Роза без лепестков

      Рауль потянулся в постели, чуть не стукнувшись рукой об изголовье. Припомнил, где находится. Сел. Чуть слышно охнул: прошедшая ночь удалась, а он уже и отвык от подобного.       Интересно, Эрик не будет против помочь ему наверстать упущенное? Вчера у него получалось хорошо… Могло бы, конечно, и лучше; и, несомненно, будет лучше, когда у него появится опыт.       Так, а как отсюда выбраться, ни обо что не запнуться и ничего себе не сломать?       Первым делом виконт нашёл халат. Кажется, свой. Потом нашарил кисточку шнура, но передумал и просто вылез из-под полога. На ощупь отыскав на полу чьи-то туфли, он обулся и заспешил по ступенькам вниз. Там он скрылся в ванной.       Через полчаса он вернулся, посвежевший, и, приподняв полог, потихоньку влез обратно.       – С добрым утром, прекрасный принц.       – А-а!!! Эрик! Фух, – Рауль отдышался, разглядев силуэт сидящего в постели Призрака. И засмеялся: – Ты меня напугал! Я думал, ты ещё спишь…       – Я не сплю.       – А я, пожалуй, посплю, – виконт улёгся под одеяло. – Если ты не против, конечно. Ты будешь завтракать?       – Не сейчас: ещё очень рано, – Эрик откинул одеяло. – Я вернусь, – пообещал он.       – Если что... – Рауль не сдержался и зевнул. – Ты знаешь, где меня найти, – заключил он и завернулся в одеяло получше.       – Хм, – донеслось в ответ из темноты. Потом послышался шум поднимающегося полога.       Вздохнув, Рауль задумался. Как разговорить кого-то настолько немногословного, как Эрик? Да и возможно ли это вообще? Едва ли у него было много собеседников в этих подземельях… И почему он не расспросил мадам Жири о Призраке подробнее?       Да потому что тогда его не интересовали всякие тонкости. Он желал только добраться до логова злодея (уютное, кстати, логово) и спасти Кристин, поэтому ему не пришло в голову ничего разумнее, как броситься на поиски в одиночку, безоружным и никого об этом не предупредив…       Его ведь хватятся, так? Особенно если Кристин напишет его брату…       А Кристин точно выбралась из подземелий? Ведь там, куда она пошла, нет ловушек? Иначе Эрик предупредил бы её, наверное? Не мог же он отправить её на верную смерть, правда? Он же обещал, что не станет ни за что её наказывать!       А если он передумал?       Боже! Вопросы, десятки, сотни вопросов обрушились на голову виконта! И он собирался спать? Да какой тут сон! Вскочив с постели, он наугад выдернул из одного из канделябров первую подвернувшуюся под руку свечу и бросился с ней вниз. При свете ему как-то лучше думалось.       – Кристин выбралась? – спросил он. – Я имею в виду... ох, – он вытер со лба испарину, – там же нет ловушек или ещё чего-нибудь такого?       – Ты беспокоишься за неё после того, как она тебя бросила?       – Мы дружили в детстве, и она едва не стала моей женой. Кроме того, это я уговорил её участвовать в твоей постановке. Она не хотела. Получается, что если она мертва, её смерть на моей совести, и только. Так она выбралась?       За неимением парика, который можно было бы пригладить, Призрак задвинул прядь волос за ухо.       – Возможно, она, как и ты, способна заблудиться на абсолютно прямом пути, – произнёс он с издевкой, – но уж попасться в несуществующую ловушку – нет. Это слишком. Да, через ту дверь можно было выйти прямиком на улицу Скриба, и ловушек по пути нет. Ты это хотел узнать?       – Нет, – Рауль покачал головой. – Я хотел только убедиться, что не привёл к гибели девушку, с которой когда-то был очень дружен, вот и всё. Прости, если обидел тебя. Этого я не хотел.       Взгляд серых глаз сделался пронзительным:       – Ты считаешь меня убийцей?       – Нет, – бесстрашно улыбнулся виконт. – Я ведь всё ещё жив. Кстати, роза без лепестков – почему?       – Роза с красными лепестками – признание в страстных чувствах.       – О. Но можно же было выбрать другую?       Призрак ухмыльнулся уголком рта:       – Нет.       И погасил свечи.       – Сейчас пять утра, – продолжал он из темноты. – Подвинься.       Рауль подвинулся, уступая ему место. Он всё ещё обдумывал услышанные слова.       – И... как давно? – спросил он. – Ты же преследовал её! Почему она?       – Я преследовал её? – с сомнением спросил Призрак. – Нет, мне было не до этого. Я работал над оперой, если ты не заметил, и преследовал только вдохновение. Мне казалось, ночь премьеры расставит все точки над i, а она сможет увидеть во мне того, кто я есть, но... – Он вздохнул. – Вместо этого я увидел, кто есть она. И она не Аминта. Ни подлинного огня, ни страсти... одни девчачьи глупости, страхи и любопытство!       – Ей семнадцать.       – И она бросила тебя.       – Возможно, побежала за подмогой? – предположил Рауль. – Хотя до сих пор никто не пришёл, а она не могла ни погибнуть, ни заблудиться. Поверить не могу, что она просто меня бросила! А вдруг ты меня тут режешь на ремешки? Неужели это её не беспокоит? Она так убеждала меня, что ты способен на любое убийство…       – Многие способны на убийство, если их вовремя не остановить, мсье виконт.       Молчание.       – Зови меня по имени, – попросил Рауль. – Пожалуйста. И… ты злишься на меня за тот раз, да?       – Ты дерёшься лучше меня. Я в ярости.       Тем же тоном он мог бы произнести: «С моего пирожного скатилась вишенка. Хочу всех убить». Виконт засмеялся.       – Зато заманиваешь соперников в ловушку ты определённо лучше, чем я. Только всё-таки… почему я? Ты же хотел…       Вместо ответа Эрик вдруг повернулся. Он взял Рауля за подбородок – и тот почувствовал его губы на своих. Это дразнящее прикосновение продлилось всего лишь миг, а потом язык Призрака мягко обвёл губы виконта и раскрыл их, соприкоснулся с его языком, слился с ним… Рауль что-то невнятно простонал, вскинул руку, наткнулся на узел платка, запустил пальцы любовнику в волосы, мягко массируя кожу головы… Когда ещё ему представится такая возможность?       Потом он оказался снизу, а пола его халата – откинута в сторону железной рукой Эрика. И эта же рука между ног… губы мучили шею… Рауль просто раскинулся на подушках и понятия не имел, что ему делать. Он не мог сделать ничего. А что дальше? Губы Эрика спускались по его животу, всё ниже…       – Боже мой, – задыхался Рауль, – только не бери его в рот, пожалуйста! Я же умру… Слышишь? Я умру!       Эрик сильно куснул внутреннюю сторону его бедра, сжал зубами кожу, так, что заставил его закричать…       И взял. Нагло и бесцеремонно склонился и взял. Рауль расплакался.       – Ты что? – Призрак тут же оторвался от него.       – Ох… ничего, – Рауль утёр слёзы тыльной стороной ладони, – эмоции… продолжай! – попросил он, думая, что хватать Эрика за затылок и с силой пригибать его голову обратно будет как-то невеж… оу-ф-ф…       И не нужно.       Никогда с ним такого не делали! В смысле, никто не брался на нём экспериментировать. Эрик двигал головой, плотнее сжимал губы, менял давление – Рауль умолял отпустить его, потому что сейчас сойдёт с ума. Пару раз ему становилось даже больно – оказывается, в этом деликатном занятии можно и переусердствовать; Эрик извинялся, успокаивал, принимаясь ласкать языком так нежно, что Рауль терял дар речи, у него не хватало сил даже прошептать «хорошо». Он уже говорил, что Эрик гений? Ничего, скажет потом, если выживет; и ему становилось смешно от самого себя – он смеялся, потому что в такие моменты был не в состоянии сдерживать абсолютно ничего. Но его эмоции, похоже, приветствовались; так что он их не жалел.       – Сильнее, – прошептал он, зажмуриваясь и сминая простыни дрожащими от нетерпения пальцами, – да… – а его любовник трудился, всё больше входя в раж, – давай, давай же!       Ему сдавило бёдра, пальцы ног свело судорогой, член, казалось, увеличился раза в полтора и стал очень твёрдым – наслаждение превратилось в пытку, такую, что он даже не мог вздохнуть, не мог сказать ни «пусти», ни «хватит», ни сообщить Эрику, чтобы тот отодвинулся, потому что вот сейчас… хоть как!       Это прокатилось по всему его телу – смыло его разум, превзошло все остальные чувства и оставило на простынях, мокрого и задыхающегося, с одним-единственным вопросом: «Он что, действительно это сделал, да???»       Эрик приподнялся; Рауль это чувствовал и слышал. Он определённо вытер рот тыльной стороной ладони: в свете тех свеч, что горели на нижнем ярусе подземного жилища, это можно было разглядеть. Но затем виконта добили две фразы, которые он услышал:       – Хм. Похоже на перезревший сыр.       И вторая:       – Внизу есть хорошее вино: трудно было удержаться и не ограбить буфет перед премьерой…       Ну и третья, логично вытекающая из второй:       – Хочешь выпить?       «Хочу напиться», – почему-то подумалось виконту.       – А… а ты? – спросил он.       – Я? Я предлагаю.       – Да… разумно.       – Персики или виноград? – Призрак откинул мешающееся одеяло.       Рауль пожал плечами:       – Всё.       – Разумно. Любишь фрукты?       – И страшно хочу есть.       – Отлично, – Призрак выбрался из-за полога и… не то чтобы растворился в темноте: заложив руку под голову и лениво поигрывая краем одеяла, Рауль видел, как он спускается вниз.       Хорошее утро…       И идея с вином хорошая. Возможно, им наконец-то удастся нормально поговорить… ну, при условии, что беседа не сведётся опять в гораздо более тесное общение без всяких лишних слов. Учитывая, что творит Эрик на абсолютно трезвую голову, ждать можно было чего угодно!       И если уж очень-очень откровенно, Рауль ждал. С любопытством и лёгким замиранием сердца. Но это не главное.       Главное, что, как бы ни было хорошо, а даже после этой ночи… утра… дня и вечера, возможно, жить придётся дальше. Жизнь не может остановиться ради них просто потому, что им так хочется.       Он не вернулся домой вчера; наверняка происшествие в Опере утром будет уже во всех газетах. Наверняка Марсель встревожится и отправится разыскивать Кристин, а если Кристин…       Словом, здесь будет отряд жандармов. К обеду. Или даже раньше. А это значит…       Второй раз за утро Рауль накинул халат и побежал вниз. Причём в тревоге он был готов убежать и без халата: здравый смысл вовремя подсказал ему остановиться.       – Эрик! – Призрака нигде не было видно: отозвалось только эхо. Наконец, он появился из самой дальней части подземелья, где, на беглый взгляд виконта, царил потрясающий, самый шикарный на свете бардак. То есть, творческий беспорядок, конечно. Там было очень много бумаг, всех размеров и на всех поверхностях, большие свёрнутые листы торчали из мраморных ваз (видимо, чертежи), а на стене висел занавес. Красный, бархатный и слегка полинялый – очевидно, списанный по этой причине в утиль. Из-за него как раз и появился Эрик с бокалами и бутылкой вина. Кроме того, он когда-то успел распрощаться с частью своего пиратского костюма и надел парик, хотя по-прежнему был в халате.       – А, – сказал он, – ты здесь. Очень кстати. Отнеси наверх!       И, вручив бутылку и бокалы удивлённому Раулю, скрылся из его взора за выступом стены. Виконт шагнул ближе: оказалось, там, между двумя полками, до отказа забитыми книгами, втиснулся буфет. А ещё Рауль заметил на столе небольшую модель зрительного зала «Опера Популер», с маленькой искусно сделанной копией люстры над залом, и подошёл поближе, чтобы посмотреть. Декорации на ней повторяли декорации «Дон Жуана», и на сцене были актёры: Дон Жуан в маске, Аминта-Кристин, с алым цветком в волосах, и даже танцоры… Несмотря на тусклое освещение, Рауль обнаружил, что портретное сходство было поразительным: Кристин он бы и так узнал, но ему казалось, что он узнаёт и участников балетной труппы. Он точно видел их вчера! Хотя никогда и не приглядывался к ним…       Как бы он хотел вернуться во вчерашний вечер и не устраивать такой шумихи, с полицией и всем прочим! Если бы он знал, чем всё обернётся, он бы даже и не подумал звать кого-то на помощь, а пришёл бы к Эрику сам: вот он я, бери меня! И пусть никто никогда не узнает...       «Да, – подумал он, глядя на фигурку Аминты, – я бы пришёл. Как она...»       – Мы пересекли черту, – Эрик вдруг запел возле самого его уха, и голос у него был тихий и задумчивый, – шагнули в бездну, так сбросим маски ложного стыда…       Виконт сглотнул.       – На премьере, – прошептал он, – ты довёл меня до слёз. И вот опять! Я не плакал… да я уже забыл, когда я плакал! Боже мой, что ты делаешь с людьми?       – Невозможное?       – Да… – Рауль неловко примостил бутылку и бокалы на краю стола: он боялся выронить их и разбить. – Кстати, о невозможном: если Кристин никому не скажет, что я остался твоим пленником, меня всё равно будут искать. Я не могу просто исчезнуть, я… не вчерашняя хористка, к сожалению. И у меня есть брат...       – Я думал об этом.       – Да? – Рауль повернулся к нему. – И что придумал?       – Бери всё это, – Призрак кивком указал на бокалы и бутылку. У него самого в руках была стеклянная ваза с фруктами. – Поговорим наверху.       Он пропустил Рауля вперёд и положил руку ему на плечо. Бокалы звякнули; к счастью, ничего не упало и не разбилось.       В молчании они дошли до спальни. Эрик прихватил свечу внизу и зажёг часть тех свечей, что располагались вокруг кровати:       – Незачем пить в темноте: мы зальём всю постель.       Вино оказалось красное, бургундское, десятилетней выдержки. Хорошее вино. Разливал по бокалам его, конечно, тоже Эрик: Рауль бы этого сейчас сам себе не доверил. Он только спросил:       – За что будем пить?       – За невест, которые умеют сбежать вовремя, – ответил Призрак. Его глаза весело блеснули из-под маски, и виконт улыбнулся.       – Да, – сказал он, – хороший тост.       Они выпили по бокалу.       – Так что ты придумал? – спросил Рауль. – Какой-нибудь фокус, чтобы остановить время?       – Письмо.       – Что?       – Письмо, – повторил Эрик. – Ты напишешь, что тебе нужно побыть одному, чтобы тебя никто не тревожил. Через несколько дней ты напишешь снова, а пока пусть не беспокоятся о тебе.       – Ты отпустишь меня на почту?! – Рауль был удивлён. То есть, удивлён он был уже тем, что его не приковывают цепями к кровати – сейчас он был в шоке.       – Или к мадам Жири. Обычно она бывает так любезна, что передаёт мою корреспонденцию. Но если тебя запомнят на почте, это будет убедительнее.       – Ты не думаешь о том, что я могу больше не вернуться?       Эрик вздохнул. И отвёл взгляд в сторону:       – Стараюсь не думать.       – Но, может, тогда мне лучше будет появиться дома? Оставить распоряжения Марселю, взять чемодан... изобразить отъезд. Возьму фиакр до вокзала, а потом вернусь сюда. Пусть думают, что я действительно уехал. К тому же, мне будет что надеть... кстати, а в чём я пойду? Даже плащ и цилиндр остались в пятой ложе, хотя плащ, цилиндр и халат всё равно странный костюм.       – Можешь взять мою одежду. Совсем впору не придётся, но лучше, чем ничего. Только не забудь её, когда переоденешься: у меня не так много вещей.       – Когда переоденусь? То есть... ты отпускаешь меня домой?       Эрик вздохнул:       – Отпускаю. Возвращайся к вечеру. И принеси газет: хочу узнать новости.       – Обязательно вернусь, – пообещал Рауль, и даже взял его за руку. – Только как мне потом войти? Покажи мне... свои владения, – он улыбнулся. – Обещаю, что ничего не забуду!       – Начнём с ложи номер пять? – предложил Призрак. – Пойдём: дам тебе что надеть.