Добиться девушку, любым способом

— Ты всё поняла, Мадара? — строго спросил Таджима.       Брюнетка вздрогнула, смотря на руки, сложенные у колен, и боялась поднять глаза. — Да, — неуверенно произнесла Учиха. — Тогда можешь идти, — произнёс глава клана.        Мадара встала на ноги и, поклонившись отцу, покинула его кабинет. На улице девочка прикоснулась к щеке, на которой виднелся красный отпечаток ладони, оставленный Таджимой. Химе было скорее обидно, чем больно. Отец никогда её не бил в повседневной жизни, только на тренировках — и то не сильно. Девочка подняла голову и посмотрела на луну. В мыслях назойливо торчали слова отца. Верить в то, что Хаширама был Сенджу попросту не хотелось. Да, она предполагала такое, но всякий раз, когда подобные мысли появлялись в голове, она старательно выкидывала их оттуда, говоря самой себе, что это просто бред. Как бы она хотела, чтобы всё это оказалось искусным гендзюцу, наложенным на неё во время боя на одном из бесчисленных заданий её отца, но это была реальность. Холодная, жестокая, строгая, суровая, а порой и до дрожи несправедливая реальность. Медленно, едва переставляя ноги, девочка направилась в свою комнату. Как бы хорошо не было на улице, но нужно было возвращаться. Пробравшись в комнату, она тут же упала на футон. Мадара всегда считала слёзы уделом слабых и беспомощных. Видимо, она тоже к ним относилась…       Сколько она так пролежала? Минуту? Десять? Час? Девочка не знала, да и не особо хотелось. Вытерев слёзы, она присела. Сегодня ей точно не уснуть. С завтрашнего дня к ней будет приставлен какой-то отцовский шиноби, чтобы следить за девочкой, а значит эта ночь — последний глоток свободы на долгое время вперёд. Найдя в вечном хаосе своей комнаты пару кунаев, она давно знакомым ей путём выбралась на улицу. Как не крути, а идти ночью в лес без оружия, да ещё и одной, просто самоубийство.       Река. Сколько же воспоминаний связано с этим местом. Спарринги, иногда больше похожие на возню двух младенцев, минутные депрессии Хаширамы по поводу и без, новые техники, споры, рассуждения о будущем и многое другое скрывал за собой тихий ночной пейзаж. Девочка потёрла покрасневшие от слёз глаза и присела на берег реки. Мирное течение воды заставляло успокоиться. Она улыбнулась уголком губ, вспоминая все нелепые ситуации, которые здесь произошли, и вспоминала бы долго, если бы зоркий глаз юной Учиха не зацепился на фигуре до боли известного ей шатена. Что он тут делает? Мысли начали беспорядочно перемешиваться. Он — последний человек, которого Мадара хотела сейчас видеть.       Как ни странно, но мальчик оказался здесь по той же причине, что и она. Захотелось проветриться после долгого и тяжёлого разговора с отцом, итогом которого стало весьма болезненное наказание. Тобирама не прохлаждался в своё время…       Сердце колотилось в грудной клетке, а дыхание участилось. Надо бежать, но тело было против. Всё должно закончиться здесь и сейчас. Казалось бы, подкрадись к нему со спины, сделай один удар и он мёртв, а его сердце, переданное отцу, заставит главу клана Учиха вновь гордиться своей дочерью, но сделать этого она не может. Ударить друга в спину было выше её сил. Он не виновен в смертях её братьев. Всё это сделали другие люди, но не Хаширама. Да, на его руках была кровь Учиха. Ха… будто её чистые…       План созрел внезапно. — Хаширама! — крикнула девочка так, чтобы он её услышал и, выхватив из сумки на поясе кунай, тут же бросила в свою цель. Заранее зная, что промахнётся. Мальчик обернулся и тут же отскочил. — Мадара? — удивился он, поднимая взгляд на брюнетку. — Я всё знаю, — холодно произнесла она, хватаясь за следующий кунай. — Ты о чём? — продолжал строить из себя дурака Хаширама, готовясь к следующей атаке. — Сенджу и Учихам никогда не быть союзниками! — громко заявила она, всё также удерживая на лице фарфор её безразличной маски. Отточенное тренировками движение рукой и кунай устремляется в мальчика. Оружие его не ранит, в отличии от слов девочки. Она тоже всё знает… — Мадара, подожди! Давай поговорим! — пытался он вразумить подругу, но той будто не было дела до его слов. В Сенджу устремилась огненная вспышка, но шатен уклонился, не отрывая глаз от Учихи. — Нам не о чем говорить, Хаширама. Твой клан виновен в смерти моих братьев. Я ненавижу всё, что хоть как-то связано с Сенджу! — обдавая холодом душу мальчика, проговорила она. Девочка схватилась за кулон, что жёг раньше её кожу сильнее любого огня и, резко дёрнув его, беспощадно ломая аккуратный замочек, сорвала с себя украшение. — Отныне мы — враги, и следующая наша встреча будет только на поле боя! — в последний раз бросив взгляд на чёрный кристалл, сказала она, выкинув кулон куда-то в реку. Тот вошёл в воду с характерным звеняще-хлюпающим звуком, который был отлично слышен в ночной тишине. Кулон быстро устремился ко дну, бесследно исчезая в толще воды.       Сказав всё, что хотела, Мадара ушла. Убивать его она не хотела, да и сейчас не хочет, зато ему так будет проще. Гораздо легче проткнуть мечом на поле боя ненавистного всем сердцем врага, чем старого друга. Её кровь станет украшением, а не клеймом на всю оставшуюся жизнь.