Добиться девушку, любым способом

      С самого утра деревня Учих была на ушах. Всех жителей оповестили о том, что сегодня ближе к обеду прибудет делегация из клана Сенджу. Люди к такому объявлению отнеслись с неким трепетом и опаской.       Оживлённей всего было в доме главы клана, где и должна была произойти встреча. Служанки то и дело, что бегали по всему дому, приводя его в порядок, готовили несколько гостевых комнат, ведь переговоры могли затянуться. Саму же главу клана подняли ни свет ни заря и запихнули в ванну. Что эти девицы делали с бедной Мадарой, даже страшно представить. Они её мыли, наносили какие-то шампуни, отвары целебных трав, масла и мази на волосы, приводили в порядок хрупкие руки главы. Даже Куро шугался от этих четырёх девиц, что были отправлены в комнату брюнетки Кэмеио. Если с отцом Мадара могла спокойно спорить, то с бабушкой старалась этого не делать. Её было трудно переубедить, поэтому, когда она произнесла: «Может на поле боя ты можешь являться в чём попало, но я не позволю тебе встречать гостей лохматой и в этом старом, да ещё и рваном походном плаще», то девушка лишь уныло кивнула, соглашаясь с пожилой женщиной.       Сейчас она просто сидела и гладила Куро, пока девушки занимались её волосами. Они решили не делать никаких сложных причёсок, ведь это было практически невозможно, а просто расчесать и слегка покрыть воском, ведь времени на это у них не было. Процедуры девушка выдержала просто героически, а дальше была куда более изощрённей пытка — выбор одежды. Именно по этим причинам Мадара и предпочитала пропускать все праздники клана. Пока девушка была погружена в свои мысли, её уже успели одеть. Тёмно-синее косодэ было точно её размера, а такого же цвета пояс подчеркнул изящную женскую фигуру. Сейчас Мадара больше всего походила на дорогую фарфоровую куклу. Служанки умилённо смотрели на конечный итог своих стараний. Они закончили как раз во время. Ей только что сообщили о приближении делегации Сенджу, а это означало только одно — обратного пути уже нет.       Последний раз взглянув на своё отражение, девушка выпускает котёнка из рук и покидает свою комнату. Она не должна сейчас ударить в грязь лицом или опозорить свой клан. Она гордо поднимает подбородок, выпрямляет спину и выходит на крыльцо своего дома. Там её уже ожидают глава старейшин и главы старших домов Учиха. Все напряжены от предстоящей встречи. Это напряжение можно, наверное, даже поджечь, не то что потрогать рукой. И вот они уже здесь.       Девушка чувствует, что они у ворот её селения. Гостей должны встретить двое Учих и сопроводить к главному дому. Жители поселения слегка встревоженно смотрели на делегацию Сенджу в размере десяти человек, что сейчас шествовала по главной улице. Шиноби бросали злые и полные ненависти взгляды в сторону прибывших, женщины бросали точно такие же взгляды, но при всём при этом прятали детей в домах. Некоторые молодые девушки бросали восхищённые взгляды на братьев Сенджу и чуть ли не вздыхали. Двое Учих довели делегацию до дома главы клана и, поклонившись Мадаре, удалились. — Я рад нашей новой встрече, госпожа Мадара, — протянув руку девушке, сказал Сенджу. — Взаимно, господин Хаширама, — пожав ему руку, сказала Учиха. Он выглядел счастливым, но, на удивление, вёл себя сдержано, подобающе своему статусу. Не позволял себе шуточек или чего-либо выходящего за рамки понятия «деловые партнеры». Мадару это радовало.       Говорили они мало. Сухие фразы. Хотя будь воля девушки, она вообще спихнула бы все эти пустые диалоги на кого-нибудь другого, но Сенджу — не Сарутоби, чтобы дурить их «неважным самочувствием лидера клана», хотя под бинтами всё и правда ныло.       Хаширама чувствовал недовольство Мадары, чувствовал её раздражение, но деться друг от друга они никуда не могли. Вся эта ситуация была ему противна. Он не хотел её ни к чему принуждать, а в итоге получил вынужденное подчинение с её стороны. В душе теплилась надежда на то, что ей противен лишь он сам, а не идея мирного договора. Временами она напоминала ему львицу. Гордая, но далеко не изящная, наперекор расхожему мнению. Но сейчас её будто в клетке заперли, посадили на короткий поводок и затянули ошейник.       Хотя почему «будто»? Тугие бинты виднелись под темным косодэ. Он лично держит поводок за кожаную петлю. Не Тобирама, который явно не отказался бы реально посадить её на цепь, не отец, точно разделяющий мнение младшего сына, а он. Человек, который так упорно клялся самому себе, что больше никогда не заставит Мадару усомнится в нём. Так глупо, что он едва сдерживает желание в голос рассмеяться от нелепости и дурости ситуации, в которую сам себя загнал.       Но пока они просто осматривали деревню Учих, имитируя заинтересованность в словах гида. Через час они должны собраться в главном зале, где и пройдет подписание мирного договора. А внутри борются две назойливые идеи: покинуть пределы чужих земель в это же мгновение, чтобы просто перестать делать больно ей и себе; и остаться здесь, чтобы просто иметь возможность видеть её. Возможно однажды он повзрослеет по-настоящему и перестанет так по-детски относиться к вещам, но пока в голове гудели бои меж двумя его сторонами.

***

— Таджима-сама? — стражник удивлённо смотрит на мужчину несколько мгновений и тут же низко кланяется бывшему главе клана. — Нас не предупреждали, что вы к нам… — не успевает закончить он. — Ничего. Где Изуна? — тут же спрашивает он. — Должно быть, он в главном здании или на кладбище, — спустя пару секунд мычания говорит юноша. — Спасибо, — бросает мужчина и идёт по направлению к указанному месту. — Извините, Таджима-сама, если он всё-таки на кладбище, то купите лилии. Изуна-сан без них к её могиле не приходит, — советует парень напоследок. — Я учту, — и покидает пост охраны.       Как и ожидалось, в главном здании его не было. Значит за цветами идти всё же придётся…       С пышным букетом белых лилий в руках он неспешно продвигался к злополучному месту. Таджима старался быть хорошим отцом, ведь именно об этом просила его покойная Янамори прежде, чем её сердце окончательно перестало биться. Но чем старше становятся его дети, тем больше он понимает, как же сильно в нём ошибалась жена. Изуне ведь едва стукнуло семнадцать, а он уже никогда не сможет найти замену Хане. Сказать честно, невестку он знал плохо. Рассказывала Мадара о ней часто, но ничего конкретного выделить мужчина для себя не смог. Вроде красивая, с головой на плечах, Изуну любила до дрожи, но точнее её портрет не складывался. А сейчас Таджима с опаской понимает, что он ведь даже не интересовался сам, кто эта особа. Печально, однако…       Его одинокая фигура была заметна издали. Он молча смотрел на могильную плиту, где были выгравированы ровные символы имени «Учиха Хана». Лицо не отображало ничего, но глаза говорили о сложности положения парня, о его внутреннем давлении. Те будто тонули в собственной печали и тоске, но солёной пелены на них не было. Хоть что-то радует. — Это ведь ваша первая встреча, да? — тихо сказал парень, переведя глаза на отца. Мужчина поравнялся с сыном и положил цветы на ещё влажную от недавнего дождя землю. Стало немного стыдно, когда он увидел цвет лилий из букета сына. Ничего он нормально сделать не может… — Да, — тихо ответил старший Учиха и тяжело вздохнул. — Соболезную. — Спасибо, — сухо ответил он. — Какой она была? — после минутного молчания спросил он. — Неземной. Она полностью понимала меня. Веселая, задорная затейница. Мечтала через пару лет возглавить команду полевых врачей. Порой, совсем не поднимала глаз от книг, хотя по ней и не скажешь подобного. Всегда знала, что мне нужно. Всегда была рядом. Я мог часами с ней просто болтать, а потом мы молча смотрели на закат, наслаждаясь тишиной. У вас с мамой тоже так было? — губы его тронула печальная улыбка, а в словах чувствовалась липкая, тягучая тоска. — Да. Порой я просто не понимал, почему такая, как она, тянется к такому, как я. Она была куда лучше меня, как человек, куда моложе меня, совсем ещё ребёнок. Я правда до сих пор считаю, что испортил её. Она совсем не была Учихой. Ласковая, нежная. Вы с сестрой на неё очень похожи. Мадаре достались её глаза и улыбка, а тебе характер, — при упоминании дочери ему стало как-то не по себе. — Похоже, всей нашей семье не слишком повезло с отношениями… — грустно улыбнулся парень. — Ну, она оставила мне замечательных детей, — положив свою тяжелую руку на плечо сына, ответил мужчина. — Кстати, как там Мадара? — с опаской спросил юноша. — Идёт на поправку, а сейчас, наверное, уже принимает Сенджу, — от последних слов плеваться хочется обоим, но те продолжают проверять своё терпение. — Я даже не знаю, ожидал ли от неё такого или нет, а сейчас не представляю, как мне к ней относиться. Пока я был у Сенджу, Хаширама много рассказывал мне об их встречах. Это не было похоже на ложь, но верить мне как-то не хочется. Возможно, всем будет лучше если этот договор состоится, а нам стоит научиться видеть что-то за силуэтами могильных плит, но… я уже слишком устал от этого всего, чтобы думать. — И ты туда же? — разочарованно бросает мужчина. — Не знаю, — честно отзывается юноша.       Кровь тянула его к Мадаре. Он понимал, что ей нужна поддержка сейчас. Понимал, что не может оставить её даже после всего этого. Какой бы крепкой не была маска на её лице, каким бы волшебным образом она не была закреплена, Мадаре нужно было снимать её хоть перед кем-то, иначе этот идеальных кусок фарфора окончательно врастет в неё. Заменит живую улыбку, заменит блеск в глазах. А ведь она так похожа на Янамори...