Добиться девушку, любым способом

      Прошло несколько дней с той самой встречи Мадары и Хаширамы на реке. В деревне Учиха все уже считали, что Изуна пропал без вести или погиб. Для всех было шоком, когда ближе к утру в тот день Мадара вернулась с ношей на спине, в виде её младшего брата. Им тут же занялись медики, а девушка теперь была спокойна: её брат дома.       И это было не то колкое и неуютное спокойствие, к какому она привыкла за семь последних лет. Нет, совсем другое. В нём хотелось раствориться, поддавшись слабому, едва колыхавшему тёмные волосы, ветру. С головой погрузиться в его пьянящую сладость, от которой на самом кончике языка появлялся приторный привкус такой ненавистной карамели. Столь же умиротворённо после пробуждения шарингана она ещё себя не чувствовала. Исчезло это злосчастное чувство в груди, не дававшее девушке спокойно спать по ночам. Казалось, что путы, долгое время сковывающие её тело, пали, позволяя Мадаре быстрой птицей улететь хоть на миг от холода её жизни, от тяжелых решений и кип бумаг, лишь краем глаза дозволив увидеть очертания такой близкой, но такой далёкой свободы. Не было груза в душе, что тяжкой ношей давил на непозволительно хрупкие плечи совсем юной куноичи. Теперь, когда её слова дошли до адресата в лице Хаширамы Сенджу, она была спокойна, полной грудью вдыхая свежий утренний воздух. — Ты уже проснулась? — удивлённо пробормотал ещё немного сонный Таджима. — Ага, доброе утро! — улыбнулась девушка, не отрывая глаз от гоняющего игрушку кота. — Давненько я тебя такой не видел, — подхватил настрой дочери он. — Возможно, — дразня котёнка связкой перышек на длинной ниточке, согласилась младшая Учиха. — Мадара, — мужчина глубоко вздохнул, готовясь сказать нечто важное, — Ты уже не маленькая девочка, а взрослая куноичи, — он запнулся. В голове девушки тем временем собиралась дальнейшая картина разговора. — Я не молодею, а клану нужен человек, готовый к сегодняшней мировой обстановке и с современными взглядами на мир. Поэтому я бы хотел, чтобы ты стала новой главой клана, — заявил мужчина, глядя в чёрные удивлённые глаза дочери. — Подожди, пап, ты сейчас серьёзно? — ошарашено спросила девушка. Она ожидала всего, но явно не такого заявления. — Я долго думал над этим, девочка моя. Так что, да, серьёзно, — улыбнулся мужчина. — Ты хоть понимаешь, что с тобой старейшины сделают за такое решение? Женщина во главе клана! — продолжала она. — Это никогда не было запрещено. Ты ведь знаешь, что девочки нашей семьи редко и до десяти лет доживали. Ни в одном из свитков нет и упоминания подобного запрета. К тому же, люди за время моего отсутствия уже привыкли к тебе. Больших проблем с этим не будет, — пожав плечами, ответил он. — А как же… — пыталась ещё что-то сказать она, но была безбожно перебита. — Я уже говорил с Изуной. Он не представляет себя на месте главы и твердит, что только ты справишься с этим. С бабушкой могут возникнуть проблемы, но, скажи, когда я в последний раз её слушал?— поморщившись от упоминания тёщи, продолжал глава клана. — Я даже не знаю что сказать, — после недолгого молчания проговорила она. — Это всё слишком неожиданно. — Ну, ты посиди, обдумай, поговори с братом, а потом скажешь мне своё решение, — мужчина поднялся с лавки и почти нехотя поплёлся обратно в дом, оставив девушку одну под ошарашенным удивлением.       Он точно знал, что Мадара согласится. Ей просто нужно немного времени. Проблемы будут не с ней, а с её бабушкой, и вот именно этого разговора он боялся больше всего. Пожалуй, даже совет клана его так не пугал, как эта старая карга.       Девушка тем временем продолжала прибывать в полной прострации, медленно и со скрежетом обдумывая слова отца. Да, безусловно, она знала, что когда-нибудь займёт его место, но даже не представляла это себе в настолько скором времени. Хотя это всяко лучше замужества, о котором, ей казалось, говорил отец изначально. Глубоко вздохнув, она перевела взгляд на кота, который всё так же играл со связкой перьев.       Гулкие шаги раздавались в коридоре. Он уже знал, кто пытается к нему «пробраться». Человек настроен решительно, и это факт. Вот он останавливается, и кулачок заноситься над дверью, намереваясь постучать, и всё. Вся решимость известной персоны растворяется, будто и не было её никогда. Изуна лишь брезгливо бросил взгляд на дверь, за которой, заблудившись в собственных мыслях, стояла девушка. Она опять уйдёт. Изуна это знал. Она вздыхает и медленно разворачивается, так и не решившись побеспокоить брата. — Да входи ты уже! — крикнул парень, устав ежечасно слышать надоедливые шумы за дверью. — Прости, что побеспокоила, Изуна, — щебетала девушка. Не в её характере такая трепетность, но даже это проявление нежности не заставило парня оторваться от разглядывания чего-то в свитке. Реакции не было. — Отец хочет сделать меня главой клана, слышал об этом? — молчание. Казалось, парень её вообще не слышит. Будто младший Учиха возвёл вокруг себя высокую глухую стену, дальше которой её голос был не слышим. Девушка устало вздохнула и подсела ближе к нему. Он не реагировал. — Изуна, ну что случилось? — заботливо спросила она, на манер нарочито правильной старшей сестрёнки.       Таковой Мадара себя никогда не считала, и, пожалуй, завтра она забудет о том, как сейчас разговаривала. Просто выбросить из головы как ненужный хлам. А пока бледная ладошка легла на плечо брата. — Не приближайся, — холодно заявил он. Такого тона она от него раньше никогда не слышала. Её сейчас будто окунули в холодную воду. Ощущения были где-то те же. — Изуна? — она подалась немного вперёд, дабы разглядеть лицо брата, но… — Не приближайся, — в самих этих словах клокотала дикая, едва ли не животная, ненависть. В глазах же горело отвращение. Отвращение к той, кого он ещё недавно считал самым дорогим человеком. — Что случилось? — уже жёстче спросила она, немного привстав с футона. — Я сказал, не приближайся! — откровенно рявкнул он, с силой оттолкнув Мадару назад.       Девушка упала на спину, не ожидая подобного действия со стороны брата. Изуна вскочил с места, вглядываясь в испуганное лицо девушки своими чёрными, горящими в слепой ярости, глазами. — Ты мне противна. Что тут непонятного?! Этот Сенджу мне всё о вас рассказал! И об этом драном кристалле, и о ваших тренировках, техниках, мечтах. Даже тот треклятый спор! — он бесился. Неприкрыто бесился, излагая давно накопившиеся мысли прямо в лицо. — Я… Если те вещи я ещё могу понять, то… — он тяжело дышал, стараясь отдышаться, будто пробежал марафон. — Как ты могла, Мадара?! Просто, как ты могла?! Как ты могла влюбиться в Сенджу! — он не понимал, и это выводило его из себя больше всего.       За что можно любить Сенджу? За убийство их братьев? За потерянные нервные клетки? За гектары потерянных во время нескончаемых битв земель? За это? Верилось с трудом. — Я благодарен за то, что ты меня спасла, но даже это… Даже этого мне не хватает, чтобы тебя простить, но этого уже слишком много, чтобы я продолжал тебя ненавидеть, — даже эти слова сквозили мерзким запахом предательства. — Нам на личном фронте обоим не повезло… Вот только Хана просто мертва, а Хаширама умер лишь как человек. Обещаю, Изуна, я покончу с этой войной. Раз и навсегда. Чего бы это мне не стоило! — твёрдо заявила она. — Я надеюсь на это, — устало произнёс он, а после исчез. Ему сейчас как никогда нужно сбросить пар. Желательно, как можно дальше от селения.       Пока Учиха обдумывали смену главы, в клане Сенджу составлялся план нового вторжения. Было множество мелочей, которые требовали к себе внимания, и Хаширама, сделав глубокий вдох, решал эти маленькие задачки. Пока на бумаге вычерчивались ровные символы, в голове воцарился полнейший хаос. Недавний разговор с Мадарой буквально выбил его из реальности. Не хотелось ничего. Ни сидеть за этим столом сейчас, ни вдыхать затхлый воздух кабинета, ни существовать вообще. Было лишь желание забиться в самый дальний и тёмный угол дома и больше никогда не покидать его. Да, это нельзя назвать серьёзным поступком взрослого состоявшегося человека, и он сам это понимает и никогда так не поступит, но бредовое желание, в любом случае, останется. С этим он ничего не мог поделать.       Дверь тихо скрипнула, и в кабинет, пробегаясь глазами по какому-то документу, вошёл Тобирама. — Клан Сарутоби отказался от помощи Учиха. Слышал об этом? — кладя бумаги на стол, задал вопрос младший Сенджу. — Ага, — пропустив слова брата мимо ушей, ответил Хаширама. — Не надоело вести себя как тряпка? Ты — глава клана Сенджу, а эта учиховская дрянь играет с тобой как со щенком каким-то! Едва пальцем поманила — уже к ней бежишь! — он негодовал. Не понимал, почему его старший брат хвостиком бегал за этой пигалицей. — Ага, — лишь произнёс он, не стараясь услышать то, что говорил Тобирама. Сейчас ему это было не нужно. Возможно, потом он поймёт, что именно ему сейчас сказали, но это будет позже, а пока он даже не пытался вникнуть в суть доносящихся оскорблений.       Тобирама устало прикрыл глаза, потирая переносицу. Он устал от этого. Устал от того, что Хаширама готов простить всё этой Учихе. Именно по её вине было убито множество их соратников, именно она возглавляла клан во время вторжения на их территорию, именно Учиха едва не убила его, и всё это он был готов ей простить, но за что? Этого Тобирама не понимал.       Он помнит, как брат будто окрылённый сбегал из селения на рассвете и возвращался поздно вечером иногда весь в ссадинах. Он помнит, как брат мог с чистой совестью прогулять совместные тренировки, убегая куда-то к реке. Он помнит, как по его вечно невозмутимому лицу ручьём текли слёзы от осознания предательства. Он помнит, как было больно, когда он однажды увидел к кому сбегал его брат.       Длинные, чёрные волосы, бледное лицо, чёрные глаза и милое красное кимоно. Такой Тобирама запомнил её. Нелепой, обидчивой маленькой стервой. Было больно, до одурения больно, но сказать об этом отцу он тогда не решился, видя как широко улыбается брат рядом с ней. Хаширама был счастлив, и лишь осознание этого остановило мальчика от донесения отцу. Хаширама был одержим ею. Если бы Мадара была психотропным препаратом, то старшего Сенджу можно было бы спокойно называть наркоманом. Она была опасной и вызывающей сильное привыкание. Некогда убитая девочка вернулась вновь, теперь уже совсем другой, но её эффект, производимый на Хашираму, остался. Он не мог без неё. Нуждался в ней, как жаждущий путник в самом сердце жарких пустынь Страны Ветра в глотке студёной воды. Тобирама ненавидел её за это. Ревность? Возможно…       Быстрым шагом он покинул кабинет брата и вышел на улицу, вдыхая свежий утренний воздух. Брюнетка сводила с ума, и одна лишь мысль об этой кровавой дьяволице заставляла Тобираму сильнее стиснуть зубы. Он видел её всего трижды, но впечатление после себя она оставляла неизгладимое. Непокорная, как сама суть чакры Учих, неприступная, подобно тем старинным замком из сказок, что читала ему няня, гордая, нет, даже эгоистичная, сильная. Слишком сильная для такого манящего тела.       Но главное…

Дьявольски прекрасна в своем холодном совершенстве.