Paint it black

Утыкаться Мер в плечо — привычка. Так просто. Так правильно. Она пахнет по-родному, так, наверное, пахнет дома, которого у него никогда не было, и всегда обнимает, согревая. Мередит Грей, вроде, не из тех, кто хранит домашний очаг. Мередит Грей (чуть не) умирала несколько раз, а потом восстанавливалась месяцами с помощью психотропных и мозгоправов. Он терпеливо заклеивает ей пластырем порезанный палец, закатывая глаза над её неаккуратностью, и раны на душе залечивает, неизвестными (но неизменно действенными) волшебными методами. Он же её и возвращает назад после смерти Дерека, возвращает уставшую смертельно, бледную, осунувшуюся и с вечно кричащим ребёнком на руках. Алекс Мередит плечо подставляет, когда Пэнни появляется на её званном ужине. Он сидит с ней рядом на полу, близко-близко, и распивает бутылку виски на двоих на пустой желудок, не чокаясь и тостов не произнося — как бы не за что. Он защищает Мер всегда-всегда-всегда, хоть Джо и бесит это до ужаса. /А потом Мер избивают, и ему плевать становится и на Джо, и на весь мир/ У него сердце кровью обливается, когда Мередит, ломаная-переломаная (жизнь и поехавший пациент постарались) хрустальные слёзы роняет. Он только шептать может: плачь, Мер, плачь. Он самому себе не признаётся даже, но когда Грей встречает идеального военного хирурга, ему до ужаса не хочется её к нему отпускать. И знает ведь, что у него Джо, а у неё по-прежнему живой Дерек в сердце. Но Алекс об этом не думает, Алекс бросает к чертям операции, Делюкку и Джо, когда Мэгги звонит и произносит в трубку всегда два коротких «Мер» и «срочно». И, честно говоря, Алекс готов избить высокомерного хирурга так, как Делюкке и не снилось. Это ведь за Мередит. Но ей это не нужно, она сидит на полу своей спальни и бормочет «дело во мне, только во мне». — Ты красивая, умная, веселая, — отвечает Алекс, — Ты самая счастливая будешь. Мередит чуть улыбается сквозь слёзы, да Кареев и сам понимает, что враньё. Но от него дышать легче обоим. /Плачь, Мер, плачь/ Хрусталём раня ему сердце.