Роза без лепестков

      – Стойте! Прекратите оба! – Рауль метнулся к кровати, схватил с неё простыню и завернулся в неё уже на бегу. Худший кошмар сбывался: его любовник и брат готовились убить друг друга, и времени одеваться не было. – Я спущусь!       Противники повернулись на его голос, оба – и это была ошибка. В мгновение ока Филипп де Шаньи выхватил из жилетного кармана дамский пистолет и нацелил на Призрака Оперы:       – Руки вверх, мсье! Рауль, не торопись: мы уходим, а он остаётся здесь.       – Как вы похожи, – пробормотал Эрик, силясь отыскать выход из своего положения. Но деваться было некуда: за спиной была только каменная стена, и... да, граф де Шаньи выстрелит. Это было видно в его глазах. Но убивать на глазах у брата без особой нужды он не был готов, и пока что это спасало Эрику жизнь. Одно хорошо: выходя из ванной, он всё же заколол халат подвернувшейся под руку булавкой. Так что вид у него был почти приличный. Если бы ещё так не дрожали руки...       – Филипп, – сказал Рауль, – убери пистолет.       Он спустился по лестнице, мертвенно-бледный, как от большой потери крови – казалось, алая шёлковая простыня, в которую он завернулся, ею пропитана.       – Что ты говоришь? – изумился граф де Шаньи.       – Я говорю: убери пистолет, Филипп. Этот человек ни в чём не виноват, отпусти его.       – Он убил двух человек и похитил тебя.       – Он не похищал меня! Я здесь по своей воле. И с ним, – криво усмехнувшись, виконт окинул себя красноречивым взглядом, – тоже по своей воле. Я люблю его. Опусти пистолет, Филипп – или стреляй в меня, потому что то, что вы оказались лицом к лицу, моя вина.       По лицу графа де Шаньи пробежала судорога – но его рука не дрогнула. Он взвёл курок:       – Тогда пусть снимет маску.       – Филипп!       – Ты должен видеть, что любишь!       – По-твоему, я не видел?       – По-моему, нет. И поэтому я считаю до...       – Хватит, – неожиданно сказал Эрик. – Если вам так угодно, граф, то смотрите, пока у вас хватит сил!       И снял маску. Потом парик. Судорога вновь пробежала по лицу Филиппа де Шаньи. Казалось, он нестерпимо хотел зажмуриться, но сознательно удерживал себя от этого.       – Смотри, – сказал он брату. – Не смей отворачиваться, смотри!       Но Рауля не нужно было просить. Он смотрел и так – часто дыша, широко раскрыв свои светлые голубые глаза. Его взгляда Эрик не выдержал и сделал то, что, очевидно, мог он один из них троих.       Он зажмурился.       Мир стал хаосом звуков: плещет вода, слышится чьё-то дыхание, его собственное сердце колотится так, что грохот отдаётся в ушах... шаги. Кто-то идёт к нему, оступаясь – босиком по камню.       Запах одеколона – пахнет морем. Это Рауль.       – Не трогай... – попытался вмешаться Филипп.       – Иди к чёрту! – огрызнулся младший де Шаньи. Он тоже умел быть злым. – Сам решу, – и погладил Эрика по правой щеке, нежно провёл ладонью по этой уродливой, бугрящейся, словно адским пламенем обожжённой коже. – Тебе не больно?       Эрик затряс головой – его самого затрясло, у него задрожали колени, руки, всё тело. Так к нему не прикасался ещё никто. Кристин? Но разве так это было? Её рука оставалась ледяной, ей было страшно и противно. А Рауль? Призрак открыл глаза: Рауль улыбнулся.       – Значит, только под дулом пистолета? – спросил он, ласково и печально. – Ты правда думаешь, что это способно меня отвратить? Если бы всё было так просто! – он засмеялся. – На самом деле, сначала я увидел твои глаза – на маскараде, помнишь? Потом на кладбище... Они меня поразили – не сразу, но я понял, о чём говорила Кристин. Потом ты пел; потом я услышал твою музыку. Но даже пока не было всего этого, были те вырезки из газет, письма и твоя дерзость... Я шёл за тобой – ты один был в моей голове, хотя я ещё и не сознавал этого. Я был околдован тобой, был влюблён в тебя, ещё не видя – и что же, я должен перестать любить тебя теперь? Может быть, ещё и потому, что так захотелось моему брату? – по его щеке прокатилась слеза, а потом он и вовсе разрыдался, упав Эрику на грудь. Тот обнял его, раздумывая, как до сих пор ещё сумел не выронить маску. Эта мысль была единственной ясной: все остальные намотались друг на друга, скрутились в огромный снежный ком, который теперь словно бы давил на череп изнутри. Теперь Эрик ясно понимал, почему иногда людям хочется выпить – или, возможно, упиться, вдрызг и даже насмерть.       Но пока он утешал Рауля, который, прижимаясь к нему, плакал так горько, будто за всю свою жизнь не проронил ни единой слёзы. С другой стороны, откуда ему знать, может, так и было? Может быть, вот этот человек с пистолетом, суровый и грозный, как статуя громовержца (впрочем, чтобы дотягивать до громовержца, ему, пожалуй, нужно ощутимо поправиться), вбил ему в голову, что мужчины никогда не плачут? Эрик поднял на него глаза...       Филипп де Шаньи стоял, опустив пистолет. Его глаза застыли и смотрели куда-то в пол. Услышанным он был просто раздавлен; и Призрак вдруг обнаружил, что не такой уж он и высокий, каким сначала ему показался. Осанка возвеличивала его на целую голову, а так он был чуть повыше, чем Рауль.       – Меня уверяли совершенно в другом... – тихо промолвил он.       – И вы не придумали ничего лучше, как прийти сюда с оружием в руках? – спросил его Эрик. – Посмотрите, что вы наделали! Даже я берёг его от подобного зрелища, хотя он просил меня об обратном! А вы? Вам нравится?       – Перестаньте! – Филипп взглянул на него. – По-вашему, я ещё недостаточно унижен?       – По-моему, нет.       – И мне недостаточно больно?       Призрак вздохнул.       – Кто сказал вам, где нас найти? – спросил он. – Мадемуазель Даэ?       Филипп покачал головой:       – Нет. Можете быть уверены, это не она.       – Что ж, тем лучше: не она хотела вашей смерти. Тогда кто? Кто, зная столько подробностей, мог отправить вас сюда, ни о чём не предупредив?       Это было произнесено тихим, задумчивым голосом – мягким и тающим, сходящим почти на шёпот. Рауль очнулся от слёз и поднял голову:       – Что ты хочешь этим сказать?       Он взглянул Эрику в лицо. Призрак вздрогнул.       – Ты... ты стоишь босиком на каменном полу, – неожиданно заметил он. – Заболеть хочешь?       – Но я же... (Эрик выдохнул.) Ох, да, что-то меня знобит. У тебя же есть горячая вода? Пойдём!       И, подхватив край простыни, чтобы в ней не запутаться, потянул любовника в ванную. Филипп было подался за ними следом, но дверь захлопнулась перед его лицом.       – Будь как дома! – прокричал Рауль. – Только ничего не трогай! Прости, – сказал он, поворачиваясь, – я знаю, что это должен был сказать ты... Эрик?       В ванну тихо набиралась вода из крана. Призрака не было: он как будто сквозь землю провалился. Рауль вздохнул, подошёл к ванне, попробовал воду. Потом скинул простыню на пол и шагнул через бортик.       А что, у него был выбор?       Как только он улёгся в ванне и прикрыл глаза, размышляя, что же ему делать дальше, послышался шорох. Рауль вздрогнул и резко сел в воде: шкафчик с полотенцами отодвинулся в сторону вместе с частью стены, и из открывшегося узкого прохода появился Эрик – одетый как всегда, в маске и парике, с охапкой чего-то в руках – чего-то, в чём виконт не без удивления признал свой собственный костюм.       – Я чуть не застрял в этой треклятой дыре, – мрачно сообщил Призрак. – Если камни не растут как на дрожжах, то в двадцать лет я был тощим, как тень! – Он вздохнул. – Вылезай и одевайся. Я не хочу бросать всё это на пол.       – А чем пол ванной так принципиально отличается от пола твоей спальни? – удивился Рауль. – И, между прочим, я ещё не успел согреться!       – Зато твой брат уже наверняка успел заскучать.       – Ничего, поскучает… – виконт снова улёгся в воде. – Жаль, ты не можешь составить мне компанию. Кстати, как там Филипп?       – Бродит где-то, судя по звуку – роется в моей мастерской. Сверху я его не видел – как и он меня, впрочем. Но, судя по всему, он очень занят поисками, и это мне совершенно не нравится.       – Он может найти что-то такое, что...       – Нет. Но это мои вещи! Вообрази, если бы я начал переворачивать вверх дном твой кабинет!       Рауль улыбнулся:       – Да. Или мой секретер.       – У меня, во всяком случае, было оправдание! – возмутился Эрик. Но, посмотрев на смеющегося виконта, выдохнул: – Ладно. Будь по-твоему. Во всяком случае, опасаться мне нужно не этого.       – А чего?       Эрик открыл было рот, чтобы ответить, но тут за дверью раздалось покашливание. Потом Филипп спросил:       – Рауль, ты там?       – Да! – отозвался виконт и добавил: – Филипп, ещё десять минут! Ты же не хочешь, чтобы я простудился?       – Можешь оставаться, – донеслось из-за двери. – Я хочу поговорить с твоим... с человеком, который называет себя Призраком Оперы! Только поговорить, с глазу на глаз. Я обещаю. Я прошу вас, пожалуйста.       Любовники переглянулись.       – Во всяком случае, он просит, – прошептал Рауль.       – Мне идти? – голос Эрика прозвучал у юноши над ухом, но его губы при этом не шевельнулись. Рауль улыбнулся: ему нравились такие фокусы.       – Да, – сказал он, – только оставь мне полотенце.       Когда Эрик вышел из ванной, Филипп де Шаньи задумчиво сидел у воды. Однако, услышав шаги, он сейчас же поднялся.       – Что с моим братом? – спросил он.       – Он принимает ванну. Что вам угодно теперь?       – Узнать, что вы с ним сделали. Вы его очаровали? Одурманили? Загипнотизировали? Я бы предположил, что вы его околдовали, но, к счастью, не страдаю мистицизмом. Всё должно быть объяснимо, в том числе и то, что делаете вы. Так что вы сделали, чтобы он стал таким?       – Каким?       – Одержимым вами! Когда я уезжал из Парижа, то оставлял воспитанного, благопристойного юношу! И кого я вижу перед собой теперь?       – Вашего брата, я полагаю.       – Он не был таким!       – И поэтому вы отказываетесь признавать его своим братом? Вы откажетесь от него?       – А вам бы этого хотелось, верно? – холодно смерил его взглядом в ответ Филипп. Эрику даже захотелось последовать примеру Рауля и забраться в ванну, чтобы согреться. – Нет уж, я вам не наивный юноша, на меня ваши фокусы не подействуют. И брата я в вашей власти не оставлю. Просто хочу узнать, какие цели вы преследовали, так... плотно общаясь с Раулем?       – Цели? Что вы хотите этим сказать?       – Вас не устраивало то, что он покровительствует театру? Вы решили обзавестись личным покровителем?       Эрик фыркнул:       – Покровителем? Я что, похож на одну из здешних балерин? Или для вас все, кто связан с Оперой, на одно лицо?       – Почему же? Ваше лицо трудно спутать с каким-то другим, мсье... как мне называть вас?       Эрик смерил его взглядом с ног до головы.       – Никак, – сказал он, – если вы намереваетесь затевать со мной ссору и оскорблять меня, заведомо зная, что ответить я вам не могу. Лучше приведите сюда жандармов – это будет хотя бы честно. Рауль, конечно, возненавидит вас, но это же мелочь, верно? Вы ведь заботитесь исключительно о нём.       – Да как вы...       – Удивительно! – воскликнул Призрак. – Вы верите разным проходимцам, которые счастливы тем, что могут выглядеть, как честные люди, но поверить собственному брату, который спас вам жизнь, олух вы этакий, выше ваших сил – не говоря уж о том, чтобы поверить мне. Не могу знать, что наговорил вам Жюль Ферро, по чьей указке вы сюда примчались, но если вам нравится думать, что он говорил правду – думайте сколько угодно. (Филипп открыл рот.) Я не собираюсь сотрясать воздух, если вам всё равно!       Он развернулся и пошёл к органу.       – Одну минуту, подождите! – Филипп бросился за ним. Эрик быстрым шагом взлетел к своему рабочему месту. – Послушайте! – граф де Шаньи оказался рядом, но Призрак взял оглушительный, резкий аккорд, от которого, казалось, дрогнули стены подземного дома. – Откуда вы знаете Жюля Ферро?       – Оставьте меня, вам это не интересно, – Призрак взялся за ноты.       – Напротив, мне очень интересно! Откуда вам известно его имя? Откуда вы знаете, что он…       – Наглый проходимец? Лжец? Человек без чести? – Эрик вчитывался в нотные знаки. – А это не заметно невооружённым глазом?       – В том числе и это, – сдался Филипп. – Откуда вы знаете, что он сообщил мне об этом месте?       – Это место, как вы его называете, – мой дом.       – Хорошо, о вашем доме! Так откуда?       Эрик вздохнул.       – А кто ещё мог отправить вас сюда, как беспомощного ребёнка? – спросил он. – Кто ещё мог умолчать о простейших мерах предосторожности или упомянуть о них вскользь, чтобы вы не обратили на них должного внимания?       – Я взял пистолет.       Призрак фыркнул:       – И револьвер. Без сомнения, это очень помогло вам! Послушайте, – он взглянул на Филиппа, – каждый работник театра знает, что, спускаясь в мои подземелья, нужно держать руку на уровне глаз! И это не шутки!       – Руку на уровне глаз?       – Спасёт от петли на шее. Вы были покровителем Оперы столько лет, но не знаете таких простых вещей?       – Я не интересовался местными легендами.       – Напрасно. Интересоваться нужно всем – возможно, однажды это поможет вам выжить.       Филипп окинул взором орган, ноты, мастерскую...       – Я не похож на вас, – сказал он. – Всё это сделали вы?       Призрак пожал плечами:       – У меня было много времени.       – И где же вы всему этому научились? Откуда вы родом?       – Понятия не имею. Возможно, я низвергнут с небес в этот проклятый ад – не всё ли вам равно?       – Я хочу знать, кто находится возле моего брата.       – Тот, с кем он в безопасности. Этого вам недостаточно?       – Подобное может заявить любой, включая Жюля Ферро.       Эрик фыркнул:       – Вот ещё! Нет уж, скорее, он будет твердить о своей неземной любви к вашему брату или о том, как он необходим ему.       – О любви? – Филипп побледнел. – Так, значит, и вправду о любви? К Раулю? Это он его совратил?!       – Никто меня не совращал! – Рауль, одетый, но без шейного платка, появился из ванной. – Всё, что со мной случилось, Филипп, случилось по моему собственному желанию. С Жюлем я познакомился в Опере, перебрал шампанского, он вызвался мне помочь... Утром, в моей спальне, я попросил его о продолжении. Да, он необыкновенная сволочь, но влюбился я в него сам. Никто меня не заставлял, не гипнотизировал... если хочешь знать, я вообще не поддаюсь гипнозу. Так что если ты вознамерился увезти меня отсюда, запереть среди душевнобольных и как-нибудь излечить, как это принято на родине твоей дражайшей супруги, – и не мечтай. У тебя будет несчастный, безумный или, может быть, даже мёртвый брат – ничего другого ты не получишь. И – какая ирония! – ты уничтожишь единственного человека, способного спасти Оперу, которую ты так любишь.       – Который довёл до того, что она нуждается в спасении, – резонно возразил Филипп. – Что вы устроили с этой премьерой, вы двое? Оставили театр без солистов в разгаре сезона! И зачем вы чуть не довели до безумия бедную мадемуазель Даэ?       – Мы не доводили её до безумия! – возразил Рауль. – Мы... ох, Филипп, ты не поймёшь...       – Соперничали из-за неё, – пришёл на выручку Эрик. – Хотя на самом деле были куда больше увлечены друг другом. Это всё моя вина – я не смог отпустить их вместе...       – Спасибо, что не отпустил, – улыбнулся Рауль. – У нас была бы ужасная жизнь... у всех нас.       – А сейчас она прекрасна, по-твоему? – спросил Филипп. – Особенно для бедной девушки.       – По крайней мере, у неё есть возможность встретить человека, который не сломает ей жизнь, – сказал Рауль. – А за себя могу сказать, что был счастлив все эти дни. Мы оба были счастливы, надеюсь, – он взглянул на Эрика. Тот вздохнул.       – Здесь, в этом месте? В вашем доме, простите, мсье, – сказал Призраку Филипп. В его голосе прозвучала издевка. – Чем вы здесь питались? Крысами? Когда ты последний раз ел, Рауль?       – Ел? – виконт задумался. – Вчера мне было не так уж и до еды, на самом деле, но сегодня утром Марсель прямо-таки силой влил в меня кофе перед тем, как я поехал в Оперу. Он уверял, что у меня усталый вид, а я не хотел, чтобы директора видели меня измождённым.       – Марсель? Директора? Сегодня утром? О чём ты?! – Филипп смотрел на него, как на сумасшедшего. – Ты был дома?!       – Конечно, – Рауль растерялся. – Потом поехал сюда, заезжал в банк по дороге... А что?       – Но разве тебя не... удерживали здесь? – голос графа де Шаньи надломился.       – Кто?! – в один голос воскликнули Эрик и Рауль.       Филипп оглядел их обоих. Потом пошатнулся и схватился за сердце.       – Воды, – попросил он.       – Филипп! – Рауль бросился к брату. Эрик вскочил с места и бросился наверх. Вернулся он со стаканом воды.       – Пейте, – протянул он стакан Филиппу, которого Рауль усадил на стул. – Да не беспокойтесь, я вас не отравлю! Вы его брат, и это спасает вам жизнь.       – Эрик! – шикнул Рауль.       – Так значит, Эрик, – кивнул Филипп де Шаньи. Он отпил воды из стакана. – Вот как вас зовут, мсье... А фамилия?       – У меня нет фамилии.       – Воображаю, как он будет подписывать контракт! – вмешался Рауль. – Хотя, думаю, директора не будут против, если на бумаге он так и останется мсье Фантомом. Раз уж публика любит загадки...       – Контракт? – старший де Шаньи, со стаканом в руке, взглянул на него. – Что за контракт?       Эрик нервно пригладил парик обеими руками. Несмотря на то, что теперь позади него был открытый путь к отступлению, в этот момент он почувствовал себя немногим лучше, чем у стены и под прицелом.       – Началось! – прошептал он.