворота. Голова Умара лежала на плахе, а шея была открыта для сабли палача. На лице ассасина читалось спокойствие, не смотря на то, что его казнят спустя несколько мгновений. Он смотрел в глаза нависшей над ним смерти достойно. Альтаир же не разделял его спокойствия. Горе с новыми силами нахлынуло на него от осознания того, что он ничего не может сделать для отца. Снова сорвавшись на рыдание, он в очередной раз воззвал к своему родителю, обречённому на казнь: – Отец! В тот же миг турок со всего размаху опустил саблю на шею Умара…