Роза без лепестков

      Слуги в доме виконта де Шаньи не привыкли видеть своего хозяина таким. Он примчался рано утром в фиакре, взволнованный, раскрасневшийся, в костюме явно с чужого плеча, и тут же велел приготовить себе ванну, подать лёгкий завтрак, чистить эти чужие вещи и собирать чемоданы. Он куда-то уезжал.       Впрочем, нет, чемоданы не нужно. Достаточно лёгкого саквояжа, смены белья – и да, ещё нужны наличные! Нельзя ли сейчас же послать к банкиру? Да неважно, что только восьмой час: де Шаньи – уважаемые клиенты. И всё должно быть готово к девяти! Что значит на кухне не успеют? Он же велел подать ему лёгкий завтрак! Если у них там совсем руки не из того места растут, пусть будет сыр, хлеб и вино!       – Вы бежите с мадемуазель Даэ на край света, мсье? – почтительно осведомился дворецкий. Он принёс виконту в кабинет хлеб, сыр, вино и ещё немного холодного рагу – всё, что в такой ранний час нашлось на кухне. Но Раулю было всё равно.       – Нет, – ответил он, – без мадемуазель Даэ. Помолвка разорвана, Марсель. Я не женюсь.       – Сообщить об этом графу Филиппу, мсье?       – Нет, я сам ему напишу. Спасибо, Марсель. А если он спросит, куда я уехал, скажи, что… на край света. Подальше от мадемуазель Даэ, от всех этих изящных искусств, от Парижа и вообще от всего этого. Хотя нет, – он покачал головой, – этого не говори. В Швейцарию или в Бельгию… не знаю. Я ещё не решил. Иди.       И принялся за еду. Всё же в подземельях Оперы он так и не притронулся ни к персикам, ни к винограду.       – Марсель, подожди, – остановил он дворецкого, – мне нужен маленький фонарь, со свечой. Принеси из беседки.       – Фонарь со свечой?       – Да, фонарь со свечой. Я прошу что-то странное?       – Вовсе нет, мсье, – покачал головой дворецкий. – Должно быть, в Бельгии очень темно по вечерам.       – Марсель!       – Не беспокойтесь, мсье, я ничего не скажу графу Филиппу. Кстати, вам принесли записку. От директоров Оперы.       И протянул записку виконту.       – Вот как? И зачем я им нужен? – поинтересовался Рауль. И прочёл: – «Вернулась м-ль Даэ, говорит странные вещи. Всё ли в порядке?» Ха, надо же! Она бросилась к директорам! Ну конечно… Ладно, посмотрим, что они скажут на это.       Отодвинув завтрак, он взял лист бумаги и написал:       «Господа! М-ль Даэ болтает всякий вздор. Из-за разрыва помолвки дамам нередко свойственно впадать в истерики. Мне необходимо срочно уехать; я объясню всё, как только вернусь. Если в связи со вчерашним происшествием возникли какие-то непредвиденные расходы, я их компенсирую.       

Рауль де Шаньи».

      – Отдай записку посыльному, Марсель, – попросил виконт, скрепив конверт своей печатью. – Кстати, а от кого принесли записку? От мсье Фирмена или от мсье Андре?       Дворецкий пообещал уточнить. Когда он вернулся, то сообщил, что записку принесли прямиком из Оперы.       – Вот как, – Рауль задумался. – В столь ранний час – и уже на рабочем месте! Хорошо... Марсель, убери поднос. Скажи, как ты думаешь, во сколько сейчас темнеет?       – Около шести или семи часов, мсье.       – Около шести или семи… Ну что ж! Я еду вечером. А пока что я хочу написать письмо Филиппу. Останься поблизости, Марсель, и проследи, чтобы никого не впускали ко мне.       – Слушаюсь, мсье, – дворецкий забрал поднос и удалился.       Оставшись один, Рауль дал волю своему отчаянию. Шесть или семь часов вечера! Пройдёт чуть ли не полдня, прежде чем он вновь сможет увидеть Эрика! Да, казалось бы, что это пустяки, но… что если кто-то возьмётся, например, обыскивать подземелья? Что, если… да мало ли, что может произойти? Вдруг Эрик просто передумает и решит не подвергать себя опасности, не брать в любовники мужчину, брат которого – один из самых влиятельных людей в Париже? Мало ли, что… Он написал письмо Филиппу, конечно, но под влиянием этих чувств оно вышло каким-то беспорядочным. Одно он дал понять: он уезжает, потому что Кристин не любит его и не может составить его счастья. В общем, так оно и было: та, что оставила его в руках мужчины…       Нет, нет. Спасибо, Кристин. Спасибо! Нужно уметь сбегать в подходящий момент. Так им, по крайней мере, было проще узнать друг друга… и от предвкушения того, что это может повториться, всё тело у Рауля начинало ныть. Он влюбился в мужчину, опасного и сильного, в своего врага, в своего похитителя, он дал ему овладеть собой и собирался делать это снова и снова, пока в них обоих не иссякнут всякие силы. А потом…       – Ванна, мсье, – в кабинет заглянул дворецкий.       – Хорошо, – Рауль поднял голову, – спасибо, Марсель.       До вечера он не знал, чем себя занять – пробовал читать, но, в конце концов, ему это наскучило, и он ушёл слоняться по дому. Из Оперы больше ничего не приносили – всё как будто успокоилось, и Рауль подумал, как же это чертовски несправедливо, что он может послать в Оперу хоть целый ворох писем всем, начиная с директоров и заканчивая мадам Жири, но не может послать ни единой строчки в подземелья, чтобы просто сказать, как он сходит с ума от волнения. Эрик, кстати, тоже ничего не написал, хотя уж он-то мог – когда Кристин пропала, записку от него принесли прямо Раулю домой! Но сейчас он молчал. Почему?       Он поднялся в спальню; упакованные вещи стояли на кровати, деньги – две тысячи франков – лежали на столе. На часах было около шести.       – Возможно, вы захотите взять с собой револьвер, мсье? – на пороге спальни появился Марсель с фонариком в руках. И осторожно поставил вещицу на стол.       – Зачем? – обернулся к нему Рауль.       – Там, куда вы едете, может быть небезопасно.       – Я так не думаю, – отрезал виконт. – Лошади готовы?       – Скоро будут готовы, мсье. Может, принести вам чаю? Вы с утра почти ничего не съели.       Подумав, Рауль согласился на чай. И пирожные. Только чтобы побыстрее. Да, и можно ему парочку с собой? Там, куда он отправляется, сливки в последний раз были взбиты просто отвратительно.       Да, он знал, что ему не удастся скрыть свой отъезд абсолютно от всех. Ну и пусть! Он знал, что Марсель его не выдаст: он знал его всю свою жизнь. Ему можно было довериться.       Чай он едва пригубил, а в карету сел, дрожа от волнения. Сердце у него было не на месте. Что с Эриком?       Дорога до вокзала заняла ужасно много – Раулю казалось, что часа два, не меньше. Отправив карету домой, он подождал немного, побродил по вокзалу, потом нанял фиакр и велел ехать в Оперу. Хотя, наверное, он выглядел странно с саквояжем. Да какая разница?       Ему просто нужно было попасть туда как можно скорее.       Он ухитрился проскользнуть незамеченным в ту самую дверцу сбоку от фасада, из которой вышел утром. Он был в этом уверен. Немного повозившись, Рауль засветил фонарь.       Скелет висел на прежнем месте.       Виконт шутливо раскланялся. Хорошо, что он об этой штуке не забыл: перепугался бы, наверное, не меньше, чем в первый раз. Ну Эрик!       Ладно.       Дальше он прошёл без приключений, хотя путь неожиданно привёл его в самую настоящую стену! Ничему не удивляясь, виконт спокойно стал искать рычаг – и нашёл его за минуту. Над полом. Заметить его было не так уж и легко, но он его нашёл. Видно, Эрик по забывчивости ему ничего не сказал, но – Рауль тоже хорош: ничего не спросил. Как, интересно, он собирался вернуться?       Стена отодвинулась, и он вошёл внутрь.       – Эрик? – Рауль погасил фонарь: он просто ему был больше не нужен. Первое, что он увидел – огоньки свечей, отражающиеся в водах озера. Лодка стояла на месте; значит, Призрак никуда не уплыл, во всяком случае. Но в подземном жилище было очень тихо. Светло – да, но как-то странно тихо. Наверное, так казалось, потому что раньше Рауль не был здесь по-настоящему предоставлен сам себе: пространство наполнялось самим присутствием Эрика, звуками его голоса, даже его дыханием. Теперь же…       Рауль поглядел наверх. Там было темно. О, ну ясно: кто-то, ни о чём не подозревая, спит. Надо устроить ему сюрприз.       Оставив саквояж внизу (пришлось потеснить чертежи на столе), Рауль взлетел по ступенькам. Фонарь он прихватил с собой: пригодится. Ага, так и есть: полупрозрачный полог был опущен, за ним виднелись очертания тела. Эрик спал, не раздеваясь, забившись куда-то в угол кровати-лебедя. Без парика. И (Рауль пригляделся) без маски тоже. Может быть, следовало бы захватить её внизу, если она там была? Нет, ему-то не страшно – Эрику, похоже, без неё некомфортно. Как он отреагирует? Не очень-то Раулю хотелось, чтобы его прямо отсюда скинули в озеро! Тем более, что там по колено.       Он тихонько кашлянул.       Он не думал, что тихий, почти неслышный кашель может вызвать у спящего столько переполоха:       – Кто здесь? Что?       Призрак закрыл пол-лица одной рукой, в другой – подушка. Грозное оружие, конечно; хотя… в его руке? Кто его знает?       – Это я, – терпеливо сказал виконт. – Я, Рауль. Я обещал – и я вернулся. Большое спасибо, что оставил скелет. А с тобой всё в порядке? – усомнился он, только сейчас осознав, что голос Ангела Музыки звучал как-то неангельски хрипло.       – Я… нет. Тебе лучше уйти.       «Боже, – подумал Рауль, – да он хрипит, как испорченный тромбон!»       – Если бы ты попросил меня своим голосом, я бы, возможно, так и поступил, – сказал он и, подойдя ближе, пристроил фонарь на сундуке, возле масляной лампы. – Ты что, простудился?       – Вероятно, – Призрак кашлянул в подушку. – Ванна была занята тобой.       Если бы происхождение не обязывало помнить о приличиях, Рауль, вероятно, выдал бы сейчас ту тираду, состоящую из крепких морских словечек, которую выдал однажды Марсель, опрокинув на себя ведро, к счастью, не кипятка, но ощутимо горячей воды. Виконту тогда было девять, но он запомнил всё дословно, хотя значения отдельных выражений стали ему ясны только много лет спустя. Тем не менее, он всё ещё оставался виконтом де Шаньи, так что пришлось ограничиться коротким:       – Вот проклятье! По-моему, ты весь горишь. У тебя даже шея красная. Дай-ка я… – он отодвинул полог и наклонился вперёд; Призрак отпрянул от него назад, правда, места там уже не было, поэтому Рауль, уцепившись за полог, всё-таки сумел дотронуться до его виска губами. Эрик толкнул его в грудь… почти: просто упёрся ладонью и как-то угрожающе выставил колено. Глаза у него были закрыты, на лбу выступила испарина, и Рауль сильно сомневался, что во всём виноват один только жар – во всяком случае, тот, который от простуды. А простуда была, и наверняка сильная. Рука Эрика ещё утром показалась ему какой-то очень уж горячей. Чёрт, ну почему он внимания не обратил?       – Тебе нужен доктор, – сказал он. И услышал вполне предсказуемый ответ:       – Нет. Никаких докторов.       «Да чтоб тебя, упрямец, вот повезло же мне!» – в сердцах подумал Рауль, перелез через край постели и поцеловал Эрика в шею, под выступ нижней челюсти. Как следует. И выше, за ухом. Мужчину уговорить, в принципе, несложно – особенно мужчину, который испытывает страсти и никак не может их утолить. Особенно если он, к тому же, измучен жаром. Особенно если уговаривает его тот, кто ему небезразличен. И так далее, и так далее…       – Это невозможно, – слабо сказал Призрак. Он улёгся, прикрывая лицо подушкой. – Сюда нельзя никого…       И закашлялся, отталкивая от себя Рауля. Но он плохо знал, кого собирается оттолкнуть.       – Вот именно, – согласился юноша. – А ещё тебе нужен постельный режим, тепло и полный покой, куриный бульон и никаких сырых и холодных подземелий в ближайшее время. Ты должен поехать со мной.       – Куда и зачем?       – В мой дом. Ты уже там был, знаешь, где это.       – Это всё вздор, – Призрак настороженно отодвинулся, – я никуда не еду.       «Слишком много слов для одного "нет"», – подумал Рауль.       – Хорошо, – он выбрался из постели и поднялся во весь рост, – но если ты останешься здесь и умрёшь, клянусь, я убью себя! Эрик, – он тут же опустился на колени, – я прошу.       «Да мы же оба знаем, что ты согласен – ну не будь ты упрямцем, из меня отвратительный актёр, ты тоже это знаешь! И если я проведу на этом полу ещё пару минут, в старости меня наверняка замучает ревматизм!»       Призрак колебался. Рауль на него смотрел умоляющими глазами: «Я же тебе не предложение делаю. Скажи ты "да", и поехали отсюда!» Наконец Эрик вздохнул.       – Хорошо, – сказал он. – Но тебе придётся передать записку Антуанетте – если она не испугалась и не покинула Оперу. Пусть знает, что меня здесь нет.       – Кому? – Рауль растерялся.       – Мадам Жири. Хоть ты и заставил её предать меня.       – Я передам. Так ты согласен ехать?       – Да. Спускайся вниз и погаси свечи: я не хочу, чтобы здесь без меня пожар случился, а у меня слишком кружится голова… – Он снова закашлялся. – Спускайся вниз.       – А ты уверен, что…       – Спускайся, – ещё раз повторил Призрак. – И зажги тут какую-нибудь свечу. Этого будет достаточно.       – Может быть, принести тебе маску? – спросил Рауль.       Эрик ответил не сразу.       – Да, – сказал он, – она на столе, возле органа.       – Прекрасно, – ответил Рауль. – Уже иду.