Paint it black

Больше всего в своей жизни Эллисон Арджент ненавидит выбирать. Выбор заставляет мучиться, выбор не позволяет спать ночами, вынуждая обдумывать, рассуждать взвешивать. Выбор маячит над ней, словно пресловутый дамоклов меч, и неустанно напоминает о своем присутствии, стоит ей мысленно коснуться хотя бы одного из двух невероятно сложных понятий: любовь и семья. Само слово – абсолютно, нереально, бесконечно отвратительное слово – заставляет внутренности болезненно сжиматься и давно набивает оскомину. Эллисон нестерпимо хочется сделать этот чёртов выбор, только она не может – просто физически и морально не в состоянии. Эллисон хочется знать, быть уверенной, твёрдо стоять на ногах и не сомневаться в завтрашнем дне. Но вместе с тем она прекрасно осознаёт, что сделать выбор означает отказаться от одной из частей своей жизни, которая абсолютно равнозначна другой части, а это неизбежно повлечёт за собой боль и новые бессонные ночи в компании насквозь пропитанной слезами подушки. Эллисон Арджент проклинает своих предков, гениально решивших охотиться на оборотней пару столетий назад, и природу Дерека Хейла, которая как раз и состоит в густой шерсти и ярко горящих голубым глазах. Эллисон влюбляется в него внезапно, но так правильно, что это практически не вызывает удивления у окружающих (не считая членов семьи, разумеется). Скотт, давно оставивший позади их изжившие себя отношения, в ответ на потрясающую новость об их романе пожимает плечами и дарит ей лёгкую улыбку на донышке светло-карих глаз; Стайлз ехидно усмехается и говорит, что если кто и мог бы поймать хмуроволка в свои сети, то только Арджент; а Лидия весело подмигивает ей из-за широкой спины грозного Питера Хейла. И всё бы было в её жизни отлично, не узнай об этом её родители одной прекрасной тёплой летней ночью. С тех пор наперекосяк идёт буквально всё. Эллисон старательно избегает ночной охоты, а когда её тащат силком, спускает обойму серебряных пуль в воздух – за что неизменно получает выговор по всем пунктам сначала от отца, а затем и от матери. Эллисон делает вид, что не замечает, как Крис украдкой старается разглядеть след от укуса, а Виктория вполне откровенно следит за дочерью, даже не стараясь прикрыть своё недоверие типично-родительским «о тебе забочусь». Эллисон закатывает глаза, сбегает из-под неустанного надзора матери в уютный лофт Хейлов и плюёт на кодекс – Эллисон семнадцать, Эллисон влюблена без оглядки, и правила интересуют её, пожалуй, в последнюю очередь. Только Дереку больше не семнадцать, у Дерека гормоны и юность не играют, Дерек научился мыслить рационально и осознавать, что с выбором приходит не только боль, но и ответственность. Дерек отлично знает, что Эллисон будет рыдать в подушку, лёжа на холодных простынях, если выберет семью, или будет рыдать в его объятиях, если выберет его. Дерек знает, что никогда-никогда за всё время их долгих (или не очень) отношений она его не упрекнёт – но его собственное чувство вины, разъедающее его душу уже сейчас, не даёт ему покоя. Потому он делает выбор за неё – просто исчезает в холодном предрассветном тумане, оставляя Арджент в заботливых руках Лидии Мартин, которой оставил подробнейшие инструкции, содержащие отвратительный рассказ о его мнимых отношениях на стороне. Дерек думает, что так Эллисон забыть и отпустить будет легче. Дерек думает, что так облегчает ей жизнь. Дерек даже приблизительно не представляет, насколько ошибается. Эллисон не оставляет попыток его найти – хотя бы ради того, чтобы стребовать объяснения и надрать задницу – даже спустя месяц тщательных уговоров её очаровательной рыжей подружки. Эллисон настойчива, Эллисон упряма до невозможности и совсем не льёт слёзы, как он предсказывал. Напротив – в её глазах ни намёка на печаль, в её глазах только сумасшедшая решимость, при виде которой Мартин остаётся только тяжело вздохнуть и отступить. Дерек при всех своих расчётах не учёл одного – в семнадцать лет можно любить только бесконечно сильно, неистово, страстно – или не любить вовсе. А Эллисон Арджент его полюбила.