***
С того времени Лили растила Гарри как чистокровного мага (хотя он таким и не был), прививала ему уважение к самому себе и манеры, от которых Гарри бегал, как от огня, не желая запоминать никаких правил этикета, рассказывала о магическом мире и выдающихся волшебниках, упоминая вскользь и о Томе Рэддле — Гарри слушал без особого энтузиазма, лишь изредка его глаза оживали и он выглядел заинтересованным, обычно, когда речь шла о тёмных магах. Лили это замечала и прискорбно вздыхала. Любимой историей Гарри был рассказ о Дарах Смерти. Вскоре Лили научила его читать и писать, так что Гарри мог самостоятельно брать некоторые книги (не все) из их домашней библиотеки и читать. Обычно рядом с ним в это время кто-то находился: или Лили, или Джеймс, — оставлять наедине с магической книгой пока ещё не владеющего магией ребёнка было крайне опасно. Джеймс часто задавался вопросом: «Не слишком ли сильно Лили упорствует в обучении сына?», на что она отшучивалась: «Знания лишними не бывают». Однажды Гарри без спроса открыл опасную книгу. Лили и Джеймс были внизу: Лили готовила ужин, а Джеймс читал новости из газеты, когда наверху раздался шум и визг, они мгновенно поднялись на второй этаж, чтобы увидеть догорающую книгу, точнее, её останки. — Гарри, — настороженно начал Джеймс, — разве тебе не запрещено брать книги с той полки? — уже с едва ощутимой угрозой за непослушание, всё ещё смешанной со страхом за сына, продолжил он. К тому же Джеймс не мог понять, как Гарри достал её с верхней полки без волшебной палочки. — А она и не была на той полке. Она на столе лежала. Лили и Джеймс переглянулись — никто из них не доставал «Прикладные заклятия по самообороне от опасных существ» уже около месяца, так как такое могло произойти?! Но факт оставался фактом, и им пришлось поверить Гарри. Тем временем книга догорала, и Джеймс озадачено думал, нужно ли покупать новый экземпляр. — Гарри, а что, собственно, произошло? — Лили уже отошла от шока и смогла взять себя в руки. — Она ядом начала плеваться, я едва успел уклониться и поджег её пламенем свечи, — он показал остаток свечи, который до сих пор сжимал в руках. — Сначала она не загоралась, — Гарри вошел во вкус и стал увлечённо рассказывать, — но когда я закинул свечку внутрь картинки, она тут же воспламенилась. — Видно было, что Гарри остался доволен собой. «Хотя бы сам не пострадал», — подумала Лили, не подозревая ещё, кого она растит. Чуть позже Лили стала задавать ему задачи, перед тем, как уйти на задание, а вечером Гарри со скучающим видом показывал ей решение. Лили удивлялась, поскольку задачи были решены преимущественно правильно, и как же она разозлилась, когда узнала, что её сыну всё время помогал Сириус. — Ты из него безответственного лентяя сделаешь, — возмущалась она. — Сдались ему те задачи в таком возрасте. Парень хочет с детьми играть, — возражал Сириус. Может, оно и верно, но Лили не могла забыть обещание, данное Тому, тем более что он время от времени о себе напоминал, появляясь в зеркале и спрашивая об успехах Гарри. Лили отвечала, но подозревала, что он знает о его успехах лучше её самой. — С детьми он историю не выучит, и дети из него выдающегося волшебника не сделают. — С детьми он станет человеком, а не ходящей энциклопедией, и вполне себе нормальным волшебником. Всему своё время. Ему ведь всего лишь девять лет, Лили. — Верно, девять. А через два года в Хогвартс. Вскоре Лили пришлось отступить от своих принципов, потому что Гарри начал почти что сбегать с другими детьми поиграть в прятки, догонялки, шапки и шляпы, сундук моей бабушки или бег на трёх ногах в Годриковой Впадине. Она смирилась, потому что давить дальше вызвало бы ещё большее сопротивление, и дала Гарри свободу. Однажды Гарри пришёл домой крайне хмурый и заперся в своей комнате. Ни Джеймс, ни Лили пока что не знали, что случилось. Когда на утро Лили попыталась осторожно разузнать, в чём же дело, он лишь покосился на неё острым взглядом зелёных глаз и на выдохе сказал: — Ничего страшного, — и едва слышно добавил: — наверное. В тот день он не пошёл играть с другими детьми, а остался дома. Лили тоже не нужно было никуда идти, и они вместе сидели в комнате Гарри, читая книгу про историю Хогвартса. Она уже не пыталась выпытать, а ждала, когда он сам расскажет. Когда Лили перевернула очередную страницу, Гарри не выдержал и тихо спросил: — Мама, что со мной? Последнее время мне снятся кошмары. А вчера дети сказали, что я монстр, и играть они со мной больше не хотят. Лили была ошарашена, и понимала, что сама не знает, как это объяснить и что с этим делать. Точнее, расплывчатое объяснение у неё было, но сейчас важнее всего было успокоить и поддержать Гарри, который недоумевал, почему так происходит, и был очень огорчён. — Я тебя выслушаю, Гарри, и не отвернусь от тебя. Ты можешь мне доверять, я же твоя мама. Гарри, впрочем, и так собирался рассказать: — По ночам мне кажется, что я другой человек — сильный волшебник, и у меня в подчинении целый орден слуг. Но… это ещё не всё… я… убийца, маньяк и убиваю с пристрастием. На моих руках часто кровь, я слышу крики и голоса людей по ночам. Там постоянно темно и мне кажется, что за мной следят. Я никогда не видел себя во сне, но чувствую, что тому мне всё это нравится. А когда просыпаюсь — страшно. Из-за этих снов я не отдыхаю вовсе. Иногда мне чудится змея на кровати рядом со мной. Я знаю, что это сны, но там всё происходит будто в реальности. Лили понимала, что вряд ли это просто сны, но как об этом сказать Гарри? — Это может показаться странным, но постарайся к ним привыкнуть. И лучше никому о них больше не рассказывай. Я постараюсь разузнать об этом всё, что смогу, и помочь тебе. Лили очень сомневалась, что она сможет помочь. Бессилие подступало к горлу и душило-душило-душило, она понимала, что фактически предаёт надежду всего мира на героя, который всех спасет. Должен был спасти. Как мракоборец она провалилась, а Гарри… она расписалась за него ещё в детстве, и что с ним будет теперь, Лили пугало. Изначально это была опасная затея, но цепная реакция уже пошла, и Лили оставалось следовать намеченному плану. Она уже почти смирилась с этим, но унять постоянно возникающую тревогу не могла. — А знаешь, что случилось вчера? Лили внимательно слушала, почти не дыша. — Вчера мы играли в салочки, как обычно, Невилл бегал вокруг огромного валуна, и я никак не мог его поймать. Через полчаса меня это настолько разозлило, что я ударил по камню, и он треснул. Треснул, понимаешь? Это же ненормально. А ещё этот странный шрам на лбу время от времени чешется, болит или печёт. Такое впечатление, что он живой и живёт своей жизнью. Скажи мне, что для магов это нормально. В мире магии было очень много странностей, но сказать, что всё это нормально Лили не могла, и не стала врать. Вместо этого она сказала: — Ты особенный, Гарри. Уникальный феномен, которых ещё мир не видел. Ты сам пока этого понять не можешь, но со временем тебе станет ясно. — «Да я и сама этого ещё не понимаю. А ему говорю…» — Правда? — Гарри выглядел заинтересованным. — В чём же моя уникальность? Надеюсь, не в ночных кошмарах. — Сны — это пустяки, твоя настоящая сила и способности, о которых пока никто не знает — вот в чём уникальность. Они испугались твоей силы, Гарри. Ведь они так не могут. Если хочешь продолжать общаться с людьми тебе нужно научиться её контролировать, — в порыве помочь Гарри к Лили пришли нужные слова, и она, не колеблясь, их озвучила. — Управлять своей силой? Она высвобождается непроизвольно и только в экстренные моменты. — Ты научишься со временем. Для этого и есть школа волшебства. — Хогвартс? Два года ведь ещё. — Всего лишь два. — Долго. Вечером Лили связалась с Волан-де-Мортом и пожаловалась на сны Гарри, которые на самом-то деле вовсе не были снами. Том отреагировал на это спокойно и ограничится коротким объяснением: — Наша связь крепнет, и даже я теперь не всегда могу её контролировать. Особенно ночью. Её уже не разорвать, поэтому постарайся сделать всё, чтобы он воспринимал её как должное. — Легко сказать, — устало выдохнула Лили. — Что? — слишком резко переспросил Том, прекрасно её расслышав. — Ничего. Я сделаю всё, что смогу. — Рассчитываю на тебя, — Том сказал эту фразу, определенно смакуя каждое слово и забавляясь этим. Он припомнить не мог, когда последний раз говорил кому-то нечто подобное. Ещё и вежливо.***
С тех пор кроме вполне полезных и развивающих занятий по общей эрудиции, Гарри управлялся в самоконтроле и учился носить «маску», скрывая свою настоящую суть. Как побочный эффект, Гарри, взрослея, становился двуличным. Он учился быть расчётливым, насколько это возможно в его возрасте, и втайне начал зазнаваться, считая себя лучше других. Подобных инцидентов с внезапным высвобождением силы больше не возникало, а тот случай сгладился сам по себе. Гарри снова принимали в компанию, вот только он сам теперь выбирал своё окружение и дружил лишь с теми, кого считал интересным и выгодным, время от времени манипулируя своими сверстниками и с любопытством наблюдая за результатами своих интриг. Из-за него происходили ссоры, разбивалась дружба, а Гарри оставался безнаказанным. Всего лишь детские шалости, но дети ведь тоже люди и от взрослых не сильно-то отличаются. Они могут быть опасными, и от шалостей одних у других разбиваются сердца. А ещё события имеют свойство возвращаться к тому, кто их создал. Гарри об этом, конечно, не задумывался. Да и зачем ему это? Незадолго до одиннадцатилетия Лили рассказала ему о пророчестве и о том, что его судьба с того времени изменилась, и ему придётся играть двойную роль. — Понимаешь, теперь вы вроде как связаны, что ли? — То есть если умрёт один, умрёт и другой? — Вот этого я не знаю, — Лили говорила растерянно и знала, что Волан-де-Морт — Том — ей об этом точно не скажет. — В любом случае, осторожнее, — сейчас ей было даже немного стыдно за то, что приходилось во всём признаваться, что Гарри придётся с этим всем столкнуться, что… В общем, ей было стыдно за всё. Гарри был озадачен и переваривал полученную информацию с интересом, она для него — как глоток свежего воздуха, может, слегка ядовитого, но всё равно необходимого; нужного, чтобы хоть как-то разобраться в происходящем. Найти ещё несколько пазлов к картине, пусть она ещё далеко не собрана, всегда приятно. Вот и Гарри было чуточку приятно. — Значит, тот маньяк, чьими глазами я вижу мир по ночам, и есть Том? Страшный тип, однако, — хладнокровно вынес вердикт Гарри. — И с ним я теперь неразрывно связан? Так себе перспектива, надо сказать. Лишняя морока, — разочарованно сказал он. Хотя на самом деле ему было интересно, что же из этого выйдет, он чувствовал себя одновременно избранным и подставленным, он гордился собой и злился на всех, хотелось заявить о себе, с кем-то сражаться, доказать этому Тому, что он его не боится. И обмануть весь мир. Лили слушала и тревожно думала: «Интересно, слышит ли Том, как о нём отзывается Гарри? Ведь это совсем не то, что он привык слышать. Ничего ли он не сделает моему сыну?» Том это слышал, сидя в своей излюбленной пещере на краю моря, и улыбался до ушей. Это место, где он мог побыть один, и никто его не тревожил. — В общем, Гарри, послушай меня, пожалуйста. Для всех тебе придётся играть роль героя, такого, чтобы никто тебя в связи с ним не заподозрил. В школе есть агенты Тёмного Лорда, с ними ты будешь тренироваться и испытывать свою силу, развивать свой потенциал. Это его приказ. Ведь он… хочет, чтобы ты стал сильным волшебником и достойным противником. — К чему тогда притворство? Мы ведь и так станем врагами? — Видишь ли, Тёмный Лорд и мир ожидают от тебя разных вещей, — продолжила Лили. — Что-то я это с трудом понимаю. — Он сейчас самый сильный волшебник. Хотя на счёт этого есть сомнения. Кто-то считает, что Дамблдор, директор твоей будущей школы, вполне мог бы с ним справиться, но по какой-то причине не вступает в бой. Поэтому многие и считают Волан-де-Морта самым сильным. А ещё, не удивляйся, когда при упоминании его имени от тебя будут шарахаться в испуге. — Он умеет наводить страху…***
День Рождения Гарри отпраздновали большой семьей. Пришли близкие и дальние родственники Джеймса, половина Ордена Феникса, и праздник Гарри превратился в магическую вечеринку с музыкой, подвижными сладостями, прочей вкусной едой, перемещающимися предметами и странным образом перемещающимися волшебниками, которые творили приятные мелочи вроде фейерверков и поздравлений в воздухе. Торт был огромный, бело-красный с цифрой «одиннадцать» сверху. Когда его поставили на стол, верхний слой был снят изнутри, как крышка, маленькой фигуркой, а потом оттуда выскочили на стол ещё фигурки и начали кружить на маленьких коньках между тарелками. Это было по-настоящему волшебно. Наверное, такие моменты безапелляционно оправдывают существование магии как таковой. Магия, дарящая улыбки. Вот только Гарри думал не об этом. «Наверное, так и должен проходить нормальный праздник. Всем весело, все улыбаются, дарят мне подарки, и мне тоже должно бы быть весело, но почему-то сейчас мне хочется тишины и покоя. Не хочется раздавать фальшивые улыбки, ведь я уже не чувствую искренней радости. Наверное, этот мужик меня здорово испортил или я сам уже успел прогнить для этого мира», — размышлял Гарри в свой День Рождения. После трапезы на поляне организовали произвольную игру в почти что квиддич, только без снитча, с одними воротами на каждом конце поля и людей в командах было больше. Эту идею подали Джеймс и Сириус, а остальные поддержали. Джеймс непонятно как умудрился упасть с метлы и летел так сценично головой вниз с закрытыми глазами, что Лили даже испугалась, не решил ли он покончить с собой. Сам же он затормозил в десяти сантиметрах от земли, принял горизонтальное положение и мягко приземлился, чем сорвал аплодисменты зрителей. «Любит же он повыделываться, — с улыбкой подумала Лили. — А он ведь такой искренний, когда дурачится. Как жаль, что между нами появились тайны». К вечеру все разошлись и наступила относительная тишина и покой, которых так хотел Гарри. Но и их теперь не было достаточно, потому что внутри него самого покоя не было совсем. Он принялся разглядывать подарки, чтобы таким образом отвлечься. Сириус подарил ему карманные золотые часы с тремя циферблатами. Сириус объяснил, что это одновременно и часы, и компас и предсказатель. Как работают часы и компас Гарри примерно представлял, а вот как работает «предсказатель», он понятия не имел. На что его дядя только загадочно улыбнулся и сказал, что это он со временем узнает. «Загадочник», — хмыкнул Гарри и отложил часы в сторону. Следующим был большой тёплый вязанный шарф и чёрные лакированные туфли от мамы. Гари примерил — идеально удобные и настолько лёгкие, что почти невесомые. Потом были альбом для фотографий от Нимфадоры и плащ-невидимка от отца. Гарри рассматривал какое-то время непонятную прозрачную ткань, а потом осторожно накинул на себя, посмотрел в зеркало и был в восторге — он стал прозрачным. Потом снял капюшон — посреди комнаты появилась голова. Гарри засмеялся. Эта вещь его по-особому заинтересовала и он посчитал её очень полезной, хотя признавал, что все подарки хороши. Когда он уже собирался спать, в его комнату влетела Лили, размахивая конвертом. — Гарри! Тебе приглашение! — Да? — Гарри оживился ещё больше. Сегодняшний день был насыщенным, и долгожданное приглашение было достойным его завершением. Гарри, конечно, вряд ли признается, что ждал этого конверта с нетерпением. Он открыл его и письмо само вылетело, опустившись ему в руки. Он жадно начал читать. Буквы иногда перескакивали, но это ему не мешало. Дойдя до конца, он снова вернулся к началу и перечитал ещё несколько раз, убедившись, что не пропустил ничего. Только потом он отложил письмо в сторону, и оно сразу же свернулось в трубочку, сразу же лёг на кровать и раскинул руки в стороны. На его лице играла едва заметная улыбка. — Завтра же поедем покупать вещи для школы, — воодушевлённо заявила Лили. Неизвестно, кто радовался больше: она или Гарри. Гарри охотно согласился и собирался спать, однако заснул только к полуночи. Этой ночью ему не снился Том, и Гарри спокойно проспал до утра. Наконец-то он официально зачислен в Хогвартс. Это как-никак важное событие и, Гарри думал, там у него начнётся совершенно другая жизнь.