Вьюр и Грозный Чавк

Вьюр сбегал пару раз на дерево и обратно: сравнить рассветы. Утреннее солнце очерчивало резные края листвы, окрашивая привычный мир насыщенной игрой света. Но Чавк был теплым и мягким. Встречать солнце, зарывшись в белый уютный мех, было большим удовольствием. Выбор между тягой к прекрасному и комфорту разрывал деятельного Вьюра почти пополам. Почти, так как Вьюр не мог решить, как его разрывает: вдоль или поперек. Измучившись этими двумя непосильными дилеммами, да еще на пустой желудок, он решил разбудить нового друга. Поскреб между ушей раз, другой, проглодрых не реагировал. Скользнул вдоль хребта, покрутился у пуза и вернулся к ушам. Из Чавка раздался подозрительный звук. Вьюр насторожено прислушался и испугался. Это можно было бы принять за урчание пустого желудка, но исходило оно из грудины. Вьюр в панике оббежал Чавка три раза, меняя направление, чтобы не закружилась голова и не сбиться со счета, разок пробежался по Пушку, тарахтение из Чавка усилилось. Вьюр задумчиво сел на проглодрыха и стал рассуждать. Если тарахтит не в животе, значит это не желудок. А в груди тарахтеть может только сердце. Значит у проглодрыха очень голодное сердце. Вьюр растроганно погладил Чавка. Кормить голодные сердца следует красотой, это Вьюр знал точно. Вьюр посмотрел на почти поднявшееся над горизонтом солнце и решил начинать немедленно. – Вставай! Ну! – дернул он пушистого за усы. Тот приоткрыл один глаз и повел ухом, рядом с которым мельтешил Вьюр, скрутился в тугой комок и прикрыл морду хвостами. – Ой-ей! Вставай, ты все пропустишь и останешься с утра голодным! – засуетился Вьюр, подозревая, что проглодрых не просыпался ни на секунду. – Голодным? – поинтересовались из-под хвостов. – Ну конечно! Смотри! – Вьюр оттащил хвосты от морды, открывая обзор. Чавк зевнул, потянулся и огляделся. – Где еда?! – с недоумением и обидой уставился он на черное недоразумение. – Красота! Острая мордочка Вьюра просто светилась вдохновением. Он сентиментально вздохнул и вытаращился куда-то вдаль. Чавк прищурился, напрягая свое безупречное зрение, но горизонт не порадовал наличием еды. – А еда где? – уточнил для проформы Чавк, подозревая, что Вьюр все ж существо неразумное. – Еда? – выпал из созерцательного транса Вьюр. – Так сейчас поймаем. – Охотиться с утра – моветон. Чавк попытался опять уснуть, но Вьюр разбудил не только его, но и аппетит. Чавк покосился на Вьюра с гастрономической точки зрения и с сожалением отмел этот вариант. Мелковат для завтрака, да и съедобен ли, этот вопрос оставался актуальным. Мелкий шнырь, уже наевшись красотой по самую маковку, тоже задумался о пище телесной. Вчерашняя рыба канула в недрах организма без вести. Оббежав вокруг дерева, вокруг Чавка и вдоль озера, он решил, что, поскольку день уже начался давно, то можно и пообедать, минуя завтрак. Обед должен быть плотным и с мясом, это Вьюр тоже знал точно. Охоту на мясо Вьюр любил почти так же, как рассветы. Почти, потому что решить, что нравилось больше, он пока не мог. – Ты умеешь охотиться? – Вьюр с подозрением оглядел большого Чавка. Чавк презрительно дернул хвостами и отвернулся, решив проигнорировать этот нелепый вопрос. – Просто ты большой и неторопливый, – пояснил свою мысль Вьюр. – Тебя любая добыча в два счета увидит и удерет. Может, ты травоядное? Гордость Чавка была задета смертельно. – Я траво…ядное? – Чавк не сразу выговорил это позорное слово. – Я? Его уши плотно прижались к голове, он припал к земле, а морда проглодрыха заострилась охотничьим инстинктом. Вьюр всем своим хребтом почувствовал еще одну истину. Что, пожалуй, не стоит высказывать все свои мысли вслух. Он внимательно наблюдал за Чавком и медленно отползал к дереву. Через мгновение Вьюр, прикусив язык от изумления, метался по земле в попытках избежать когтей Чавка. Кое-как вывернувшись и чудом забравшись на проглодрыха, вцепился тому в холку. Чавк упал на спину и принялся кататься по земле, замирал, выгибал шею в попытках выкусить из шерсти вцепившуюся намертво пакость. Это бесполезное занятие быстро его утомило. Чавк больше любил спать, чем упражняться в ловле мелких паразитов. Тем более что ярость схватки куда-то отступила, когда он почувствовал, что пришло время обеда. Чавк был вынужден вступить в переговоры: – Слезай, я тебя не съем. Ты невкусный. – Ты меня уговорил, – перевел дыхание Вьюр, – я возьму тебя на охоту. Ты же брал меня на рыбалку, – тут же добавил он, вспомнив, что проглодрых сделал для него что-то хорошее. – И на кого мы будем охотиться? – иронично хмыкнул проглодрых. – На бабочек? – Ты ешь бабочек? – в голосе Вьюра зазвучал неподдельный трагизм. – Зачем? Они же прекрасны! Чавк тяжело вздохнул и еще раз попытался стряхнуть с себя наездника. – А ты кого ешь? – Птиц люблю, мышей, кролики тоже ничего. Вьюр, наконец, сполз с загривка самостоятельно и вытянулся перед мордой Чавка. Тот с недоумением осмотрел длинное узкое тельце, не понимая, как туда может поместиться кролик. – А птичек тебе не жалко? Они тоже красивые, – начал Чавк издалека. – Красивые, – закивал Вьюр с энтузиазмом, – самые красивые перышки я не съедаю, я их собираю. Вернемся с охоты, я тебе покажу. – Почему же ты тогда не собираешь крылышки бабочек? – продолжал пушистый, наслаждаясь собственным коварством. – Потому что я их не ем, – спокойно ответил Вьюр и проскакал по его голове, щекотнув нос острым хвостом. Чавк чихнул, и блестящий, слетев с его морды, шмякнулся в песок, воткнулся и счастливо защебетал: – Здорово! Давай ещё! – Чего ещё? – не понял проглодрых, ожидавший никак не восторгов. – Полетаем! Вьюр уже нёсся вверх по Чавку, поднимая дыбом белую шерсть так, что она вставала гребнем вдоль хребта. – Ты что, электрический? – поёжился проглодрых. – Только когда волнуюсь. Давай летать! Неугомонное бедствие требовательно скакало по морде Чавка, норовя проткнуть глаза или залезть в нос. Пушистый раздражённо мотнул головой. Вьюр пролетел пару метров сияющей стрелой, вереща от восторга и размахивая тонкими лапками. – Ещё! – восхищённо выдохнул он, едва вынырнул из песка, в который воткнулся по самую маковку, и припустил обратно к Чавку. – Нет! – выставил проглодрых лапу перед мелким недоразумением. – Хватит упражнений. Я есть хочу. На самом деле, он почти всегда хотел есть, когда не хотел спать, он же всё-таки проглодрых. Но сейчас ещё и время для еды было самое подходящее, а такие совпадения случались не так уж часто. Всего раза три в день. Вьюр с разбегу ткнулся мордой в пушистую лапу и пробубнил в неё: – Так я давно предлагал поохотиться. Это ты всё чего-то отвлекаешься и думаешь о бабочках. Это потому, что у тебя сердце всё ещё голодное? – У меня всё голодное, – со знанием дела заявил Чавк, – даже хвосты. Особенно правый. Блестящий метнулся сверкающей чёрточкой за спину проглодрыха, где и дёргались пушистые хвосты. – А мне кажется, они одинаково голодные. Вьюр дёрнул за левый хвост, который был чуть толще и заметно короче. – Мне лучше знать, – резонно возразил Чавк. – Будем ловить еду или подождём, пока ты тоже заметишь разницу? – Ждать не будем, – твёрдо решил Вьюр, опасаясь, что безмозглые пушистые змеюки, когда совсем оголодают, нападут на него самого. – Так кого будем ловить? – А кто попадётся первым, того и поймаем, – пожал плечами проглодрых, предпочитавший не заморачиваться составлением точных планов в таких делах. – А если он окажется несъедобным? – Тогда мы его отпустим, – заявил Чавк, безмерно гордый своим превосходным умом. – Ну пойдём быстрее, пока он не убежал! – воскликнул Вьюр и снова дёрнул проглодрыха за хвосты. В следующий миг Чавк ощутил, что его стремительно волочит по земле спиной вперёд. Пушистый некоторое время изумлённо хлопал глазами, наблюдая, как из-под его туши выползает след на песке и убегает прочь, в сторону озера. По загривку невежливо шлёпнула ветка куста и тоже удрала далеко вперёд, прихватив с собой и сам куст. Ничего не понимая, Чавк вертел головой и думал, не следует ли ему обидеться на то, что от него все убегают? А потом всё неожиданно остановилось. – Какая красота! – радостно заверещал за спиной Вьюр, и Чавк понял, что непоседливая блестяшка – единственный, кто от него не убежал. В груди зародилось приятное тепло, и он замурлыкал. – Смотри! Смотри быстрее! – почему-то забеспокоился Вьюр. Чавк обернулся и невольно открыл пасть. Здесь он раньше не бывал, еды хватало и возле озера, потому проглодрых никогда не видел такого. – Что это? – настороженно шепнул он и немного опасливо коснулся яркого цветка. – Это луг, – сообщил ему Вьюр тоже шёпотом. – Сейчас ещё лето, и он цветёт. – О, – Чавк сделал вид, что знает, о чём говорит мелкий, чтобы не показаться тому глупой и лёгкой добычей. – А он не кинется? – Не-е-е-ет, – ничуть не удивился вопросу Вьюр. – Он мирный. Только царапается иногда. И у него в шерсти живёт много всякого… Не всё вкусно. – Угу, – солидно принял к сведению проглодрых. – Мы-ы-ы-ышь! – завопил Вьюр и подпрыгнул на месте. Чавк тоже заметил потенциальную еду и, припав к земле, с сожалением наблюдал, как та юркнула в норку. – Чего ты орешь? – неодобрительно покосился он на Вьюра. – Зачем предупреждать еду об обеденных планах? – А почему нет? – озадаченно поинтересовался Вьюр. Чавк попробовал как можно короче сформулировать ответ, но он никак не вмещался в три слова, а путаться в длинных пояснениях желания не было. Он прижал лапой Вьюра к земле. – Тихо! – предупредил он и пополз в сторону зазевавшегося суслика. Вьюр полежал, уткнувшись носом в почву, и ему стало скучно. Во-первых, ничего не видно, во-вторых, трава лезет то в нос, то в глаза. Он метнулся к ближайшему кустарнику и, вскарабкавшись повыше, повис на ветке, наблюдая за Пушком. Чавк баловался. Он гонял бедного суслика по лугу. Наконец, когда ему надоела эта забава, он вцепился в добычу и, тяжело дыша, улегся рядом, прикогтив еду лапой. Вьюр, захваченный невиданной ранее сценой погони, так разволновался, что шлепнулся с ветки и тут же подбежал к Чавку. Проглодрых чувствовал себя победителем, а, как известно, такое сильное чувство делает всех немного расточительными. Он небрежным жестом подвинул тушку Вьюру и взглядом Цезаря обвел луг. Пожалуй, это неплохое место. – Теперь я! – обрадовался Вьюр и тут же рванул в ту самую нору, где скрылась предупрежденная мышь. Чавк озадачено поскреб лапой за ухом и сел охранять вход… или выход, это уже как получится. Он успел даже поскучать, поволноваться за пропавшего в подземелье Вьюра, подумывал даже разрыть норку. Но тут вернулся Вьюр с той самой мышью, у которой был крайне неудачный день. Вьюр тоже почувствовал себя победителем и поэтому решил отдать мышь Чавку, да и суслик был несравненно больше. Видимо, эта мысль тоже посетила проглодрыха, и он тяжело вздохнул. Вьюр выпотрошил добычу и, отделив от косточек самые вкусные кусочки, предложил их в качестве утешения. – Ты зачем еду испортил? – собрался уже совсем обидеться Чавк. Мало того, что мышь и так была на один зуб, так теперь и выглядела крайне неаппетитно. – Это ты ее испортил. Она, пока бегала, похудеть успела, – Вьюр оскорбился до глубины души. – Играть с едой – это недемократично! – Я не играл! – Чавк оскорбился и решил, что, пожалуй, суслик – слишком большой дар для такой неблагодарной мелочи. – Я охотился! Вьюр вспомнил, как метался под когтями проглодрыха, и предпочёл промолчать, хотя очень хотелось поделиться собственными мыслями о так называемой охоте. А потом он подумал про суслика и тут же обрадовался внезапной мудрости, посетившей его. В конце концов, не важно, каким способом, но еда была поймана. *** Мысль мешала спать. Она пришла не вовремя и была крайне неудобной. Чавк зашипел, пытаясь прогнать самозванку. Но та упорно цеплялась кучей мелкий вопросов, точно репей. Чавк вздохнул и вытащил из-под пуза свернувшегося кольцом Вьюра. – Как ты поймал мышь? – Где мышь? – Вьюр моментально встрепенулся и оббежал в поисках еды вокруг Чавка три раза или четыре – со сна он не сразу начал считать. Чавк прижал его лапой на очередном вираже. – Слушай меня внимательно. Мышь ты как поймал? Ту, которую потом испортил. – Мышь? – Вьюр барахтался, не в силах сообразить, чего хочет Чавк: то ли, чтобы он поймал ему мышь, то ли сам поймать вознамерился. – Может быть, завтра? – Что завтра? – озадаченный Чавк выпустил мелочь из-под лапы. – Мышь завтра, – пробубнил Вьюр, забиваясь поглубже в шерсть Пушка. – Спи. Чавк окончательно запутался, но понял главное, как ему казалось: добиваться от Вьюра того, к чему тот в данный момент не расположен, можно любыми способами, если тебя не смущает их бесполезность. Ещё Чавк подумал, что это должно быть увлекательным занятием, и снова выковырял мелкого из своей шерсти. Тот безвольно повис в лапе, сладко посапывая. Проглодрых перехватил блестяшку за хвост и поболтал им в воздухе. К сопению прибавилось сонное ворчание и жалобный вздох. Чавк смутился. Смущаться было не очень приятно, и он поспешно спрятал Вьюра под мышку. А потом долго лежал и смотрел на воду, по которой то и дело расходились круги. В камышах квакала знакомая лягушка. Сегодня она была на удивление тихой и осторожной. Звёзды плавали на поверхности озера и никак не могли утонуть. Постепенно мысли в голове проглодрыха угомонились, улеглись спать и выключили свет.