Дочь Дракона

      Разбудила Мираэль Дорти. Ну как — разбудила… Мираэль проснулась оттого, что её трясли за плечо. Не самый приятный способ пробуждения, на её взгляд. Не открывая глаз, Мираэль пробурчала: — Что случилось? — Вставай, Мира. Я тебя уже долго бужу! — прощебетала девочка, как ни в чём не бывало. — А то не попрощаешься. — С кем не… Что?! — Мираэль вскочила так стремительно, словно грязевой краб сомкнул клешню на самом чувствительном месте. Но скрутившееся в ногах одеяло подобный порыв не оценило, и Мираэль за малым не шлёпнулась на пол под хихиканье Дорти. — Он что, уехал?! — М-м… Ага. — Если бы Мираэль не была взволнована перспективой вновь остаться одной, то заметила бы, что Дорти преувеличенно внимательно разглядывает свои руки и хитро улыбается. — Пламя Обливиона! Не может быть! — возмущалась Мираэль, выпутываясь из плена одеяла и запихивая себя в одежду. — Ну как же так…? — Она продолжала пыхтеть, спускаясь чуть не бегом на первый этаж, но застыла на последней ступени, увидев за обеденным столом Алвора, Сигрид и Хадвара.       Все трое смотрели прямо на неё. Алвор и Сигрид едва сдерживали смех, а Хадвар сидел, не пряча ухмылки. — Гляди ты, сработало! — пробасил кузнец, а его племянник прикрыл ладонью рот. Слышно было, как он фыркнул, заглушая смешок. — Что… — Мираэль, наконец, поняла, что её слышал весь дом, и в сколь комичное положение она попала. Она даже слегка покраснела от появившегося чувства неловкости, и открыла рот для возмущённой тирады. Но когда у неё под боком протиснулась Дорти, стрельнув в неё взглядом, в котором причудливо смешались озорство и невинность, недовольство растаяло, и Мираэль почувствовала, как губы сами собой сложились в улыбку. Проходя к «своему» месту за столом, она словно бы ненароком пихнула Хадвара в бок. Он был без доспехов, в простой одежде, и тычок острым локотком оказался весьма ощутимым. Мёд, который юноша лениво потягивал, выплеснулся ему на подбородок, он фыркнул, теперь уже не от смеха, и бросил в сторону Мираэль возмущённый взгляд. — Знать будешь. Я половину нервов потеряла! — пробурчала Мираэль, как ни в чём не бывало садясь за стол и растирая ладонями лицо. Подъём среди ночи не прошёл бесследно — глаза упорно закрывались. — Ну-у… — протянул Хадвар, вытирая подбородок, и промокнул пятно на рубахе. Со свистом выдохнув воздух, он закончил: — Мы в расчёте. — Ага-а-аух, — сказала Мираэль, одновременно зевнув в ладонь. — А что случилось? Сколько времени? — Пять утра. — За племянника ответила Сигрид. — А зачем вы-то так рано встали? — округлила глаза Мираэль, безуспешно заправляя за ухо рваную прядь чёлки. Ладно ещё Алвор, она знала его привычку рано вставать и поздно ложиться, но Сигрид, а тем паче Дорти… — Не могу же я оставить вас без завтрака, — весело пояснила жена кузнеца. — Вы выезжаете через час. Да и попрощаться надо бы. Попрощаться…?       Мираэль сначала не поняла, к чему была сказана последняя фраза — мыслительные процессы были всё ещё заторможены полусонным состоянием. Затем она увидела, как Дорти взгромоздилась Хадвару на колени, и поняла. Дорти хотела попрощаться с братом, которого из-за войны видела крайне редко. Но гораздо больше, чем обоюдная нежность кузенов, Мираэль сказало почти идентичное выражение лиц Алвора и Сигрид. Неужели… Неужели Хадвар отвезёт её и вернётся в армию? Поверить в это было и трудно и легко. Ведь он — солдат. От генерала он наверняка получил новые приказы.       Поднимать этот вопрос сейчас Мираэль не стала. Дождалась момента, когда пришла пора покидать деревню. Сумка за её плечами пополнилась новым запасом зелий, купленных в «Ривервудском торговце», где Алвор выхлопотал Мираэль разовую скидку. Меч ещё два дня назад был заточен в кузнице, и ждал своего момента, покоясь в начищенной до блеска коже ножен. Денег, взятых из дому, не хватало на лошадь, но Мираэль ещё неделю назад сумела договориться о рассрочке. Теперь ей предстояло каждый месяц выплачивать конюху деревни по пятьдесят септимов. Она разом оплатила два месяца и обзавелась мышастой кобылкой-полукровкой Сольвлин. Кобыла была объезжена, но всё же несколько дней Мираэль провела исключительно с ней — ухаживала, выводила пастись, седлала, кормила, купала. В общем, делала всё для того, чтобы лошадь к ней привыкла. И добилась определённых успехов. По крайней мере сегодня, когда Мираэль после завтрака пришла седлать своё новое приобретение, Сольвлин не прижала уши недоверчиво, а подставила морду под ласковые руки. Амуницию для кобылы презентовал дядя Алвор, пресекая на корню робкие возражения. Взамен обычной одежды он так же отдал Мираэль кожаные лёгкие доспехи, но не взял ни септима. Поэтому Мираэль опять чувствовала себя должницей, невзирая на заверения кузнеца, что она им ничего не должна.       Мираэль сердечно распрощалась с людьми, которые дарили ей кров на протяжении этих двух недель и деликатно отвернулась, чтобы не видеть крепкие объятия Хадвара и Дорти. Девочка молчала, но глаза у неё сейчас были на мокром месте. Это вновь напомнило Мираэль не только о том, какой вопрос она хочет задать Хадвару, но и о том, что её семья сейчас очень, очень далеко… За эти дни через деревню проходило немало людей и нелюдей — просто путники, гонцы, каджитские караваны — но она не заметила никого, кто хоть немного напоминал бы ищейку. Значит ли это, что о ней забыли, что отец изгнал беглянку-дочь из своего сердца и мыслей? — Мира, имей в виду, если тебе доведётся проезжать тут — мы всегда тебе рады. — Сказал Алвор, подходя к устраивающейся в седле Мираэль. Он словно понял, какие мысли одолевают её и решил отвлечь от них. — Спасибо, дядя Алвор. — Удивлённо отозвалась Мираэль, и благодарно улыбнулась. Глубоким вдохом и длинным выдохом она загнала просящиеся на глаза слёзы подальше, и выпрямилась, перебирая пальцами поводья. Её кобыла была сложена изящнее, чем аффингтоны, в ней было больше от отца, принадлежавшего породе легконогих сиродильских рысаков. И оттого, видимо, Сольвлин не отличалась меланхоличностью: дёргала головой, звучно кусая трензель и отбирая у всадницы поводья, и изредка капризно била копытом о камни мостовой, высекая подковами искры. Куда более массивный чистокровный аффингтон Хадвара косил в её сторону недружелюбно, неодобрительно прижимал уши и отворачивался, делая вид, что они не вместе. Хадвар, наконец, сел в седло, подарив последние объятия родным, и, не оборачиваясь, не сговариваясь, всадники тронулись с места. За воротами они некоторое время ехали шагом, и Мираэль, наконец, решилась задать свой вопрос. — Хадвар? — окликнула она спутника. — М? — Явно ушедший в свои мысли юноша вскинул голову. Шлем лежал у него в походной сумке, и ветер свободно трепал каштановые волосы, иногда бросая их в загорелое лицо. — Когда ты привезёшь меня в Вайтран… — она даже не спросила, зачем всё-таки они туда едут, — ты уедешь на войну, да?       Хадвар молчал почти минуту, над чем-то размышляя. — Да. — Ответил спокойно.       Пожевав нижнюю губу, Мираэль обронила: — Жаль. — Почему? — приподнял брови Хадвар. — Разве плохо защищать своего Императора? Свою родину? — Я говорила уже, каково моё отношение к этой войне, — хмыкнула Мираэль. — Но жаль не только поэтому. Я снова останусь одна.       Хадвар покачал головой: — Вовсе нет. Поверь, у тебя будет неплохая компания. Но об этом ты узнаешь не раньше, чем мы приедем. Даже не пытайся выудить из меня ещё что-то. — Хадвар вдруг сделался очень серьёзным. Мягко передёрнув поводьями, он заставил своего коня податься вбок. Теперь лошади шли плечом к плечу, и стремена изредка соприкасались с глухим звоном. Сделав то, что хотел, Хадвар сказал: — Теперь моя очередь спрашивать… — и смолк, одёргивая прижавшего уши коня, надёжно фиксируя его морду подальше от кокетки Сольвлин.       Мираэль тут же собрала повод, в свою очередь не давая мышастой обиженно окрыситься на непочтение со стороны жеребца, и заинтересованно кивнула — мол, спрашивай. — Почему ты сбежала? — Э, нет, вот этого вопроса она конечно ожидала, но… наверное, не сегодня.       Тяжело было вспоминать вслух. Оказывается, это гораздо больнее, чем Мираэль себе представляла. По мере рассказа она почувствовала, что от обиды на глаза вновь наворачиваются слёзы, и только усилие воли удерживало их от того, чтобы не скатиться по щекам. Её порадовало, что капюшон надёжно скрывал лицо от внимательного взгляда серых глаз Хадвара.       Хадвар чутко молчал, не прерывая Мираэль, пока она, справляясь с подкатывающим к горлу комком, рассказывала о своей жизни в Сиродиле. Всего одной отрывисто сказанной фразой описала сцену с Вайланом. Больше эмоций появилось в её голосе, когда она рассказывала о своём блуждании в пещерах, о побеге от огра и лавины. — Вот так, — закончила Мираэль, и бросила на спутника выжидательный взгляд из-за края капюшона — как он отреагирует?       Надо сказать, внешне Хадвар сохранял полное спокойствие. Только, размышляя над сказанным, он не мог взять в толк — как можно изнасиловать девушку, так или иначе предназначенную тебе в жёны? Разве что надо быть последней тварью. Хотя, если учесть, что Вайлану «не нужно было ярмо в виде жены»… У Хадвара не было одного меткого эпитета, чтобы описать его представление об этом человеке. В конце концов он сказал: — Теперь тебе нечего бояться. С твоим прошлым покончено.       Мираэль с благодарностью улыбнулась. Ей вовсе не хотелось услышать от него сочувствие, она и так знала, что друг жалеет её. Просто, даже если он скажет «Мне очень жаль» — ну что от этого изменится? Ей тоже жаль.       Единственным, за кого Мираэль продолжала переживать, был её отец. Вайлан Мотьер — сын советника самого Императора. Кто знает, как поступил его высокородный папаша с отставным легионером в отместку за её выходку? Видимо, догадавшись, что её гнетёт, Хадвар уверенно сказал: — За отца не переживай. Легионеры бывшими не бывают. Я думаю, в случае чего, он всегда сможет найти защиту у Императора. В этом Мираэль была с ним согласна. И всё-таки… — Вайтран. — Это слово прервало плавный ход её грустных мыслей.       Мираэль подняла голову и окинула любопытным взглядам долину, что предстала перед ними за очередным поворотом тракта. Долина тянулась на запад, насколько хватало взгляда, и была защищена горной грядой, расплывчатой из-за расстояния. Изредка взблёскивала на солнце тонкая лента бегущей на запад реки, и видны были серокаменные столпы фортов, разбросанных по лесостепи. Вид на юго-восток загораживала Глотка мира и скалы, что тянулись от неё дальше на восток, ну а на севере всё внимание Мираэль приковал к себе город на холме, увенчанный, словно причудливой короной, дворцом ярла. Стены столицы владения выглядели крепкими, а вот разбросанные на обоих берегах реки фермочки были защищены не так хорошо.       Они проехали группу построек, огороженную забором. На углу его располагался деревянный столб с вывеской, гласившей «Медоварня Хоннинга». Здесь Хадвар придержал коня и, дождавшись пока Мираэль сделает то же самое, объехал её, так что лошади оказались в позиции «морда к крупу, круп к морде». Мираэль недоумённо покосилась на юношу, а он улыбнулся: — Повернись-ка.       Мираэль подчинилась, и проследила взглядом за вытянутой рукой Хадвара. Он указывал на Глотку мира. Присмотревшись, Мираэль поняла, что видит нечто вроде… каменной стены? Высоко-высоко, но всё же не на самой вершине горы. — Монастырь? — поняла она. Хадвар кивнул. — Я тебе и так верила, — сказала Мираэль, разворачивая Сольвлин к городу. — Знаю, но я должен был тебе это показать, — Хадвар вдруг подмигнул, полюбовался на то, как вытянулось в недоумении лицо девушки, а затем они рассмеялись. Обоим стало вдруг легко и спокойно. ****       Конюшни располагались за стенами города. Но, в отличие от ривервудских, были сделаны из камня, а не из дерева и соломы, и вмещали больше животных. Конюхи здесь явно знали своё дело — едва Мираэль и Хадвар спешились, к ним сразу подошли двое пареньков, и взяли лошадей под уздцы. Хадвар, наградив их лишней парой монет, сказал: — Накормить обоих, кобылу можно искупать через часок.       Получив указания, мальчишки повели лошадей к конюшне под внимательным оком мужчины средних лет — возможно, главного конюха. Здесь Мираэль и Хадвар задерживаться не стали, а пошли дальше, к каменной арке, увенчанной стрелковыми башенками и символизирующей, похоже, подъезд к городу. Ворота арки были распахнуты, хотя лучники на стенах внимательно следили за каждым шагом прибывших, и оттого Мираэль было немного неуютно.       А вот городские ворота были наглухо закрыты, их охраняли двое стражников. На их щитах и плащах, как и на флагах, что Мираэль видела на стенах казарм Ривервуда, был изображён золотой конь, вставший на дыбы — герб владения. — Эй! — нелюбезно окликнул их один из стражников. — Из-за драконов город закрыт. Вход только по торговым делам или официальной надобности.       Неудивительно, что весть о драконе уже разлетелась по провинции, — подумала Мираэль. Но почему стражник употребил это слово во множественном числе? Поверить в то, что драконов куда больше, чем один, Мираэль боялась, хотя, стоит признать, мелькала у неё и такая мысль.       Хадвар покопался в поясной сумке, вытащил оттуда сложенный в несколько раз лист бумаги и протянул стражнику. — Неделю назад в провинции ввели режим чрезвычайного положения, — тихо сказал Хадвар, пока стражники читали то, что было написано на листе. — Не знаю, из-за чего конкретно, причин достаточно. Но теперь у каждого, кто желает войти в города, которые являются столицами владений, должно быть при себе разрешение, подписанное ярлом Элисиф. Сейчас десятки таких разрешений лежат в запасниках каждого ярла Скайрима, а уж ярлы вольны выдавать их тем, кого считают надёжными людьми. В то же время проезд в мелкие поселения свободный, но при этом разрешения вполне могут проверяться патрулями на тракте.       Мираэль кивнула в знак того, что услышала его - и глубоко задумалась. Каким, к дремора, образом ей получить подобное разрешение? Без него, судя по всему, ей грозят не то чтобы большие неприятности, но… ничего хорошего, в общем. — Держи, — Хадвар протянул ей точно такое же разрешение, которое достал из сумки. Будто мысли её прочёл. — Ох, Хадвар… — она понятия не имела, что хочет сказать, но предполагала, что её счастливая улыбка скажет всё за неё. — Спасибо тебе большое. — Пустое, — отмахнулся Хадвар, улыбаясь в ответ. — Идём, - пропуск ему вернули, и ворота в город открылись, пропуская пришельцев в город. — А Вайтран за Империю? — тихо спросила Мираэль, ведомая Хадваром по широким, заполненным толпами народа улицам. Она слышала, ещё будучи в Ривервуде, что в провинции есть города, поддерживающие мятежников, а есть те, кто верен Титу Миду Второму. — Нет. Это владение нейтрально, — отозвался Хадвар, вовремя остановив её, чтобы зазевавшаяся на красоту города девушка не попала под ноги ребятни. — Как это? — искренне удивилась Мираэль, приподняв уголки губ в благодарной улыбке. — Ярл Вайтрана Балгруф Старший не выказывает симпатии ни одной из сторон, — объяснил Хадвар.       Насколько Мираэль могла понять, они двигались к рыночной площади. Запахло мытыми овощами, сырым мясом и выпечкой. Над всем этим поднимался гул голосов, точно рой рассерженных пчёл, и витал едва уловимый запах специй и перезревших фруктов. Хадвар тем временем продолжал объяснять: — Вайтран, надо признать, весьма лакомый кусочек и для мятежников и для нас. Ну, ты понимаешь, его местоположение и плодородность здешних земель…       Мираэль кивнула - разумеется, она поняла. — Но, думается мне, — продолжил Хадвар чуть громче, ибо за галдящими тут и там покупателями его почти не было слышно — когда станет жарко, ярл примет одну из сторон. Так или иначе, в этой войне не будет безучастных.       Его спутница ещё раз кивнула, давая понять, что услышала его. Они обогнули большой трактир «Гарцующая кобыла», а заодно и рынок оставили за спиной, и поднялись по ступеням к воротам, за которыми располагался следующий район города. Эти ворота были открыты и через них в обе стороны двигались люди.       Мираэль замедлила шаг, увидев огромное дерево в центре площади, на которой они очутились, едва миновав ворота. Дерево вызывало восхищение и жалость, ибо когда-то явно было очень красивым, а теперь же — совсем сухим. — Златолист, — проследив направление её взгляда, сказал Хадвар. — Священное дерево Кинарет. — А почему оно сухое? — задала Мираэль очевидный вопрос. — Несколько месяцев назад в него ударила молния. Хотя был не сезон дождей. Жрицы храма Кинарет считают это знаком грядущих бедствий. — Охотно объяснил Хадвар. - Вон он, храм, - он указал на изящное, хотя и выполненное в нордском стиле строение почти под самым Златолистом. Мираэль выдохнула - вот сюда ей нужно будет зайти, ведь вопрос о нежелательной беременности так и остался для неё нерешённым. Хотя прошло уже больше двух недель и никаких признаков не было, но... мало ли. Иногда ведь начало беременности не сопровождается никакими характерными проблемами, так что лучше было перестраховаться. Попозже.       Они свернули в очередной раз, и оказались перед весьма любопытным строением. Если бы у Мираэль спросили, она бы ответила, что больше всего строение напоминает корабль, перевёрнутый вверх дном.       И тут же её посетила догадка. — Йоррваскр…? — пробормотала Мираэль больше самой себе, но Хадвар услышал её, ибо шум рынка остался за спиной. Что они тут забыли? — Верно, — ответил рыжеволосый юноша одобрительно. Мираэль только сейчас заметила, что рядом с резиденцией легендарных Соратников возвышается статуя Талоса с алтарём у подножия, а около статуи стоит мужчина в жреческом одеянии. Мираэль прислушалась, и даже остановилась, не веря своим ушам. — …До того, как ты вознёсся, и Восемь стали Девятью, ты был среди нас, великий Талос. Не бог — человек!       Мираэль перевела на Хадвара удивлённый взгляд. — Хеймскр. Жрец Талоса, как ты, наверное, догадалась. — Губы Хадвара скривились от очередного взывающего вопля жреца. — И… э-э… а его не… — Здесь нет представителей Доминиона и ретивых имперских солдат, — понял её Хадвар. — Поэтому заткнуть его некому, хотя вреда от него нет. Дни напролёт он говорит одно и то же… «Восстаньте, дети Империи!» — передразнил юноша тихо. — «Встаньте, Братья Бури!» Как будто только мятежники — часть Империи. Мираэль не стала высказывать свои мысли на сей счёт, только хмыкнула. Хадвар же толкнул орнаментированную дверь, и остановился, пропуская подругу в то, что некогда было кораблём. 1-е Огня очага, утро