Дочь Дракона

      Магнус, выглянувший из-за вершин Велотийских гор, одарил своим светом суровый северный край, заставляя его оживать, стряхивая оцепенение ночи. Магне-Ге быстро гасли, не в силах соревноваться своим холодным мерцанием с жарким светом Солнца. Ночные хищники уходили в свои норы — набираться сил для новой ночи. На смену им приходили существа, предпочитающие дневной образ жизни — безобидные, и не очень.       В городах и деревнях люди тоже покидали свои дома, вливаясь в ежедневную рутину. Жемчужина Скайрима, плодороднейшее и красивейшее из владений, не было исключением. Под бдительным оком сменяющейся стражи люди выходили из домов — кто на работу, кто с прошением ко дворцу ярла, а кто — за стены, к которым жались их фермы.       На балконе Драконьего Предела, упёршись ладонями в каменное изящно вытесанное ограждение, стояла девушка в кожаной броне. При более близком рассмотрении можно было заметить, что её взгляд скользил по всему, что может охватить, словно ища что-то. Лёгкий утренний ветерок ерошил перехваченные ремешком светлые волосы, что-то нашёптывал в чуткое ухо. Стражники недвижными изваяниями стояли в углах дворцовой галереи и около двери. Присутствие девушки их не напрягало. Неудивительно, если учесть, что она — первый тан Вайтрана. У ног девушки дремала снежная саблезубая тигрица. Её вздымающийся при дыхании бок соприкасался с кожаными сапогами. Большой кошке был необходим хотя бы минимальный контакт с покровительницей.       Тонкий, рассекающий полотно воздуха свист примчался издали, постепенно становясь всё громче. Уши тигрицы дрогнули, она приоткрыла золотистые глаза и даже подняла морду. Девушка вытянула руку, и спустя несколько секунд на её предплечье сел иссиня-чёрный сокол. Неосведомлённому наблюдателю могло показаться удивительным, с какой лёгкостью она удерживает крупную птицу. Однако те, кто знал, были лишены заблуждения — эти руки были способны без труда сломать шею взрослому мужчине. К лапе сокола был привязан плотно свёрнутый трубочкой пергамент. Девушка освободила птицу от ноши, и сокол сразу вспорхнул — но не в воздух, а на плечо, скрытое добротным кожаным доспехом. Его хозяйка тем временем развернула свиток и углубилась в чтение. Дочитав, она кивнула собственным мыслям. — Pruzah… — пробормотала тихо, сворачивая послание. — Они всё сделали. Сокол схватил острым клювом прядь волос хозяйки и дёрнул, из-за чего она слегка повернула голову. — Что, Вокун?       Сокол тихо заклекотал. В пронзительном голосе девушка ясно услышала грусть. С её губ сорвалось короткое заклинание, помогающее лучше понимать животных и птиц. Она тут же подняла руку и погладила сокола по голове двумя пальцами. — Я тоже скучаю по нему. Но ты хотя бы видел, как его тело предали земле. А я не смогла уехать. — Девушка снова посмотрела куда-то вперёд, словно пытаясь пронизать взглядом горизонт.       Две недели назад тело её отца, убитого ассасинами Тёмного Братства, доставили в Сиродил, а точнее, в их родной город, Бруму. Там Милтон Райвер Саттиника, восстановленный в должности легат Второго Императорского Легиона, посмертно награждённый почётным званием Героя Империи, был похоронен около своей горячо любимой жены Иоланты. С телом отца его дочь, Мираэль Саттиника, отправила самого преданного ей человека — Лидию, своего хускарла. При Лидии было письмо, скреплённое печатью с гербом семьи.       Отослать эту женщину было крайне непросто. Хускарл и так казнила себя за то, что не была рядом с таном в тот роковой день, вернее, ночь, когда Тёмное Братство предприняло попытку покушения на Императора Тамриэля. Мираэль защищала повелителя по его личному приказу, и волей случая ей пришлось выбирать между ним и своим отцом. Ослушаться приказа подавленной госпожи, чей выбор был очевиден, Лидия не решилась. Всё же не навсегда её отсылают, а только присмотреть за делами семьи.       После этой битвы Мираэль была истощена физически и магически. Исцелил её боевой маг Алинора, лорд Эрондил, с которым её отца и её саму связывал Долг Крови. Когда Мираэль в очередной раз пришла в себя в каюте Императора, то поняла, что Долг выплачен. К этому времени она оправилась достаточно, чтобы присутствовать на прощальной церемонии. Церемония проводилась в Солитьюде, где во всеуслышание были объявлены имена всех погибших в противостоянии с Братством. Кроме отца Драконорождённой было убито полторы сотни бойцов элитного подразделения «Пенитус Окулатус», и все они были посмертно награждены званием Героя, а их семьям отправлена компенсация.       Кроме того, была проведена погребальная церемония для первой павшей в тот злополучный день от кинжала ассасина — кузины Тита Мида Второго, Виттории Вичи. Щедро награждённая, но безучастная даже к похвалам Императора, Мираэль попросила отпустить её в Вайтран. Конечно, она помнила, что ей предстояло посетить храм Небесной Гавани, но сейчас Мираэль находилась в душевном смятении. И она уже успела понять, что для успокоения наилучшее место — это ставшая ей родной вайтранская долина.       И вот уже несколько дней Мираэль гостила во дворце своего второго — и единственного для неё в Скайриме — повелителя, ярла Балгруфа. Ну как, гостила… Когда девушка, так и распространяющая ауру отчаяния и тоски, прибыла в город в решении прикупить во владении домик — благо, теперь финансы позволяли — ярл пригласил её к себе. Лидия в точности выполнила приказ госпожи — привезла все постановления Императора и рассказала, что было на Совете ярлов. После её настигло письмо тана, они пересеклись на полпути, и Лидия нехотя, но без возражений отправилась в Солитьюд, где ждал её корабль.       Но несмотря на то, что Лидия рассказала всё предельно ясно, у Балгруфа были вопросы лично к своему тану. Однако узнав, что произошло за это время, ярл решил пока не трогать Мираэль, но настоял, чтобы она поселилась во дворце. По одному ему известным причинам он решил держать первого тана в поле зрения. Правитель Вайтрана терпеливо ждал, когда же Мираэль оправится настолько, чтобы нормально поговорить. Балгруф даже не имел ничего против присутствия Талары. Белоснежная тигрица, обеспечившая безопасность Лидии на пути из Солитьюда в Вайтран, вела себя крайне воспитанно, словно понимала, что её плохое поведение скомпрометирует саму Мираэль. Хотя домашней кошечкой назвать её было нельзя, но она давала членам правящей семьи прикасаться к себе — Дагни, младшая дочь ярла, в Талару вообще влюбилась — и нашла себе новое место, у подножья трона ярла. Когда он принимал прошения, беседовал с советниками или просто находился в тронном зале, тигрица, словно его верный страж, лежала у трона, положив морду на лапы и пристально глядя на высокие двери. Но люди осведомлённые понимали, что она всего лишь ждала свою покровительницу. Ждал своего тана и ярл. Когда Мираэль вернулась, Талара от неё не отлипала, и Балгруф Старший даже пошутил, что ему грустновато, ибо он привык к присутствию тигрицы рядом.       И вот сегодня пришёл ответ на письмо. Управляющий делами семьи Саттиника, Грейхам Татрос, писал, что тело господина было предано земле, а Лидию он ввёл в курс всех дел, и она со дня на день отправит наследнице отчёт.       Мираэль тихо вздохнула, когда её разума коснулась идущая от Талары волна сочувствия. Она потрепала тигрицу по лобастой голове и сказала соколу: — Ты молодец. Можешь поохотиться и отдохнуть. Если понадобишься — я позову. Вокун взглянул на неё внимательно, и сорвался с плеча, стремительно растворяясь в безоблачной выси. Недаром его имя с драконьего означает «Тень». Заметить этого отлично обученного сапсана не так-то просто. Вообще Вокун принадлежал Милтону, но сейчас по одному ему известным соображением преданно служил его дочери и откликается на новое имя.       Мираэль даже не задумывалась, когда начала использовать в повседневной речи драконий язык. Не постоянно, но то и дело вместо слов на тамриэлике с её губ срывалась драконья речь. Книги, в которые она углубилась, как в одно из средств отвлечения от мыслей об отце, давали ей немало пищи для размышлений, особенно книги о драконах. Наилучшим вариантом, конечно, было посетить Высокий Хротгар и попросить мастера Арнгейра лично заняться её обучением. Но сейчас Мираэль чувствовала себя не готовой к обучению в монастыре. Слишком неспокойна она была, а это место требовало уважения и сосредоточенности. Может, попозже… А пока она и по книгам неплохо себя натаскивала, ежедневно тренируясь и применяя знания на практике. Сегодня, впервые за две недели, ей дышалось чуточку легче. Мысли об отце никуда не исчезли, но немного потеснились, давая место привычному ритму жизни.       Мираэль повернулась к дверям, ведущим из галереи во внутренние покои дворца как раз в тот момент, когда они открылись, пропуская ярла Балгруфа собственной персоной. Стражники, и без того безупречно несущие службу, вытянулись, приветствуя повелителя. Мираэль наклонила голову, в знак уважения не поднимая взгляда без разрешения. Талара была попроще. Она встала, потянулась, в пару шагов преодолела расстояние до ярла и ткнулась носом ему в ладонь. Мужчина провёл по её загривку ладонью. — Доброе утро, Талара. Мираэль, как ты себя чувствуешь? Подняв взгляд, Мираэль озадаченно посмотрела на ярла. — Прошу прощения? — Ты была сама не своя эти дни, по вполне понятным причинам, — пояснил Балгруф, сокращая расстояние между ними до позволительного минимума. — А сегодня ты впервые покинула свои покои. Я счёл это хорошим знаком и возможностью поговорить. — Мой ярл, если вам требовалось поговорить со мной, достаточно было просто сказать об этом, — ответила Мираэль. — В конце концов, я ваша подданная. — Вот именно, — подтвердил ярл. — А я уважаю чувства своих подданных. Так что решил отложить разговор до лучших времён. Они наступили, или мне кажется? — Вам не кажется. — Мираэль смотрела на него всё также удивлённо. — Я чувствую себя… нормально. О чём вы хотели со мной поговорить? — Вести из дома? — Балгруф указал взглядом на свиток. Но Мираэль почему-то казалось, что совсем не это он хотел спросить. — Да, господин, — подтвердила она. — Дома порядок, Лидия ещё там побудет, пока не соберёт и не отправит мне полный отчёт. — Хорошо. Насчёт твоего письма о предполагаемой подготовке Братьев Бури… — Мираэль насторожилась, напомнив гончую, напавшую на след, и ярл улыбнулся такой метаморфозе. — Думаю, ты права. Мои разведчики видели отряды мятежников недалеко от наших границ, а также у границ городов, преданных Империи. Похоже, что-то действительно готовится. Хотя в совокупности они не так уж велики, и больше похоже, что Ульфрик осматривается, ибо основные силы явно остались в Виндхельме. Мираэль длинно выдохнула. — Знать бы ещё, что они затевают, — пробормотала она. — Это сейчас выясняется. Но и имперцы не дремлют. Из Солитьюда к лагерям то и дело выходят отряды.       Император был вынужден покинуть провинцию, это было связано с некоторыми обстоятельствами несостоявшегося покушения на него. Подготовка к военным действиям легла на плечи Туллия, Алдиса, Марона и других командиров. А два обещанных легиона пока так и оставались на территории Сиродила. — Мне кажется, нам нужно быть настороже. Ульфрик ведь так просто не сдастся, попытается вас склонить в свою сторону. Впрочем, как и Туллий. — Осторожно заметила Мираэль. — Знаю. И, если бы ты не ушла в себя, то по приезде заметила бы, насколько увеличилось количество стражи в городе. То же самое — в наших фортах и крепостях. Мираэль улыбнулась. Ей понравилось, что ярл воспринял её письмо всерьёз и принял меры. — Тем лучше, — сказала она. — Но мне всё же неспокойно. — Напряжение чувствуется в воздухе, — подтвердил Балгруф Старший. — До покушения на Императора было затишье, а сейчас все вояки активизировались. А Ульфрик, небось, рассчитывал на то, что Император погиб. — С презрением добавил он. — Да, скорее всего. — Мираэль ощутимо вздрогнула, когда разум кольнуло воспоминание о том, как Акатош поставил её перед выбором. От цепкого взгляда ярла её реакция не укрылась. И он понимал, что своим замечанием невольно пробудил в ней не лучшие воспоминания. Они немного помолчали, потом владыка Вайтрана сказал: — Ну, раз ты, как говоришь, «в порядке», пойдём со мной. Время трапезы. Заодно расскажешь мне, чем собираешься заниматься. — Хорошо, — покорно кивнула Мираэль. — Только выпущу Талару, ей надо поохотиться. — В таком случае, жду тебя через двадцать минут. — Не терпящим возражений тоном сказал Балгруф. Мираэль и не собиралась спорить. Кивнув, она тихо свистнула, давая сигнал тигрице идти за ней, и вышла из галереи, предварительно пропустив вперёд ярла.       Пока она шла по городу, ей кивали стражники, здоровались горожане. И никто ни разу не покосился недовольно на тигрицу, что шла подле хозяйки без какой-либо привязи. Весть о покушении на Императора и ещё некоторых событиях, что сопровождали те дни, давно уже прогремела на всю провинцию, если не Империю. Довакину покровительствует Император, а значит, с ней проще и полезнее дружить. Мираэль прекрасно понимала мысли простого люда. И за то, что на её тигрицу теперь не жаловались, она уж точно была благодарна Императору.       Миновав барбакан и выйдя за стены города, Мираэль подумала, что надо бы навестить Соратников. В конце концов, за это время она даже с ними не виделась. А ещё надо написать Хадвару. В те дни, когда Мираэль выздоравливала, он исправно спрашивал о её самочувствии, они увиделись на прощальной церемонии, но особо поговорить им не удалось ни на ней, ни после, так как Мираэль сорвалась в Вайтран. Теперь ей было немножко стыдно, ведь друг был всерьёз обеспокоен её состоянием. Магнус уже воцарился н небосклоне. Мираэль вышла к пригородным конюшням и погладила Талару по голове: — Гуляй. Помнишь, да?       Тигрица коротко мурлыкнула и прыжками помчалась по равнине. Она достаточно твёрдо уяснила основное правило. Дикие животные — по крайней мере те, что ей по силам и съедобны –добыча. Домашний скот — табу. Люди — табу. Однако не все. Звериной интуицией Талара различала «хороших» и «плохих», то есть обычных путешественников или вайтранцев она никогда не путала с нелегалами — бандитами или бродячими агрессивными магами-ренегатами. Собственно, их она тоже не трогала, если удавалось проскользнуть мимо, хотя бывали случаи, когда они замечали её и нападали, источая характерную ауру — жажду убийства. Тогда она сама их убивала или убегала, а как-то раз вывела особо упорных преследователей на блокпост, и стражники долины сами разобрались с нарушителями.       Когда кошка умчалась так далеко, что даже её белая шкура затерялась на фоне коричнево-зелёных пейзажей, Мираэль окинула долину долгим взглядом, полной грудью втягивая воздух.       К порогу уже подкрадывается месяц Огня очага, но растительность не спешит терять краски. Зимы и осени здесь всегда мягкие, с плавным переходом, и это было одно из качеств, за которые Мираэль любила владение Вайтран. Надышавшись прохладным воздухом, ещё не достигшим лёгкой остроты, характерной для смены сезонов, Мираэль пошла обратно в город. В конце концов, опаздывать на трапезу, тем более, по приглашению своего ярла — недостойно первого тана.       Завтрак проходил, как всегда, оживлённо, хотя присутствовали на нём только самые близкие Балгруфу люди. Управитель, Провентус Авениччи, младший брат ярла и верховный военачальник вайтранской армии, Хронгар, дети ярла — Нелкир, Фротар и Дагни, верная соратница и хускарл ярла — Айрилет, и сама Мираэль. Единственный тан, имеющий право присутствовать на любых трапезах помимо праздничных, когда по традиции созывались все таны Вайтрана. — Итак, Мираэль, — обратился Балгруф к гостье. — Ты обещала что расскажешь мне о своих планах. В связи с ситуацией не хотелось бы надолго терять с тобой связь.       Стало ясно, что он намекает на военное положение, что хищной птицей кружило над нейтральным владением, готовое в любой час камнем пасть на жертву. — Я думаю, мне стоит поехать в храм Небесной Гавани, — ответила Мираэль. — Я и мои… осведомлённые знакомые надеемся найти там информацию о том, как можно победить Алдуина. — Надеюсь, вы её найдёте, — сказал Балгруф искренне. Нелкир, его старший сын, внимательно посмотрел на девушку: — А ты и правда сразишься с Алдуином? — По крайней мере, я попытаюсь, — Мираэль улыбнулась. В первые дни пребывания девушки на позиции тана этот мальчишка хамил ей — как, собственно, и другим окружающим, не входящим в семью. Хотя сейчас относился гораздо дружелюбнее, что не могло её не радовать. — А вы уже встречались? — поинтересовалась Дагни. — Да. — Когда она ответила, не только в глазах детей зажглись огоньки интереса. Взрослые тоже насторожились, а Балгруф приподнял уголки губ в усмешке. Ему-то Мираэль давно всё рассказала. — Это правда, что он чёрный? — спросил Фротар, средний сын Балгруфа. Мираэль кивнула. — Правда. Он чернее моего меча, глаза у него алые, как кровь, а ещё он настолько огромен, что вряд ли поместился бы в этом зале. — Сказала она, самую малость приукрасив. — Вы дрались? — выдохнула Дагни. — Нет. Я подралась тогда с другим драконом, Салокниром. А Алдуин просто наблюдал. Он улетел, не тронув меня, но обещал, что придёт время, и мы сразимся. — А… разве драконы разговаривают? — недоверчиво прищурился Нелкир. Мираэль улыбнулась. — Только старшие драконы. У них есть имена. А основная часть, то есть младшие драконы — не имеют имён и не говорят. — Ух ты! — выдохнул Фротар, глядя на девушку как на нечто диковинное.       Мираэль нравилась их любознательность. Эти дети напоминали ей саму себя в таком же возрасте. Тогда она жадно хваталась за любое знание, без конца читала — впрочем, и сейчас мало что изменилось. Через два дня ей исполнится девятнадцать. Начал отсчёт второй год её пребывания на своей малой родине. И девушка всё ещё не может насытиться её красотой и знаниями, что она дарует. Мираэль столько ещё не видела, в стольких местах не побывала! Например, в Коллегии Винтерхолда. Но сейчас у неё больше не возникало мыслей о путешествии по провинции. Нагулялась, хватит. Она действительно затянула с поездкой в Картспайр, и многажды слышала о нападениях драконов. Хотя владение Вайтран ящеры облетали стороной, даже когда Драконорождённой там не было. Что ж… Если они найдут ответ и Мираэль после всего выживет — обязательно восполнит пробел во впечатлениях.       Перед отъездом Мираэль навестила-таки Соратников. Поговорила и попрощалась со всеми отдельно, настояв на отсутствии прощального пира. К Вилкасу зашла в последнюю очередь — их разговор не предназначался для чужих ушей.       Ему день ото дня становилось всё хуже — словно волчья кровь и впрямь бунтовала, выходя из подчинения. Это было заметно, да и сам Соратник не стал скрывать ничего, помня, как легка на наказание их Предвестница. — Потерпи немного, брат. — Обнимая его на прощание, попросила Мираэль. — В любом случае после Картспайра я вернусь сюда. И тогда займусь тобой. — Думаешь, получится? — сухо усмехнулся мужчина. — Я верю, — жёстко припечатала Мираэль. — Неплохо бы и тебе верить. Ты — лучший воин во владении, если не во всей провинции. Негоже тебе опускать руки. Если я узнаю, что ты отчаялся — вернусь и накостыляю и тебе, и твоему волку перед тем, как выпнуть его из тебя. Всё ясно? — Так точно, Предвестник. — Вилкас неожиданно крепко ответил на её объятие и прошептал: — Береги себя, сестра. Если кто и может помочь мне… нам всем… то это ты. — Гхм… — неловко откашлялась Мираэль, покраснев от неожиданности. — Чуть не задушил, медведь ты этакий. — Она смогла улыбнуться и ткнуть его кулаком в плечо. — Силу-то соразмеряй, ну. — Прости-прости. — Оборотень отступил, но улыбка его стала более искренней. — В добрый путь, сестра. Да хранят тебя боги. — До встречи. — Кивнув ему, Мираэль покинула Йоррваскр и отправилась к конюшням. Там она погладила и угостила морковкой Сольвлин, и сказала: — На сей раз я возьму Кватча. Прости, но сейчас мне очень важна скорость. Кобылка понимающе смотрела влажным взглядом, пофыркала недовольно и на прощание цапнула хозяйку за плечо.       Стражники открыли ворота, и Мираэль лёгкой рысью выехала из города. На несколько секунд натянув поводья у указателя, она бросила на город за спиной нежный взгляд и пришпорила коня, срываясь в галоп.       Мираэль знала — пройдёт менее двух часов, прежде чем на её след нападёт Талара. И она не успеет пересечь границу владения, прежде чем воспитанница её нагонит. И тогда Мираэль переведёт айлейдца на мягкую рысь, втолкует Таларе, куда лежит их путь — и вновь по её приказу жеребец рванёт по краю имперского тракта, без устали отмахивая лигу за лигой, а припавшая к гибкой шее всадница будет осматривать окрестности, выявляя любого недоброжелателя.       Хоронясь меж скал и деревьев, белой молнией помчится огромная тигрица, держа нос по ветру, сберегая одинокую путешественницу от засад. А над ними парит чёрный сокол, и тоже следит, чтобы путь их был гладким и спокойным… Лишь когда Магнус окончательно скроется, всадница переведёт храпящего коня на рысь. Она не держит поводья — вместо этого придерживает покачивающийся на луке седла великолепный эбонитовый меч. С лёгким шорохом на её плечо опускается чёрный сокол, а из зарослей выплывает необычная для этих мест снежная кошка, приравнивая свой шаг к шагу потряхивающего обсидиановой гривой коня.       Мираэль не страшно. Обострённые за время тренировок и ходок чувства и рефлексы, плюс звериная чуткость спутников, не дают и шанса на засаду. Мёртвую тишину нарушает лишь стрёкот сверчков, да подвывание ночных охотников.       Мираэль тоскливо. Прибойной волной в голову лезут удручающие воспоминания, и от них самой хочется повыть на Луны, которых нет. В эту ночь куда-то попрятались даже звёзды. Она не одинока — и в то же время совсем одна. «Отец или Император?» Больно. «Я буду ждать тебя в Зале Доблести, дитя Акатоша…» Не хочу… Вернись, ну пожалуйста…! Мираэль изо всех сил жмурится — до цветных пятен перед глазами — и даёт себе пощёчину.       Звонкое эхо ломает сонную тишину. Сокол на плече коротко неодобрительно вскрикивает, конь тревожно поворачивает в сторону всадницы бархатные уши, даже тигрица косит огненным взором озадаченно. Соберись, Драконорождённая. Отстрадала уже. Пора отодвинуть прошлое с пути. ****       Мираэль сверяется с очередным указателем. Ночь медленно отступает. Утром она — вернее они — пересекут границу владения Предел. К пяти пополудни будут около шахты под названием Логово Сольюнда. Оттуда до Картспайра — менее двадцати минут даже пешком. Вплоть до маленького поселения Рорикстед всё было изумительно спокойно. Даже слишком.       А не доезжая до въезда в поселение, Мираэль услышала трубный рёв. Стражники, стерегшие покой спящей деревни, вскинулись, и Мираэль спешно покинула седло, приказывая жеребцу не ввязываться в назревающую потасовку, тигрице — охранять коня, а соколу — вообще скрыться в поднебесье. Дракон. Она поняла это как-то интуитивно, ибо никогда раньше не слышала такого голоса у своих крылатых братьев.       Монстр, представший взору Мираэль, не был похож ни на одного из ранее ею виденных. Он имел ярко-рыжую, с синеватыми переливами, окраску чешуи, его морда была странно, по-змеиному приплюснута, длинная мощная шея была украшена гребнем не на загривке, а по обоим бокам. Сам гребень состоял из длинных костяных игл, соединённых подобием перепонок, и немного напоминал плавник. Такое же украшение виднелось по всей длине хвоста дракона. — Aan… hi wo? — Мираэль так удивилась, увидев дракона, что не заметила, как перешла на язык дова. — Zu'u? — дракон, с грохотом опустившийся на улочку деревни в паре метров от застывшей девушки, уставился на неё глазами необычайно светлого оттенка, с ярко выраженным вертикальным зрачком. — Zu'u Nahagliiv. Joore… ahst sos neyl Bormah? — Geh…– откликнулась, заворожённо рассматривая дракона, Мираэль.       В этот момент вышедшие из оцепенения стражники, потрясая оружием, бросились на дракона. Тот лениво отмахнулся от них, впечатав четырёх взрослых мужчин в стену ближайшего дома с таким грохотом, что явно вся деревня проснулась. Хотя она проснулась наверняка раньше, просто жители явно страшились высунуться. И то неплохо, меньше ненужных жертв будет. — Dovahkiin! — рявкнул, взлетая, Нааглив. — Zu'u fen tinvaak! — Geh, Nahagliiv! — согласилась Мираэль, свистом подзывая жеребца. Пара слов при помощи «Гласа» — и Кватч с Таларой смирнеют, обещая не ввязываться до поры. Мираэль с высоты седла оглядела растерянно мечущихся стражников. — Beyn Joore… — процедила она. Глаза её полыхнули ярким сапфиром, Мираэль пришпорила коня, удаляясь от деревеньки в ту сторону, куда и ехала до столкновения с Наагливом. Она решила отъехать как можно дальше. За драконом стража не погонится, за ней — тем более. Вряд ли они вообще сообразили, что произошло. И, тем не менее, если уж и говорить с драконом, то там, где не будет людей. На всякий, так скажем. Мираэль проехала бодрой рысью около мили, когда в рассветной серости раздалось гиканье, и из-за скал на неё кинулись трое. — Взять! — рявкнула Мираэль, отпуская поводья. Чтобы не тратить драгоценные секунды на выхватывание меча, она создала цепную молнию в левой руке, и направила её на бандитов. Тем временем Кватч нёс её всё ближе к ним, увеличивая поражающую мощь заряда, а Талара скрылась в кустах на другой стороне дороги, и вскоре до ушей всадницы донёсся предсмертный хрип. Довольно скоро всё было кончено. Придержав нервно гарцующего жеребца, успокаивающе оглаживая его, Мираэль огляделась. Наконец, её взор различил парящего в вышине дракона. Несомненно, он просто наблюдал.       Мираэль съехала с дороги в простирающиеся, куда глаз хватает, скалистые степи, и, проехав немного, спешилась. Это послужило сигналом для Нааглива. Спустя пару минут и он приземлился, складывая крылья и ложась на землю, приблизил к девушке змеиную морду. — Странная ты. — Фыркает он наконец. — Это почему? — вскидывает бровь Мираэль, веля тигрице охранять периметр. Она не знает, насколько затянется их тинвак, поэтому снимает с Кватча седло и узду, давая верному коню передохнуть. — Ты смертная, — в голосе дракона скользит пренебрежение. — Но ты… другая. Мираэль бесстрашно садится на землю около дракона, и он укладывает голову так, чтобы видеть её. — Может, дело в том, что во мне кровь Акатоша? — интересуется она. Ей безумно хочется потрогать шипастый «воротник», но Мираэль не рискует, складывая руки на коленях, словно примерная ученица. — Может и так. Но есть в тебе что-то… что отличает тебя от бесконечной вереницы Драконорождённых. — Какой ещё вереницы? — не поняла Мираэль. — Я же первая за двести лет… после Мартина. — О, вот как. — Дракон фыркает пренебрежительно. — Людские байки. Но если ты так считаешь… — Теперь я уже ни в чём не уверена, — растерянно призналась Мираэль. — Как бы то ни было, не мне тебе об этом говорить. Это та истина, до которой тебе предстоит добраться своим умом. Если ты и впрямь не одна из… daanik tahrodiis. «Где я это уже слышала?» — подумала Мира, хмурясь. Проклятые предатели… Точно! Алдуин произнёс это в Роще Кин. Но что, даэдра забери, это значит?! — Ты знаешь, что Алдуин ищет тебя? — поинтересовался Нааглив, ничуть не заботясь о том, какими сомнениями наполнил душу девушки. — Знаю, — кивнула Мираэль. — Хотя, мне кажется, он уже давно мог бы меня найти и дать бой. — Он ищет тебя не ради боя. Он тоже хочет с тобой поговорить. — Поговорить? — удивилась Мираэль. — Он обещает мне смерть, к чему нам снова разговаривать? — Это дело нашего thuri. — Отозвался дракон. — Вернув меня к laas… жизни, он предупредил, что ты, возможно, появишься, и перед тем, как я испытаю тебя, передать, что ему нужно поговорить с тобой. — Испытаешь? — подняла брови Мираэль. — Ты имеешь в виду бой? Но… А если ты меня убьёшь? Как я поговорю с Алдуином? — Она понимала, что убить себя не даст, это нелогично, но не смогла удержаться от иронии. — Paaz… справедливо. — Дракон усмехнулся, выдыхая, и от его дыхания капюшон слетел с головы девушки, но поправлять его она не стала. — Nuz nid… я не могу оборвать твою жизнь. Him Laas aal evenaar nunon Alduin. — Krosis, — смутилась Мираэль. — Но я не в совершенстве владею языком дов. Можешь повторить так, чтобы я поняла? Как ни странно, дракон не выказал неудовольствия. Вместо этого он немного подумал, видимо, пытаясь перевести фразу на тамриэлик, и наконец, ответил: — Я сказал, что твою жизнь вправе погасить… забрать… только Алдуин. А я лишь проверю, сколько минут ты продержишься против меня. Мне всё равно делать нечего. Пока что. — Пока что? — повторила Мираэль. — А в целом? — Повелитель вернул меня совсем недавно. Вокруг так много нового. — Нааглив оскалил внушающие уважение клыки. — Найду, чем заняться. Фактически это был приговор людям, которые будут попадаться на пути пробуждённого дракона. Мираэль оставалось только плечами пожать мысленно. Но с другой стороны… — А если… если я всё же тебя убью? Что тогда? — поинтересовалась она осторожно. Змеиные глаза дракона вновь впились в её лицо. Наконец дова тихо фыркнул, едва не сдув Мираэль с места. — Получишь мою sil… душу. — Философски отозвался он. — Но ты ещё не победила. — Geh, — согласилась Мираэль, улыбнувшись. — Это лишь предположение.       Убивать Нааглива не хотелось. Почему? Да потому же, почему Мираэль тогда, у Рощи Кин, рискнула заговорить с Алдуином. То есть — неизвестно, почему. Она уже убила двух сыновей Акатоша — Мирмулнира и Салокнира. И не сказать, что её не мучила по этому поводу совесть, особенно в последнее время. Остальные убитые ею драконы имён не имели, хотя где-то в глубине души Мираэль называла их братьями. Может, именно поэтому она с некоторых пор не рвалась их убивать? — Перед тем, как мы начнём, позволь спросить, — сказала девушка, вставая и отряхивая штаны. — Я слушаю. — Откликнулся, неспешно поднимаясь и опираясь на когтистые сгибы крыльев, Нааглив. — Почему ты не такой, как другие? Ну, то есть, я уже видела ледяных драконов. Видела старейших, кровавых, древних… — Как ни странно, я знаю ответ на твой вопрос. Вы, смертные, классифицируете нас по-своему, хотя мы между собой делимся по иному принципу. Но таких, как я… похожих на меня — йорре называют благородными. — То-очно! — протянула, щёлкнув пальцами, Мираэль. — Я вспомнила. Спасибо, Нааглив. Дракон приподнял верхнюю губу, что можно было принять за незлую усмешку. — Теперь, если вопросы закончились… предлагаю начать наш Krif. — Согласна. — Кивнула Мираэль.       В ту же секунду челюсти дракона звонко лязгнули, схватив пустоту на том месте, где мигом ранее стояла Мираэль. Она очутилась в метре от него, а её руки полыхали концентрирующимся заклинанием. — Fus! — рявкнула Мираэль на пробу. Слово Силы угодило в морду дракона, но он лишь глаза прикрыл, ехидно скалясь. Оскал исчез, стоило противнице ударить его грозовым разрядом с двух рук. Дракон зашипел совсем как змея, крутанулся, убирая морду с линии атаки и стараясь сбить Мираэль с ног крылом. Но этот приём был ей знаком — девушка ловко отскочила и Крикнула, уже не сдерживаясь: — Yol-Toor! — это были Слова «Огненного дыхания», и познала их Мираэль, благодаря помощи Седобородых, что время от времени давали ей «наводки» на Стены Слов. Двух Слов хватило, чтобы запахло палёным. Нааглив отдёрнул обожжённое крыло, страшно рыча, и Крикнул: — Gaan-Lah-Haas!       Мираэль такой Крик слышала впервые, и увернуться не успела больше он удивления, чем от недостатка скорости. Искрящийся прозрачно-фиолетовый столб энергии ударил её в грудь, заставив потерять равновесие, но не это было худшим. Хуже были ощущения. Мираэль почувствовала, как её энергия покидает её. Не только жизненная, но и магическая, и силы, что помогали держаться на ногах. Словно вода, струйкой вытекающая из прохудившегося меха. — Мара тебя прокляни! — прошипела она, пошатнувшись. Талара, чуя, что дело плохо, кинулась, было, к хозяйке, но та выбросила руку назад в запрещающем знаке. Тигрица заскулила, а Мираэль тяжело осела наземь. Повезло ей, что бой не насмерть. Иначе Нааглив её сожрал бы. «Встать!» — отстукивал пульс одно слово. На мощные боевые заклинания ей убывающих сил не хватало, но на заклинание ускорения восстановления магии — вполне. Нааглив тем временем приближался, содрогая своими шагами землю. Он был примерно в полуметре от поверженной, как ему казалось, девушки, но ему в морду прилетел новый заряд — на сей раз ледяной. Бритвенно-острые осколки располосовали морду, ослепляя дракона болью и холодом. -Fus-Ro-Dah! — Крикнула, собравшись с силами, Мираэль, и Нааглив подавился заготовленным Криком, отшатываясь.       Он яростно помотал головой, разбрызгивая кровь из порезов, гневно шипя, щёлкая зубами вхолостую, но вдруг успокоился и лёг, как ни в чём не бывало, на залитую его же кровью землю. Мираэль насторожённо косилась на него, не зная, чего ожидать и усиленно моргала, прогоняя предобморочную пелену с глаз. Горло жгло. На новый Крик её в ближайшие полчаса точно не хватит.       Прошло не меньше пяти минут в мёртвой тишине. Мираэль, поняв, что поединок окончен, а у неё более-менее появились силы, поднялась и подошла к дракону, слегка пошатываясь. Нааглив внимательно посмотрел на неё, но морду с земли не поднял. Бока его больше не ходили ходуном — он передохнул. Хотя какой передохнул, если часть его крыла была обожжена, а морда по-прежнему влажнела кровью…? Мираэль протянула обе руки, направляя на порезы энергию магии Исцеления. «На кой даэдра?» — спросят некоторые. «Потому что он мой брат». — Честно ответит Мираэль. После этого Мираэль оглядела дракона, вздохнула — и села наземь, прислонившись спиной к его боку. Нааглив даже не шелохнулся, восприняв это, как должное. — Что это был за Ту’ум? — поинтересовалась Мираэль убедившись, что её не оттолкнут. — Этим Криком владеют все старшие дети Акатоша. — Не без гордости сказал Нааглив, подвигая морду к бедру слегка пришибленной девушки. Мираэль уже безбоязненно опустила ладонь на его голову, пробежавшись пальцами по твёрдой чешуе, и исполнила свой замысел — потрогала шипы. Они оказались крайне острыми. Благо, перчатки не позволили ранить кожу. — Зачем ты меня исцелила? Победа была твоей. — Я… захотела. — Не понимаю. — Ну не хочу я вас убивать. — вздохнула Мираэль, зарываясь пальцами в свои волосы и взлохмачивая их. — Знаю, у нас разные взгляды на это, но я почти буквально считаю Акатоша своим Отцом. А вас, дов — своими Zeymah… братьями. — И почему тогда убиваешь? — в голосе Старшего было ехидство. Но не злое. Справедливый вопрос. — Довакин потому что. — Пожала плечами Мираэль. — И, вернее будет сказать, убивала. Уже примерно полгода я не убиваю драконов, хотя и сталкиваюсь с ними. Я убиваю только тех, кто сами хотят моей смерти. Нааглив, ведь все драконы знают пророчество? — Все, — подтвердил дракон. — И старшие, и младшие. — Тогда почему они пытаются меня прибить? Ты вот осознаёшь, что моя жизнь принадлежит Алдуину. — Брр, как странно звучит-то. Но трактовка ситуации хоть и двусмысленная, но наиболее верная. — Неужели они не понимают? — Младшие слишком глупы ещё. У них нет заслуг. Нет имён. Нет hahdrimme… разума. — Чуть пренебрежительно ответил Нааглив. — Салокнир же, как и Мирмулнир, лишь выполняли приказ thuri. Теперь же Алдуину нужен tinvaak с тобой. О чём — я не знаю. Но ни один старший дова не тронет тебя. По крайней мере, не насмерть. — Утешил… — Мираэль фыркнула. — Если старшие Zeymah будут Кричать на меня, как ты… — Ты смогла противостоять этому Крику. Ты не безнадёжна, и, кто знает, может, заслужишь право называться нашей Младшей. — сказал Нааглив. — Серьёзно? — заинтересованно протянула Мираэль. -Geh, Dovahkin. Уважение достигается в схватке. Ты не сдалась — и, на мой взгляд, достойна моего уважения. Но чтобы быть нам сестрой, нужно нечто большее. — Что ж… — кривовато улыбнулась Мираэль. — Я попробую достичь этого большего. «Если не умру к тому моменту… Быть вам сестрой посмертно меня не прельщает». Мираэль встала, потягиваясь и разминая затёкшие мышцы. Благородный сын Акатоша приподнял голову, изогнув по-лебединому шею, наблюдая за ней. — Спасибо за krif и tinvaak, Нааглив. — сказала Мираэль максимально вежливо. Дракон чуть наклонил голову. — Надеюсь, это не последняя наша встреча. — Думаю, следующая будет в Скулдафне. — Ответил Нааглив. — Где? — Мираэль уже сбилась со счёта, сколько раз этот дракон успел повергнуть её в полнейшее недоумение. — В своё время узнаешь, Dovahkiin. — Он явственно усмехнулся, и Мираэль смирилась с тем, что пояснений ей не дождаться. По крайней мере, не от этого дракона. С каждым столкновением с дова количество вопросов росло обратно пропорционально количеству ответов. — Хорошо. Я буду ждать. А где я могу найти Алдуина? — Он сам найдёт тебя. — Прозвучало, как угроза… — пробормотала Мираэль себе под нос, и добавила уже громче. — Спасибо, Нааглив. Прощай. — она повернулась к дракону спиной и пошла туда, где стояли Кватч и Талара. Тигрица тут же стала тереться об неё, мурча, а Кватч недовольно зафыркал, втягивая запах крови. Когда Мираэль тронула бока жеребца, направляя его, дракон, всё это время лежавший на одном месте, поднялся и немного тяжеловато взлетел. Его прощальный рёв перебудил, наверное, всё владение.       Мираэль улыбнулась и сосредоточилась на дороге. На карте Лидии следующим обитаемым пунктом была крепость, называемая Сломанной башней. Дорога проходила впритык к ней, и Мираэль велела Таларе быть настороже.       Каменные стены крепости, «вросшей» в отвесные скалы, были сильно изъедены временем, но, тем не менее, выглядели надёжными. И необитаемыми. Мираэль подавила было странный позыв пришпорить коня, но с вышины раздался предостерегающий пронзительный крик Вокуна. Одновременно с ним девушку чуть не оглушил визгливый крик: «Предел принадлежит Изгоям!». Из-за валуна выскочила странно одетая женщина с двумя причудливо зазубренными клинками и боевой раскраской на лице и полуобнажённом теле. — Да я не против, ваш он, я и не претендую! — крикнула Мираэль, но от греха подальше всё же пришпорила Кватча. Жеребец смял ричменку и рванул стрелой вперёд под улюлюканье и свист стрел. — Талара вперёд! — гаркнула Мираэль. Ну их, этих чокнутых. Тигрица по стенам лазить не умеет, да и Мираэль пока крыльев не обрела, так что вступать в бой — всё равно, что подать себя на блюдечке.       Похоже, восстановилась Мираэль после поединка с драконом не полностью. А как иначе объяснить тот факт, что её выбило из седла всего парой попаданий? Одно — стрелой, вонзившейся в плечо и пошатнувшей уверенную, казалось бы, посадку, а второе — камнем из пращи, прицельно запущенным в голову.       В тот момент Кватч галопом пересекал мост, под которым, грохоча порогами, бурлил Карт, и последнее, что успела сделать Мираэль, прежде чем вылететь из седла прямо в воду с более чем двадцатиметровой высоты, это подать животным сигнал «Уходите прочь!» А потом над её головой сомкнулись кипучие воды, тело прошило болью от удара об острые подводные камни, и сознание накрыла тьма. 27-е Последнего зерна — 30-е Последнего зерна