Paint it black

| Таймлайн - 3 сезон ДВ | Очередная сотня лет в жутко неудобном деревянном гробу не становится для неё сюрпризом — у Ребекки много пороков, но врать себе она не привыкла. Во рту всё ещё чувствуется железный привкус крови (кинжал внутри неё почти наверняка поржавел за столько лет), а волосы не возвращают себе прежний блеск, когда она согревается в тёплых братских объятиях и даже позволяет себе уронить пару слёз на идеально выглаженный костюм. — Я скучала, — шепчет она, а губы всё ещё пересохшие, потрескавшиеся. Элайджа нежно, едва ощутимо проводит по ним языком, от чего начинает противно щипать, но Ребекке плевать на такие мелочи — куда важнее ощущать такой родной запах брата в жалких паре сантиметров от себя, — Я так скучала... — Я тоже скучал, моя милая сестра, — он улыбается так знакомо — чуть надменно, но тепло — так, как улыбается только ей, но отворачивается, стоит ей потянуться за более страстным поцелуем. — В чём дело? — настороженно спрашивает Ребекка, заглядывая в карие глаза брата, в которых отражается что-то новое, чего раньше не было. — Теперь всё иначе, Бекка. — Кэтрин? — имя вяжет на языке, вызывая рвотный рефлекс, но оседает удивлением, когда Элайджа отрицательно качает головой. — Неужели эта девчонка, как же её... — она хмурится в тщетной попытке вспомнить. — Елена, — подсказывает брат, и Ребекка чувствует, как в лёгких образовывается вакуум, дышать становится невозможно. — Очередная сука Петрова? — она не выдерживает, срывается — для неё это просто слишком, через край всего — обиды, любви, ненависти, — Тебе не кажется, что это уже слишком, Элайджа?! Я терпела тень Кэтрин рядом с собой последние пятьсот лет, эта тень жила в тебе самом! А теперь ты совершенно спокойно заявляешь мне, что влюбился в её чёртового двойника?! — Она совсем не похожа на Катерину, Бекка. — Мне плевать. Она меняется за секунду: на дне голубых глаз плещется боль, щедро приправленная презрением, вместо привычной нежности к брату. Элайдже на одно короткое мгновение становится страшно за Гилберт, которая вообще не имеет никакого понятия о его не вовремя проснувшейся симпатии — и не зря. Стефан Сальваторе обнаруживает тело своей (не)бывшей возлюбленной с перерезанным горлом: Ребекка не пачкает своё горло ни единой каплей проклятой крови Петровых — словно в насмешку над одержимостью Клауса. Ей физически становится легче сделать вдох, когда Елена Гилберт лежит в луже собственной крови с разметавшимися волосами цвета каштана (такие росли в их саду). Ребекка знает, что её будут преследовать оба её брата, но ей плевать — месть сладка и немного притупляет боль, что идёт в разрез с расхожим мнением.