Paint it black

Ария прекрасно понимала, насколько это подло и низко. Ария знала, что так поступала Элисон – не она, не милая девочка Монтгомери с неизменной толстой книжкой и непроходящим чувством ответственности за младшего брата. Ария знала, что это было не в её привычках и не в её характере. Ария корила себя, не спала по ночам из-за съедающей душу совести. Ария таяла на глазах, потому что чёртово чувство вины не оставляло её ни на одну секунду её существования. Арии было нестерпимо стыдно, и стыд больно обжигал, оставляя саднящие ранки. Ария совершила нечто ужасное. Ария влюбилась в парня лучшей подруги. Пожалуй, будь это парень независимой Спенсер или стервозной Элисон, Монтгомери бы так не переживала, но это парень Ханны – милой, бесконечно доброй Ханны, у которой для неё, Арии, всегда сочувствие и участие в голубых глазах, что бы ни случилось, и насколько грязной лгуньей Монтгомери ни оказалась бы в очередной раз. Но Ария предала эту дружбу – предала в то самое мгновение, когда приоткрыла губы навстречу спонтанному, неуверенному поцелую Калеба Риверса. Это было так бесконечно шаблонно: она страдала из-за неудавшихся отношений (Эзра всё-таки оказался не принцем и разбил ей сердце, на этот раз – окончательно), а он странно-вовремя оказался рядом. Это было предсказуемо до зубного скрежета, но от этого не менее неправильно и болезненно. Арии просто не стоило. Не стоило кивать на стул рядом, когда Калеб спросил разрешения присесть, случайно наткнувшись на её меланхолию в каком-то баре; не стоило доверительно посвящать его во все подробности её отношений с теперь уже бывшим парнем, но всё ещё учителем; не стоило плакать на его плече, пропитывая слезами джинсовую рубашку из секонд-хэнда. Они проводили много времени вместе: внезапно обнаружились общие интересы в виде любви к кантри-музыке и фильмам в жанре хоррор. Ханна в ответ на короткое Риверса «я с Арией» по телефону лишь понимающе кивала головой и говорила, что он может не спешить: понимала ,что Монтгомери нужен друг, который поможет зализать раны. Оттого, наверное, их поцелуй и имел привкус горького сожаления и раскаяния, едва только их губы соприкоснулись: оба чувствовали вину перед девочкой с добрыми глазами, но сопротивляться магнетическому напряжению между ними не могли, его попросту невозможно было игнорировать. Они знали, что это разобьёт ей сердце, но были, наверное, слишком эгоистичны, чтобы отказаться от своих чувств: у обоих было оправдание, Ария боялась новой боли, Калеб же просто сходил с ума от зелёных глаз Монтгомери с неизменными шоколадными вкраплениями. Оправдания обоих, если разобраться, не выдерживали никакой критики, но они усердно ими прикрывали свои тайные встречи, забывая об одной простой истине, которой «А» безуспешно пытался научить лгуний: всё тайное становится явным. И любая тайна причиняет боль, отравляет организм, клетка за клеткой. Наверное, неудивительно, что Ханна не выдержала. Наверное, неудивительно, что её нашли в тёплой воде нежно-розового цвета. Наверное, неудивительно, что девочка с бесконечно добрыми глазами ушла, оставив их разбираться с их эгоистичными чувствами.