****
Саске хотелось, чтобы все немыслимые события десятого июля обернулись дурным ночным кошмаром, как и этот, не менее сюрреалистичный сон. Но это произошло. Наяву. Для рая осколки разбитого сердца горели слишком сильно. В то же время боль мучила недостаточно, чтобы полагать, будто бы он варился в одном из котлов ада. «В какое же чистилище отправил меня брат?» Как праздничный фейерверк, минувшие эпизоды ярким калейдоскопом вспыхнули в саднящей голове. Саске точно помнил, как они вместе с Наруто, Неджи и... Нара ехали до Кагосимы. Хьюга пообещал привезти их в тайное хранилище оружия своего отца, но вместо этого отвёз к заброшенному складу у подъезда к городу. Там же они вдвоём с Саске и повязали предателя. Наруто, конечно, ничего не понял, пытался помешать, но и его удалось убедить позже. Если тогда Саске немного сомневался в правильности выдвинутого обвинения, то сейчас знал наверняка: Нара, больше всех прикрывающийся сопливыми баснями о коллективе, предал его. Он точно был в курсе плана Хатаке, а потому всю дорогу до Кагосимы умело отводил внимание от преподавателя, буквально тыча пальцем на Итачи, как якобы на теневого организатора вступительных. «Он мог...» Нет, Нара был обязан ещё в лесу рассказать Саске, что ждало его родителей. Но то ли циничное безразличие, то ли гордыня приказали держать язык за зубами. Да, Саске единственный с самого начала видел его гнилую личину насквозь. «Гнусная сволочь.» Странно получилось, ведь его покойный отец всегда твердил обоим сыновьям: «Люди ничем не отличаются от животных — заботятся только о своей стае, а поэтому чужаки не заслуживают вашего доверия. Всегда держитесь друг друга». Саске свято верил, что, будучи следователем, сможет изобличать ложь любого уровня. Если бы он только знал, что искомая им девушка всё это время находилась так близко, он бы точно сумел спасти своих родителей. «Но молить время об очередном кредите уже поздно.» В бардачке фургона завалялось немного налички. На такси они втроём двинулись к реально существующему тайнику Хьюга Хиаши, где Саске зарядил свой телефон и вместе с Неджи выработал подходящую стратегию. Там также имелось устройство для автономной записи видео и звука. Потребовалось пару часов, чтобы зарядить его полностью и настроить интеграцию с сервером Саске. В критический момент переговоров он собирался наконец-таки обнародовать накопленные за два месяца доказательства. Тогда Саске наивно верил, что заветные материалы у него не отнять. «Как бы не так...» Во втором часу после полудня трое прибыли на окраину города, где в конце апреля проводилось вступительное испытание для их класса. Они разделились: Саске намеревался в одиночку отправиться на место встречи, в то время как Неджи и Наруто должны были сидеть в засаде и ждать сигнала. Оказавшись у входа в здание, он отправил на разведку дрон с камерой и за час обыскал все фабричные помещения. Следов похитителей, как и самой Сакуры, обнаружено не было. Тогда Саске действительно занервничал: а вдруг подразумевалось другое место? Но всё оказалось намного прозаичнее — вскоре на его телефон с неопределившегося номера пришло обличающее послание: «Втроём». Следовательно, за ними откуда-то следили. Подключились к уличным камерам? «В их распоряжении были все ресурсы полиции!..» Саске припомнил весь боевой арсенал своего спасательного отряда, и ему стало даже немного смешно. Но делать было нечего, кроме как импровизировать. Когда трое оказались внутри, Саске прислали схему прохода к нужному месту на втором этаже. Именно там Сакура стала свидетелем убийства Наоки Мэмору. «Ну не иронично ли?» Только без трупа журналиста, головорезов и двух сердец, порывающихся выпрыгнуть из груди обстановка выглядела гораздо скуднее. В первую очередь Саске убедился в отсутствии камер внутри помещения и прикрепил свою в углу на стене, откуда открывался полный обзор. Ребята не знали, как долго им предстоит тут проторчать, а за последующие два часа томительного ожидания никто так и не объявился. Казалось, будто бы те специально тянули время. Скорее всего, такое распоряжение отдал Хошикаге, чтобы Саске не вернулся домой раньше своего отца. «Всё рассчитали.» Воспользовавшись отсрочкой, трое, перешёптываясь, разработали новый план. В какой-то момент на телефон Саске пришло и третье сообщение: «Сложите всё оружие в коробку на столе, выставите её в дверном проёме и ждите». Это было слишком предсказуемо, но похитители не могли знать, что именно они взяли с собой. «Знали.» Тогда Саске об этом не догадывался. Поэтому, когда он сложил почти всё вооружение, его телефон запищал в последний раз: «Ублюдок, и пистолет тоже. Если не сделаешь, девчонке не жить». Текст сообщения добавил новую тревогу в копилку к другим поводам для волнения: могли ли Неджи или Наруто каким-то образом тайком сливать информацию из тыла или же за ними всё-таки следили и здесь? Поскольку к установленной в углу камере и телефонам таких требований не предъявлялось, мыслительная чаша весов склонилась ко второму варианту. «Всего лишь новые вводные для корректировки стратегии, ха.» Успокаивающе тогда подумал Саске и вместе с коробкой подошёл к дверному проёму. Как в фильме ужасов, выглянув в коридор, он ожидал увидеть мерзкую ухмыляющуюся рожу, но вместо этого в сухих от напряжения роговицах отразилась лишь пустота. Не опуская взгляда, Саске медленно нагнулся и бесшумно поставил коробку на бетонный пол. Его сердце сделало очередной кульбит и, казалось, замерло где-то в районе горла. Выждав с минуту и не поворачиваясь спиной, он двинулся обратно к своим. Наруто и Неджи хладнокровием не баловали. Они, так же, как и Саске, испуганными глазами молча смотрели в сторону прохода. В воздухе запахло отчаянием, и в этом ансамбле чувств трусость гордо маршировала впереди. Но до капитуляции без боя Саске никогда бы не снизошёл, отнюдь. Он глубоко вздохнул и прикрыл дрожащие веки. Как же ему в тот сраный момент не хватало на плече твёрдой и уверенной руки одного конкретного человека. Саске силился припомнить все уроки Какаши: позволить панике и волнению захватить себя целиком — осмелиться прыгнуть в кроличью нору, и тогда пением тысячи птиц к нему должно было прийти верное решение. «Обещание было исполнено, но какой ценой...» В своём кармане Саске нащупал выданный наставником крюк. Наконец мечущийся взгляд остановился на груде старых деревянных ящиков у большого металлического стола и верёвках, свисающих с потолка над ними. В потяжелевшей голове закипели идеи, одна безумнее другой. Из хаотичного потока удалось скомпоновать последний и, к его мольбам, стоящий того план. Не выдавая признаков своей заинтересованности, Саске опустил глаза и задумался. Если похитители находились где-то в здании, то им бы потребовалось какое-то время, чтобы добраться до них. В самом помещении камер не было. Выходит, установлены в коридоре прямо напротив дверного проёма. «Но зачем было давать возможность разместить нашу камеру внутри помещения?..» Поскольку указаний стоять столбом не давалось, напоследок Саске позволил разгуляться своим актёрским способностям на полную катушку. Шатаясь, он весь скрючился, будто бы ему поплохело от страха. Прикрывая рот рукой, он весьма правдоподобно сымитировал рвотные позывы и отшатнулся подальше от коридора. Наруто было хотел подорваться к нему, но Саске выставил руку и уже со спокойным выражением лица жестом приказал оставаться на месте. Заглушая лязгающие звуки фальшивыми извержениями желудка, Саске с лёгкостью вонзил острый конец крюка внизу стены — видать, во времена строительства этого здания экономили на материалах. Затем подцепил конец свисающей джутовой верёвки, наспех отмотал пару метров и прочно закрепил на дужке крюка. В горле сильно першило — театр одного актёра более продолжаться не мог. Саске стрельнул многозначительным взглядом в сторону Наруто, украдкой шокировано наблюдавшего за ним. Его друг тут же опомнился и что есть мочи заорал и подорвался к нему. Шёпотом Саске попросил его помочь по-тихому соорудить из деревянных ящиков нужной высоты конструкцию на столе. Прикрыв крюк в стене одной из коробок, Саске прошипел Наруто вернуться обратно, а затем без тени страха и сожалений сам взобрался на сооружённый эшафот. Как и предполагал Саске, его отсутствие в поле зрения восприняли как угрозу — скоро в коридоре послышались быстрые шаги. Выторгованные у времени драгоценные секунды сделали своё дело: с помощью свободного конца Саске ловко сотворил мёртвую петлю, уверенно надел на шею и покрепче затянул. «Неужели Хатаке на это рассчитывал?..» Было видно, как отчаявшиеся товарищи хотели кинуться к нему несмотря на приближающуюся опасность, но Саске остановил их, улыбнувшись смиренно и жутко. Ведь смерть во имя чего-то значимого могла не только увековечить его старания, но и искупить все грехи. «За шестнадцать-то лет.» От гипоксии он бы мучился целых пять минут — слишком долго, чтобы не удержаться соскочить самому или не дать возможности кому-то себя «спасти». Совсем другое дело моментальная кончина от перелома шейного позвонка, а два с половиной метра под ним — подходящая высота для финального аккорда. Если бы Саске умер, то Хошикаге никогда бы не смог использовать его опухшее и посиневшее лицо для получения доступа к данным. Его жалкие прихвостни должны были занервничать: кто знал, вдруг за это время Саске поделился своими старыми доказательствами с кем-то ещё? А тайна за семью печатями могла перестать быть тайной в недалёком будущем? Поэтому когда в дверном проёме таки показался взбешённый мужчина, Саске улыбнулся ещё шире: «Вот теперь посмотрим, кто у кого на крючке». «— Слезай, гадёныш! Иначе я прикончу этих двоих, — всё такой же долговязый и неказистый Хигути направил пистолет в сторону провожатых Саске. Видимо, своей тупой башкой он так и не понял одну простую истину: — Не тебе диктовать условия, Хигути Какузу, — закусив нижнюю губу, Саске максимально надменно усмехнулся. Пускай и напоследок, воочию упиваться этой озлобленной рожей было крайне сладко. — Да-да... твоё настоящее имя мне уже давно известно, — с расстановкой пропел он. — Если хотя бы один волосок... спадёт с головы моих друзей... я ни секунды не колеблясь... покончу с собой. Ты же прекрасно понимаешь, чем это обернётся тебе и Хошикаге Кисаме? — повисшее молчание говорило куда красноречивее выражения лица разъярённого ответчика. Улыбаться шире не позволяла анатомия, но Саске всё же постарался пересилить природу. — И кстати, где же твой приятель? Неужто всю грязную возню с подростками вновь спихнули на тебя? — ядовитым, но в то же время наигранно невинным голосом осведомился Саске. Пора отдать должное медитациям с Какаши: наконец-то он по-настоящему проживал этот конкретный момент. Да, все эти два месяца он мечтал прижать этого трусливого ублюдка к стенке и, как сейчас, смотреть на него сверху вниз. Может, не текучее время, а именно Саске любезно предоставлял кредит? А этот короткий миг триумфа — долгожданные проценты? — О своей девчонке ты не подумал? — ответил Хигути крайне неправдоподобно спокойным тоном, но в дуэли по сокрытию эмоциональных улик мужчинам семьи Учиха не было равных. — Что-то её здесь не видно. Ты всерьёз рассчитывал, что я, сын лучшего следователя в городе, за бесценок отдам тебе все доказательства? Неужели твой опыт работы в аудите ничему тебя не научил? — Саске на коробках вмиг натянул самую ханжескую и самую лицемерную маску приличия из своего арсенала. Тоже, кстати, его любимую. Глаза же Хигути сузились в презрении. — Похоже, ты действительно так думал. Однако всё же позволь мне внести некую ясность в твоё... носящее исключительно вероятностный характер... ошибочное суждение... Пока я не увижу своими глазами целую и невредимую Харуно Сакуру, ты ничего от меня не получишь. — Наруто уже было хотел возразить, но Неджи одёрнул его. — Видимо, ты, Хигути Какузу, ещё не понял: я действительно готов отдать тебе все копии записей. Правда. Веришь ты или нет — они мне больше не нужны. Как ты мог заметить по моим действиям в последний месяц, я уже давно не питаю интереса к этому расследованию. Что, ты не ожидал таких заманчивых условий? — Саске испытывал огромное наслаждение разговаривать с этим оборванцем в столь вежливой манере. Похоже, Хигути и вправду растерялся, снова и снова поджимая губы.» Не сводя пушки с Наруто и Неджи, он кому-то отправил сообщение и только через полчаса дождался ответа. Прочитав его, нахмурился и оповестил, что Сакура находится в противоположной части города — придётся подождать. Вести светские беседы и дальше они, разумеется, не стали, а молчаливая прелюдия растянулась аж на два с половиной часа. Саске волновался: хватит ли зарядки у камеры на стене? «Значит, Хошикаге уже знал, что Сакура вызволена, и приказал второму найти кого-то другого. Почему же тогда я об этом не подумал?..» За окном начинало смеркаться. В коридоре снова послышались чьи-то шаги. Показался и второй подельник, подходящий под описания Сакуры. Видимо, у здания был и другой вход, раз тот смог незаметно от глаз посторонних пройти с ношей внутрь. Он втащил за собой грязно-серый мешок якобы с Сакурой и весьма бесцеремонно свалил его к ногам товарищей Саске. В отличии от взревевшего Наруто, готового броситься на головорезов в любую секунду, Неджи и сам Саске стоически сохраняли самообладание и скептицизм. Он стрельнул настороженным взглядом в его сторону и едва заметно мотнул головой. А сомнения действительно закрадывались: внутри холщового мешка никто не двигался. Будь Сакура в сознании и вообще живой, она бы точно брыкалась и орала. Заметив замешательство, Хигути скривился в гадкой усмешке. Он нагнулся к мешку и, немного покопавшись, достал оттуда прядь знакомых розовых волос. Казалось, сердце Саске со свистом снаряда улетело в бездонную пропасть, а руки налились свинцом, отчего ему и самому захотелось рухнуть вниз с петлёй на шее, но Саске сдержался. «— Давайте сюда ваши мобильники, и я покажу больше... — гнусно ухмыляясь, сказал Хигути, указывая на Наруто и Неджи. Пытаться обмануть смысла не было — они бы всё равно проверили сами. Дождавшись сдачи с поличным Неджи, Саске потянулся и за своим, но с другой целью. Он наспех разблокировал телефон в кармане и включил камеру ранее неиспользуемой соцсети: — Ещё одно слово, и я начну прямую трансляцию. А то, что однажды попадёт в интернет, останется там навсегда — это вам не уличные камеры. — Ещё одно слово, и ты покойник. Я пристально слежу за каждым твоим движением, — внезапно выплюнул тот, что помладше. — Посмеешь нажать — вам и девчонке не жить. Мне абсолютно плевать на всю эту политическую белиберду! — Заткнись, недоумок! — свирепо гаркнул Хигути. — Сам заткнись, урод! — в каком-то запале заорал второй, не спуская прицела с Саске. — Да, я лично прирезал каждого живьём и ни о чём не жалею! Я наслаждался их смертью, и что с того?! Вот что ты мне сделаешь сейчас с пётлей на шее?! Учиха, знай... я и глазом не моргну — убью тебя, но сначала прирежу твоих дружков у тебя на глазах! Я выпущу живьём их ливер и сожру внутренности на ужин, пока ты будешь смотреть, — его лицо исказилось в первобытном оскале дикого зверя. Того зверя, который чуть не растерзал их с Сакурой ещё в апреле. Казалось, свет из окна потух, и в темноте Саске не видел никого вокруг, кроме этого светящегося яростью и жаждой крови лица.» «Но монстром был не он...» «— Да, я уже делал так прежде... Агония ваших мук станет самой сладкой музыкой для моих ушей, а твой телефон, ублюдок, пригодится лишь для того, чтобы её записать и переслушивать как колыбельную на ночь, — ноздри этого каннибала раздувались, как у быка перед корридой, а изо рта текла слюна. Казалось, он всегда ждал зрителя, который будет внимать каждому слову его чистосердечного признания. В то время как Саске пытался отыскать более глубокие мотивы у череды загадочных убийств, этот поехавший головой вершил свой бессмысленный суд. К такому повороту был не готов уже сам Саске. Он шокировано пялился на маньяка в припадке не в силах пошевелиться. Значит, вот как Сакура чувствовала себя тогда. Как он посмел корить её за то, что она, сохранив рассудок, отделалась лишь потерей памяти?! Перед лицом страха боли Саске тщетно попытался подавить катарсис, нарастающий в груди. Да, он проиграл это сражение, но не войну. Саске швырнул телефон к ногам мужчин с такой силой, чтобы он окончательно разбился о бетонный пол. Но, видимо, на всякий случай Хигути прострелил и его мобильник. Второй оскалился ещё шире и за холку достал из мешка какого-то незнакомца: — Это не твоя тупая девчонка, видишь?! Что, ты не ожидал такого, да? — широко распахнув свои глаза, Саске смотрел на молодого худощавого паренька без чувств. Если он здесь, то что они сделали с Сакурой?.. — Ты думал, кто-то будет меняться с тобой? Всё, твоего телефона больше нет, игра окончена, мелкий гадёныш! — Саске понял, что прыщавое лицо пленника казалось подозрительно знакомым. Он точно когда-то видел его раньше. Хотя сейчас это не имело значения, мозг судорожно хватался за всё подряд в попытке не потерять связь с реальностью. Второй рукой маньяк достал огромный нож из-за спины и занёс блестящее острие над грудью в белом кухонном фартуке. Всё это выглядело наигранно и отдавало театральщиной, но смешно никому не было. — Что ты теперь будешь делать? Прыгать? Ну, давай же! Давай, спрыгни! И тогда, может, тебе посчастливится не испытать ту боль, которую придётся пережить этим двоим! Прыгай, ублюдок, или я убью эту вонючую скотину прямо у тебя на глазах!!! Саске не знал, что делать дальше. Он мог оправдаться, что агония ужаса вперемешку с пением тысячи птиц заглушили все мысли. Но их просто не было в голове. Только оголённые до предела нервы, готовые лопнуть в любую секунду. Они всё равно убьют их всех! Как он мог позволить такому случиться? Неужто хоть раз в жизни захотел побыть рыцарем в сияющих доспехах? Тем, кем он никогда не являлся?!» «Или умирать расхотелось, трус, ты, жалкий?..» Повисшую тишину разорвали два выстрела, и похитители упали на пол. Саске не мог поверить своим глазам — пришло спасение? Пока он второпях спускался вниз, Наруто и Неджи кинулись к пистолетам в коробке. Вооружившись, они соорудили ещё одну баррикаду из ящиков и уже хотели затаиться, как вдруг в проёме показались двое преподаватели со снайперскими винтовками. «Ох, а какой театр разыграл Хатаке...» Он заверил Саске, что и сам начал подозревать Итачи после вступительных и рассказа Нара о странном поведении двоих одноклассников, а потому дал Нара второй трекер и попросил приглядывать за своими «друзьями». Также сказал, что Итачи с Хошикаге остались на площадке проведения испытания, и никто, кроме Нара, не знал, где сейчас находились Хатаке и Сарутоби. Этот урод клялся Саске, что Сакура уже давно спасена, а ему самому нужно срочно бежать домой и позаботиться о сохранности всех доказательств, пока они с Наруто и Неджи останутся объясняться с полицией. «Подозревал Итачи и ничего не сделал... я как дурак купился на такую дичайшую чушь...» Видимо, флёр аффекта, оставшийся после откровенного бенефиса отшибленного на голову каннибала, сыграл свою роль. Саске ещё недостаточно долго пребывал в состоянии мучительного самобичевания, чтобы винить доверие, в первый раз в жизни появившееся к постороннему человеку. Боль должна нарастать постепенно, иначе он её просто не выдержит, а оттого не сможет насладиться всласть. «Люди по своей природе не заслуживают доверия... Всегда держитесь друг друга...» Неужели Саске и Итачи позабыли оставленный завет? Нет, просто отец жестоко ошибся. Причём дважды. Саске до последнего не мог поверить, что Итачи убил их родителей, ведь тогда пришлось бы признать, что и наставник, к которому Саске так прикипел сердцем, всё это время обманывал его. Предательство «тоже не такого, как все эти гении» — вот, что по-настоящему разорвало сердце Саске на тысячу истошно воющих осколков. «Чего же я жду? Суда Божьего?..» Будто ответом на вопрос, завораживающая тягучая бездна начала отступать, ослабляя сдерживающие разум тиски. Саске уже собрался облегчённо выдохнуть и птицей вспорхнуть навстречу песне колоколов, как вдруг к конечностям тела начала вероломно возвращаться былая чувствительность, насильно опуская их обладателя на грешную землю. «Значит, к сожалению, пока жив. Как же это могло произойти?..» Спиной Саске ощутил под собой нечто упругое, похожее на матрас. Боль в позвоночнике отдавалась в солнечном сплетении, а шею и плечи так сильно тянуло, что хотелось нажать посильнее, как на синяк в детстве. Саске бы ужом извивался от своей никчёмности, но сил хватило лишь на то, чтобы согнуть пальцы левой руки. — Очнулся наконец-то, — сказал чей-то низкий женский голос, и Саске дёрнулся в растворяющейся тьме. Он еле-еле разлепил веки и в залитых ярким светом белых облаках различил расплывчатый девичий силуэт. Сияющие блики образовывали подобие нимба вокруг красной копны волос. «А может, я всё-таки заслужил попасть в рай и прямо сейчас встречусь с мамой и папой?..» — Кто ты?.. — пытаясь поймать фокус в глазах, осипшим голосом прохрипел Саске. В воздухе витал запах медикаментов, перемешиваясь с ощущением сырости. Вскоре ангельские очертания прекратили двоиться, а небесное светило оказалось плоской потолочной лампой. К досадному разочарованию, перед ним материализовалась молодая девушка среди обыденного, определённо земного убранства. Внутри Саске всё упало. Он с грустью подумал о том, что нескоро увидит своих покойных родителей. Незнакомка вплотную приблизилась к его отёкшему лицу, бесцеремонно развела веки правого глаза и, сощурившись, пристально вгляделась. Ослабевшее тело предприняло попытку вырваться, но надзирательница недовольно цокнула и ещё крепче сжала ватное плечо. Действительно, будь то рай, нежные руки совсем другой девушки ласкали бы его измученное лицо, оберегая от всех невзгод. — Мы с тобой виделись в Эспаде. Без грима не узнаешь? Всё ещё мутный взгляд Саске скользнул по пухлым губам перед собой и остановился на белом халате без бейджа, в любую секунду готовом треснуть под натиском до округлых форм. Неужели эта та проститутка, чьё имя он так и не удосужился узнать и с которой спал Итачи и он сам?.. Лицо чем-то похоже, вот только не манера речи. Её голос более не отдавал игривым кокетством. В нём значился лишь эгоистичный интерес. «Ещё одна марионетка.» — Вспомнил, значит. Это хорошо... — кивая головой, задумчиво пробормотала «медсестра» и отвернулась к портативному монитору у его койки. Пока она заносила какие-то данные в программу, глаза Саске хаотично заблуждали по обстановке больничного кабинета: маленький, без единого окна и никаких обозначений, позволяющих идентифицировать принадлежность к конкретному госпиталю Кагосимы. — Условные рефлексы и память сохранились, а значит, формула подобрана верно... — «Она о яде, которым отравил меня Итачи?» — Я молодец, а Канеки — тупой ублюдок. Не верил в меня, как обычно... — она круто обернулась к нему. — Как ты? Есть какие-то недомогания? Покалывания в конечностях? Тошнит? Болит или кружится голова? Сколько пальцев я показываю? Видишь что-то необычное?.. «Необычное?..» — Где Итачи? Где мы сейчас находимся? — грубо скинув холодную ладонь с плеча, настороженно осведомился Саске. Он из последних сил навострил остатки рефлексов, но его всё равно до глубины души поражало, с какой невозмутимостью говорила с ним эта шлюха из Эспады. — В безопасности, где же ещё? — вздёрнув длинный нос, надменно ответила она, а потом, словно опомнившись, достала из кармана телефон. Правый глаз Саске задёргался, и он прикрыл его рукой, вторым же непонимающе уставился на картину маслом перед ним. Тонкие пальцы что-то быстро запечатали, а их обладательница стала говорить отрешённым тоном. — Сейчас одиннадцатое июля... почти два часа ночи... Ты провёл в отключке чуть более пяти часов, тебя спасли... Итачи здесь нет и быть не может, но он жив... не беспокойся. Предвещая новые вопросы, скажу, что очень скоро ты узнаешь всю правду. Подожди ещё немного, пожалуйста... Кстати, полчаса назад я вколола тебе стимулирующую сыворотку. — она вскинула рубиновые глаза на него. — Судя по твоей кардиограмме, она уже действует. Ты чувствовал небольшое жжение в области груди? «Как бы так сказать...» Стыдно признавать, что какая-то людская сыворотка, а не должные муки преисподней «немного» жгли ошмётки в груди. Конечно, если бы не было ада и рая, их бы выдумал сам человек. Опустив глаза к проводкам на своей оголённой груди, Саске безразлично кивнул. — Тогда всё в норме! — довольно воскликнула она. — Скоро ты почувствуешь, как тело будет «вибрировать». Не пугайся, это действие адреналина. После коматоза, в которое тебя вогнали, это единственный способ быстрее всего прийти в себя. Но ты, Учиха, итак сильный парень. Вон даже щёчки порозовели, — Саске с трудом поднял на неё налитое горячим свинцом лицо, и привычным образом изогнул бровь, — Говорю, сильный ты, раз пока никаких видимых побочных эффектов. «Действительно, абсолютно никаких побочных эффектов.» Видимо, эмпатии и состраданию просто не нашлось места в саквояже многочисленных масок «спасительницы». А чего Саске в действительности ожидал от потомков первых людей, с позором прогнанных из рая? Но несмотря на внутреннее сопротивление, он неиллюзорно ощущал, как под кожей текла настоящая энергия, а не то, что он воображал на медитациях с Хатаке. Вопреки чужим резким словам, для него стало очевидным, что особа перед ним каким-то образом смогла помешать Итачи прикончить его. Неужели именно её шаги Саске слышал перед тем, как упасть в пучину без пространства и времени? Какую правду он должен узнать? Что же случилось после того, как Итачи его вырубил? — Ты была любовницей моего брата... для чего ты спасла меня? — глухо отозвался Саске, разглядывая должным образом обработанную двухдневную рану на левой руке. — Ха, если бы... шпионила я за ним, вот и всё, — она облокотилась о спинку стула и перекинула ногу на ногу. Демонстративно вальяжная поза сигнализировала о готовности к диалогу. — Тогда за что он тебе платил? — Как и ты, за моё молчание. Пока его дружки развлекались, Итачи приходил ко мне, садился и просто ждал. Похоже, твой братец нашёл во мне хорошего слушателя. Как будто ему больше не с кем было поделиться... — она скучающе закатила глаза и принялась крутить пальцем в воздухе. — Он всё говорил и говорил, всё изливал и изливал душу, и даже ни разу не позарился на мои прелести! — в доказательство она раскрыла створки белого халата, под которым оказалось маленькое красное платье, едва прикрывающее её «прелести». «Девушка в красном платье? Как иронично, Хатаке.» — А я так искусно соблазняла... — она осеклась, накручивая на палец локон, и кокетливо сощурилась при взгляде на сальные патлы, уныло заслоняющие своей чернотой глаза напротив. — Хотя, по правде сказать, говорят, это частое явление. — Вы говорили обо мне? — проигнорировав неуместный флирт, равнодушно спросил Саске. — Я бы даже сказала, Итачи только и делал, что говорил о тебе. Как сильно любит и другое сопливое дерьмо в этом роде. Когда ты пришёл ко мне, я сразу поняла, кто ты. Но ты, наверное, и так догадался, — Саске не верил её словам — Итачи намеревался убить его. — Поэтому ты помогла мне стащить водительские права Хигути? Ты вообще знала, чем промышлял твой клиент? — Какая вообще разница, кто чем занимается? Важнее то, во имя чего ты это делаешь, — «Я всегда действовал во имя общества и никогда не прикрывал лицемерие лжепатриотизмом! И да, удовольствием тысячи римлян можно оправдать смерть пары гладиаторов в Колизее!» — Легко рассуждать о морали, когда не знаешь, чего хочешь от жизни. Когда ты шестнадцатилетний ребёнок, чьё дерьмо в любой момент подотрут родители. «Она вообще в курсе, что моих убили вчера?..» — Ты так и не ответила на мой вопрос. Во имя чего ты меня спасла? «Для чего, спрашиваю я, ты продолжил свою вендетту? Только чтобы потягаться со мной? Неужели больше ничто тобой не двигало? Ничего не волновало? На что ты надеялся?!» — Всему своё время, малыш, всему своё время, — за стеной послышались шаги. Говорящая хитро улыбнулась и закусила губу. — Я же говорила, — дверь в кабинет отворилась, и Саске даже рот раскрыл от потрясения. Спасительница с шумом спрыгнула со стула и в предвкушении подлетела к вошедшему. — Орочимару, у меня всё получилось! Посмотрите, мальчишка жив-здоров! — казалось, она едва удерживалась, чтобы не подпрыгнуть от радости. — Это он, Учиха Саске! Вы были правы! Тот, кого мы искали... — Конечно, это Учиха Саске. Кого же ещё я сейчас вижу своими глазами? — с прохладной улыбкой оборвал Орочимару. — Ты умница, Карин. Я никогда в тебе не сомневался, — он бесцеремонно отодвинул обескураженную подопечную и нетерпеливо посмотрел в сторону больничной койки. — А теперь выйди, пожалуйста. Нам с «мальчишкой» нужно переговорить наедине, — когда за девушкой в красном платье по имени Карин захлопнулась дверь, Орочимару взял приготовленный для него отчёт, сел напротив и печально улыбнулся. — Что, Саске, холодильник тоже космос? — Кто Вы на самом деле? — И дня не хватит рассказать, — снисходительно ответил тот. — У нас осталось не так много времени, а ты должен узнать всю правду о том, что произошло на самом деле... — своим непоколебимым голосом он всё говорил и говорил, а Саске просто не мог поверить, что иллюзия перед ним, как и другие до неё, ещё не растворилась.****
Собственная жизнь всегда представлялась Саске трагедией, где он в муках стоически преодолевал уготованные невзгоды, даже не смея грезить о счастливом финале. Себя же мнил кем-то вроде падшего ангела, с обочины завистливо наблюдавшего за чужой жизнью. Да, он был плохим, презираемым обществом, но всё же главным героем своей прозы. А нет!.. Его жизнь оказалась комедией, над которой тайком потешались тысячи римлян в Колизее. Это не театр абсурда. Это цирк, где Саске был главным и единственным клоуном на арене Хатаке и Орочимару. Вот он и поплатился за своё бездействие. «Да, это кара Божья.» Неджи ошибался: куда обиднее как раз-таки полностью оправдывать чужие ожидания. Саске просто не верилось — всё было подстроено. Вся его жизнь — от рождения и до настоящего момента — оказалась фальшивкой. Стоило только подумать, только допустить, что он наконец-то начал проживать собственную судьбу, как его тут же вернули на землю. Саске доверился не тому человеку? «Нет. Доверять нельзя никому, кроме себя.» В то же время к нему пришло и другое удручающее осознание: если бы выбор Хатаке пал на кого-то другого, то все эти ужасные события произошли бы не с ним. Во всех испытаниях, которые им пришлось вынести с Сакурой, во всей пережитой боли и даже в его возможной жертве — глупом самоубийстве, как теперь считал Саске — для него самого не было никакого смысла. «Абсолютно никакого.» Надо отдать должное: «не такой, как все эти гении» тоже любил пошутить. Чёртов юморист!.. Наверное, было крайне удобно избавиться от участи объясняться самому, спихнув всю грязную работу на кого-то другого. Вещай этот бред Хатаке, Саске бы придушил его голыми руками. Уж на это он бы точно нашёл силы. — ...Как видишь, только благодаря мне и Какаши ты всё ещё жив, — последние несколько минут слова Орочимару перебивал нарастающий гул в ушах Саске — более пения птиц он не слышал. — Мой собственный брат желал моей смерти! — будто с надеждой заорал Саске, и глотку разорвало острой болью. Закашляв, он беспомощно упал к согнутым коленям и схватился за горло. — Да неужели? Если бы так, ты был бы уже мёртв, — вяло покручиваясь на стуле, Орочимару скучающе поглядывал не то на него, не то в отчёт. — А ведь Итачи всё тянул и тянул время, да? Как будто бы ждал кого-то? — говорящий мазнул задумчивым взглядом по содрогающейся макушке. — Какаши пообещал ему, что после смерти Фугаку и Микото отправит тебя в закрытый пансионат заграницей, а потом, когда всё уляжется, вернёт обратно уже под другим именем. «Вот как? Чтобы после всего я отрёкся от имени, данного мне отцом, и уже ничего не смог взболтнуть?.. Как же, чёрт возьми, удобно...» — Значит, вот для чего Вы явились в нашу школу?.. — угрожающе тихо начал Саске. — Хотели убедиться в целесообразности своей сделки? Не продешевили ли, когда согласились отказаться от Нара?.. — прожигая дыру в простыне, он сжал до белизны трясущиеся кулаки, и в следующую секунду, точно Цербера на страже мёртвых душ, спустил с поводка ранее сдерживаемые эмоции. — О какой такой свободе индивидуума Вы с Хатаке пытались мне сказать?! Вы оба, которые торговали мной, как вонючей скотиной на деревенской ярмарке! Разве я поступал по своей воле всё это время, будучи марионеткой в ваших руках?! Кого вы обманываете?! В первобытном оскале дикого зверя Саске яростно вскинул голову и в ужасе замер — Орочимару его не слушал. Пока Саске сотрясал воздух своей исповедью, глаза мужчины бегали по экрану, а губы что-то беззвучно шептали. «Ему наплевать... Ему... Шлюхе... Хатаке... Нара... брату... всем им плевать на меня. Как же так?..» — Что тебе снилось, пока ты был в отключке? — не поворачиваясь к нему, буднично спросил Орочимару. — Какая к чертям разница, что мне снилось, пока я был накачан какой-то дрянью Вашего изобретения! Вы обошлись со мной как с подопытной крысой! И ради чего, спрашиваю я?! Ради чего погибли мои родители?! Чтобы ваши с Хатаке повстанческие группировки остались целы?! Почему я поплатился за тупость членов Альянса? Почему принесли в жертву именно меня?! Я не просил этого! Мне больше всех плевать на эту прогнившую систему! Я никогда по-настоящему не хотел становиться полицейским, потому что знал — всё гнилое! Гори адским пламенем весь мир и Вы с Хатаке вместе с ним! Пускай эти Творцы уничтожат его к чертям! Мне абсолютно плевать! Я не расходная монета! Я не пешка, чёрт возьми! «Наделал столько пустого шума наверху... Всё играл и играл в повелителя мух. Я же говорил тебе остановиться!» — Ты ещё пока вообще никто, — увеличив на экране гиперболической формы график, безучастным голосом ответил Орочимару. Похоже, он и не думал оправдываться. Его вытянувшееся лицо выдавало неподдельное изумление тому, что он видел на мониторе компьютера, определённо точно не словам Саске! Будто подтверждая его умозаключение, Орочимару задумчиво потёр губу и деловито хмыкнул своему. «Если бы даже все жители Японии узнали об этом, то что? Думаешь, они бы пошли под твоим знаменем на революцию? Шестнадцатилетнего мальчишки?!..» — Взгляните же на меня! — со злости Саске ударил кулаком по стене. «Сын лучшего следователя... Клоун... Ничтожество... Пустой звук.» — Саске, тебе почти семнадцать лет. Ты взрослый и разумный парень. Тебе уже пора остыть и наконец-то понять: мир не вертится вокруг тебя, — Орочимару нехотя оторвался от компьютера и устало воззрел на Саске. — Что ты хочешь от меня? Чтобы я по-матерински вытер сопли с твоего зарёванного лица и прижал крепко к сердцу? Чтобы пожалел тебя? Какие плохие взрослые дяди, использовавшие тебя для борьбы с системой? А кто говорил, что бразды правления в руках самых достойных? В нашем обществе способным приходится огромным грузом тащить на своих плечах лентяев и слабаков. Но как ни странно, именно прохиндеи выступают локомотивом всего мира, заставляя нас пахать во благо созданной ими бюрократии. Они обогащаются за наш с тобой счёт, пока мы вынуждены всю жизнь преданно им служить в ожидании, когда нас отошлют на помойку. — «Помнишь, я говорил тебе однажды: взгляды на утопию могут быть разными?» — Очнись, Саске Учиха. Твой бойкотирующий манифест — жалкая попытка выразить свой подростковый нигилизм, не более, — ноздри на белом носу скривились не то в презрении, не то в разочаровании. — Но критикуя чужие устои, есть ли тебе что предложить взамен? Знаешь ли ты, куда поведёшь за собой толпу? — «И это он, цитирующий антиутопии, будет ещё что-то говорить о бунте ради бунта?!» — Знаешь, что отличает дилетанта от профессионала? Как и в твоём случае, амбиции дилетанта ничем не подкреплены. Ты подменяешь понятия, называя прокрастинацию поисками целей, а эгоизм и безответственность возможностью выбора. Свобода? Да ты и понятия не имеешь, что делать со своей свободой... — А что я должен был сделать, если всё это время вы все управляли мной?! — ...В своих выводах ты лицемеришь, Саске, — настойчиво продолжил Орочимару. — Ты и только ты выбрал вести расследование в одиночку. Потому что верил в свои силы. А когда узнал о реальном масштабе, не сбежал, трусливо поджав хвост. Потому что на самом деле хотел изменить прогнившую систему, которую так ненавидишь. Но ты ошибся, следуя отцовским амбициям, а я предупреждал тебя: всё кончится плохо. «С таким ограниченным сознанием не выжить в полицейской структуре! Рано или поздно ты бы закончил как отец!» — Да ладно?! Что бы было, согласись я тогда на Ваше предложение?! — А, ты всё ещё думаешь, что смерти родителей можно было избежать... — Орочимару покровительственно улыбнулся. — Нет, Саске. Следуя учениям отца, ты бы ни за что не согласился. Я лишь хотел, чтобы ты знал об альтернативе и, когда бы мы встретились вновь, был готов принять свою настоящую судьбу. — Судьбу? Ах, Вы теперь фаталист?! Какую ещё судьбу?! Как Вы можете так открыто говорить, что манипулировали мной?! Да вы что все издеваетесь?! Почему Вы не спасли и моих родителей?! — Саске сжал зубы с такой силой, что челюсть свело. Он не думал о том, как может сейчас выглядеть со стороны. Однако приподнятый уголок тонких губ напротив откровенно говорил: «Жалко. Ты выглядишь жалко. Ты и сам жалкий». — Моя организация — не спасительная шлюпка для утопающих. Мы избираем, а не ждём быть замеченными от безысходности. И мы не берём на ковчег каждой твари по паре. Даже с биологической точки зрения люди не равны друг другу — любой не может стать любым. Эту простую истину не в силах признать лишь безмозглые неудачники, а ты никогда таким не был, — Орочимару снова раздосадовано вздохнул и поджал губы. — Да откуда Вы с Хатаке можете знать, каким безмозглым неудачником вырос я?! По рассказам моего брата?! Так вот даже он и понятия не имел, каким человеком я был! — «Не удосужился узнать!» — Для чего вы все пытаетесь запихнуть в меня свои идиотские ожидания? Что Вам ещё от меня нужно?! Для чего Вы меня спасли?! Дали бы умереть спокойно, а не позориться здесь перед Вами! Почему я всё ещё мучаюсь здесь?! — Нечего грезить о покое — испытание на земле ещё не завершено, — Орочимару украдкой взглянул на часы. — Вернуться в школу уже не получится, но у тебя есть выбор: уехать в заграничный пансионат на четыре года или пойти вместе со мной. Решение необходимо принимать прямо сейчас — в следующие два часа ты покинешь Кагосиму. Для Творцов ты уже мёртв. «А тебе уже давно следовало бы избавиться от бинарного мышления!» — Как Хатаке заставит Творцов поверить ему? — ошарашенно спросил Саске. — Наруто и Неджи всё видели. Они были со мной. — Показания втянутых тобой одноклассников и другие улики будут сфабрикованы так, что убийство Наоки Мэмору, твоих родителей и брата повесят на тебя одного. «Что за чушь? Как такое может быть?» — С чего Вы решили, что они так обойдутся со мной? — Уже, — дежурным голосом медбрата заметил говорящий. — Сейчас черёд Хьюга, а затем Узумаки и Нара. Какаши их всех убедил. «Мой друг... тоже предал меня?..» — Да какой же это выбор, если мне больше некуда податься по собственной воле? И я должен от безысходности идти с вами?! — вот он, его собственный змей искуситель. Но Саске даже нормального яблока не смогли предложить, а лишь заставили довольствоваться каким-то гнилым огрызком. — Сакура ни за что не станет свидетельствовать против меня! — Соврать, чтобы защитить любимого? Ох, Саске... ты недооцениваешь, на что способно сердце влюблённой девушки. А ведь я неслучайно говорил тебе избавиться от «розовых оков», — Орочимару ехидно усмехнулся. — Она, скорее, захочет уйти со мной, — отрицательно мотая головой, пробормотал Саске. — Уйти с тобой? Куда? В пансионат? Ко мне? В пустоту?.. Уточни, куда именно ты собрался позвать её с собой? — Саске ничего не ответил. — Для всего остального мира ты сбежавший преступник. Тебя объявят в розыск, но по факту никто не станет вести поиски. Подкупленный мной патологоанатом подтвердит, что третье тело в доме — твоё. Его же Кисаме и «уговорит» соврать о том, что тело принадлежит Итачи. Твой брат сейчас исправляет записи уличных камер. Кисаме будет думать, что Дейдара один выходил из вашего дома, а ты остался внутри и сгорел. «И все останутся довольны...» Саске не верилось: теперь он и сам стал бракованным экземпляром, ненужным системе. Уж лучше бы он и вправду сгорел там, в огне преисподней вместе с телами своих покойных родителей. — Едва ли это похоже на выбор... — процедил Саске. — Вы с Хатаке разрушили мою жизнь, погубили мою семью и теперь предлагаете скрываться, как помойной крысе? С чего вы решили, что после всего услышанного я не донесу на вас всех? — в ответ Орочимару неуместно смешливо передразнил вопрос в глазах Саске: — Ты же не думаешь, что кто-то тебе и пискнуть даст? Ни Альянс... ни Творцы... и ни я, — улыбка на его лице смогла пересилить границы возможного. — Не строй иллюзий по поводу своей значимости. Я не буду рисковать всем, что построил. Тем более ради какого-то мальчишки, не знающего, чего он хочет от жизни, — «Никому... никому кроме тебя... твоя правда не нужна.» — Творцы не устранили тебя раньше только из-за молчания Кисаме. — Тогда зачем Вы рассказали мне правду? — хмыкнув в ответ, Саске исподлобья взглянул на него. — Владеешь информацией — владеешь миром. Иначе для тебя всё опять обернётся чёрным лебедем, — фальшиво сочувственно или даже страдальчески вздохнул Орочимару. — Да неужели?.. — Саске не верил, что взрослый мужчина без особых на то причин стал бы выслушивать часовую истерику подростка, а потому с наслаждением отметил, что лицо Орочимару вмиг похолодело, хотя в узких зрачках ещё плясали остатки былой насмешки. — Такой, как Вы, не стал бы объединяться с Альянсом по доброте душевной. Значит, всё-таки что-то Вам от меня нужно... — кивая головой, осипшим голосом насмехался уже сам Саске. — Что за сыворотку мне вкололи? О чём говорила та девушка? Почему Вы искали именно меня? — Саске старался разглядеть хоть какие-то признаки волнения на бледном лице, но никаких ужимок не было. — Пойдёшь со мной — узнаешь. Останешься с Альянсом — так тому и быть, никогда не узнаешь, о чём говорила та девушка. Это моё финальное предложение — повышение ставок не принимается, — в доказательство Орочимару небрежно бросил отчёт на стол позади себя. — Вы толком ничего не рассказали о своей организации. Сколько вас? Как давно и на какие деньги существуете? Что планируете делать дальше? Как получилось, что эти Творцы ещё не устранили вас?.. Как вообще называется это ницшеанское пристанище бунтарей? И чем же я там буду заниматься? — Во всяком случае, ты научишься тому, чему бы тебя никогда не обучили в полицейской академии. Но пока есть риск того, что ты выберешь предложение Какаши, я не расскажу тебе больше, чем известно Альянсу, — самодовольный ублюдок, бездушная тварь, конченый урод и другие восхитительные эпитеты, которыми бы Саске хотелось отдать дань уважения Орочимару, определённо не включали в себя дурака. Да, взрослый мужчина в два счёта раскусил его стратегию. — После всего дерьма просите слепо довериться Вам? С чего мне так поступать? Прыгать в кроличью нору с тем, кто не раздумывая продаст меня, как скот, и в следующий раз? — Потому что Атлантида живёт только внутри свободного океана, — твёрдо ответил Орочимару и, казалось, с замиранием сердца всмотрелся в лицо Саске. И вновь в комнате повисла звенящая в ушах тишина. Как он узнал о бреде, рассказанном братом в далёком детстве? Залез в его мысли? Вдруг что-то резко щёлкнуло, встрепенулось, пропело в груди Саске. Он медленно перевёл потрясённый взгляд на свои крылья, вместо которых обнаружил две руки, уныло теряющиеся на белоснежной простыне. Против воли мурашки вздыбились на коже, наэлектризовав волосы на руках, а губы пробила мелкая, неконтролируемая дрожь. Почему же сейчас это казалось таким важным? Завидев реакцию Саске, маленькие глазки напротив заискрили в восторге. «Нельзя изменить систему в одиночку.» — Кому принадлежало третье тело в нашем доме? — Какому-то человеку, которого они притащили на фабрику, — равнодушно ответил Орочимару. Саске пристыженно опустил пустые глаза. В голове всплыло прыщавое лицо паренька в мешке, определённо точно живого на тот момент. Вот кто на самом деле понёс наказание за грехи Альянса и Творцов — не Саске. «Кто же его тогда?..» — Но есть вещи, о которых не знает даже Какаши, — хитро улыбнувшись, Орочимару достал из кармана маленькую флешку и ловко перебросил прямо в руки Саске. — Этот подарок тебе лично от меня за все твои старания. Ведь знание — сила. — Что на ней? — Саске в недоумении свёл брови. — Копия записи всего произошедшего на фабрике. Ведь когда-нибудь понадобится восстановить твою репутацию, — елейным голосом пропел Орочимару. — Если пойдёшь со мной, то однажды сможешь обелить своё доброе имя и вернуться. Если, конечно, ты тогда этого захочешь. «Что будет, если я последую за девушкой в красном платье?..» — Мне нужно кое с кем встретиться, — Саске с надеждой посмотрел на Орочимару. — Если поможете, пойду с Вами. По собственной воле. — Не сомневаюсь, твоя подружка найдёт этому компромату достойное применение.****
«И пускай сейчас свет добра одержал победу, однажды наступят действительно тёмные времена, и тогда старый мир падёт к ногам людской гордыни. В своих грехах мы отчаемся настолько, что сами породим монстров без души, коим позволим вершить наши судьбы. Но глубоко-глубоко среди морей и океанов покоится вечный секрет человечества. Только подлинный Учиха с сильной волей и чистым сердцем будет способен отыскать к нему ключ. Но настоящий спаситель должен быть готов и сердце с душой за родину отдать, дабы открыть вход и даровать человечеству новую надежду...» Прошедшие два месяца Какаши всюду таскал с собой маленькую книжонку, чей самодельный обветшалый переплёт был готов развалиться в любой момент. Он зачитал до дыр почти сто засаленных страниц и уже, казалось, мог рассказать наизусть, разбуди его ночью. Раньше рукопись, много лет назад оставленная «в наследство», воспринималась не иначе как глупая детская басня или же отцовская подачка, откуп за «невозможность», а точнее, нежелание участвовать в жизни сына. Но всё же Какаши бережно хранил и никогда не показывал Джирайе или кому-то ещё в Альянсе единственный подарок от отца, присланный в «Блэк свон» на шестнадцатилетие. Однако с появлением Атлантов и очевидной победой на выборах Творцов завуалированный метафорами бред обретал пугающе реальный смысл. Как будто его отец что-то знал, но не мог сказать напрямую. Какаши хотелось верить, что где-то в тексте оставлено тайное послание, которое мог расшифровать только он. Хотя что отец мог знать о своём брошенном сыне? «Что пожелал узнать?» Удручённо вздохнув, Какаши в последний раз внимательно вгляделся в обрывающийся текст, написанный ровный почерком, а затем сложил книжку в маленькую коробочку на полке. Скрестив руки на груди, он откинулся на стуле и уставился в открытое окно. Порывистый ветер игриво завлекал в танец искрящиеся на солнце волны и гонял по небу стаи чаек. Через пару часов должны были прийти члены Альянса. Какаши уже просчитал в голове все возможные стратегии обороны и, конечно же, сразу отмёл идею показать этим самовлюблённым козлам тайную рукопись. Ведь по какой-то неведомой причине отец хотел, чтобы именно Какаши разгадал шифр. «Неужто просто слепо верил в свою кровь и плоть?» Допустим, Атлантида, как именовал своё ницшеанское прибежище Орочимару, — вечный секрет человечества. Значит, Саске — к ней ключ? Или Саске должен найти ключ и пожертвовать всем, чтобы открыть в неё вход?.. Тогда что знает Орочимару, как открыл вход без подлинного Учиха и в каких связях состоял с отцом Какаши?.. «Почему Орочимару не забрал меня?» Разве «чистое» сердце может быть только у недоразвитого подростка? Что в действиях Какаши в «Блэк свон» говорило о неимении чистого сердца? Если он не избранный спаситель, почему же тогда отец оставил рукопись именно ему? «Только для того, чтобы я передал её Итачи или Саске?» Какаши встал из-за круглого стола и направился в ванную. Стоя у раковины, он стянул маску и без всякого удивления встретил ненавистное отражение. По ту сторону зазеркалья на него с отвращением смотрел знакомый мужчина, чья нижняя часть лица когда-то была полностью обожжена и теперь пестрела бугристыми шрамами сросшегося мяса. «Как и всегда, уродливый бастард...» Только подлинный Учиха — фраза, которая вызывала куда большее раздражение, чем ежедневное ношение серых линз или использование глазных капель, навсегда ставших предметом первой необходимости. Какаши чуть дёрнулся, когда дрожащие пальцы коснулись правого глаза, и дважды моргнул. В его собственном угольно чёрным оке, как обычно, невозможно было разглядеть зрачка. «Подумать только, я был готов рассказать Итачи.» Но тот так сильно злился, что Какаши просто не решился. Да и в темноте ночи Итачи всё равно не заметил изменений во внешности бывшего преподавателя. «А ведь мог бы, если бы того хотел.» Какаши и сам не заметил, как сильно привязался к Итачи за прошедшие пять лет. Нет, ему просто было горько признавать, что он сможет по-настоящему полюбить кого-то из семьи Учиха. Но оказалось, Итачи и Саске во многом похожи на него самого: все они — лишь жертвы ошибок своих эгоистичных отцов, чьи пороки не имели ничего общего с тремя чистыми сердцами. — Творцы... Атланты... Альянс... весь чёртов мир... я оторву голову любому, кто только посмеет тронуть этих двоих, — Какаши сказал это твёрдо и чётко, словно не хотел давать и шанса своему отражению забыть новую мантру. Включив горячую воду, он плюхнулся на холодный пол и беспомощно стукнулся лбом о колени. Несмотря на то, что Какаши сам вручил Саске альпинисткий крюк, он был уверен — тот не спрыгнет с петлёй на шее. Но если бы и решился, чего так опасался Итачи, то Какаши бы в ту же секунду прострелил верёвку. На всякий случай его дрожащие руки держали её на прицеле на протяжении нескольких часов. А увидев в первый раз дуло пистолета Хигути, Какаши был готов сорвать намеченный план к чертям, и никакие сраные медитации не смогли бы сдержать его гнев. Асума приложил немало усилий, чтобы вразумить своего разъярённого друга. Когда же Какаши сам ворвался в помещение, то первым делом кинулся к Саске. Его крепкие объятия уже ничего не решили бы, но он попытался вложить в них всё сострадание и любовь своего сердца, ведь самое главное испытание Саске только предстояло пережить. Но как бы сильно Какаши ни сблизился с ним, сам он, наверное, никогда бы не смог заменить ему отца. «Правильно. Я был бы лучше Фугаку.» Какаши вспомнил волнительный трепет, каким обуяло его тело при первой встрече с Саске вживую. С Итачи же было поспокойнее: Какаши мыслил хладнокровно, так как думал, что знает, чего ожидать от ещё одного Учиха. Однако оба удивили его сходу. «Пока рано судить, что это: сильная воля или же подростковой бунт.» На первый взгляд два брата казались удивительно похожими, но всё же различия превалировали. Податливость авторитетам Итачи одновременно и благо, и боль: в отличии от Саске, он способен увидеть больше, беря в расчёт чужую точку зрения. Однако строптивость и мятежный дух Саске были главным двигателем плана Какаши. Если бы он сразу додумался пойти к отцу, то возможно, всего можно было избежать? «Нет... Саске не смирился бы. Он не Итачи. Саске, как и я, продолжил бы борьбу.» Должны ли родители всегда находиться рядом и быть готовыми пожертвовать всем ради своих детей? Или же просто достаточно дать один правильный вектор в критический момент?.. Перебирая в голове абстрактные представления, Какаши до конца не понимал, каково это быть отцом. Своего он никогда не видел, а Джирайя им по факту не являлся. Они познакомились, когда Какаши было уже двадцать лет, и их отношения никогда не переходили чёткую грань наставника и ученика. Но это было даже к лучшему — Джирайя не пытался месить пластилин, насильно вдалбливая свои устаревшие идеи, а лишь направлял потенциал уже сформировавшейся личности в подходящее русло. «Детей умеют делать все... Но никто не знает, как из детей делать отцов.» К сожалению, Какаши не посчастливилось провести с Саске столько времени, сколько ему самому хотелось бы. Однако он всё же надеялся, что за десять дней сумел хоть отчасти компенсировать отцовскую заботу за шестнадцать лет. С Итачи так не получилось. Какаши был настолько ослеплён своей обидой, что не потрудился исправить ошибки Фугаку, а лишь добровольно катализировал процесс разрушения воли непорочного сердца. Сейчас уже поздно что-то менять — Итачи вырос. Поэтому Какаши должен был сделать Саске другим Учиха. Подлинным Учиха. Упечь Саске в «Блэк свон», как когда-то поступил его отец, было бы сродни мести. Едва бы там ему сталось лучше, и Какаши это прекрасно понимал. «С ним всё будет в порядке.» Какаши чётко понял это, когда четыре дня назад заглянул в донельзя почерневшие глаза. Или ему по-детски хотелось верить, что фениксы не умирают. «Они возрождаются из пепла.» Если к Итачи и Саске Какаши действительно прикипел сердцем и испытывал неподдельно родственные чувства, то к Фугаку — абсолютно никаких. Почему-то Какаши был уверен, что его отец был таким же чёрствым. Но несмотря на это, сам Какаши часто гадал: как бы отец воспитывал своего второго сына? А может, то была не попытка сокрытия своего прелюбодеяния, а желание взрастить альтернативу вдали? Ведь очевидно, что Фугаку ничего не знал об оставленных отцом послании и брате. Когда горячая вода обожгла длинные пальцы, Какаши разделся, медленно опустился в ванну и прикрыл полотенцем лицо. Книжное описание спасителя не давало его разуму покоя — в критерии отбора Атлантов никак не вписывалась готовность принести себя в жертву всему человечеству, включающему лентяев и прохиндеев, которых так презирал Орочимару. Стало быть, он планировал использовать «вечный секрет человечества» для иных целей. «Это вполне в духе жалкого перебежчика Творцов.» Осознание обилия паутин интриг, которые предстояло наплести в будущем, нисколечко не пугало Какаши. В следующие пять лет его настоящей головной болью станет задача разгадать шифр отца. «В принципе, для этого не обязательно быть в Альянсе. Можно даже уйти к Творцам, если сегодня Яманако и Нара удастся меня скинуть.» Однако, для главного пункта плана всё же требовалось находиться в полицейской академии. Конечно, вернуть Саске до обнаружения Атлантами вечного секрета человечества будет совсем непросто, но у Какаши уже была на примете одна девушка, которая облегчит его бремя. Когда-нибудь позже он обязательно покажет Сакуре тайную рукопись своего отца. «Подвинуть свои амбиции ради того, что любишь... Связи, которые так просто не рвутся.» За прошедшие двенадцать лет Какаши настолько свыкся с участью жизни под другим именем, что прежнее уже нравилось гораздо меньше. Да и не имя определяет личность человека. В отличии от Саске и Итачи, Какаши никогда бы не позволил собой манипулировать — раскусил бы в два счёта и переиграл. Наверное, эти двое ещё нескоро узнают, что на свете остался третий Учиха, который всегда будет приглядывать и всячески оберегать своих любимых племянников из тени.