Ирвин-Парк, 74

The Doors — The Spy 20 января, 1974

— Значит, он предложил тебе помощь в память о нашей почившей матери? — Арья скрестила руки на груди, наблюдая за сестрой, наносившей макияж. Как всегда, она крайне глупо раскрыла рот и выглядела скорее как собачка, мечтавшая получить что-нибудь сладенькое за выполнение команд, но уж точно не как певица кабаре — а именно ей Сансе и хотелось стать усилиями не кого-нибудь, а Петира Бейлиша, владельца заведения, отчего-то оказавшего Сансе гораздо больше почестей, чем кому-либо ещё из новоприбывших. Даже на Арью он взглянул свысока, быстро оглядев её тело и ни на чём особенно не останавливаясь, задал пару вопросов, чиркнул что-то у себя в блокнотике и махнул рукой, что, судя по всему, значило, что работать он ей разрешает. Других девушек он держал здесь гораздо дольше, в особенности Сансу — так что Арья не выдержала и, скрестив руки на груди, подошла и спросила, сощурив глаза: — Вы что, даже не станете проверять, девственница я, или нет? — А сколько тебе лет? — спросил он, не отрывая взгляд от своего блокнота. — 16. — Девушки в твоём возрасте за редким исключением не решаются на такой шаг, — произнёс тот занудным тоном, — а ты не похожа на ту, которая будет принимать необдуманные решения. — А вы, значит, знаток женской психологии? — Вероятно, — кивнул тот, наконец-то оторвав взгляд от бумаги. — Потому я и не женат. И вот этот-то неженатый знаток, оказывается, заявил Сансе, что она может рассчитывать на особое отношение, потому что он так решил, и вообще, зовут её не Санса, а Алейна. Подобную милость он оказал ей в память об их погибшей матери, но вот Арью эта милость почему-то обошла, и она не могла понять, почему. Возможно, он просто хотел, чтобы Санса его очень хорошо попросила, и она была непрочь это желание выполнить? А может, у неё просто мордашка более симпатичная? А что, в это Арья могла бы с лёгкостью поверить. И что такого она сделала — стала его личной куколкой? Глядя на Сансу, Арья пыталась найти ей оправдание. Или аргументы, которые бы доказывали, что у её сестры ещё осталась хоть какая-то гордость. Не стала бы Санса стонать под этим щупленьким хитрым мужиком. Даже их мать его отвергла, она-то чем хуже? К тому же, у неё есть Джоффри, который пуще глаз бережёт её девственность. Наверное, до такого бы и она не опустилась, но, может, Арья просто плохо её знала? В конце концов, быть может, Бейлиш просто знал, что Санса достаточно глупа, чтобы поверить в его сказки об уважении, а вот с Арьей не стал даже рисковать? Или она просто не приглянулась ему внешне?.. Как бы то ни было, спокойствие сестры выводило её из себя. Она была похожа на мышь, попавшую в мышеловку и утверждающую, что именно в этом куске сыра, из-за которого ей прижало хвост — её спасение, и отказывалась что-либо объяснять, заявляя, что «ни в чём не должна оправдываться». Теперь это происходило снова: — Я же объяснила тебе всё слово в слово, — сестра вздохнула, — не понимаю, зачем я должна снова это повторять. — Да я просто поверить не могу. Разве я не дочь нашей матери? Разве обо мне заботиться не надо? Санса отвернулась от зеркала, сжав свою косметичку и вперив в сестру жирно накрашенные глаза. Чёрт, до чего же здорово у неё это получается. — Тебе же помощь не нужна. Ты сама со всем справляешься, мисс Самостоятельность. Арья вспыхнула от злобы, но не успела сказать ни слова, прежде чем сестра изящно подпрыгнула с кресла и удалилась из гримёрной. Арья быстро оглядела её стол: было бы здорово всё раскидать, украсть её проклятый карандаш для глаз, чтобы у этой доморощенной старлетки не было даже соблазна снова накрасить себе глаза (чтобы стрелять ими со сцены в неудачливых холостяков и ветреных женатиков), спрятать его, и тени, и румяна, и всё, что под руку попадётся… какое полотнище для озорного творчества!.. Но Санса всё ещё так её бесила, и всё ещё была так глупа, что Арья плюнула на это и решила отомстить как-нибудь потом — благо, живут они неподалёку, если не считать, что комната Сансы гораздо комфортабельней, и поводов наверняка будет предостаточно. Чего и говорить, возможно, очень скоро её ненаглядный Петир её кинет — Арья не могла даже мысли допустить, что приличный мужчина станет открывать целую сеть подобных заведений, и было уже неважно, баллотируется он в Конгрессмены, или нет. Тогда-то Санса поймёт, что сестра никогда не желала ей зла, и скажет: «Прости меня, сестрёнка, я глупая, а ты умница, и всегда была умницей». Тогда Арья бы согласилась и перестала бы относиться к ней со злобой, ведь она признала бы то, что и так всем давно очевидно. «Боже, да у неё ведь даже собственная гримёрная», подумалось ей, когда она из этой самой гримёрной выходила. Да, в гримёрной было всё, что могло потребоваться такой, как Санса: даже диванчик, на котором можно было уснуть после вечериночного угара, и тазик, в который разрешалось стошнить, чтобы по утрам — и Арье очень ярко нарисовалась эта картинка — случайно запачкать в уже застывшей рвоте волосы. Каким развенчанием мифов стало бы подобное событие! Как перестала бы Санса радоваться тому, что дарит ей этот мир роскоши и богатства, и как скоро она бы поняла, что ничего из себя ровным счётом не представляет! Но пела она в тот вечер бесподобно. Конечно, мужчины, никогда не чувствовавшие ценности настоящего искусства (а таких среди посетителей было большинство), всё равно оценивали её по красоте, полноте бёдер, длине ног и вульгарности макияжа, но Арья, спрятавшись за кулисами, видела, что взгляд Барристана Селми намертво прикован к её сестре. Пианист был в восхищении. Все ноты он, к счастью, помнил наизусть, поэтому не мог ошибиться, и даже несыгранность не так уж била по ушам. Даже девушки, шептавшиеся за спиной у Сансы, завидовавшие ей и ненавидевшие за то, что она притягивает к себе внимание, раньше целиком и полностью принадлежавшее им, слушали её зачарованно, время от времени вздыхали и умиротворённо улыбались. Её пение превращало бордель — место похоти и разврата, как бы усиленно Маргери ни пыталась скрыть истинное предназначение этого места — в часовню, под куполом которой порхали ангелы. Любая половая связь, какой бы отвратительной она ни была, превращалась в акт любви — искренней и самоотверженной. И, конечно же, люди не могли этого не замечать — во время пения Санса уносилась куда-то далеко в облака, но скучившиеся у сцены мужчины явно хотели, чтобы она спустилась на землю и замарала свою невинную душу, притом обязательно — об их готовые на подвиги половые органы. И тело. О невинном теле им, конечно, знать было необязательно — как бы Санса ни была уверена, что её драгоценный патрон защитит её, Бейлиша там не было; и если бы хоть один из этих пьяных мужиков захотел поиметь Сансу, его не остановила бы даже её ангельская сущность. А вот Арья особой популярностью среди клиентов не пользовалась. Чьи-то взгляды, конечно, были к ней прикованы, но это скорее были те, кто не считал себя удачливым в заигрываниях с теми, кто был посимпатичнее Арьи; среди них попадались даже вполне привлекательные, по её меркам, мужчины, но никто не заходил дальше улюлюканья, которое относилось обычно ко всем танцовщицам сразу. Купюры щедро летели на сцену, и девушки тщательно их собирали, когда опускался занавес; кто-то с большим рвением, кто-то с меньшим. Единственное, что Арья знала наверняка, было то, что в первый день она заработала достаточно, чтобы повторить свой отказ Эйгону, и сказала, что «для самой себя зарабатывает достаточно». Даром что и тратить эти деньги ей было некуда, а расследование убийства, судя по всему, встало на мёртвой точке. И она даже не знала, как помочь следствию, будучи готовой сделать что угодно. Даже бросить здесь Сансу — запросто. Ей и так хорошо, ведь ей помогает «мистер Бейлиш». Впрочем, стоя под душем, она снова вспоминала об отце с матерью. В детстве, когда падали первые снега, они уезжали на неделю в загородный дом и там встречали Рождество. Теперь кончался январь — в это время они обычно возвращались домой… Эти воспоминания теперь были для Арьи дороже всего — ведь тогда собиралась вся их семья. Однажды приехала даже тётя Лиза, которая теперь была очень далеко… знает ли она о произошедшем? Кто-нибудь ей сказал? Если бы только кто-нибудь дал им денег на билеты в Швейцарию, если бы только кто-нибудь сделал им документы, они с Сансой могли бы улететь к своей последней родственнице. Она бы приютила их и уберегла, её муж тоже какая-то шишка… и мужа она не любит, остаётся только из-за денег, и… и они им помогут, точно. Возможно, это произойдёт, когда вернётся Робб… ведь Робб, конечно, жив, в этом не приходится сомневаться — он же учится в Военной Академии, он может защитить себя, убеждала себя Арья, плотно намыливая лицо и смахивая невольно подступившие слёзы. Он приедет и, возможно, Ренли одолжит им деньги… или же они накопят сами, ведь это тоже возможно? Да, если соглашаться уходить с мужчинами, можно в три счёта заработать денег на билет, но Арья не собиралась до такого опускаться. Если бы её отец её видел… ему бы стало стыдно. А он видел её, даже если не мог подать знак. И не мог обнять её, как прежде. Да, сейчас она выйдет из душа, поднимется в свою комнату, и там её будет ждать не любимая комната, а жёсткая постель и старые простыни, провонявшие хлоркой, но если она заснёт, удача может ей улыбнуться… и отец приснится ей. Обнимет, скажет, что всегда будет рядом, что бы ни происходило в её жизни. Или мать, или Бран и Рикон… или все сразу. Она была бы рада увидеть там даже Сансу — тогда всё было бы так, словно ещё вчера они праздновали Рождество. Она выключила воду. Она не могла дождаться момента, когда залезет под одеяло и попробует заснуть. Только попробует, потому что со сном в последнее время начались проблемы — её донимали кошмары. Арья уже отдёрнула шторку, как вдруг… — Блядь! — раздался чей-то крик, и она, взвизгнув от неожиданности, задёрнула шторку обратно. Крик это был незнакомый, но, в этом она была уверена — мужской. Какой извращенец решил заглянуть сюда в такое время?! Неужели кто-то из клиентов? Если так, то ей надо быть готовой к тому, чтобы защищаться, но… — Эй, ты ещё там? Если тонешь — булькни, я позову на помощь. Я тебя не трону, можешь… можешь выходить, я не смотрю! — Какого чёрта ты здесь? — закричала Арья. — Ты кто такой? — Да какая тебе разница, — выплюнул тот, — выходи, говорю! — Не уйду, пока не услышу, что ты ушёл! — прорычала та из-за шторки. — Как же ты это услышишь, принцесса, если меня здесь не будет? — Не называй меня принцессой, грёбаный извращенец! Ты что здесь делаешь?! — Всего-то хотел душ принять! Здесь обычно не бывает никого в десять утра, так что я хочу спросить то же самое: ты что здесь делаешь?! Она твёрдо решила не отвечать. Пусть, если ему так угодно, думает, что она утонула, ей не будет до этого никакого дела. И торопиться ей тоже некуда. Какой чёрт дёрнул её оставить всю одежду в предбаннике? С собой не было даже полотенца, которым можно было бы прикрыться. Всё так, как он сказал: «Блядь», других слов даже не находится. Арья просидела около минуты, выжидая, пока тот уйдёт. Да, она действительно слышала его шаги, но слишком поздно догадалась, что он мог притвориться, лишь бы она не возникала. Сейчас он мог вполне подкрасться к её кабинке и ожидать её там, чтобы схватить, повалить на холодный кафель и… нет, но не такой ведь он глупый, правда? Насиловать девушку на полу душевой, в которую может зайти кто угодно. Да на полу холодно же, яйца отмёрзнут! Арья отбросила от себя эту глупую мысль — действительно, разве ей есть чего бояться? Разве не сможет она дать ему сдачи? Сможет. А если он её схватит и потащит в коридор, может, её кто-нибудь… нет, не защитит. Тем не менее, она может не показывать ему свою комнату, и ему будет просто некуда деться. Заставит освободить комнату ту, кому заплатил? Может. Но та позовёт на помощь Маргери, когда увидит, что Арья возражает… значит, обойдётся, и можно выходить. Секс запрещён, если ты возражаешь, Арья никому ничего не должна. Она уже было встала и собиралась снова открыть шторку, как вдруг сверху на неё упала одежда — её собственная — и шлёпнулась прямо в лужу на полу. — Это твоё? — спросил голос из-за шторки. — Ты дебил?! На полу же мокро, как я это надену?! — Уверен, что тебе пойдёт. Извини, принцесса, — расхохотался тот, — у меня есть кое-что ещё, но если ты не выйдешь, то… — Арью это начинало выводить из себя. Что ж, если она действительно сейчас выйдет, он обалдеет, выронит челюсть, и тогда уж точно не сможет с ней ничего сделать. Тем более, что стоит он очень близко, и она всё ещё может его схватить, повалить на землю и… — Может, отдать тебе что-нибудь из своего? Мне голым здесь не впервой разгуливать. «Точно клиент», фыркнула Арья про себя. — Ты чей? — спросила она. — В смысле, «чей»? Я тебе что, тузик дворовый? — Я имею в виду, какой шлюхе ты заплатил, чтобы сегодня с ней переспать? Парень расхохотался. — Да ты, кажется, не узнала меня даже, раз думаешь, что мне это интересно. Это же я, Джендри. Мне не нужна ни ты, ни прочие из… — Арья не дала ему договорить, распахнув шторку и прикрываясь мокрой футболкой. Джендри стоял, оперевшись спиной о стенку, отделявшую одну кабинку от другой, но, услышав шорох, тут же выпрямился и отошёл на несколько шагов назад. Его лицо украсила гримаса изумления — большое лицо с взъерошенным ёжиком чёрных волос. Он был в два раза её больше, и чуть не грохнулся от неожиданности; Арья лишь успела подумать, что ни за что бы его не одолела, если бы пришлось драться, потому что он гораздо её больше, и это было бы непросто. — Джендри? Так ты сын Роберта, верно? — А ты кто? — сказал он, закрываясь от неё руками и изо всех сил стараясь не смотреть в её сторону. — Я тебя не знаю. — Меня зовут Арья. — Арья? — переспросил он, решившись бросить на неё взгляд. На его счастье, Джендри посмотрел ей в лицо, не на грудь, прежде чем перевёл взгляд на шею и снова зажмурился. — Клянусь, я ничего не увидел. Мне не стоило так себя вести, я сожалею. — Так себя вести? — Арья вспыхнула и скрестила руки на груди. Её стоять голой не смущало, а вот видеть смущение этого Джендри очень нравилось. — Ты это не впервые делаешь, верно? Всегда за девчонками шпионишь? — Да, но не за такими как ты… они, все кто здесь, понимаешь, они же простые девчонки, а ты, ты… ты дочь Неда Старка, ты богатая и всё такое прочее! Я должен… я же должен тебе помочь, верно? — всё ещё жмурясь, он стал стягивать с себя рубашку и протянул её Арье. Издевается он, что ли? — На, держи. — Если ты не заметил, — Арья вздохнула, — я сейчас такая же, как и они. А мой отец мёртв. Можешь проходить, мне всё равно, увидишь ты что-нибудь, или нет. И Джендри действительно открыл глаза — хотя она и не ожидала, что он сделает это так быстро. На одно мгновение она напряглась и была готова выпрямиться в струнку под его настойчивым взглядом, осмотревшим её с ног до головы и ни на чём не задержавшимся, но Джендри только фыркнул, как и Бейлиш несколькими днями ранее, и произнёс: — Что же тут можно увидеть? Ты ещё совсем маленькая, даже похвастаться нечем. Арье казалось, что вспыхнуть и разозлиться сильнее она не может, но Джендри превзошёл все её ожидания. Теперь он смотрел на её лицо, открыто наслаждаясь её яростью, и его губы скривились в противную улыбочку. — Мне 16, вообще-то. — Тем хуже! Что такое юное и девственное создание забыло в этом Богом заброшенном месте? — Арья склонила голову вбок, намекая на то, что вопрос это не слишком умный. Джендри, кажется, догадался, потому что прокашлялся, опустив взгляд, и заговорил уже спокойней. — Впрочем… насчёт шлюх и клиентов ты права. Они действительно шляются здесь в это время дня, потому что как раз просыпаются, поэтому… — Он накинул рубашку на её плечи. Арья едва удержалась от того, чтобы её не скинуть, но вспомнила про зажатую в руках мокрую футболку и отбросила эту идею прочь. Она застегнула рубашку на пуговицы, и Джендри отошёл чуть дальше, чтобы её осмотреть. Он смотрел на её плоскую грудь, теперь скрытую, и у Арьи был шанс оценить его самого — хотя она этого и не хотела, взгляд непроизвольно, по привычке, упал на его торс… нет, она, конечно же, не думала всерьёз о том, что он красивый, но в горле что-то предательски ёкнуло. И никуда она не смотрела. Совершенно случайно заметила мускулы на его груди, оценивая, как возможного соперника в драке. И кубики на животе, этот обязательный атрибут настоящего мачо. И они не вызвали у неё ровным счётом никаких эмоций, совсем, и покраснела она просто так, когда он покачал головой и произнёс: — Ты похожа на маленькое привидение. Тем лучше — никто не бросится тебя насиловать, никто в коридоре не пристанет. — Спасибо, — бросила та, нервно сглотнув и поднимая взгляд на лицо Джендри. Ему вовсе ни к чему замечать её пристальный и неожиданный интерес. Ей должно быть неловко, но… Джендри стоял, усмехаясь. — Брось. Мы же с тобой почти родственники, а родственникам надо помогать. Арья молчала. Куда, чёрт подери, делись мысли из головы? Как и почему рассудок покинул её в тот самый момент, когда она больше всего в нём нуждалась? И, что было ещё обиднее — Джендри заметил её смущение. И оно доставляло ему огромное удовольствие. — Ладно, я вообще-то в душ собирался. Рубашку можешь потом занести, ладно? Мы с тобой в одном доме живём, всё-таки. Не стану говорить, как найти мою комнату — всё равно не запомнишь. Джендри сделал несколько шагов вперёд, намереваясь пройти мимо, но Арья инстинктивно отступила назад, словно готовая защищаться; Джендри заметил, засмеялся и скрылся за шторкой душевой, а Арья так и стояла на месте. Спрашивала себя, какого чёрта, и всё равно стояла; оглянулась на кабинку, услышала звон расстёгнутой ширинки и только тогда поняла, что пора уходить. И побыстрее, пока не зажурчала вода — другими словами, пока этот странный незнакомый парень не остался стоять там, так близко к ней, абсолютно голый. Чёрт знает, что пришло в её голову, но экспериментировать с эмоциями, неожиданно воткнувшими нож в её спину, Арье совершенно не хотелось. Она выбежала в предбанник, быстро надела резиновые тапки и что есть мочи сиганула на верхний этаж. Она сама не знала, от чего бежит, мысли так и не вернулись на своё законное место; возможно, она боялась запоздалых клиентов, которые как раз в это время встают… как раз в это время, как сказал этот Джендри. «Этот Джендри!», плюнула она в сердцах, открывая дверь коридора. «Что он себе позволяет? Как может разговаривать с нами так, со мной, будто он…» — Арья? — вдруг позвал её голос. Другой, знакомый, тут же её успокоивший. Это был Джон — он стоял у её двери и, видимо, ожидал её возвращения, но нахмурился, увидев, что сестра немало запыхалась. — У тебя всё в порядке? — Да, я просто… наткнулась на одного… из этих. — Джон понимающе кивнул. — Неважно, давай не будем об этом. — Она подошла к двери в свою комнату и вставила ключ в замок. — Ты что-то хотел сказать? — Да, это… — Арья открыла дверь комнаты. Вот и долгожданное одеяло, в которое можно закутаться, в котором можно спрятаться от всего. От клиентов. От мыслей. От Джендри… — Погоди, во что это ты одета? Боюсь предположить, это случайно не… не рубашка Джендри? Арья почувствовала, как краснеет до корней волос. Об этом-то она и забыла, но решила сейчас на этом не останавливаться… она скоро отнесёт эту рубашку и… чёрт, неужели придётся увидеться с ним снова?! — Чего ты хотел, Джон? — раздражённо спросила Арья, падая на кровать и забираясь под одеяло. Джон, хотя и нахмурился, решил не продолжать разговор, от которого сестре явно было не по себе, и закрыл за собой дверь. — Завтра понедельник. Уверен, ты будешь счастлива услышать, что мы возвращаемся в школу. — Вообще-то, не очень. Я по ней не соскучилась. — Понимаю, но нам нужно получить образование. По крайней мере… так сказал Станнис. А он не самый плохой в мире учитель, ты понимаешь, он знает, о чём говорит. Ренли просил его дать нам аттестаты сразу, а когда я сказал про Сансу, он… он даже сказал, что станет Конгрессменом, ты представляешь, — Джон засмеялся, словно его забавляла детская уверенность Ренли в победе, — и тогда с лёгкостью устроит Сансу в Йель. Но без знаний она не протянет там и семестра, так я ему сказал. Поэтому нам нужно вернуться в школу и… — Джон сделал паузу и поджал губы. — Притвориться, что ничего не произошло. — Это будет очень сложно, — произнесла Арья, опустив взгляд. Да, переживания из-за смерти отца с матерью, из-за Брана и Рикона могли отвлечь её от любой проблемы… не лучше ли было злиться на этого растреклятого Джендри Баратеона, чем заново прокручивать в голове сцены той злополучной ночи? Джон, заметив её смятение, сел рядом и мягко положил руку на её спину. Не произносил ни слова. Он всё понимал и, наверное, старался быть сильным ради младшей сестры, которая была готова вот-вот расплакаться. — Джон, а ты… ты не думал, что зря мы здесь прячемся? Зря пытаемся вести себя так, будто ничего не произошло, как ты говоришь. Ведь это не так, и мы… мы не должны бегать от правды и того, кто мы есть. Джон нахмурился. — У тебя есть другие предложения? — Арья лишь пожала плечами. — Ну, мы ведь остались не в полном одиночестве. У нас осталась тётушка Лиза, хотя она и… очень далеко. Разве это имеет значение, если мы купим билеты и… Ренли мог бы нам в этом помочь, не так ли? Если бы мы попросили у него денег, он бы… — Он готов дать нам всё что угодно, — кивнул Джон, — но это очень рискованно. Мы должны сделать всё, что в наших силах, чтобы не погибнуть… Я имею в виду, — он опустил взгляд, понимая, что звучит не очень вдохновляюще, и от его слов Арье может стать только хуже. — Мы не знаем, кто за этим стоит. Не знаем, сколько у него власти и… что бы ни говорил Ренли, не знаем, кто станет Конгрессменом. Если о вас кто-то узнает… если захочет добить… у него будет ещё больше власти, если он узнает, где вы. Кем вы притворяетесь. И я почти не сомневаюсь, что именно этого от вас и ждут. Другими словами, за тётей Лизой могут следить… и если вы появитесь в Швейцарии, то… — Да ладно уж, — пробурчала Арья, устраиваясь на плече Джона и печально вздыхая. — Наверное, то, что мы до сих пор живы, это хорошо? Я имею в виду то, что нас не нашли. Не узнали, где мы прячемся. — Или хорошо, или значит, что ваша жизнь его интересует меньше. Видимо, этот человек недостаточно умён, — улыбнулся Джон. — Или недооценил вас. Или просто не знает о вашем существовании и думает, что решил все свои проблемы… покончил со всеми, кто мог ему угрожать. — Угрожать? — Арья рассмеялась. — Чем ему угрожали Бран и Рикон, Джон? Они не заслужили такой участи… — Она тяжело вздохнула. — А мне кажется, что этот человек просто проявил слабость, поступив именно так. Неужели нельзя было выиграть другим путём? И разве, кроме отца, у него не осталось других конкурентов? Она заметила, что Джон нервно сглотнул, прежде чем сказать: — Но кто сказал, что они в безопасности? Выборы ещё очень нескоро. Произойти может что угодно, и с кем угодно. Дядя пользовался огромной популярностью… кто бы ни был в этом виноват, те голоса, что люди отдали бы за него… никто не знает, как они распределятся теперь. Всё может измениться. — Рейегар был заинтересован в этом больше остальных, — пробурчала Арья. — Я слышала, ему не хватает совсем чуть-чуть, чтобы обойти отца. — Но разве он стал бы намеренно причинять боль тебе? Или Сансе? Или Дейенерис? — Разве ему есть до нас какое-то дело? Мне кажется, нет. Конечно, он мог давно убить нас, он знает, где мы, и всё же, я не очень-то ему доверяю. — А Санса не доверяет Ренли, — усмехнулся тот. — Вы двое… вы когда-нибудь придёте к согласию, или нет? — Арья лишь пожала плечами. — Это вряд ли. Тем не менее, мы не можем разбежаться по разным лагерям и должны держаться вместе… так бы хотел папа. Чтобы мы не оставляли друг друга. Джон заглянул в лицо сестры — тихие слёзы потекли из её глаз, хотя она этого даже не заметила, и он бережно вытер их тыльной стороной ладони. Её клонило в сон, и Джон решил её оставить. Она уже говорила, что спится ей тяжело, и он сам прекрасно понимал, что это значит — не спать по ночам из-за переживаний, и медленно отстранил её от себя, укладывая на постель. Арья говорила, что ей здесь не нравится, и Джон, это она точно знала, был бы рад ей помочь, будь только у него такая возможность… и всё же, всё, что он мог, было накрыть её одеялом и крепко закрыть дверь в надежде, что никто не потревожит её сон. Если ей, конечно, удастся заснуть. А этого ей никто не обещал, как и того, что по пробуждении её не будут караулить с ножом у изголовья… Но, по крайней мере, Джон закрыл дверь. Как бы грустно это ни было, но замок на двери был теперь единственным стопроцентным способом защитить себя, и Арья накрылась одеялом, думая, что просить о большем, чем тёплая постель, сейчас даже не посмеет.