Есть только ты (Cпорим?)

      Они сидели в пустом классе для совместных занятий, облокотившись спинами о стену. Сивилла наколдовала согревающие чары, поэтому оба никуда не торопились. Молчание длилось уже несколько минут, а может быть и часов? Джеймс не мог точно сказать, сколько прошло времени. Потому что эта тишина была комфортной. Он и сам себе удивлялся. Никогда еще с ним такого не происходило, чтобы молчание, тем более, с девушкой не доставляло дискомфорта.       Гриффиндорец расслабленно поигрывал палочкой и смотрел на наступающие сумерки в окно. За что Джеймс не любил зиму, так это за ранний закат. Уже в четыре часа солнце садилось за Запретным лесом, погружая замок в мрачную темноту.       Он повернул голову и посмотрел на Сивиллу. Девушка сидела, запрокинув голову, явно о чем-то задумавшись, но, почувствовав его взгляд, повернулась. — Зачем ты сидишь со мной? — негромко спросила она. Сохатый пожал плечами. — Просто хочу этого. — Я же вижу, что тебе скучно. Ты бы намного веселее провел время в гостиной с Тиберием… — Джеймс не понимал: она уговаривала его уйти или, наоборот, остаться? Он не знал, что сейчас между ними, поэтому просто пустил все на самотек. — Так ты больше не вернешься домой на каникулах? — перевел он тему. — Думаю, нет. Это будет слишком…       Поттер внимательно посмотрел на гриффиндорку. За эти пять дней, которые она провела дома, ее лицо вытянулось, а под глазами залегли синие тени. Она выглядела ужасно уставшей и несчастной. И не удивительно. Потерять близкого человека — это ужасно… Джеймс говорил, что понимает, но на самом деле он лишь приблизительно представлял, какого это, потому что, чтобы полностью осознать, нужно испытать это на себе.       Он сам завел Бэнгс в этот класс, как только увидел ее в гостиной. Поттер не знал точно, когда она вернулась: сегодня утром или вчера вечером, но понимал, что нужно поговорить. И не только ей. А когда узнал причину ее отсутствия, то в его душе появилось неприятное чувство. Это была какая-то странная нерешительность и непонимание. Как ему вести себя с Сивиллой в такой ситуации? Что говорить и что делать? Да он даже не знал, как на нее смотреть поначалу. Но постепенно все утряслось, к нему вернулось прежнее самообладание и осталось только сострадание к гриффиндорке.       Джеймс не представлял, что такое — потерять кого-то. У него никогда не было тоски по человеку, которого никогда больше не увидишь и не обнимешь, не скажешь, что любишь. Но тем не менее, он понимал Бэнгс, сам того не осознавая. «Чувствовал» в каком-то смысле этого слова, поэтому сейчас ему было легко. — Скоро ужин… — произнес он в темноту. — Иди, если хочешь, я не обижусь. — А ты? — Я не голодна. — Вилла, — серьезно сказал Джеймс и взял девушку за руку, чтобы она повернула свое лицо. — Я не хочу быть занудой, но ты и так похожа на Серую Даму. — Ты что, пытаешься заставить меня поесть? — она изогнула бровь, и в ее тоне проскользнуло что-то ироничное. — Я пытаюсь не дать тебе умереть с голоду.       Сохатый вгляделся в ее темные глаза, пытаясь найти там что-то, за что можно зацепиться. Но Сивилла лишь серьезно смотрела на него в ответ. И что он может с ней сделать? Что вообще люди предпринимают в таких ситуациях? — Пойдем, — он встал и подал руку девушке.       Та особо не спешила покидать столь мрачное и обособленное логово, но Поттер сам схватил ее и поднял. Если ему придется пихать ложку за ложкой ей прямо в рот, он готов к этому! Странно, но гриффиндорец и сам не понимал, что вдруг на него нашло. Забота?.. — Джеймс, — вздохнула девушка так, словно была очень измотана, а он вел ее на соревнования по квиддичу. — Извините, мисс, но я не собираюсь из-за вас пропускать ужин. И оставить на голодную смерть тоже не могу, — он улыбнулся и положил руку на ее талию, стараясь касаться ее совсем чуть-чуть. Сивилла никак не отреагировала, поэтому Джеймс мысленно себе кивнул.       «Пусть это будет дружеским жестом. Мы ведь друзья, да? — спросил он у своего подсознания».       Они быстро добрались до Большого зала, застав там только двух студентов с Пуффендуя. Еще было слишком рано для того, чтобы подтянулись все остальные, и Джеймс подумал, что это к лучшему. Ему все еще не хотелось, чтобы кто-то увидел, как он близок с Бэнгс. Поттер наложил несколько разных блюд ей в тарелку, а потом с завидным аппетитом стал поглощать свою порцию. — Приятного… аппетита, — произнесла она, с непонятным вниманием глядя, как гриффиндорец закидывает в себя пищу, будто дрова в чугунную печь. Сохатый попытался пробубнить благодарность с набитым ртом, но у него это плохо получилось.       Сивилла начала ковырять вилкой жареный бекон, чувствуя подступающее отвращение к еде. Если бы не Джеймс, она бы даже не подумала сюда прийти, а наверняка лежала в своей комнате, уткнувшись носом в подушку, и плакала. Девушка еще раз взглянула на Поттера. Да, он определенно придает ей сил и хоть какое-то желание передвигать ноги в эти сложные времена. Неужели это и есть… любовь?       Бэнгс вздрогнула от подобной мысли. Прочь, прочь! Не время сейчас копаться в себе и в очередной раз разочаровываться. Ведь Джеймс… он никогда ее не полюбит. Кому вообще может понравится серая мышка с кучей тараканов в голове? Тем более, парню, за которым бегает пол Хогвартса, и сам он влюблен в другую…       Сейчас нужно было пережить скорбь. Переждать это щемящее чувство, которое накатывало, стоило Сивилле вспомнить о том, что произошло всего неделю назад. Странно, но она не могла поверить, что бабушки больше нет. Казалось, все было как обычно: Бэнгс в Хогвартсе, а закончится учебный год и она снова отправится в тот маленький и уютный уголок, расскажет бабушке о своей учебе и разбавит ее скуку и одиночество. Трудно было осознать, что ничего этого уже никогда не произойдет. — Какие люди!       Рядом с Джеймсом мягко приземлился Маклагген, по пути хлопнув Сивиллу по плечу. Доркас с ним не было. Интересно, чем она занималась в отсутствие подруги? — Где пропадала? — будничным тоном поинтересовался Тиберий, наливая тыквенный сок в свой стакан. И по этому выражению можно было догадаться, что ему абсолютно все равно. — Гостила у родителей?       «Интересно, Маклаггена интересует хоть кто-нибудь, кроме собственной персоны? — пронеслось в мыслях у Бэнгс». — Типа того, — пробормотала Сивилла, не желая что-либо рассказывать. Если только сам Джеймс поделится ее историей с другом, но в глубине души она надеялась, что парень этого не сделает. — И как там? Пожирателей не встретила, а? — Тиберий толкнул Джеймса локтем, желая привлечь внимание к своей острой шутке. Но, к его удивлению и к не меньшему удивлению Бэнгс, Поттер нахмурился. — Отстань от нее, Маклагген. Кажется, ты пришел сюда поесть, а не молоть языком. — Что это с тобой? — настороженно улыбаясь, произнес гриффиндорец. — Все замечательно, — Джеймс изобразил жизнерадостность и продолжил ужинать. — Ну ладно…       Сивилла испытала щемящее чувство благодарности к однокурснику, который пресек дальнейшие расспросы Маклаггена и дал ей остаться наедине со своими мыслями. Все-таки Джеймс — он замечательный…

***

— Знаешь, ты действительно изменилась…       Сивилла сидела в своей комнате на кровати, скрестив ноги, и внимательно смотрела на Доркас Медоуз, которая читала объемную и, по всей видимости, древнюю книгу. До конца Рождественских каникул оставалось всего два дня, а они так и не успели обо всем поговорить. Иногда Бэнгс казалось, что подруга ее избегает. После приезда девушки Медоуз стала молчаливой, мрачной и явно отдавала предпочтение одиночеству. — Что читаешь? — не получив ответа, поинтересовалась гриффиндорка. — Исследования по зельям, — не отрываясь, произнесла та. — Ладно. Я буду в гостиной.       Сивилла тихо закрыла дверь за собой и вздохнула, хотя Доркас, казалось, даже не заметила ее ухода. Неужели она вот так вот просто и без объяснений потеряла подругу? Девушке стало очень одиноко и тоскливо, большой пустынный замок нагонял на нее мрачные мысли. Да еще и занять себя было особо нечем. Каникулы ведь.       Спустившись по лестнице, она обнаружила Джеймса Поттера, корпевшего над письмами в своем любимом кресле у камина, и уже хотела уйти обратно, как тот поднял голову. — Привет. — Привет, — Бэнгс обвела взглядом пустую гостиную, чувствуя, что помешала. — Ты не была на завтраке.       Да, ей совершенно не хотелось есть. И выходить из своей комнаты тоже. Эти два дня они так много общались с Джеймсом, что Сивилла окончательно к нему привыкла. Теперь день без его шуток или историй был каким-то мрачным и потерянным, будто они всегда были вместе. — Я проспала… — Понятно. А я вот решил написать родителям, а то через пару дней будет уже не до писем, — и, видя, что девушка стоит в нерешительности, похлопал рукой по подлокотнику кресла. — Я уже почти закончил. — Твои родители, наверное, волновались, что ты им не писал на Рождество, — тихо произнесла Сивилла, присаживаясь рядом, и глядя на Джеймса сверху-вниз. — Это да. Я еще никогда не болел в такой день… Кстати, — он поднял голову от пергамента, — я еще нормально не поблагодарил тебя. Ты же сидела со мной и ухаживала, — он едва заметно покраснел и сглотнул. Поттеру было в новинку говорить такие слова, тем более Сивилле. Он просто терялся. — Пустяки. Не только я ведь с тобой была. — Все равно… Ну хоть Рождественская вечеринка удалась, верно?       Теперь настала очередь Сивиллы краснеть. Она посмотрела на свои сплетенные пальцы, думая о том, кто они друг другу? Никакого разговора не было, да и вообще… Болезнь Джеймса их очень сблизила, а потом еще этот поцелуй. — Ты как? — внезапно Поттер взял ее за руку, заметив, что девушка ушла в себя. Бэнгс вздрогнула, а ее сердце забилось быстрее. Он сам не знал, откуда появилась эта странная привычка прикасаться к ней. — Джеймс я… — она почувствовала необходимость что-то сказать, уютная атмосфера гостиной и потрескивающий камин создавали благоприятную почву для этого. — Та вечеринка. Мы с тобой… — Сивилла задохнулась, посмотрев на гриффиндорца. Его прямой и внимательный взгляд, серьезное выражение лица — это было невыносимо. Почему так тяжело говорить? Она ведь уже много раз прорабатывала этот разговор в голове. — Я тоже хотел с тобой поговорить, Вилла, — произнес он, не зная, что конкретно будет говорить.       Поттер чувствовал себя так странно и непонятно, что терялся в этой ситуации. После того, как они с Сивиллой стали друзьями, он проникся трогательным вниманием к ней и не мог так подло поступать и дальше. Но с другой стороны сказать правду он тоже не мог. И тогда он решил сказать хотя бы ту часть правды, которая не доставила бы девушки боли. — За эти дни что-то изменилось. Ты стала как-то дорога мне, что ли… — он пробубнил это, не глядя на Бэнгс и не мог увидеть, как поменялось ее лицо. Это действительно было так. Она для него не просто однокурсница. — Джеймс.       Он повернулся и заметил, как блестят ее глаза. Внутри что-то екнуло, оставляя после себя сладкие мучения. Она крепко сжала руку Поттера, чуть улыбаясь. Между ними установился настолько сильный зрительный контакт, что гриффиндорец даже если бы захотел, не смог его прервать. Сивилле показалось, что сказанные им слова были ни чем иным, как признанием. Она чувствовала, что ему не все равно! Видела, какие у него сейчас глаза. Черные, как ночь, и глубокие, как океан. — Я… ты мне очень нравишься, Джеймс, — Бэнгс так внезапно для самой себя произнесла это, что еще некоторое время не могла понять, что эти слова прозвучали в реальности.       Выражение лица Джеймса не поменялась, ни один мускул не дрогнул от ее признания. Но в душе у него происходила мучительная борьба. Он так желал услышать эти слова еще несколько недель назад, так их добивался, но сейчас… Сейчас Джеймс Поттер просто не знал, что происходит с ним и с его жизнью. Совесть бунтовала, самолюбие сдавалось, а преданность и доброта восставала против всего остального. И тут, к собственному удивлению, он подвинулся и поцеловал ее. Зачем? Почему? Определенно, разумного ответа не было.       Для Сивиллы же это и было ответом. Она так боялась сказать, что чувствует к Джеймсу, но слова сами сорвались с ее губ, теперь жалеть было поздно, а отнекиваться в такой момент она бы не смогла. Ее душа словно восстала из пепла. Джеймс Поттер был лучшим человеком, которого она знала, и лучшим парнем, который ей когда-либо нравился.