Paint it black

Симпатизировать Алексу кажется неправильным в корне — из него же благородство ключом бьет, а Норме Бейтс благородство чуждо, для неё ведь лгать также естественно, как дышать, ей до благородства шагать и шагать — дневной нормой в пять километров пешком она не обойдётся. Алекс Ромеро ставит её в тупик. "Доверяй мне", когда она не верит даже самой себе; "объясни", когда она сама ни черта не понимает; и коронное "всё будет хорошо", когда она точно знает, что хорошо не будет ни хрена — хотя бы просто потому, что это всё — грёбанная жизнь, в ней не полагается хэппи эндов матерям, скрывающим своих психов-сыновей от всего мира. Но Алекс Ромеро говорит, и верить ему хочется преступно сильно, просто хоть раз верить хочется, хоть кому-то. Алекс Ромеро вырывает её из чёртовой зоны комфорта. Заявляется посреди ночи со своим помощником "просто проверить"; смотрит чересчур пристально, когда она обрабатывает (вежливость, не более) его рассечённую бровь; наконец, просто выбивает из колеи своим пьяным признанием, о котором едва ли вспомнит. Он вроде вполне обычен, если не считать странно-удивительного для двадцать первого века благородства и иррациональной, непонятно откуда появившейся потребности её защищать двадцать четыре часа в сутки, без передышек и перерывов на обед. Именно эта его потребность вызывает в Норме эмоции крайне неправильные, но от этого не менее положительные. Она давно разучилась чувствовать, привычно подменяя (вполне намеренно иногда) влюблённость простой привязанностью, брак — выгодой, а дружбу и вовсе упраздняя к чёрту. Так жить легче (или ей просто кажется), так боли меньше, когда сердце не стучит часто-часто и бабочки не щекочут мышцы пресса. Но Алекс Ромеро заставляет отказываться от этой привычки (раскритикованно признанной "вредной") путать то, что раньше звала обычной благодарностью с испытываемой на самом деле симпатией (той самой, что неправильная в корне); Алекс Ромеро возвращает способность испытывать чувства настоящие, не продиктованные зоной комфорта и выдуманными ею самой правилами. Алекс Ромеро — поразительно, но факт — умело сочетает влюблённость, брак и дружбу, собирая их воедино, словно разлетевшиеся по полу бусинки — в целый браслет. Алекс Ромеро ломает её стереотипный страх перед копами, вместо него даря ощущение покоя и защищённости — удивительное ощущение, она такого не испытывала прежде. Он всё ещё ставит её в тупик и вырывает из зоны комфорта — только Норме это нравится до смешливых колик в животе, до улыбчивых морщинок в уголках глаз, до влюблённых бабочек где-то в районе желудка. Норман в безопасности, Норману помогут — ей первый раз в жизни не нужно о нём беспокоиться ежесекундно, ей первый раз в жизни можно дышать, делая глубокий вдох и считая до пяти на выдохе — как учила гуру в какой-то программе, которую она однажды случайно увидела по телевизору. "Я люблю тебя" — надёжно застряло где-то в бронхах, и больным горлом не отделаться. " Я люблю тебя" — входит в состав крови, переливание не поможет. "Я люблю тебя" — легко различимо на выдохе (дышать на счёт трёх слов вместо пяти безличных цифр оказывается куда приятнее). "Я люблю тебя" — в следе от обручального кольца, в потрескавшихся от поцелуев губ, в глубине мёртвых стрелянных глаз, искусственное дыхание не спасает.