Paint it black

Шерлок Холмс ненавидел Рождество. Джоан в шутку называла его Гринчем, двадцатого декабря каждого года наряжала зелёное страшилище всевозможными ёлочными игрушками, неизвестно откуда взявшимися в его доме, и вешала на камин два раздражающе-красных носка, скорее напоминавших что-то среднее между гольфами и русскими валенками. Шерлок морщился, ночами тайно сдирал гирлянды с перил и упрямо не надевал забавный свитер с оленем, который Джоан подарила ему в их первое совместное Рождество. - Почему ты так не любишь этот праздник? – в который раз поинтересовалась она однажды. - Меня раздражает большое количество людей, имеющих нездоровое желание скупать всё, что плохо лежит на прилавках. Джоан, сидевшая в любимом кресле, по привычке поджав под себя ноги, выгнула бровь и улыбнулась. - Они ведь ничем тебе не мешают. Шерлок недовольно на неё покосился, каким-то шестым чувством угадав, что сейчас было одно из тех её настроений, когда она не захочет оставить его в покое до тех пор, пока не вынесет ему весь мозг. В такие моменты он будто начинал немного жалеть о том, что они жили вместе, однако картинка Джоан в пижаме с чашкой горячего шоколада в руках выглядела так по-домашнему, что невольно вызывала какое-то необъяснимое тепло в его груди. Впрочем, Шерлок давно уже бросил бесплодные попытки понять природу его привязанности к Ватсон и просто-напросто с ней смирился. - Они шумят. И затаптывают улики. Джоан закатила глаза и рассмеялась. А смех у неё красивый был. - В рождество никто не совершает преступлений. Именно в это мгновение в разрез с её словами раздалась настойчивая трель мобильного телефона, извещающая детективов о том, что нью-йоркскому отделению полиции в очередной раз понадобилась их помощь. /// Меньше самого Рождества Шерлок любил, пожалуй, только утро, которое неизменно за ним следовало, превращая обыкновенный для организма процесс пробуждения в целую эпопею с головной болью и ломотой во всём теле. Он никогда не напивался до чёртиков, но алкоголь всегда странным образом на него действовал – достаточно было пары глотков некрепкого напитка, чтобы мозжечок начинал барахлить, а вслед за ним и походка становилась танцующей. Джоан это всегда немного веселило, но наутро после таких событий он неизменно находил на прикроватной тумбочке стакан воды и таблетку аспирина, не слишком спасавших, но улучшавших его состояние ровно настолько, чтобы он мог спокойно дойти до кухни и выпить чашку чёрного кофе. - Как спалось? Построждественское утро было знаменательно ещё и тем, что просыпался он позже Джоан и, соответственно, не имел возможности разбудить её, бросив тщательно подобранный лично им (какие мучения, чёрт возьми!) аутфит. - Лучше, чем в прошлый раз, - буркнул он в ответ. - Маркус снимал тебя на телефон, - радостно сообщила Ватсон. Шерлок зажмурился, чувствуя необычайное желание ограбить детектива, представив всё проделкой обычного домушника, но он точно знал, что Джоан такой сценарий не понравится. - Не хочешь проверить свой носок? Он открыл глаза, оглядел ехидно улыбающуюся Ватсон с ног до головы, перевёл взгляд на свой явно разбухший носок, едва державшийся на каминной полке и мысленно застонал. Рождество официально занимало почётное первое место в его личном списке отвратительных праздников. Впрочем, если он что и помнил абсолютно отчётливо с прошлой ночи, так это то, как сам на цыпочках спускался по лестнице, стараясь не разбудить спящую Джоан, чтобы положить подарок в её носок.