Paint it black

У Уайатта каждый день пронизан чувством вины, сомнением и подавлением эмоций. Уайатт – солдат с неискоренимыми мыслями о прошлом. Уайатт воевать привык, сражаться во имя идеи. Перемещаться на машине времени с компьютерным гением и чересчур очаровательным доктором исторических наук – перебор, слишком явный, чтобы игнорировать его дольше, чем он это уже делал. - Одно последнее путешествие, Уайатт. Ты нам нужен, - просит Люси, глядя своими огромными зелёными глазами куда-то глубже подсознания, - Ты мне нужен. Вдох. Выдох. Нельзя соглашаться, он слишком много думал о других в своей жизни, слишком часто. Надо хоть раз суметь дать отпор, ей дать отпор, надо… - Хорошо, мэм. У Престон глаза вспыхивают радостью по окружности радужки слишком ярко, чтобы Логан сумел сдержать улыбку в ответ. Семидесятые – не её эпоха, но чёртов Флинн выбрал именно их местом своей следующей остановки; Люси покорно натягивает брюки-клёш и проводит кисточкой с голубыми тенями по верхнему веку. *** Руфус предпочитает остаться на корабле, Люси и Уайатт привычно отправляются на разведку, представившись женатой парой. Она цепляется за его локоток, и Карлин, подмечая это, качает головой – когда же они уже поймут, когда. Люси, подходя к стойке рецепшена, улыбается на оттенок наигранности и говорит с неясным акцентом откуда-то с юга Штатов. Уайатт старается не рассмеяться и делает комплимент её наряду. - Иди к чёрту, Уайатт. - Есть, мэм! Люси глаза прячет и всеми силами старается не чувствовать никакого дискомфорта, но правда в том, что у неё на губах до сих пор пылает поцелуй недельной давности – удачная актёрская игра для Бонни и Клайда, не более. Но для неё это игрой не было. Для неё были мягкие губы Уайатта и тёплая кожа под её руками – нечто, реальнее всего, что она когда-либо испытывала. Люси думает об этом без перерыва, мысли скачут в вихреобразном потоке, рассеивая внимание – платит за это Логан. Престон видит, как он отшатывается, поражённой ударной волной от выстрела свинцом по грудной клетке. Её хватает только на рваный хрип, вырывающийся из горла, и на то, чтобы подлететь к нему, лежащему на земле, отчаянно пытающемуся остаться на рушащемся краю сознания. - Не закрывай глаза, слышишь, не смей! Уайатту не впервой чувствовать холод металла где-то за грудиной, но у Люси отчего-то мандраж рябью вдоль позвоночника и паника затапливает зелёную радужку. - Всё будет хорошо, Люси, - пытается успокоить её Логан, подавляя хрипы откуда-то из полупробитого лёгкого. - Не бросай меня, Уайатт, ты мне нужен. Нужен. Она зажимает рану рукой, пачкаясь в его крови с ног до головы, с мольбой глядя на него ровно до того момента, как их находит Руфус с аптечкой. *** Путешествие в машине времени отвратительно само по себе; неприятные ощущения возрастают в геометрической прогрессии при пневмотораксе. Уайатт закрывает глаза, проваливаясь, наконец, в спасительную темноту – в двадцать первом веке с таким ранением справятся. Приходить в себя на больничной койке – откровенно неприятно, но во всём теле чувствуется сила и, кажется, он наконец выспался – потрясающее ощущение, прочно соседствующее с полным умиротворением. Лицо дремлющей Люси Престон удивительно вписывается в это состояние. Он не зовёт её – тянется чуть на белых простынях и касается её руки. Она вздрагивает от неожиданности и распахивает веки. Жадно вглядывается в его пепельно-бледное, но чертовски живое лицо и улыбается удовлетворённо. - Ты в порядке, - не спрашивает – утверждает. - Ты мне нравишься, Люси. Очень. Потому я хотел уйти. Слова даются тяжело, звучат невпопад, но Уайатту наплевать, потому что он наконец признаёт то, что скрывал так долго даже от себя самого. Люси глядит на него удивлённо, пару секунд осмысливая услышанное, после чего хмурится и целует его, склоняясь к пахнущим лекарствами простыням.