Весь мир слился в одно сплошное пятно ярко-алого цвета. Он почти чувствовал тот кинжал, что торчал из его спины, умело всаженный «любимой» старшей сестрой. Этот ублюдок Сенджу помог ей встать, но ноги не удержали девушку. К ней тут же подскочили двое Учих, помогая главе клана добраться до своих. Хаширама проводил её взглядом, а после приказал своим бойцам возвращаться обратно. Те тоже пребывали в шоке, но все же послушались его. Изуне же и дела не было до шокового состояния этих людей. Их будто не существовало, им не было места в том кровавом полотне, что сейчас стояло перед его глазами. В голове вертелось только одно слово: «Почему?». Ему хотелось, чтобы всё это было его страшным сном, который просто закончится, стоит только ущипнуть себя. Но Изуна прекрасно понимал: всё, что он сейчас видит - реальность, иначе бы он давно умер от болевого шока.
Мадара старалась не смотреть на брата. Она не хотела видеть разочарование и презрение в его глазах. Ей самой было противно из-за того, что она согласилась на союз с Сенджу, но по-другому эта война бы не закончилась. Учиха понимала, что многие люди в клане её не поддержат, но доверять слепцам в этом вопросе глупо. Она сумеет их переубедить. Девушка была подавлена от всех этих мыслей, а усталость только добивала её в этот момент. Противно и тошно от самой себя, но теперь-то уже никуда не сбежишь. Сейчас на кону стоит все: ее жизнь, честь, авторитет и семья. Надеяться, что все воспримут эту новость хорошо попросту глупо и неоправданно. Хотя, сейчас ее мысли были далеки от дум, посвященных конфликту с Сенджу. Центр её мыслей сейчас без оглядки спешил в селение, в то время как девушку латали медики. Правда, долго оставаться в сознании с такими потерями в чакре она больше не могла.
Очнулась она уже в своей комнате. Быть честной, она уже почти забыла, как выглядят некогда родные стены. Без вечных завалов книг и свитков комната знатно опустела и лишь письменный стол всё так же трещит от тяжести, разложенной на нём. Она давно приучила себя засыпать в кабинете, на диванчике, а в том пьяном угаре, что она провела здесь мало что было понятно. Тогда её голова была забита совсем другим, а мозг не был способен различать обстановку.
Медленно присев на футоне, она огляделась. Солнечный свет бил в глаза, ещё не привыкшие к окружающей яркости дня. Все, что было до этого пробуждения воспринималось на манер долгого и абсурдного сна, но общий дискомфорт и несколько слоев бинтов на груди, животе и руках ясно говорили о том, что это было не простое сновидение. Девушка прикрыла глаза и провела ладонью по лицу.
Со стороны двери послышались едва различимые шаги, а после звук раздвигающегося седзе. Мадара приоткрыла глаза и, опустив руку, посмотрела на вошедшую служанку.
— Госпожа, — девушка закрыла седзе и быстро подошла к брюнетке. — Вам лучше ещё отдохнуть. Вы израсходовали почти весь свой запас чакры и получили сильные повреждения. Так что лежите.
— Сколько я пробыла без сознания? — спросила Мадара, даже не подумывая о том, чтобы снова лечь на футон.
Девушка присела рядом с главой клана и ответила:
— Три дня, Мадара-сама.
— Так много? — слегка удивленно произнесла Учиха.
— Эм… госпожа, это правда, что вы согласились на мир с кланом Сенджу? — неуверенно спросила служанка и опустила глаза. Она понимала, что такие вопросы не вправе задавать.
— Да, — сухо бросила девушка, заправив прядь волос за ухо.
— Ваш отец в ярости, госпожа, и желает с Вами поговорить. Я скажу ему, что Вы ещё не пришли в себя, если пожелаете, — заботливо сказала брюнетка.
— Не надо. Если хочет поговорить, то пусть приходит, — вздохнув, ответила она.
— Хорошо, госпожа. Еще будут указания? — уже подняв карие глаза на главу клана, спросила служанка.
— Разве что стакан воды, — сказала она в ответ.
— Хорошо! — задорно улыбнулась девушка и поспешила выполнять просьбу, но уже на пороге приостановилась, сбросив с губ маску улыбки. — И ещё одно, госпожа. Изуна-сан… Он уже третий день не появляется дома. Все время проводит у границ, но постоянно присылает почтовых птиц Вашему отцу. Таджима-сама говорит, что он всегда первым делом спрашивает о Вашем самочувствие и ему нечего ответить. Что передать ему? — печально взглянув через плечо на свою госпожу, спросила служанка. Ей до глубины души было жалко девушку, но высказать это она могла лишь в подобных взглядах и так, чтобы Мадара этого не заметила.
— Я… — она запнулась. Перевела взгляд на одеяло, сжав его край в ещё слабом кулаке. А что ей ответить? Верно, ответить нечего. — Ничего не предавайте. Я сама ему все объясню.
— Хорошо, госпожа, — ответила девушка, задвинув седзе.
Пару минут Мадара так и просидела, сжимая в руках край теплого одеяла. В голове шумным роем кружились мысли, беспорядочно сменяя друг друга. Сомнения гадкой слизью окутали её, но за свои слова необходимо отвечать. Иначе какой она лидер? Мадара была уверена, что люди её поддержат. Они устали от войны. Все, на чем она держится — месть. Многих одолевал дикий голод, а утолить их аппетиты могло лишь коронное холодное блюдо клана Учиха. Ради этого они шли на бой, а потом отправляли туда своих детей. Этот хлипкий мир заставит голодать многих, но это достойная плата за возможность исключить эту вредную пищу из их рациона.
За дверью раздались шаги. Тяжелые, быстрые. Шёл явно мужчина, и девушка знала, отлично знала, чья поступь раздается за стеной. Она глубоко вздохнула. Разговор обещает быть трудным и долгим. Глупо предполагать, что она была к этому не готова.
Не размениваясь на правила приличия мужчина тут же открыл дверь и быстро вошёл в комнату.
— Мне стоит тебе говорить о том, что как только ты поправишься, расторгнешь это соглашение с…с ними? — он старался оставаться спокойным, но явно чувствовал, как фитиль медленно догорает. Ещё немного и он взорвётся. Остается только верить, что Мадара готова к этому сейчас.
— Не трать время, — скупо ответила она, даже не соизволив взглянуть на отца. — На это я не пойду.
— Одумайся, Мадара! Ещё не поздно все исправить, — продолжал убеждения отец.
— Я и исправляю. Война между нами одна сплошная ошибка, а ты и эти старики из числа старейшин продолжаете не замечать этого в погоне за отмщением, — строгий взгляд исподлобья пал на старшего Учиху, но тот не был намерен сдавать позиции.
— Ошибка! Как ты смеешь называть смерти своих братьев ошибками?! — что же… Он продержался куда дольше чем рассчитывал.
— А скольких мы убили? Об этом ты подумал? Скольких мы оставили без жен, мужей, отцов, матерей, детей? Сколько трупов покоятся в могилах из-за нас? — её спокойный тон только раздражал старшего Учиху.
— А что ещё нам делать, по-твоему, когда убивают наших родных?! Разве не мести ты желала, когда умирали твои братья?! Разве мог я не желать мести, когда умирали мои дети?! — голос быстро переливался в крик, но каменное лицо Мадары даже не дрогнуло.
— Я? Никогда. И шаринган я пробудила не из жажды мести. Как ты не поймешь, ещё немного, и Сенджу могли нас попросту уничтожить, — тяжело вздохнув, держала ответ она.
— Лучше смерть в бою, чем мир с убийцами, — твердо заявил Таджима.
— Убийцами? Кто мы такие, чтобы их судить. Мы не лучше. Скольких ты убил? Скольких рядовых, незнакомых шиноби полегло от твоих рук? В чем они виновны? В том, что теоретически могли убить кого-то из твоего окружения? Глупо, — подтянув одеяло, продолжала вопрошать она.
— Дрянь! — хлёсткая пощёчина раскатилась в комнате резким звоном. Девушка моментально схватилась за покрасневшую щёку. Было больно, но вот только горела не щека, а что-то глубоко за бинтами и грудной клеткой. Некогда каменное сердце покрылось сетью трещин. Не будет слёз, соплей и криков, только новые сколы там, где должен быть орган с аортой. — Я надеялся вырастить из тебя достойную замену для меня, а ты… — он быстро поднялся и вышел из комнаты, так и не окончив фразу. Дверь громко хлопнула, закрываясь, от чего вода в стакане у футона пошла едва заметными волнами.
Все было куда быстрее, чем казалось Мадаре. И куда больнее…
Пару дней спустя в её кабинет влетел почтовый орел. Такой же, что когда-то принёс Мадаре весть о брате.
***
— Кто бы мог подумать, что у тебя выйдет получить её согласие, — произнёс Тобирама, как только открыл дверь в кабинет брата.
Хаширама сидел за столом и смотрел на ветер, играющий с листвой на деревьях за окном. Внешне он был спокоен, но внутренне, можно сказать, прыгал от счастья. Он всё ещё не мог поверить, что эта кровопролитная война вот-вот закончится. Все те слова о мире, которые он говорил своим людям, наконец-то сбудутся. Тобирама прекрасно знал своего старшего брата, и понимал, что если бы шатен не был бы сейчас на посту главы клана, то пустился бы в пляс от счастья, но тот старался держать себя подобающе статусу. Тобирама закрыл за собой дверь и прошёл к столу брата, сев на его край.
— Теперь-то ты счастлив, Хаширама? — спросил он, складывая руки на груди и смотря на брата.
— Не то что бы счастлив, я наконец спокоен, — ответил ему Хаширама с легкой улыбкой. — Тобирама, как думаешь почему Мадара согласилась на этот союз?
— Скорее всего потому, что она разделяет твою точку зрения, — ответил Сенджу.
Тобирама посмотрел на своего брата, а потом устремил взгляд на пол. Это имя вызывало у него слишком много противоположных чувств. Но всех их перекрывало желание сделать Хашираму счастливым, как в детстве. По иронии судьбы он мог быть счастлив только с Мадарой. Тобирама знал, что его старший брат мог простить ей все грехи и следовать за ней только из-за любви к девушке.
Учиха влюбляются только один раз в жизни и живут всю жизнь, храня эту любовь в сердце. Большинство Сенджу хоть и и могли влюбляться не по одному разу, но некоторые выбирали вторую половинку раз и навсегда. Хаширама и Тобирама относились именно к этому типу. Младшему Сенджу было просто больно от мысли, что сердце выбрало именно ту, что была дорог
а его брату и что никогда бы не стала его.
***
Известие о том, что скоро будет подписан мирный договор, отозвалось среди народа волной ликования; верхушка пока пыталась сообразить, что задумали главы некогда враждовавших кланов. Сказать честно, Мадара и сама не до конца осознавала, что все это так скоро закончится, что мечта, гревшая её сердце в далёком детстве, вот-вот станет явью. Впервые за долгое время она не боялась завтрашнего дня, когда неожиданное действие иного клана могло вызвать плачевные последствия. Сейчас она сама впускает Сенджу в самое сердце земель её клана, где было решено подписывать договор из-за неважного состояния здоровья главы клана Учиха. Люди долго будут притираться друг к другу, как ни крути раны от потерь близких ещё совсем свежие. Но стоит им зарубцеваться - и они останутся простым напоминанием о былых временах.
Общую легкую картину омрачало лишь одно. Со стороны кладбища возвращалась семья. Сгорбленная старушка вытирала слёзы краешком платка. Рядом с ней шел мальчик, лет десять. За руку его держала мать. Едва сдерживая прозрачные капли, она вела сына обратно в дом, крепко сжимая крохотную ручку.
- Соболезную, - сказала девушка, когда семья поравнялась с ней.
- Спасибо, Мадара-сама, - хрипло произнесла старушка. - За все спасибо, - продолжив свой, путь добавила она. Учиха же молча смотрела им вслед, прежде чем услышала её последнюю фразу. - Умоляю Вас, не позвольте жертве моего сына просто так пропасть.
- Обещаю, - твердо заявила глава клана.
Пока власть в её руках, только она сможет изменить положение дел. Пока сила её глаз не угасла, только она способна одержать победу над злым роком. Она закончит это, какую бы цену не заломила бы Судьба.
