Ирвин-Парк, 74

Bonnie Raitt — Bluebird 7 января, 1974

Еще никогда прежде Санса не чувствовала себя более мизерной. Арья кричала на неё громче обычного, такого ора старшая сестра не слышала даже в моменты их ссор — самых серьезных ссор, а их за 16 лет жизни этой маленькой бестии накопилось немало! Младшая сестра терпеть её не могла, но разве Санса могла что-то поделать? Когда Эйегон и Джоффри стали ухаживать за ними, обеими, она думала, что это поможет сестре полюбить её, но Арья заявила Эйегону, что они не пара, и бросила его… Эйегон твердо решил, что еще будет её добиваться, но Арье и на это было наплевать. А теперь она кричит на сестру! Неужели она не понимает, что происходит, неужели Сансу окружили безнравственные люди, да неужели… — Санса, прекращай реветь! — Арья кричала на неё, как неистовая, и старшей сестре было очень не по себе. Она и так потеряла родителей, чего ради нервировать её еще и так? «Они думают, что я совсем глупая, а еще они не хотят идти к Джоффри, потому что боятся его… Ну и глупые! Он не трогал их семью, и отец его тоже не мог этого сделать, ну почему Арья и Джон не понимают этого, почему Ренли Баратеон, который тоже, кстати говоря, хочет стать Конгрессменом, кандидатура более надеждная, чем Рейегар Таргариен, который, ни много, ни мало, уже однажды был мэром Чикаго и знает, как вести политические дебаты, раньше ведь он никого не убивал, ну так почему, почему ему нужно было сделать это сейчас? Ну конечно же, это не мог быть он, он ведь…» — Санса, — вдруг позвала её Арья, протягивая какой-то рваный полушубок из лисьего меха, от которого несло канализацией. — Держи, надень. Что?! Надеть эту тряпку?! Санса взяла полушубок в руки, пощупала его и тут же отбросила, а младшая сестра театрально закатила глаза: — Милая, ты же не в магазине, я и так стараюсь подбирать для тебя самое лучшее!.. — К чему тебе вся эта одежда? — окликнул её Джон. — Чтобы прятаться, конечно! — Арья изогнула бровь: она всегда так делала, когда хотела намекнуть человеку на его глупость. — Джон, нас, вообще-то, хотели убить. — И ты думаешь, что это спасёт нас? Они наверняка знают, как мы выглядим, так что так просто укрыться не получится. К тому же, мало надеть старую вонючую одежду, чтобы стать похожим на бомжа. Джон, кажется, даже не понимает всей серьезности положения. Он позволяет себе отвешивать шуточки. Он что, не видит, в каком они положении? Не понимает, что они оказались на улице, и теперь… Ну, впрочем, он рос без отца и очень часто пропадал из дому, даже не ночевал. Уж ему-то точно не привыкать, но ведь Санса —далеко не Джон, и его слова вызывают в ней очередные всхлипы. Арья наконец-то проникается к сестре участием и нагибается, чтобы обнять, и Санса вроде и хочет обнять её в ответ, а потом слышит едкое «дурочка» и начинает ненавидеть этих людей. Почему бы им просто не пойти к Джоффри?! — Не трожь меня! — кричит Санса и начинает отпихиваться от сестры руками, а Арья шипит на неё, словно ядовитая змея, снова пытаясь заткнуть, и она проговаривает, уже тише: — Я не дурочка! Я просто хочу к моему Джоффу, он единственный поймет, как мне сейчас плохо! Кожа Арьи багровеет от ярости и злости, а ведь Санса всего лишь хотела сказать, что никто, кроме Джоффри, не сможет её утешить. И то, лишь потому, что это Джоффри Таргариен, её единственный и самый любимый мужчина во Вселенной. Джоффри любит Сансу примерно так же сильно, как Санса любит Джоффри. А вот Арью никто и никогда не полюбит, потому что она глупая… Да и вообще, она даже не переживает. Как у неё это получается? Они с Джоном собираются уходить, они хотят оставить Сансу здесь, но Санса не собирается оставаться ни здесь, ни уж тем более с ними. Стоит Арье и Джону скрыться за поворотом, как она вскакивает с места, отпихивая противный полушубок, предложенный младшей сестрой, в сторону, и сама выходит на главную дорогу, прежде оборачиваясь, чтобы сестра и кузен случайно её не заметили. Они думают, что она дурочка… Что же, пришло время доказать обратное. Прячась от нападавших, они не так далеко убежали от дома на Запад-Нельсон авеню, хотя Сансе казалось, что они бежали целую вечность. Джон держал её за руку, и ей было так страшно, что впервые в жизни она не брезговала его прикосновениями. Ну, по крайней мере улицы были мощеными, так что бежать было удобно, и в грязи они не тонули. Даже лужи после ночного дождя уже не касались весомой причиной стоять на месте. Утро, как назло, оказалось прохладным и спокойным, а небо было столь прекрасным, что Санса хотела стоять на месте и просто смотреть на него, ни о чем не думая. Потом они свернули в какой-то переулок и остались там на несколько часов. Судя по небу и окружающей обстановке — сейчас около пяти часов утра… Значит, метро уже работает. Северный Клайбурн не так далеко, в двух станциях. А уж пока она дойдет до «Lindyʼs Chill And Grill», который откроется примерно к половине седьмого… Да, она определенно уложится в этот отрезок времени, особенно если не будет торопиться. Впрочем, чтобы не торопиться, нужно удостовериться, что Арья и Джон её не заметили. Санса не видела, куда они пошли, только слышала что-то про автомат. Так или иначе, она не собиралась ехать к Ренли Баратеону: из-за чего это Джон решил, что тот с радостью примет его, если они так долго не общались? Другое дело Джоффри, и даже Эйегон, да и Дейенерис… Одним словом, почему они побоялись Таргариенов, которые вот уже несколько лет обожают Старков? Ладно, в любом случае, это не столь важно. Раз уж они решили, что Санса им не пара, то спорить с этим нет никакого смысла. Метро уже открылось — Слава Богу. Хоть в чем-то ей сегодня повезло. Настроение ни к черту, и врагу не пожелаешь, так что небольшой бонус был очень кстати. Девушка прошарила по карманам — у неё всегда есть мелочь, не зря же она работает официанткой — и всунула пару монеток в руку кассирше. Настроение у той было так себе, примерно такое же, как у Сансы, и она, внимательно рассмотрев монеты, подняла на неё брови и спросила: — Это всё? — девушка кивнула, а кассирша до невероятности медленно уложила мелочь в какую-то свою ячейку и отдала Сансе пару жетончиков, напоследок одарив её презрительным взглядом. Старшая Старк и не знала, что думать, озираясь по сторонам в поисках дамской комнаты. Увы, она совсем скоро поняла, что это метро, и дамские комнаты здесь не предусмотрены. Ну, или по крайней мере, не в Бельмонте. То ли дело станции на коричневой ветке — особенно в самом конце, на Кимбал, где живут Таргариены. Они-то богатые, состоятельные, их финансов достаточно для покупки загородного дома около одного из самых красивых парков Чикаго. Они с Джоффри всегда гуляли там, когда Санса заходила к своему парню домой после школы. Роббу почему-то этот парк не нравился, и он предпочитал возить Дейенерис по ночному городу или целую ночь шататься с ней по зоопарку Линкольна. Арья же таскала Эйегона по рок-концертам всяких отморозков, но ему это почему-то даже нравилось. Санса этого никогда не понимала, ведь любила быть наедине с Джоффри и природой… А в зоопарках, и уж тем более на концертах, людей было так много, что обществом друг друга и не насладиться. Впрочем, какая сейчас разница? Санса, скрепя сердце, едет не к Джоффри, а к Джейни Пуль на работу. Впрочем, даже не к Джейни Пуль, а и к себе тоже — там ей разрешат принять душ, поесть и привести себя в порядок. После этого она сможет поехать к своему благоверному, и он ни за что её не прогонит и, конечно же, не испугается её. Поэтому ей приходится свернуть на красную ветку, хотя она и заглядывается на коричневую. Поезда здесь, конечно же, совсем никудышные, как будто с момента её открытия еще в начале века поезда здесь не менялись. Но Санса пообещала себе, что будет сильной, и ворчать тоже не будет. И переживать. И плакать. Впрочем, поплакать еще можно, да и нужно, чего греха таить. Хотя бы для себя, хотя и ежу понятно, что родителей, да и Брана с Риконом, это не вернет. И не помирит Сансу с Арьей — Джону всё равно, а вот она наверняка совсем распереживалась и, наверное, стала кричать еще громче… Санса села на самое крайнее кресло в самом конце вагона, чтобы её слез никто не видел. Конечно, за две станции всю боль не выплачешь, так что волей-неволей придется показываться на людях со слезами, а там еще, не дай Бог, до самого кафе не успокоишься… Ну, впрочем, когда она найдет Джейни, тогда-то она и наплачется вдоволь. Джейни не осудит её, и не станет спрашивать, что случилось… Она и так знает. Ей и объяснять ничего не нужно. По крайней мере, на это Санса надеялась. Чья-то огромная туша, разящая алкоголем, опустилась рядом с Сансой на кресло, прижимая её к самым поручням. Девушка поморщила нос, но ничего не сказала, только и подумав о том, как же она терпеть не может ездить по Красной ветке. На Коричневой ветке такого, естественно, нет. Стоит ли удивляться? Пьяницы вроде этого не живут в красивых домах и по паркам не гуляют, а потому Кимбал не является их главным пунктом назначения. Ну, по крайней мере, они точно не путешествуют туда поутру или ночью, чтобы найти в Лиджен-парке скамеечку для сна. Санса поморщилась, и плакать рядом с таким человеком как-то даже расхотелось. Она утерла рукой слёзы, а поезд тем временем остановился на Фуллертоне, и резкое движение заставило тушу покачнуться в сторону и упасть прямо Сансе на плечо. Ну уж нет, такое она, дочь Эддарда Старка, не потерпит! Она вскочила с места, хватаясь за металлический поручень и оборачиваясь, чтобы отчитать незадачливого пьяницу, но он уже повалился на сиденья и, по всей видимости, собрался уснуть. Грязные черные волосы, прикрытые капюшоном, опустились на левую сторону его лица, и Санса, даже не видя ни его глаз, ни даже рта, испытала редкостное отвращение. Ничего не сказав, она отвернулась к дверям, намереваясь проехать до следующей станции без приключений. И хорошо, что людей вокруг не было, хотя, окажись они там, ей бы не пришлось выслушивать пьяный бред того же мужчины. — Эй, пташка, — позвал голос, но Санса не обернулась. — А ты чего встала? На тебе было удобно спать! — Он расхохотался. Двери открылись, впуская внутрь парочку загулявшихся людей, и Сансе пришлось посторониться, чтобы не мешать на проходе. Кто-то шикнул на неё и попросил сесть, а вот на пьяницу никто внимания не обратил, разве что маленькая девочка с подозрением покосилась на него, но заботливая мама, очевидно отвозившая девочку в детский сад, отвела малышку подальше, так что Санса снова осталась с ним наедине в конце вагона. Ну, не страшно, осталось проехать одну станцию… Это было бы легче, если бы пьяница не встал и не дернул её за край куртки. — Пегги Липтон! — позвал он громче, но шум заглушил его голос. Никто не услышал, кроме Сансы. — Спой мне! Ей хотелось обернуться и закричать, что вовсе она не Пегги Липтон, она Санса Старк, и её отец — кандидат в Конгрессмены, владелец крупного бизнеса, вот только она не имела права так сказать, ведь её… Ищут. И хотят убить. Арью с Джоном, возможно, уже нашли, и теперь она их никогда не увидит… Черт, а что, если этот пьяница — один из убийц? Ей стало страшно, и она отошла в середину вагона, а там и вовсе села на место рядом с другим таким же пьяницей, только еще более тучным. Он казался безобидным, даже далеким от этого поезда, поэтому Санса и решила, что уж он-то точно её не тронет. Вот только первый пьяница, назвавший её Пегги Липтон и просивший её спеть, вдруг стал со своего места и пошел прямо к ней. Санса старалась на него не смотреть, но не могла не заметить то, что открылось её взгляду, когда волосы, скрывавшие левую половину его лица, упали вбок. Там, где у каждого человека была чистая кожа, пусть иногда покрытая веснушками, морщинами и прочим, у этого человека был ожог, большой, покрывавший всю левую сторону, а в глазах его горела злоба. Возможно, именно этот огонь в глазах, свирепость, ненависть и ярость нанесли ему такое страшное поражение: Сансе стало страшно. Сейчас она бы и от помощи Джона не отказалась. Поезд пошатнуло, и его, большого, словно дом, отбросило к окнам, но мужчина схватился за поручень, подтянулся и встал прямо перед Сансой, смотря прямо ей в лицо. Она опустила глаза, но не слышать его грозного рёва было практически невозможно: — Спой мне, пташка! — Мне кажется, девушка не расположена к пению, молодой человек, — пробубнил толстяк, сидевший рядом с Сансой, но первый его не услышал, продолжая буравить девушку взглядом. Пришлось повысить голос: — Мужчина! Девушка не хочет петь! Пьяница наконец-то обернулся и к нему, и столь же рычащим, полным ненависти голосом спросил: — Ты еще кто такой? Я тебя первый раз вижу! — Меня зовут Донтос, мы с вами сегодня пили вместе. Сансу чуть не вывернуло наружу от одного взгляда этого чудовища, а к горлу тем временем неизбежно подступала тошнота. Она возблагодарила Богов за то, что поезд уже подъезжал к станции: по крайней мере, он замедлял ход, и шум становился всё меньше и меньше. Ей было трудно пройти мимо этого большого человека, но она попыталась… Безуспешно, потому что тот сильно сжал её локоть и, останавливая Сансу, прошептал прямо ей в ухо, так, чтобы никто не слышал: — Мы еще встретимся. И ты обязательно мне споёшь. — Он отпускает её резко и даже грубо, напоследок одарив нестерпимым запахом перегара, осевшим в её горле и не дававшем нормально дышать. Тошнота подступила еще ближе, и она уже была готова поднести руку ко рту, когда вагон остановился, и двери открылись. Санса поскорее отошла от этих двоих и вышла из вагона, даже не обернувшись, и её тут же вырвало прямо на платформу. Мама, до этого крепко державшая свою маленькую дочь за руку, презрительно произнесла «Фу! Маленькая алкоголичка!» и ускорила шаг, направляясь к эскалатору. Санса проводила её презрительным взглядом и хотела съязвить что-нибудь в ответ, но поняла, что так поступила бы Арья… Арья, впрочем, никогда не плакала бы так много, как Санса. Она бы ударила того пьяницу по лицу и гордой походкой вышла бы из вагона, вытирая кулаки об свои штаны. И на этих кулаках была бы кровь, а не остатки ужина — последнего ужина, приготовленного их матерью. Не чувствая ног, Санса негнущимися ногами добрела до скамьи и уселась, схватившись за живот и опасаясь новых приступов рвоты, но таковых, к счастью, не последовало — только голова немного закружилась. «Надеюсь, мы не встретимся, как он сказал», думала она. Впрочем, будь он трезвым, они бы, может, и подружились… Даже несмотря на огромный ожог на его лице. Впрочем, калеки и низшие слои общества, всякие панки, наркоманы и даже скинхеды — это слабость Арьи, а не Сансы, а у неё, слава Богу, есть Джоффри. И Стиви Никс. А Арье, возможно, и такой урод бы подошёл, Санса бы даже не удивилась — незря же она так без ума от этого Джима Морриссона, который умер от передозировки пару лет назад. Сансе же пришлось несколько секунд приводить себя в чувство, ибо пережить столько за одну ночь… Ну уж нет, она слишком слаба для этого: нервы не справляются, но это не страшно. До кафе осталось совсем чуть-чуть, а там Джейни, её лучшая подруга. Она приготовит Сансе чай и угостит лимонными пирожными, а потом… Нет, конечно же, в школу она не пойдет. Но она позвонит Джоффри и попросит его приехать. Или скажет, что сейчас приедет сама. И останется у него, в своем любимом доме. И тогда, если от Робба будут какие-то новости, она узнает их первой… Вот только как передать их Арье и Джону? Может быть, через Ренли? Наверное, отец Джоффри будет негодовать. Как и тому, что дочь его конкурента вдруг поселится под их крышей. Санса минула эскалатор, который, кажется, двигался как никогда медленно, буквально с черепашьей скоростью. Она ступила на твердую землю и почему-то закачалась: странно, обычно метро только успокаивало её, а теперь как будто растрясло все внутренности. Ну, не страшно, тут пройти-то всего-ничего, пару кварталов по пустынным улицам, даже если из-за каждого шага хочется плакать. Не страшно, впереди — утешение… И нет, даже не лимонные пирожные, и даже не чай. Возможно, даже не Джейни, а лицо любимого человека — единственного, кто понимает её, кто её любит… «Джоффри даже воспитывался в политической семье», с удовольствием думала Санса, стараясь не вспоминать о событиях минувшей ночи и противном пьяном мужчине, приставшем к ней в поезде. Метры дороги под её ногами начинали уходить, и она с наслаждением делала каждый шаг, стараясь не обращать внимания на гнетущую боль в сердце. Джоффри, её милый Джоффри — тот, чью фамилию она рано или поздно будет носить, тот, кому она с радостью родит троих детей… Или пятерых, она еще сама даже не решила. Да и Джоффри тоже — они это даже не обсуждали! Санса дошла до первого поворота и остановилась на светофоре, оглядываясь по сторонам. Здесь тоже не обошлось без мамочек, ведущих своих детей в школу. Засмотревшись на них, Санса невольно постыдилась своей злости на женщину в метро, подумав, что тоже не хотела бы показывать своему ребенку такие ужасы. «Надеюсь, эта девочка никогда не потеряет своих родителей». Подумав об этом, она снова хотела заплакать и даже почувствовала влагу на глазах, но решила сдержаться. Нет, еще рано. Осталось пройти всего лишь один квартал. Светофор загорелся, и девушка быстро зашагала вперёд, возвращаясь мыслями к Джоффри. Скоро они вместе закончат школу, и Санса подаст заявление в Йель… Как и Джоффри. Он решил податься в политику, как и его отец. Будет здорово, если семейное дело будет продолжаться, тогда Таргариены будут править Америкой… Санса украдкой улыбнулась от такого предположения, ведь Америкой управляют президенты. Интересно, сможет ли Джоффри однажды стать президентом? Если его отец хорошо зарекомендует себя в качестве конгрессмена, тогда люди полюбят его семью, и, когда Джоффри подаст свою кандидатуру на выборы… … Санса будет первой, кто за него проголосует. И не пожалеет об этом, ведь страна получит мудрого, справедливого, а главное — любящего и заботливого правителя, о котором даже мечтать не могла. Возможно, даже отец Джоффри, пусть он и Рейегар Таргариен, не будет настолько хорошим правителем. Ни в коем случае! Санса уже свернула за угол на ту самую улицу, где располагалось кафе, как вдруг увидела рюкзак Джейни: подруга как раз топала ко входу. — Джейни! — позвала Санса и побежала. Девушка обернулась и выронила ключи от неожиданности, стоило Сансе налететь на неё с объятиями. — Ох, Джейни, солнышко, как хорошо, что ты уже здесь! — Ох, и тебе доброе утро! — проговорила подруга, зевая и выпуская Сансу из объятий. — Я опять не выспалась, представляешь? Девочки не спали всю ночь, мешая мне, и ничего, что мне, да и Марии, на самом деле, тоже — на работу. А они всё о своём, да о своём, тьфу, противные девчонки, ну, ты знаешь, как у них это бывает… Как придут со своих концертов и давай обсуждать! Нет, мне тоже нравятся эти ребята — тебе бы они тоже понравились, если бы ты уже не была «замужем», но… — Джейни, — позвала Санса, так как поняла: подруга не умолкнет, пока её не прервать. Слушать о гуляниях четверых её сестер сейчас совсем не хотелось. — Ты что, ничего не знаешь? — А что я должна знать? — и только тогда она обернулась на Сансу и увидела её лицо и глаза, готовые заплакать. В один момент Джейни встала на месте, вопросительно глядя на девушку. — Что-то случилось? — Случилось! — крикнула Санса и разрыдалась, снова бросаясь к Джейни в объятия. Та обняла её в ответ, даже не размышляя, и крепко прижала к себе, не задавая никаких вопросов. Её руки легли на волосы подруги, и она попробовала медленно двинуться ближе к кафе. Оставалось совсем чуть-чуть: Джейни отпустила Сансу и взяла её за плечи, подводя к стеклянной двери с вывеской «Lindyʼs Chill and Grill». — А я-то думала, почему мне Джоффри звонил с утра пораньше… — Джоффри?!.. Звонил?! Тебе?.. — Санса моментально вырвалась из её объятий и встала на месте, пока Джейни вертела ключ в замке. — Ну да, звонил, я даже удивилась, что у него есть мой номер… Впрочем, — она усмехнулась и с намёком приподняла бровь, — с его-то связями… Поначалу Санса почувствовала укол ревности, но потом, стоило призадуматься, и она поняла: он звонил из-за неё… Из-за Сансы! Он хотел поинтересоваться, всё ли у неё в порядке. Наверняка он уже слышал о том, что произошло, это ведь Джейни не читает газет и не слушает местное радио. А он всё знает, и отец его тоже, наверняка… — Тогда мне нужно позвонить ему прямо сейчас, пока он не ушел в школу. — А он и не собирается в школу, — пожала плечами Джейни, впуская подругу внутрь. Санса зашла и, не дожидаясь, пока закроется дверь, бросилась в служебное помещение, где располагался телефон. Она набрала по памяти знакомый номер и прижала трубку к ушам, пока Джейни, очевидно, занялась утренней уборкой, продолжая зевать и ворчать себе что-то под нос: то ли про своих злополучных родственников, то ли про тех, кто работал в кафе вчера и не убрал за собой. Санса выслушала около пяти таких замечаний, пока шли гудки, наконец, когда трубку подняли, она крикнула: — Джоффри! — но женский голос на той стороне провода вместе с ней произнес: «Алло?» — Нет, Санса, привет, это я, — оказалось, голос принадлежал Дейенерис, тётке Джоффа и невесте Робба. — Ты как, в порядке? — Да, в полном, — Санса поперхнулась, и она, хотя они с Дени были мало знакомы, страшно обрадовалась. Из глаз снова потекли слёзы. — Арья и Джон тоже живы. — Это замечательно, — голос Дени просветлел. — Они сейчас с тобой? Мы тут все как на иголках, Эйегон и Джоффри в школу не пошли, Рей не знает, что с ними и делать… — Джоффри?! Он там? — перебила Санса, и Дейенерис понимающе вздохнула. — Да, конечно. Сейчас позову. Джофф! — раздалось на том конце провода, и Санса снова всхлипнула, буквально готовая захлебнуться от радости. Наконец-то она услышит его голос, наконец-то она почувствует себя дома, снова… — Да? — спросил он, и от радости Санса чуть не пискнула. — Джофф! Как я рада тебя слышать! Как у тебя дела? Как спалось? — Хорошо, — он, кажется, был немного шокирован, но поинтересовался: — А ты? Ты хорошо себя чувствуешь? Тебя никто не тронул? — Нет, любимый, никто, — она снова засмеялась, вытирая слёзы. Немного помолчали. — Ты не представляешь, как я успела соскучиться по тебе за эту ночь! — Я тоже соскучился, родная моя, — ответил Джоффри заискивающим голосом, — и весь переволновался! Ты идешь в школу? — Нет, если ты не против. Я думаю, что если убийцы продолжат охоту за нами, то мне будет небезопасно оставаться у всех на виду. Джоффри помолчал. — Да, я думаю, ты права… Думаю, тогда ты сможешь пожить у нас, ведь… Сама знаешь, отец никогда не позволит никому к тебе притронуться, я попрошу дедушку, и он приставит к тебе личную охрану… А, всё-таки хорошо, что ты нашлась, и что с тобой всё в порядке — теперь я могу со спокойной душой идти в школу. Представляешь, я не пропущу контрольную по тригонометрии! Санса усмехнулась. Джоффри иногда был таким глупеньким, но она знала, что это — одна из многих причин, по которым она его любит. — Да, хорошо. А если миссис Мордейн будет спрашивать, не говори ей, что я жива. Никто не должен знать об этом, ты понял меня? — Конечно! Ладно, приезжай к нам, я думаю, отец будет не против! Встретимся после школы, любимая! — с этими словами он бросил трубку, даже не дав ей договорить. Санса была слишком счастлива, чтобы обижаться, поэтому она, прижав трубку к лицу, лишний раз намочила её слезами и поцеловала нижний динамик, а затем положила её обратно. Длинные гудки всё еще отдавались в голове Сансы, когда она вышла из служебного помещения обратно в обеденный зал. Джейни уже заканчивала с уборкой и теперь расправляла на столах скатерти. Настроение у неё повысилось, потому что теперь вокруг было прибрано и уютно. Её отец, Вейон Пуль, некогда работал у Старков дворецким, и вечно выговаривал Арье за то, что она приходит домой и топает по ковролину и паркету, не разуваясь, из-за чего ему приходилось постоянно вытирать грязь от её ботинок. Тем забавнее теперь было наблюдать за Джейни, которая начищала столики примерно с такими же прилежностью и усердием, как её отец. Санса не смогла подавить усмешку, и Джейни, услышав смешок, обернулась: — Ну, что? — Всё хорошо. Я поеду к ним после того, как Джоффри придет со школы… — И тут она запнулась. Где провести время до этого, она не знала. — Ты не возражаешь, если я помогу тебе? — Что? Спрашиваешь! — Джейни усмехнулась, убирая тряпку в фартучек. — До открытия еще целый час, а Кира звонила мне и сказала, что сегодня опоздает. Знаешь, работа — лучший способ от стресса, клянусь... Поможешь мне потом, а сейчас мы сможем выпить чаю, ты всё расскажешь… И у меня есть лимонные пирожные! Джейни выставила вперед один стул, приглашая Сансу к маленькому круглому столу на две персоны, и девушка усмехнулась — кажется, уже в десятый раз за последний час. Присаживаясь и взглядом оценивая скатерть, она отметила про себя, что после открытия «Lindyʼs Chill and Grill» Пули определенно стали более вежливыми, смышленными и даже умелыми: неспроста же Вейон Пуль ушел со службы, а Джейни бросила школу, чтобы помогать семейному бизнесу. Прямо сейчас Санса была счастлива, что отец платил Вейону Пулю достаточно денег для приобретения этого заведения. И этого было достаточно, чтобы забыться хотя бы на краткое время.