(Не) Рыцари

На станции их встретил выдающегося роста человек с фонарём в руках. Он громко призывал студентов соблюдать порядок и не толпиться, говорил, что нужно разбиться по парам, чтобы переправиться через широкое озеро. Это озеро, молчаливо раскинувшееся перед Хогвартсом, словно ещё один из его неотъемлемых атрибутов или даже охранников, было хорошо видно ученикам даже с платформы. Казалось, оно не имело границ и манило своей блестящей, переливающейся глянцевой чернотой, рассекаемой только светлой дорожкой от пятнисто жёлтой неполной луны. Хагрид ещё много чего говорил, но Гарри перестал его слушать в первые пять минут речи, улавливая лишь необходимое краем уха. В Англии всегда было сыро, а сейчас ещё и зябко, но они всё ещё стояли на платформе и пока ещё не двигались с места, будто перед вступлением их решили испытать на стойкость. Студенты, не обратившие внимания на перепады суточных температур уже дрожали в своих лёгких одеждах от неожиданно налетевшего холодного ветра. Гарри немного им сочувствовал, но не жалел, по его мнению, они лишь расплачивались за свою глупость. «Такие как они должны были привыкнуть терпеть с самого детства». На всякий случай Гарри попытался запомнить их лица и продолжил дальше внимательно наблюдать за происходящим. Внезапно ветер сорвался ещё больше, донося нещадную прохладу и бодрящую свежесть с озёра (которое и было главным источником холода). Со стороны воды послышался негромкий, но достаточно хорошо слышный всплеск. Младшие ученики встревожились, сопровождающие призвали к спокойствию, уверяя, что им ничего не грозит. Пока не грозит. Джеймс рассказывал, что Хогвартс весьма интересное, но небезопасное местечко, а у Гарри не было оснований не верить своему отцу. Наконец их произвольная процессия стала более-менее упорядоченной, и первые уже двинулись в путь. Здесь Гарри не был первым, умышленно отдав это место другим, поэтому всё ещё стоял, вдыхая густой воздух пурпурных сумерек. Он не мёрз, поэтому, в отличие от остальных, не так спешил в замок. Гарри заметил, что преподавателей (он считал, что их сопровождающие —преподаватели) рядом с ними гораздо больше, чем казалось по началу. Они со своими яркими фонарями появились неизвестно откуда и ходили между учеников, наводя порядок и создавая подобие хоть какого-то построения. Каждый взял на себя небольшую группу и благодаря слаженным действиям они двинулись быстрее. Через несколько минут Гарри уже сидел в лодке с прицепленным к ней фонарём вместе с Роном и Гермионой. Они не проронили за эти пятнадцать минут ни слова, словно боясь нарушить возникшее своеобразное таинство одним неловким движением. Лодка не была просторной и без места для гребца предназначалась как раз для четверых человек. Они ждали четвёртого. Через минуту профессор в овальных очках и со строгим лицом подвела к ним высокого мальчика с неуклюжим телосложением и посадила его в лодку с ребятами. Он-то и нарушил тишину: — Пр-ривет, ребята, — он сказал это так, будто ему стоило труда произнести эти два слова. — Я Н-невил, будем знакомы. Ему действительно было трудно говорить, но об этом позже. — Привет, — тихо выдохнула Гермиона в ответ.— Гермиона. Очевидно, в компании парней ей придётся привыкать откликаться на «ребята», если они, конечно, продолжат своё знакомство. Гарри и Рон кивнули одновременно, не сговариваясь об этом: — Гарри. — Рон. Лодка без гребца отправилась в путь, будто по условленному знаку, поданному кем-то из преподавателей. Медленно рассекая волнующуюся рябь озёра и выбивая под собой мелкие волны, она начала раскачиваться достаточно сильно, так, что Гарри пришлось дышать глубже, чтобы подавить несильные приступы тошноты. — У т-тебя морская болезнь? — спросил их новый сосед. — Нет, вроде. — На самом деле, Гарри не мог этого знать, потому что до сих пор он ни разу не ездил по морю. Подумав об этом сейчас, он не мог поверить: как это могло так быть? — Дер-ржи, помогает. — Невилл протянул Гарри ярко алый леденец. — У меня та же проб-блема. «Он очень наблюдательный. Но… нет у меня никаких проблем». Всё же Гарри взял леденец и, забросив его в рот, пробормотал что-то наподобие: «Спасибо». Невилл, глядя на Гарри, слегка улыбнулся, наивно и беззаботно, и стало отчётливо заметно, что передние зубы у него выдаются вперёд. Леденец был кислый и достаточно сильно шипел во рту, выпуская тысячи мелких пузырьков, Гарри непроизвольно сосредоточился на том, как они надувались и лопались, растекаясь непонятным, но всё равно приятным привкусом внутри, щипали язык, создавая ощущение миниатюрного плавно текущего апокалипсиса во рту. Гарри интенсивно смоктал леденец и временно не обращал на спутников никакого внимания. Тошнота прошла, как будто её и не было, и Гарри продолжил рассматривать ландшафты, искусно скрытые покрывалом глубоких сумерек. Между ними повисла уютная тишина, и никто не рискнул её нарушить. Может, в других обстоятельствах им бы не было так уютно, но сейчас как будто сама ночь, незримо присутствуя в лодке пятым пассажиром, окутывала их сердца покоем, а души — предвкушением чуда. Все с радостью принимали это подаренное настроение, расслабляясь перед распределением. …Все, кроме одного. Даже сейчас на душе у Гарри клубилась тревога, не подвластная покою ночи. Берег тем временем неотвратимо приближался, и скоро они все ступят на сушу, чтобы продолжить путь к своему будущему. Будущему в школе, ждущему каждого юного волшебника. Словно чувствуя их нарастающее возбуждение, ветер завыл ещё сильнее, расшатывая лодку так, что им пришлось схватиться за борт, чтобы не выпасть в озеро. Вторя свисту ветра, зашумели камыши и сухая озёрная трава, им же и встревоженные. Они приветствовали путников или же провожали… Гарри вслушивался в эти звуки, вслушивался настолько, что почти понимал, о чём они шепчут. «Гар-р-ри… — тихо, коварно. — Гар-р-ри, — настойчиво и едва нежно». У Гарри заболел шрам, нет, он запёк огнём, а в душе клубилось нехорошее предчувствие. Чародейка ночь не смогла ему помочь, потому что Гарри уже давно был заклят кем-то слишком сильным, чтобы эти чары можно было так просто развеять. Гарри был почти подвластен этому волшебнику, был для него открыт, доступен и ничего не мог с этим поделать. Пока не мог. Гарри считал это настоящим проклятием, приговором, вынесенным с самого детства, с чем он, естественно, не смирится. Гарри внезапно стало жарко, несмотря на откровенную прохладу на улице, а его тело будто пронизывали мириады молний, раскраивая сердце и добираясь до глубин сознания. Голос, раздающийся отовсюду становится всё громче. Гарри проваливался в мираж. Гарри готов был терпеть боль, но он ненавидел, когда что-либо пытались определить наперед, особенно если это касалось жизней людей. Когда кто-либо пытался определить его будущее. «Гар-р-ри…» — Он прекрасно знал, кому принадлежит этот голос, он просто не мог его ни с кем перепутать. С тех пор, как Том без спросу заглядывал в его голову, Гарри хорошо выучил его тембр и манеру речи. «Гар-р-ри…» — Но не похоже, чтобы Том был сейчас в его голове. Голос звучал близко, но извне, Гарри совершенно точно это ощущал. Это просто… своеобразное приветствие? Гарри почувствовал, что кто-то пытается до него докричаться и отчаянно хлопает по щекам. Гарри, с усилием сбрасывая с себя вязкое оцепенение, медленно открыл глаза. Над ним склонилась Гермиона с испуганным лицом, хмурый Рон, обеспокоенный Невилл, и ещё кто-то, кого Гарри пока не разглядел. — Я… — Упал в обморок и чуть не вывалился за борт, — с упрёком закончила за него Гермиона. Хорошо, что не с жалостью, иначе… Гарри за эту поездку проявил уже две свои слабости и простить себе этого не мог. Ему ужасно не нравилось, что его потенциальные друзья уже видели его… странности, тогда как за ними ничего подобного не наблюдалось. Гермионе, вот, уже дважды довелось видеть. Не хорошо, если она что-то заподозрит… а она ведь догадливая… Получается… он слабее их? Но это никак не могло быть правдой… Гарри оставил эти невесёлые думы на потом, потому что сейчас нужно было как можно быстрее прийти в себя и продолжить путь. Он под внимательным взором четырёх пар глаз резко приподнялся на локтях, от чего снова почувствовал головокружение, и цыкнул языком. Одна пара глаз, наблюдающих за ним, принадлежала незнакомому взрослому человеку и скрывалась за опрятными овальными очками. Наверное, кто-то из преподавателей среагировал на происшествие. Так и должно быть, но Гарри такая забота сейчас совсем не радовала, а ещё его сильно раздражал Том, повсеместно лезущий в его жизнь. Они уже были на суше, так что он почувствовал под собой мягкую траву, сгрёб её руками, и сразу же обратил внимание на то, что земля достаточно холодная и здорово леденит поясницу. Он резко подскочил, заставив остальных отпрянуть в неожиданности, но сразу же зашатался от головокружения. Его поддержала чья-то костлявая рука, и он обернулся к этому человеку. Перед ним стояла стройная высокая женщина с немного вытянутым лицом, но лучше разглядеть её не получилось из-за широкой мантии и не менее широкого обода треугольной шляпы. — Спасибо. — Всё нормально? Идти можешь? — тон был заботливым, но в то же время строгим, властным, всеобъемлющим. Этой женщине вообще невозможно перечить, и оправдываться — тоже бесполезно, если она принимает решение, то остаётся ему верна, — так о ней подумал Гарри, и теперь он был уверен, что это один из учителей и, возможно, даже декан факультета. — Д-да, — Гарри закрыл рот рукой в панике — не хватало ему ещё начать заикаться. Сейчас он чувствовал себя беспомощным и разбитым. «Лучшее первое сентября. С поступлением!» — саркастично поздравил он себя. Похоже, не один только Малфой останется сегодня недоволен. — Тогда, стоит поторопиться, — вещал всё тот же строгий, ровный, успокаивающий голос. — После распределения заглянешь к мадам Помфри, — снова безапелляционно. Гарри оставалось только молча кивнуть. Женщина двинулась вперёд, указывая дорогу, хотя замок и так был отчётливо виден всего в нескольких сотнях метров от них, если это, конечно, не было оптической иллюзией, ведь все знали, что Хогвартс надёжно охраняется магией, а маглы и вовсе не могут его увидеть. Гермиона хотела было взять его под руку, но потом осмотрительно одёрнула себя. Гарри не без удовольствия отметил, что она очень осторожна, и ему это нравилось. Все встретившиеся ему до этого момента люди были пока что очень интересны и занимательны. Даже несмотря на то, что они видели его слабости, он считал, что оно того стоит, чтобы находиться рядом с такими людьми. Руку ему ненавязчиво предложил Рон, чтобы опереться, и Гарри её принял. Почему бы не облегчить себе задачу? Если предложат помощь, Гарри согласится. Без зазрения совести воспользуется всеми, кто окажется рядом. Любой возможностью, чтобы встать и идти дальше. Чтобы повернуть свою судьбу так, как ему хочется. С этой стороны, Гарри впервые подумал, что казаться слабым не так уж и плохо. Вот только есть одна опасность. Можно самому в это поверить. Опираясь на плечо Рона, Гарри следовал за волшебницей вместе с остальными. Он старался не отставать и не задерживать их небольшую группу. Шрам всё ещё пек, а в голове стоял туман, так что плечо Рона он отпустить не мог, порой сильно его сжимая и боясь, что без него он просто потеряется в этих двухстах метрах до школы. Потеряться в этих двухстах метрах было вовсе не трудно, даже когда путник находится в прекрасном самочувствии. Они то и дело оказывались на перепутье и нужно было постоянно выбирать дорогу, хотя кроме старинного замка поблизости не было видно никаких признаков человеческого обитания. Только оказавшись у старинных ворот, Гарри смог отпустить плечо Рона и вздохнуть с облегчением, восстанавливая дыхание после быстрой ходьбы. Большая часть учеников уже была на месте, и упорядоченный строй, которого удалось добиться во время перехода, вновь превратился в бесформенную толпу. Толпа пестрила самыми разными лицами и невыносимо сильно шумела. Так, что вряд ли можно было услышать даже собственные мысли. Их сопроводительница куда-то исчезла, а затем появилась во главе группы, прямо перед мраморной лестницей Хогвартса. — Внимание! — сказала она так громко и властно, что все сразу же затихли, обратив внимание на говорившего. Гарри подумал: у неё очень хорошая дикция и она могла бы быть даже оратором или полководцем в другое время. Трудно будет с ней поладить, но Гарри очень постарается, хотя бы чтобы не возникло вражды. — Сейчас вы перед стенами Хогвартса, и сегодня будет определён факультет для вашего обучения. Он станет вам второй семьёй на эти семь лет, так что, отнеситесь к предстоящей церемонии серьёзно. А сейчас постройтесь и следуйте за мной! Она развернулась спиной к ученикам и с непривычной для своего возраста лёгкостью и скоростью поднялась по ступенькам. Создав подобие строя, ученики пытались не отставать. Они прошли между огромных колонн прямо к воротам замка. Громадные дубовые ворота с причудливым металлическим узором, которого Гарри не успел разглядеть, были открыты и пропускали школьников вслед за профессором. Перед ними оказалась огромная лестница, а откуда-то справа доносился шум, но они отправились не туда, а в небольшое неприметное помещение слева. Оказавшись там, первокурсники с интересом смотрели на своего предводителя в ожидании дальнейших действий, а она продолжила свою речь: — Меня зовут Минерва Макгонагалл, я — декан факультета Гриффиндор и преподаватель Трансфигурации. — Волнение будущих учеников нарастало в геометрической прогрессии, с такой же скоростью исчезала из их сердец уверенность в чём-либо. — Всего факультетов в Хогвартсе четыре: Гриффиндор, Рейвенкло, Хаффлпаф и Слизерин. После отбора вы попадёте в один из них… Минерва Макгонагалл продолжала рассказывать важные сведения о жизни в Хогвартсе, и Гарри не мешало бы это послушать, но всё, что он тогда слышал, — это биение собственного сердца, которое стучало о его грудную клетку, словно о барабан, и отдавало эхом голове. Наверное, у Гарри повысилось давление. Он напрягал внимание и тогда улавливал урывки её рассказа: — …У каждого факультета отдельное общежитие с гостевой и спальнями… Гарри перевёл взгляд на своих новых друзей: они внимательно слушали, только Невилл уж очень неуверенно переминался с ноги на ногу и его руки, спрятанные в карманах, дрожали. — …В конце учебного года подсчитываются очки за достижения студентов каждого факультета и определяется победитель… Гарри вздохнул, уж он-то сейчас волновался почему-то не меньше Невилла. — …Так что честь факультета зависит от каждого из вас. Помните об этом перед тем, как что-нибудь сделать. А сейчас у вас есть пара минут, чтобы собраться с мыслями. «Скорее, чтобы умереть от волнения», — преувеличил Гарри, но после того, как профессор скрылась из виду, никто в этой комнате не остался спокоен. Гарри никогда раньше не заботило, в какой факультет он попадёт, только, вот, единственное — было бы обидно попасть в Хаффлпаф, так как его отличительные качества Гарри не считал достойными быть основными для талантливого волшебника. А в остальном он не имел особых предпочтений. Почему же сейчас он волновался так, будто вот-вот решится его судьба и вся дальнейшая жизнь, а он снова окажется непричастным к этому решению. Ну уж нет, на этот раз он не окажется в стороне и попадёт туда, куда сам решит. Гарри в это свято верил, вот только... он и сам точно не знал, куда хочет. Теперь у него, правда, есть уже почти друзья, и он... был бы не против учиться с ними вместе. Хотя так ведь факультет не выбирают... Все они были наслышаны о церемонии, но никто толком не знал, что это такое. Словно среди волшебников было негласное правило держать своих детей в неведении по этому вопросу. — Это будет какое-то испытание? — озвучила свои мысли Гермиона. — Если т-так, то вряд л-ли я п-пройду, — ответил Невилл, не справляющийся со своим волнением и заикающийся от этого ещё больше. — Не хочу пугать, но Фред и Джордж говорили, что это очень больно, — скривился Рон, и ребята помрачнели ещё больше. — Надеюсь, это была очередная их глупая шутка. Это предположение их не особо успокоило. — Я выучила несколько заклятий, это должно как-то помочь, — размышляла вслух Гермиона. Гарри тоже знал несколько заклятий, но его магическая сила была всё ещё нестабильна, так что он не хотел бы их применять. Остальные тоже переговаривались в догадках, что им придётся пережить прежде, чем стать полноправными учениками. К тому времени вернулась профессор Макгонагалл и повела их в Большой зал, где уже сидели за столами ученики всех остальных курсов. Зал не зря назывался «Большим» — его размеры действительно поражали: там с лёгкостью могли разместиться больше тысячи учеников и весь состав преподавателей, а огромные столы были пригодны для полноценных банкетов, оставалось даже свободное место, где можно было устанавливать декорации, танцевать, в общем, делать всё, что угодно. Весь зал был убран с дворцовой роскошью и выглядел нарядным; никто из первокурсников не знал, то ли он такой по случаю их зачисления, то ли он всегда такой. С подвесными резными лампами, огромными столами, застеленными узорными скатертями с бархатными нашивками по краях, удобными деревянными лавками, тоже оббитыми бархатом, гобеленами и портретами на стенах и величественными статуями по углам, зал резко контрастировал с наружным угрюмым видом замка. Их завели в это огромное помещение и выстроили спиной к преподавательскому составу, лицом к ученикам старших курсов. Гарри почувствовал неловкость от чьего-то взгляда на своей спине, но оборачиваться он не стал. Перед ними стоял табурет, а на нём лежала ветхая, залатанная шляпа. Все недоумевали, что им предстоит с этим делать. Боковым зрением Гарри заметил Малфоя, и про себя отметил, что тот тоже напряжён — его выдавал сосредоточенный взгляд и то, что он постоянно поправлял — дёргал — рукава своей мантии. Впервые Гарри подумал, что было бы неплохо побеседовать с Томом и чтобы тот прояснил ему ситуацию… успокоил. Но Том не появлялся, а Гарри был слишком горд, чтобы попробовать обратиться самому. Секунды, перетекающие в минуты, тянулись слишком долго и казались часами ожидания, прежде чем, наконец, оно было вознаграждено тем, что шляпа… шевельнулась, а потом у неё появился рот и она запела: «Может быть, я некрасива на вид, Но строго меня не судите. Ведь шляпы умнее меня не найти, Что вы там ни говорите. Я помыслы ваши вижу насквозь, По ним я ваш путь решу. Какой факультет вам к сердцу лежит, Я вам на него укажу. Быть может, вас ждёт Гриффиндор, Там учатся лишь храбрецы. Мужества и силы сердца их полны, К тому ж благородны они. А может быть, Хаффлпаф ваша судьба, Там, где никто не боится труда, Там уважают терпение и труд, Верно и преданно друг другу живут. Если с мозгами в порядке у вас, Вас к знаниям тянет давно, Живость мысли и пытливый ум, В Рейвенкло вам попасть суждено. Быть может, вам Слизерин подойдет, Для воплощения идей. Там хитрецы к своей цели идут, Никаких не стесняясь путей. Не бойтесь меня, надевайте смелей, И вашу судьбу предскажу я верней, Чем сделает это другой. В надёжные руки попали вы, Пусть и безрука я, увы, Но всё ж горжусь собой». Шляпа сделала миниатюрный поклон, и все ей поощрительно зааплодировали. «Значит, нужно всего лишь надеть шляпу?» — с облегчением вздохнул Гарри. Про себя он отметил, что сегодня он слишком часто вздыхает, что допустимо только для девушек, и от этого его настроение не стало лучше. Какой из этих факультетов подойдёт ему больше всего, он не знал, но думал, что, скорее всего, это Рейвенкло или Слизерин. «Интересно, со шляпой можно договориться?» — размышлял Гарри на случай, если ему подсунут Хаффлпаф. Студентов этого факультета он считал наивными профанами, которым за неимением никаких талантов приходилось быть трудоголиками, чтобы хоть чем-то выделиться. А ещё их девиз: «Преданность и верность» — даже звучит смешно. Профессор Макгонагалл держала в руках свиток и, обведя присутствующих взглядом, вынуждающим стоять по стойке «смирно» и не шевелиться, объявила: — Чьи имена я буду называть, должны выйти к шляпе, сесть на табурет и надеть её. Всё понятно? — она открыла свиток с их именами. Всё было предельно понятно и просто, но почти каждый из них чувствовал внутреннюю путаницу и смятение. И Гарри не был исключением, стоя в толпе среди остальных как совершенно обычный начинающий маг. — Хаббот, Анна. Честь быть первой досталась девочке со светлыми косичками. Она, на едва держащих её от волнения ногах, кое-как дошла до шляпы и, сев на табурет, одела её на голову. Шляпа была настолько большой, что падала на лоб и даже закрывала глаза. Не долго думая, шляпа выдала: — Хаффлпаф! Девочка, встречаемая аплодисментами и рукопожатиями со стороны своих, присоединилась к их столу и заняла свободное место. Распределение продолжалось, и ещё два человека уже получили гордые звания «хаффлпафец» и «рейвенкловец». — Мэнди, Броклхерст! Чёрноволосая девочка увереннее, чем свои предшественницы, уселась на стул и через несколько секунд все знали результат: — Рейвенклов! Она отправилась ко второму столу слева, встречаемая аплодисментами, лёгкой, но грустной улыбкой Серой Дамы и несколькими рукопожатиями. Она села рядом с Терри Бутом, определённым туда до неё. — А куда бы ты хотел попасть? — тихо спросил Гарри у Рона, не сводя взгляда с людей, выходящих к шляпе и получающих своё направление. — В Гриффиндор, — уверенно ответил Рон. — А почему? — Гарри было интересно узнать причины такой решительности. — У меня там вся семья училась. Не хочу быть белой вороной и объектом насмешек, если вдруг попаду в Слизерин или Хаффлпаф. Попади я в Рейвенклов, меня бы, конечно, зауважали, но меня туда... не возьмут. Одна надежда на Гриффиндор. Гарри задумался, что Гриффиндор тоже неплохой вариант. «Выбирай Слизерин». Он объявился в голове Гарри нежданно-негаданно, но не сказать, что невовремя. «Ты там учился?» — Гарри и так знал, что, да, но хотел услышать подтверждение из уст самого Лорда. «Да», — вальяжно ответил он, откровенно наслаждаясь хорошо ощутимым волнением Гарри, его стойкостью и серьёзностью в попытке самостоятельно сделать выбор. Том решил для себя, что не будет вмешиваться в мысли Гарри до распределения и пытаться как-то повлиять, но ему очень захотелось, и он, не привыкший себе отказывать, вмешался. «Значит, на один факультет в моём списке меньше. Остаются Рейвенклов и Гриффиндор», — умышленно подумал Гарри, зная, что Том его слышит. Тот захохотал, не сдерживаясь, и Гарри это прекрасно слышал, распаляясь от нахального поведения. «Знаешь что, иди-ка ты отсюда, — сказал он в порыве раздражения. У Гарри тут дело жизненной важности решалось, а Волдеморт развлечься решил. Потом, немного успокоившись, добавил: — Если шляпа тебя услышит, у нас будут проблемы». «Конечно я уйду к тому времени». «А раньше, значит, нет?» Ответом было короткое: «Нет». Том, уже несколько изучив характер Гарри, знал, что предложи он что-нибудь, Гарри сделает совершенно другой выбор. Но он был совсем не против, если его... (он не мог подобрать слово, кем приходится ему Гарри, поэтому просто его пропустил) поступит не на Слизерин... Дело в том, что Слизерин подходил Гарри больше всего, а Тому было интересно узнать, как будет справляться его подопечный (пока что он остановился на этом слове) на другом факультете. Забавнее всего было бы, попади Гарри в Хаффлпаф, но Том и с досадой, и с радостью понимал, что вряд ли это произойдёт. Том чувствовал раздражение Гарри и не мог себя сдержать, чтобы не пощекотать ему нервы ещё чуть-чуть. В то же время он понимал, что палку лучше не перегибать, а то их общение дальше станет просто невыносимым и даже... невозможным, а Том этого всё-таки не хотел. — Грейнджер, Гермиона! Гермиона подскочила на месте и на всех парах понеслась к шляпе. Одев её, Гермионе пришлось достаточно долго сидеть на табурете, пока не прозвучало окончательное: — Гриффиндор! Гермиона направилась к первому столу справа, встречаемая радостными возгласами и приветствиями. Она села рядом с Лавандой Браун, направленной сюда до неё. Рядом с Гермионой мгновенно оказались рыжие близнецы, хохочущие и о чём-то её расспрашивающие. Она им что-то ответила, а потом обернулась и помахала Рону с Гарри рукой. — Твои братья? — Гарри кивнул на близнецов, он видел их ещё на платформе девять и три четверти рядом с Роном. — Ага, — Рон недовольно прищёлкнул языком, глядя на близнецов. — Иногда они… очень сильно… бесят. Как, например, сейчас. — Верю, — понимающе сказал Гарри, мысленно радуясь, что его родители не решили обзавестись большим количеством детей. Если бы у Рона спросили в какое-нибудь другое время, а не сейчас, когда раскрылось, что братья наврали про распределение, и теперь мило общались с Гермионой, а Рон гадал, куда же он попадёт, то он бы ответил, что они жуткие задиры, но и невероятно весёлые заводилы, и с ними вообще не бывает скучно. — Долгопупс, Невилл! Невилл всю дорогу до шляпы шатался, потому что никак не мог заставить ноги его слушаться, и поэтому шёл настолько медленно, что все мысленно начали его подгонять. В добавок ко всему, он ещё и споткнулся на полпути, но в последний момент смог каким-то чудом не упасть. Дойдя до заветного табурета, он натянул шляпу по самые уши и просидел так, пока шляпа после десяти минут раздумий наконец воскликнула: — Гриффиндор! — прозвучало громко, но не очень уверенно. На первый взгляд казалось, что шляпа каждый раз выкрикивает факультеты одинаково, но если обратить внимание, то можно было заметить различия в её чувствах по поводу каждого решения. Она говорила то громче, то тише, её интонации и степень уверенности менялись для каждого ученика. Невилл сорвался с места, чуть ли не забрав шляпу с собой, но под смех остальных вернулся, чтобы отдать её следующему. От избытка волнения, что было по началу, сейчас Гарри чувствовал себя эмоционально уставшим и опустошённым, ему даже становились скучно. Он начал наблюдать за приведениями, чтобы как-то себя развлечь, пока он ждал своей очереди, которая никак не наступала. Кровавый Барон сидел возле своих слизеринцев на краю стола, один его вид мог напугать: жёсткие черты лица и холодный сверлящий взгляд, ко всему прочему весь он был запятнан чьей-то серебристой кровью. Не менее мрачной выглядела и Серая Дама с кинжалом в зияющей ране в груди, предпочитающая держаться немного поодаль от общей суматохи. Толстый Монах беззаботно кружился над столом Хаффлпафа, широко улыбаясь и рассказывая наверняка очень смешные истории, потому, что за тем столом оживлённо переговаривались и смеялись. Почти Безголовый Ник делал пируэты и разнообразные выкрутасы в воздухе, чем тоже вызывал веселье за своим столом. У Гарри это сейчас не вызвало почти никаких эмоций, у него будет ещё уйма времени узнать, кто чем живёт и кто чем жил... Наверное... — Уизли, Рон! — снова выкрикнула шляпа, её голос всё ещё был бодрым, несмотря на то, что она устала, распределяя учеников уже больше полутора часа. Это было единственное мероприятие, где она принимала участие за весь год, всё остальное время пылясь на полке в директорском кабинете. «Должно быть, это очень неудобно лежать всё время на одном месте и размышлять, не имея возможности ни деться никуда от своих мыслей, ни поделиться ими», — подумал Гарри и тут же услышал голос Рона, которому тот пытался придать уверенности: — Ну всё, я пошёл. Может, ещё вместе будем, браток. — Рон хлопнул его по плечу, и Гарри почувствовал лёгкую вибрацию его руки — Рон всё же нервничал. «Кто знает?..» Шляпа думала недолго и спустя всего минуту выкрикнула: — Гриффиндор! Рон театрально снял её с головы и победно направился к загаданному ранее и желанному столу. Там его приветствовали возгласами и аплодисментами, особенно громко встречали братья, потрепав при этом по рыжей шевелюре. Рон сел недалеко от близнецов, но прямо рядом с ним оказалась Лаванда Браун; Невилл Долгопупс сидел как раз напротив и что-то внимательно рассматривал в своём свёртке. В общем строю оставалось не так много людей, и среди них всё ещё были Драко и Гарри, ведущие себя так, словно их друг для друга вообще не существует, и они совершенно точно раньше не встречались и, разумеется, не ехали вместе в поезде. После того, как Меллисета Буллстроуд отправилась в Слизерин, а близняшки Патил в Гриффиндор, шляпа выкрикнула: — Драко, Малфой! Драко едва улыбнулся почти незаметно дрогнувшими губами, вышёл из строя, оставляя Гарри в компании ещё буквально пяти человек. Никто из друзей Гарри, ровно как и сам Гарри, не сомневались, куда попадёт их горе-товарищ. — Слизерин! Драко гордо скинул шляпу и, обведя всех взглядом, теперь полным самодовольства и самоуверенности, отправился к столу Слизерина, где его уже ожидали Крэбб и Гойл. Гарри был почти завершающим в этом списке и выкрик: — Поттер, Гарри! — не стал для него такой уж неожиданностью, однако живот всё равно свело, Гарри надеялся — от голода. Вокруг поднялись волны шёпота: — Это один из тех самых? Я видел его в списке. — Я тоже. По-моему, он там третий был. — Интересно, у него есть какие-то особые способности? — Хотелось бы, чтобы он к нам попал. — А я вот не хочу, он наверняка тот ещё зазнайка. Гарри прикрыл глаза и звучно вдохнул через ноздри: его это одновременно и раздражало, и забавляло, но он знал точно — придётся привыкнуть к повышенному вниманию. Может ли в этом внимании быть что-то для него полезное? Он сел на стул и одел шляпу, тут же закрывшую ему весь обзор и погрузившую во тьму, где были слышны только его мысли. Шляпа молчала лишь несколько секунд, после чего спокойно — совершенно обыденно — сказала: — Слизерин будет лучшим вариантом для тебя. Гарри звучно выдохнул, ведь он это и так прекрасно знал, прочитав историю всех факультетов и их создателей незадолго до поступления. Тем не менее решительно ответил: — Нет. — Почему? Расчетливость, стремление и изворотливость — всё это у тебя есть. Ты просто... — Давай что-нибудь другое, — перебил её Гарри. Ему совсем не хотелось сидеть в шляпе дольше остальных. — Думаю, Гриффиндор подойдёт, — внезапно выпалил он. — Ну, Гриффиндор, так Гриффиндор, — шляпа почти смеялась, ей, кажется, было весело. — Смотри, сам об этом не пожалей. Гарри о своих решениях жалеть не привык, и когда снял шляпу, стол Гриффиндора зашёлся самыми бурными овациями за весь вечер.