Дочь Дракона

      Разве можно любить то, что приносит смерть? Можно любить драконов? Это, пожалуй, сильно сказано. Но восхищаться их мощью, красотой и силой — очень даже можно. И не то, чтобы это веский повод для пощады, ясно? Просто… если в начале пути Мираэль совсем не задумывалась, зачем она это делает, то в последние несколько месяцев происходящее вызывало у неё слишком много вопросов, на которые ей никто не мог дать ответа. Защищать людей от драконов — правильно. Тогда почему с каждым разом руки тянутся к клинку всё неохотнее? Почему хочется встать к дракону спиной и направить острие на людей? Бесовщина какая-то. Иной раз Мираэль казалось, что она сходит с ума, и всё это — влияние поглощённых душ драконов. Думалось, что честь — а честь ли? — быть Драконорождённой дана ей по ошибке. Тот, чьим призванием является убийство драконов, не должен им симпатизировать. Однако всё чаще что-то в Мираэль огрызалось — никому она ничего не должна! Это её дело, что и к кому испытывать, как поступать, куда идти… И тогда она равнодушно проходила мимо объявлений с наградой за убийство дракона, сворачивала с троп, едва заслышав гулкий драконий рык, и вообще всячески делала вид, что она ни при чём. Долг? Нет, не слышала. Хотя все её попытки самоопределиться вовсе не помогали забыть об одной важной вещи. О встрече с Пожирателем мира. Она предрешена — и состоится. В силах Мираэль лишь оттянуть развязку. А вспоминая скрывающее заклинание на Стене Алдуина, девушка задумывалась — действительно ли их удел — битва до падения одного из них? Ну не может всё быть так просто! Или может? Но к чему тогда загадочные фразы Акатоша, Партурнакса, Нааглива, и вообще… Мираэль анализировала, задумывалась — а затем снова и снова запутывалась, внутренне злясь на саму себя за неумение понять всё вот прямо сейчас, и прервать эти бессмысленные, выматывающие метания между долгом и свободой. Лишь одно ей стало ясно, как день. Она не будет всеми силами приближать час своей встречи с Алдуином, как сделал бы, наверное, любой другой Довакин. Не то чтобы Мираэль поверила словам Партурнакса, но не могла не признать, что они странно успокоили её, пусть и породили ещё больше вопросов.       Возможно, именно поэтому вместо того, чтобы искать сведения о Древнем Свитке, который содержит подсказку о том, как одолеть Алдуина, Мираэль спустившись с Глотки мира, отправилась в Вайтран. Не доезжая до пригородных конюшен, она приказала Таларе — своей верной спутнице — уйти в спящую долину. Погулять. Кошка безропотно повиновалась. Догадывалась ли тигрица, что её покровительница жаждет отучить самого свирепого хищника провинции от себя? Возможно. В конце концов, животные куда умнее людей… — Здравия желаем, госпожа тан! — козырнули охранники, подавая знак открыть ворота. — Доброй ночи, — Мираэль улыбнулась чуть устало. — Как служба? — Всё тихо, госпожа, — доложил один из стражников. — Только… у Соратников немного неспокойно. — Знаю, — кивнула Мираэль. — Спасибо.       Она въехала в безмятежно спящий город, невольно вслушиваясь — по привычке, а не из необходимости.       Тихие переговоры и перекличка стражи, глухой гул из-за закрытых дверей таверн совсем не нарушали сонную тишь, а наоборот, вплетались в неё, создавая особую гармонию ночей осени, мягкими шагами идущей по провинции. Только звонкий цокот копыт по камням мостовой казался немного лишним в этой мелодии. Однако, когда Мираэль завела коня в конюшню ярла, этот звук пропал за её широкими вратами. Постояв бесцельно, просто дыша прохладным воздухом и улыбаясь мысли «Я дома», Мираэль повела плечами, поправляя ножны меча, и отправилась в обитель Соратников. Она немного задержалась около высокой литой статуи Талоса, у подножья которой располагался алтарь Девятого. Несколько минут Драконорождённая стояла около алтаря, мысленно благодаря основателя Империи за то, что вернулась живой.       Йоррваскр встретил Предвестницу тишиной. Пиршественный зал был пуст, значит, братья и сёстры уже спят. Мираэль спустилась в жилые помещения. Ковёр делал и без того тихие шаги вовсе неслышными. Мираэль уже собиралась зайти в свою старую комнату, однако заметила, что дверь в покои Предвестника — её нынешнее место обитания — приоткрыта. А она помнила, что, уезжая, оставила её запертой на ключ. Доступ был только у Тильмы. Но вряд ли старушка решила прибрать в комнате Предвестницы на ночь глядя.       Рука потянулась к рукояти меча… и опустилась, а Мираэль ошеломлённо замерла на пороге, недоумённо глядя на ложе, на котором вполне вольготно расположился Вилкас. «Я, конечно, всё понимаю… Но этого я, пожалуй, не понимаю». — Подумала Мираэль, заходя в комнату и прикрывая дверь. — Praan, Vokun. — Шепнула она. Сокол, всё это время дремавший на её правом плече, вспорхнул, устраиваясь на своём месте под полукруглым каменным потолком. А сама Мираэль протянула руку и тряхнула мужчину за плечо: — Вилкас, проснись! Что это зна… ай!       Договорить Мираэль не успела. Оборотень, спросонок не разобрав, кто, что и почему, стиснул её запястье до хруста кости, одним рывком опрокидывая Мираэль на кровать и оказываясь сверху. Лезвие стального кинжала, вжавшееся в кожаный ворот, защищающий шею Мираэль, придавало делу небезопасный оборот. Клинки у Соратников всегда были острыми — не важно, боевые они, или домашние. Не то, чтобы одним движением можно было прорезать добротный кожаный доспех, но, если очень захотеть — вполне реально. Вокун тревожно крикнул, забив крыльями, но хозяйка мысленно велела ему не встревать. — Вилкас! — зашипела Мираэль. — А ну проснись, волчара! — она осеклась, поняв, что он не спит.       Его глаза буквально сверлили лицо Мираэль, и она заметила, сколь огромными они выглядят на осунувшемся лице, бледном, и покрытом многодневной щетиной. Серебряные омуты нездорово блестели, суженные зрачки делали глаза и вовсе нечеловеческими, а губы кривил оскал, словно предвещающий звериное рычание. «Его надо срочно избавлять от дара Хирсина…» — поняла Мираэль, невольно затаив дыхание, чтобы не спровоцировать срыв зверя. — «Проклятый даэдра, чтоб ты сдох!» — Вилкас… — уже спокойнее повторила она, едва сдерживая собственный страх. — Тише, мальчик. Это я, Мира. Узнаёшь? Я тебе не враг. Спокойно, ну? Мираэль говорила тем тоном, которым обычно успокаивала лошадей. По крайней мере, на них действовало. — Ми… ра? — шевельнулись искусанные губы, недоверчивый вопрос слышался в тоне. — Мира, Мира. — Подтвердила она. — Я пришла тебе помочь, я же обещала, да? Секунда, другая — и оборотень отпрянул, одним прыжком оказываясь на другом конце просторной комнаты. Руки его тряслись, роняя кинжал, звук падения которого был поглощён мягким ковром. — Предвестник… не может быть! — простонал Вилкас, хватаясь за голову и в ужасе глядя на неё. — Я… я ранил тебя?! — Нет… — пробормотала Мираэль, рефлекторно проводя пальцами по горлу и нащупывая незначительную вмятинку на доспехе. — Вилкас, какого скампа ты делаешь в моей комнате, скажи? — Прости меня, — оборотень опустился на одно колено под озадаченным взором тёмно-голубых глаз. — Мой внутренний зверь рвётся на волю, а здесь… Здесь всё пропахло тобой. Твой запах успокаивает его. Усмиряет. — Неужели? — скептично протянула Мираэль, и приняла сидячее положение, изучая взглядом коленопреклонённого мужчину. — По́лно, брат. Встань, — вздохнула она, поняв, что оборотень не шутит. — Раз такое дело, в этом нет ничего плохого, но… скажи-ка, как давно ты тут ночуешь? — Со дня твоего отъезда. — Ответил, поднимаясь, Вилкас. Мираэль мысленно подсчитала. Выходило не слишком весело. — То есть, после моего отъезда всё стало настолько плохо? — Именно, — глухо подтвердил Вилкас. — Я столько раз срывался на братьях и сёстрах… Пока всё не стало совсем ужасно, я искал информацию о том, как с этим бороться, и даже хотел уехать в Волчий лес. Но только зашёл сюда, — прости, что без спроса, Тильма меня пустила — как мой волк тут же затих. С тех пор я… даже не выходил. Во избежание, так сказать. Тильма носила мне еду. Остальные не трогают. Боятся, наверное. — Горько заключил он.       Мираэль поднялась на ноги и притянула оборотня к себе почти материнским жестом. Тот послушно обхватил её обеими руками, словно пряча от всего мира — хотя тут ещё неизвестно, кому нужнее было спрятаться — и уткнулся лицом в плечо, едва заметно вздрагивая. — Я тебя вылечу, обещаю. — Ласково сказала Мираэль, поглаживая мужчину по волосам. — Завтра же отправимся к гробнице Исграмора. — Зачем? — глуповато спросил Вилкас, отстраняясь. — Сделаем так же, как делали с Кодлаком, — объяснила Предвестница, не став язвить. — Думаю, раз подействовало с ним, то и с тобой сработает. И я от души поколочу твоего волка за то, что он с тобой творил! — хмуро добавила она. Вместо ответа Вилкас взял в свои ладони её руки и коснулся их прохладными сухими губами. — Т-ты… чего творишь? — рефлекторно дёрнулась в сторону Мираэль. — Ничего. Я просто… просто не знаю, что бы мы… что бы я без тебя делал. — Тихо ответил сильнейший воин Скайрима. — Вот дурак! — тихо засмеялась Мираэль, испытывая непонятное облегчение. — Ладно, ложись спать. — Она высвободила руки из мягкой хватки оборотня, улыбнулась ему на прощание и подставила локоть, на который слетел Вокун, явно не намеревавшийся ночевать с Вилкасом. — Мираэль… — голос нагнал на пороге. — М? — она вздрогнула. Ну ведь просила же их не использовать её полное имя! — У нас прибавление. Четверо новичков. — О… не так уж плохо, — кивнула Мираэль. — Но все подробности — завтра. Хорошо? — Как прикажешь. И… Запри меня. — Хм… Как хочешь. — пробормотала Мираэль. — И ещё… спасибо. — Я ещё раз убеждаюсь, что ты дурак. — Фыркнула Мираэль беззлобно. — Я ещё ничего не сделала, чтобы ты меня благодарил. — Ошибаешься… — этого она уже не услышала, так как решительно покинула покои. Глухо лязгнул засов.       Вилкас закрыл глаза, и под веками тут же вспыхнуло воспоминание — тонкое, такое притягательно хрупкое тело под ним. Казалось, слегка надави на горло с заполошно трепещущей на нём жилкой — и оно хрустнет, сломавшись, а на волю хлынет горячая кровь. Её кровь. Кровь Дракона. Наверняка она сладкая, слаще любого сердца, излюбленной пищи оборотней. — Нет! — сдавленно зашипел Вилкас, усилием воли отгоняя от себя дурманящие, соблазнительные видения, так и толкающие его на то, чтобы выломать дверь и рвануть на поиски жертвы.       Он слышал её дыхание, ритм её сердца — даже отсюда. Он помнил шёлк её кощунственно исполосованной шрамами кожи под пальцами, и его руки то сжимались в кулаки, то судорожно впивались в простыни до тихого треска ткани. А дремлющий в нём волк, убаюканный нежным запахом лаванды и горноцвета, поднял клыкастую морду, чутко вслушиваясь. Зов Хозяина манил подняться и начать Охоту. Зов, которому невозможно противостоять, смешивался с человеческими видениями. …Тонкая фигурка в кожаных доспехах пыхтит, раз за разом оказываясь носом в пыли под беспощадные насмешки. И эта же фигурка, невесть откуда взявшая силы, валит его ловкой подсечкой. …Горящие азартом глаза — их общая охота на «Серебряную руку». …Слёзы скорби по вероломно убитому Предвестнику. Его, Вилкаса, клятва «Я буду тебя защищать». Этот же взгляд — полный восхищения и благодарности, а затем — погасший, когда она вернулась после прогремевшего на всю Империю покушения ассасинов на Правителя. Она потеряла последнего родного человека. Она не нуждалась в утешении. Но до того, как Мираэль заперла саму себя во дворце ярла, весь Круг молча поддерживал её. …Второй раз в жизни он видел её слёзы. Случайно, когда она сглатывала комок в горле, сидя в этой комнате, полируя эбонитовый клинок и стараясь держаться. Помнится, он тогда обнял её. Молча. Но не давая вырваться. И она приняла его поддержку, долго ревела, насквозь промочив домашнюю рубаху. А потом ещё и ворчала — на него и на себя. Она всегда пыталась казаться сильнее, непоколебимее, упрямее. Кому и что она доказывала? Тем, кто имел мудрость видеть, ничего не нужно было доказывать.       Наконец, подавленный братской привязанностью человеческой души, его внутренний волк снова укладывает морду на лапы, покорно засыпая. Следом за ним — нескоро, но всё же погружается в тревожный сон и сам Соратник. ****       Для Мираэль утро наступило раньше, чем пропели петухи. Освежившись в бане, доступ в которую был открыт круглые сутки, она вернулась в обитель Соратников, сразу же проходя в пиршественный зал.       Тотчас её на радостях чуть не задушила Эйла. Фаркас рискнул заключить Мираэль в осторожные объятия. Они обменялись взглядами вместо слов, отлично понимая друг друга. Атис и Торвар поздоровались с предводительницей сдержаннее, но тепло. Рия скромненько кивнула издали. После того, как её закадычная подружка-изгнанница чуть не убила Талару, Рия старалась не пересекаться с Предвестницей даже взглядами. — Идём, — бодро сказал Фаркас. — Новички ждут.       Мираэль прошла вслед за брюнетом во двор, где порой всё ещё сама тренировалась. Около мишеней в ряд стояли четверо. Высоченный мужчина-норд, закованный в тяжёлую броню, редгардка в ламеллярной броне, на вид — лет семнадцати, данмер в обычной одежде и каджит, чья морда была скрыта капюшоном плаща. — Доброе утро, мальчики и девочки, — в своей привычной манере поприветствовала новичков Мираэль. Те переглядывались некоторое время. О-о, похоже, им не сказали, кто Предвестник. Братья и сёстры оставили ей развлечение. Как… мило с их стороны. — Доброе… — подала голос редгардка. — А ты… эм… кто? — А по мне не видно? — улыбнулась Мираэль. — Ещё одна новенькая? — встрял норд. — А меч не тяжеловат для тебя? Мираэль выгнула бровь, наблюдая, как мужчина окидывает её оценивающим взглядом. — Не волнуйся, — сверкнула она улыбкой. — Он весит немножко меньше, чем я. — Ты хоть владеть-то им научилась, или пришла похвалиться доспехом, заботливо купленным папочкой?       Глаза Мираэль чуть сузились, а откуда-то сбоку послышалось сдавленное «Ой, идио-от…», принадлежавшее Атису. Вдох — выдох. Она уже не щенок, чтобы вестись на провокации. Пусть даже и такие, что бьют не в бровь, а в глаз. А вот этот парень — щенок. И ему, судя по поведению, позарез нужен урок от старшей волчицы. Норд даже двинуться не успел, как сильная подсечка свалила его с ног, а эбонитовое лезвие угрожающе упёрлось в кадык. — А теперь шутки в сторону, — процедила возвышающаяся над ним девушка. — Меня зовут Мираэль. И я — Предвестник этого клана. У кого-то есть сомнения или вопросы? Если есть — я слушаю. Постараюсь ответить… в максимально полной форме. — Мираэль обвела тяжёлым взглядом притихших новичков, и те замотали головами, как один. — Что ж. Хорошо. А ты… — блондинка склонилась над всё ещё не отошедшим от удивления нордом. — Ты расслабился. Ты недооценил противника. Ты мёртв.       Отступив, Мираэль лёгким движением вбросила меч в ножны, и отошла. Повернувшись, она увидела, что норд всё ещё сидит на земле, хлопая глазами. — У нас что, привал? — поинтересовалась Мираэль. Норд поднялся, не сводя с неё потрясённого взгляда. — Учить вас я не буду. У нас есть учителя и получше меня. Но я должна знать ваши имена. Начнём с тебя, — Мираэль кивнула норду. — Имя? — Аэрн Сын Бездны. Ты правда Предвестник? — Все вопросы — после. — Отчеканила Мираэль непререкаемым тоном. — Возраст? — 27 лет. — Откуда? — Бравил. — Каким оружием владеешь? — Двуручный меч, секира. — Лук? — Немного. — Поправимо, — кивнула Мираэль. — Теперь ты. — Она взглянула на редгардку. — Акорити, 17 лет. Сентинель. Девочка, названная в честь королевы, да ещё и родом из Сентинеля… Её родителям скромности явно не занимать. — Подумалось Мираэль. Редгардка тем временем продолжила говорить: — Владею луком и парными мечами. — Одноручник со щитом…? — Тоже. — Очень хорошо. — Взгляд Мираэль скользнул по данмеру, и её челюсть чуть не уехала в далёкие дали. — Бранд-Шей?! Алый взор данмера буквально вонзился в лицо искренне удивлённой девушки. — Серджо Мира! — наконец выговорил он, улыбнувшись. — Приятно вновь встретить вас. — Ну, не надо так официально, — ответила улыбкой Мираэль. — Просто Мира. Или Предвестник. Мне тоже приятно, что ты жив. Но почему ты тут? — Решил, что не стоит мне больше околачиваться в городе воров, — пожал плечами Бранд-Шей. — И всё же разрешите мне называть вас серджо. Я обязан вам жизнью, да и вы — глава этого клана… — М-м… Вижу, тебя не переубедить. — пробормотала Мираэль. Уважительное данмерское обращение льстило, стоит признать. Хотя знал бы Бранд-Шей, по чьей милости он загремел в рифтенские застенки… — Хорошо, называй. И к тебе — те же вопросы. — Мне 45 лет. К сожалению, я не знаю, где родился. Хотя воспитан я в Виндхельме. Семьёй аргониан. — Да, помню, ты говорил, — кивнула Мираэль. — Ну, хорошо, а что с оружием? — Честно говоря, никогда не держал в руках ничего тяжелее ножа. Я же торговцем всю жизнь был. Драконорождённая уловила тихий пренебрежительный хмык норда и сверкнула взглядом. — Ты что-то хочешь сказать, Сын Бездны? — Никак нет. — Вытянулся по стойке «смирно» мужчина. — Тогда постарайся не издавать отвлекающих звуков. Бранд-Шей, мы подучим тебя пользоваться оружием, чтобы тебя больше никто не смел обидеть. Данмер улыбнулся и кивнул. Настала очередь каджита. И снова Мираэль ожидал лёгкий шок, когда кот сбросил капюшон, скрывающий морду. — Ты… — она отступила, растерянно взирая на покрытую шрамами морду разбойника, с которым предпочла бы больше не пересекаться. — Я. — Мурлыкнул согласно каджит, с лёгкой ехидцей глядя на Предвестницу. — Ваша, это, по-твоему, что за место? — глубоко вздохнув для успокоения, спросила Мираэль. — Это? — каджит демонстративно огляделся. — Обитель самых славных воинов в Скайриме. — Именно. Воинов, а не… Разбойников, воров и убийц! Что же здесь забыл ты? — А может, я исправиться хочу? — Может — не принимается. — В голосе Мираэль зазвучала сталь, от которой у всех присутствующих, без исключения, встали волосы дыбом. — Это — клан воителей и защитников. Намерен встать на путь исправления — будешь принят на испытательный срок. Одна промашка — будешь изгнан без права восстановления. Причинишь беспокойство хоть одному жителю долины — я голыми руками спущу с тебя шкуру и сделаю из неё коврик для Талары. Ты меня понял?       Горящие взоры схлестнулись, но адские огоньки в очах «новобранца» почти мгновенно погасли. — Я принимаю твои условия, Предвестница. — Ушастая голова медленно наклонилась, признавая верховенство человека. — Отлично. — Холода в голосе Мираэль поубавилось, но она всё ещё была в недоумении. — Итак. Вопросы ты знаешь. — Ваша, 37 лет, Риверхолд. Лучше всего владею кинжалами, как одним, так и двумя. — Хорошо. У тебя будет свой куратор. Всё, что он будет тебе говорить делать — так или иначе согласовано со мной, а значит — нужно. Не для эксплуатации, а для обучения. Я не понимаю, почему ты решил сюда прийти, но поблажек только из-за того, что мы знакомы, ты не получишь. — Я и не рассчитывал, — зубасто усмехнулся Ваша. — Я понял вас, Мира-До. — О, я заслужила твоё признание? — не удержалась от беззлобной шпильки Мираэль. — Вы славный воин. — Спокойно подтвердил каджит. — Благодарю. Лелею надежду, что и ты станешь не хуже, — повернувшись спиной к бандиту, Мираэль отошла от новичков, становясь перед ними. — Итак. Все вы представились. А теперь слушаем и запоминаем. Подъём — пять утра. Присутствие на всех трапезах для новичков обязательно. Отсутствие должно иметь за собой вескую причину. Воровство, предательство и нарушение правил, установленных ярлом, караются изгнанием не только из клана, но и из владения. Уж поверьте, я такое с радостью устрою первому же, кто намеренно проигнорирует всё здесь сказанное. Расписания, как такового нет. Но я составлю для вас график занятий соответственно вашим способностям. Всем, кроме тебя, Ваша. Пока что я хочу присмотреться к тебе вблизи, думаю, ты это уже понял. Каджит покорно кивнул. К его виду вернулось достоинство, стоял он теперь расслабленно, словно и не укололи его слова о надзоре над ним. — Дальше. Всех учителей слушать внимательно, и не прекословить. Но и не позволяйте им слишком уж задираться. — Мираэль зыркнула в сторону Эйлы, и та, известная своей переборчивостью и придирками, способными поспорить с вилкасовым методом обучения, скромненько потупилась. — В конце концов, вы хоть и свежая кровь, но не слуги. Выполнить поручения за награду — на ваше усмотрение. В свободное время делайте что хотите, если это не выходит за рамки закона, разумеется. До отбоя желательно быть в стенах города, и более того — на территории Йоррваскра, иначе вас просто не пустят. Останетесь ночевать на улице. Сам отбой в десять часов вечера. К занятиям приступаете послезавтра. Я уеду, так что вы остаётесь под присмотром старших братьев и сестёр. Советую их слушаться. На этом всё. Разойтись. «Щенки» повиновались. Только Ваша остался стоять на месте. — У тебя какой-то вопрос? — поинтересовалась Мираэль. — Именно, Мира-До. Судя по тому, что вы живы… Мираэль поморщилась, но кивнула: — Братства больше нет. И мне бы не хотелось лишний раз это вспоминать. — Понимаю, — кивнул каджит. — В принципе, это всё, что я хотел узнать. Спасибо, что приняла.       Мираэль, проводив его изучающим взглядом, подошла к невысокому парапету, за которым открывался вид на фермы, разбросанные по долине. Девушка облокотилась на него, подставив лицо прохладному ветру, а спустя несколько секунд на её плечо легла тяжёлая рука. — Как ты? — искренняя забота звучала в хрипловатом голосе Фаркаса. Имел он в виду явно не только что прошедшее ознакомление. — Жива, как видишь. — Улыбка вышла кривой. — Эти новички… Ты знаешь эльфа и каджита? — Да, довелось пересечься. Как-нибудь расскажу. — Хорошо. А куда ты уезжаешь? — полюбопытствовал Фаркас. — Я отвезу Вилкаса в гробницу Исграмора. Фаркас не спросил «зачем». Он всё понял, и только вздохнул. — Тебе нужна помощь? — Нет-нет, — Мираэль тепло улыбнулась. — Поедем только я и он. Вы все — оставайтесь в Вайтране. И старайтесь не брать заданий, для выполнения которых придётся надолго покинуть владение. — Что-то случилось? — нахмурился младший Ас. — Пока нет. — Мираэль отрицательно качнула головой. — Но городу в любой момент может понадобиться ваша защита. Передай остальным, чтобы были начеку. Мало ли, что всё-таки может случиться. Осторожность не помешает. — Хорошо, я передам, — кивнул Фаркас. — А теперь идём на завтрак? — Идём, — согласилась Предвестница.       В пиршественном зале Мираэль заметила некоторое оживление. И вызвано оно было появлением Вилкаса. Видимо, оборотень счёл возможным принять участие в общей трапезе, ведь здесь был человек, которому под силу утихомирить его зверя. Провожаемый внимательными взглядами братьев и сестёр по оружию, а ещё насторожёнными и любопытными — новичков, он прошёл к своему месту, что находилось по правую руку от места Предвестницы.       Он сидел там не случайно. После многих совместных ходок и первого её решения сделать Вилкаса заместителем, Мираэль не изменила своих взглядов. Когда Кодлак и Скьор были живы и принимали участие в общественных трапезах, именно Скьор занимал почётное место, предназначенное не только для правой руки Предвестника, но и для сильнейшего воина в клане.       Когда Вилкас приблизился и соизволил поднять поникшую голову, он наткнулся на благосклонный взгляд Мираэль, и похоже, немного приободрился. По крайней мере, улыбнулся не вымученно. — Выспался? — тихо поинтересовалась Мираэль, когда они расселись, и за столом воцарился гул, характерный для завтраков в большой компании. — Да, — глухо ответил мужчина. — Хорошо. Мы выезжаем завтра на рассвете. Подготовься как следует, брат. — Слушаюсь. — Мира, — негромко окликнула Предвестницу Эйла, что сидела по её левую руку. — М? — Мираэль перевела взгляд на Охотницу. — А где Талара? — В долине. — Ты всё ещё надеешься отучить её от себя? — в голосе Эйлы слышалась лёгкая укоризна. — Я лелею надежду на это, — ответила Мираэль невозмутимо. — Она — вольная хищница, и ей не место в городе. А подвергать её опасности быть уничтоженной драконом мне вовсе не улыбается. Эйла насупилась, понимая правоту девушки. — Это будет нелегко. Не только для неё, но и для тебя. — Знаю. Но так нужно. — Подвела итог их разговору Мираэль. ****       За весь день ярл ни разу не побеспокоил своего тана, хотя и был осведомлён о её присутствии в городе. Это было одним из проявлений его благосклонности к вольнолюбивой девушке. Тем не менее, под вечер, убедившись, что всё необходимое для дальней дороги собрано, Мираэль пошла во дворец. Она попала как раз на окончание очередного совета, и хотя стража явно готова была пропустить её в Зал Совета, Мираэль предпочла дождаться владыку в тронном зале.       Он вышел из Зала весьма хмурым. Глубокие тени залегли под глазами, в которых сейчас читалась некоторая утомлённость. Но, несмотря на это, его движения по-прежнему были наполнены достоинством. «Ярлы — тоже люди», — подумала Мираэль, вставая с резной скамьи и склоняясь перед своим повелителем. — Мира? — в голосе мужчины скользнули нотки искренней радости. — Здравствуй. У тебя ко мне дело? — Нет, мой ярл, — отрицательно качнула головой Мираэль. — Просто зашла поздороваться. На рассвете снова уезжаю. — Вся-то ты в хлопотах, — усмехнулся Балгруф Старший. — Присаживайся. Я не прочь послушать, как твои дела. Мираэль подчинилась и вновь села на скамью. Предварительно снятые со спины ножны с мечом лежали рядом. — Мне почти известен способ остановить Алдуина, — тихо заговорила она, верно расценив, что именно желает услышать ярл. — Для этого мне нужен Древний Свиток. Закончу с делами — и поеду в Коллегию Винтерхолда. По идее, маги должны знать, где мне следует искать Свиток. — Что ж, если кто в курсе, то это и впрямь маги, — кивнул Балгруф. — Ты уверена, что готова? -Честно? Нет. У меня поджилки трясутся при одной только мысли о схватке с Алдуином. — проворчала Мираэль нехотя. — Я видела его гнев и силу, способную возвращать мёртвых драконов к жизни. Мне с ним не тягаться. Но придётся всё же. Умереть я всегда готова. — Я буду просить богов, чтобы этого не случилось, — улыбнулся ярл. — Спасибо, господин. — Мираэль ответила смущённой улыбкой. — А могу я узнать, по какому поводу был собран Совет? — Ты — конечно можешь. — В очередной раз подчеркнул своё тёплое отношение к ней Балгруф. — К нам два дня назад приезжал гонец от Ульфрика Буревестника с предложением заключить союз. Мираэль от этих слов даже выпрямилась, навострив уши и пристально взглянув на ярла. А тот хмыкнул. — Я отказал ему. В не менее вежливой, чем его предложение, форме. — Как-то это… слишком саркастически прозвучало. — Осторожно заметила Мираэль. Ярл одобрительно кивнул. — В его послании таилась угроза. Мол, или я примкну к нему, или он нападёт на долину. Я ответил ему отказом и готовностью «приветить» дорогих гостей. — Но… мы и правда готовы? — поинтересовалась Мираэль. — Умереть — всегда готовы. — Пожал плечами ярл, слово в слово повторив сказанное девушкой. — Мы норды. Ему ли не знать, что нам предпочтительнее смерть, чем покорность захватчику. Думаю, он это прекрасно осознаёт. А значит, нам и впрямь можно ждать гостей. — Я постараюсь вернуться как можно скорее, — заверила ярла Мираэль. — Я не буду стоять в стороне, если Ульфрик и впрямь рискнёт напасть. — Мне радостно это слышать, — улыбнулся Балгруф. — Тем не менее, тебе следует думать о твоём предназначении, девочка. Ты в первую очередь Довакин, а потом уже — мой тан. Мираэль нахмурилась. — Вы не допустите меня к бою? — поинтересовалась она насторожённо. — Скорее уж постараюсь не допустить твоей смерти, если ты и впрямь окажешься здесь, когда нападёт Ульфрик. — Пожал плечами ярл. — Это тот случай, когда стоит отбросить личные симпатии и пойти тропой, по которой ведёт первейший долг. Ты — надежда всего Нирна, Мираэль. Помни об этом. И не рискуй собой почём зря. А теперь иди. Раз ты выезжаешь рано, то тебе следует выспаться.       Поняв, что её мягко, но решительно выпроваживают, поставив точку в споре, Мираэль поднялась, и, попрощавшись с ярлом, отправилась в Йоррваскр, про себя ворча, что Балгруф снова оставил за собой последнее слово.       Сердце Скайрима ещё было во власти дрёмы, когда из ворот древнего города-на-холме выехали двое. Миновав пригородные конюшни, всадники подняли лошадей в лёгкий галоп, держа курс чётко на северо-северо-восток. Они ехали не по главной дороге, но вдоль неё, из-за чего звон подков, краткой дробью ворвавшийся в сонную тишину, был скоро заглушён мягкой землёй. Прошло несколько минут, и двое неизвестных, чьи лики скрыты были под капюшонами, растворились в хладном предрассветном тумане.       Привыкшие к долгим переходам аффингтоны, лишь на границе Белого Берега и Данстара переведённые на рысь, оставляли за спиной милю за милей, не выказывая ни малейшего признака утомления, хотя проскакали галопом немалое расстояние. У всадников была цель, от достижения которой зависело очень многое. Что случится при провале — об этом они старались не думать. Тела лошадей были скрыты тёплыми попонами, поверх которых находились сёдла нордского типа — глубокие, с обитыми мехом сидениями и двумя крепкими луками. Попоны изобиловали креплениями и карманами для нужной каждому воину мелочи, некоторые уже были чем-то заняты. А оружие — залог долгой жизни в суровейшем краю Тамриэля — давно уже покинуло ножны, находясь в зоне мгновенного доступа сильных рук.       Север ещё на подъездах дохнул на отважных своим приветствием, заставив пригнуться к шеям лошадей. Буря усиливалась по мере приближения к Морю Призраков. Однако один из всадников не пожелал смириться с подобным положением. В какой-то момент он выпрямился, и с губ его, заглушённые воем ветра, сорвались слова на древнем драконьем языке. Спустя всего несколько секунд буря, словно разом потеряв силы, резко ослабела, а потом и вовсе прекратилась. Из-за свинцовых туч робко выглянуло солнце, словно удивляясь временной свободе. Дышать стало легче. Но время действия Слов Силы было ограничено, а потому, довольно переглянувшись, всадники пришпорили лошадей, снова переведя их на галоп. Шипованные подковы исключали возможность скольжения на обледенелых камнях главной дороги. Тем не менее, вскоре они свернули с неё, срезая, пробираясь спящими под снежным покрывалом рощицами и утопленными в снегу холмиками. Создавалось ощущение, что боги благоволят им — как иначе объяснить тот факт, что ни одно враждебное создание не встало на их пути за эти несколько дней?       Но ночи были неспокойными. Один из путешественников, в те часы, что они отводили для передышки, порой забывался тревожным сном, в котором, казалось, вовсе не отдыхал. Второй берёг сон товарища. В минуты, когда не приходилось будить одолеваемого кошмарами друга, он сидел в одной позе, словно задремав — настолько неподвижной была фигура. На самом деле всего лишь глубоко задумывался, из-под края высокого ворота, закрывавшего нижнюю часть лица до самых глаз, бросая тревожные взгляды на спящего, с чьих губ временами срывалось глухое звериное рычание, заставляющее отдыхающих лошадей вскидывать головы, нервно прядая ушами и раздувая ноздри. В такие моменты дозорный покидал своё место и садился вплотную. Руки его озарял бледно-алый свет заклинания, углублявшего сон и изгонявшего неприятные видения. Однако, чем ближе было место их назначения, тем меньше это помогало. Одолеваемый рвущейся на волю звериной сущностью путешественник почти не спал, ибо сон только усугублял муки. Его друг, за всё время пути так и не снявший глубокого капюшона, и вовсе потерял покой, но ни словом, ни делом не выказывал усталости. Лишь изредка можно было заметить, что крепкая фигура в седле или на привале покачивается, словно норовя прилечь на льдистую землю. Насколько это было возможно в подобных условиях, он дремал по двадцать минут в несколько часов. Это не спасало от утомления, но позволяло хотя бы сохранять бдительность. ****       Проход вглубь гробницы Исграмора был надёжно запечатан, равно как и боковые ходы. И только сейчас Мираэль вспомнила, что не взяла с собой Вутрад. Сердце девушки упало. Поняв её тревогу, хриплым, практически не своим голосом Вилкас просипел: — Ты благословлена великим Исграмором… он пропустит тебя и без Вутрад. Я уверен в этом.       Мираэль кивнула, раздумывая — как ей показать Исграмору, что это именно она пришла? Протянув руку, она коснулась подножья статуи покорителя Скайрима. И тут же каменная стена за его спиной, дрогнув, подалась вглубь и медленно открыла все проходы. Мираэль невольно улыбнулась, припомнив схожий случай — в храме Небесной Гавани. Давно ли это было, спрашивается… — Фу-ух! — выдохнула Мираэль, оборачиваясь к Вилкасу. — Идём, брат. Немного осталось. На Вилкасе не было лица. Он прижимался к стене и пустыми глазами смотрел на открывшийся проход. — Вилкас…? — позвала озадаченно Мираэль. — Ты что? — Не… не могу… Я погибну там! — Неправда! — Мираэль подошла к воину, что дрожал, как ребёнок, и схватила его за плечи, легонько встряхнув. Ну, вернее попытавшись встряхнуть, ибо где этот громила, а где она, ага. Воин даже не покачнулся, в общем, но впившиеся изо всех сил пальцы Предвестницы почувствовал через надёжную волчью броню. Опустил голову, и тут же взгляд девушки сцепился с его, надёжно захватив и не собираясь отпускать. — Вилкас! — в твёрдом голосе едва-едва угадывалась усталость. — Дух волка мучает тебя, он явно не хочет покидать своё обиталище! Разве ты — не Соратник?! Отвечай! — Со… Сорат…ник… — Ещё раз! — Я Соратник. — Твёрже откликнулся мужчина. — Вот так, — подбадривающе улыбнулась Мираэль. — Ты помнишь, где мы? — Это… гробница Исграмора. — Правильно. А кем был Исграмор? — Первым из Соратников. — Голос воина был всё ещё неуверенным, но взгляда он не отводил, и в нём Мираэль видела осознание того, что он говорит. — Молодец, брат. Будь уверен, дух Исграмора хочет помочь тебе. Ведь ты Соратник, как и он! Слушай внимательно. Нам нужно пойти к Пламени Предвестника. Ты не присутствовал, когда мы с Эйлой освобождали душу Кодлака от волчьей сущности. Но сейчас тебя ничто не держит, слышишь?! Мы отдали все долги Кодлаку, ты не должен останавливаться! Будь уверен, он тоже хотел бы, чтобы ты избавился от того, что причиняет тебе боль. Ну, идём? -Идём, — выдохнул Вилкас.       Они продвигались медленно. Вилкас еле переставлял ноги, и было видно, что он хочет покинуть это место. Вернее, волчья сущность рвётся убежать, поджимает хвост и трусит. Мираэль же старательно восстанавливала в памяти дорогу, которой шла несколько лет назад. Ни одного врага им не встретилось. То есть… Они шли, держа оружие наизготовку, и сразу же вскинулись, стоило появиться впереди просвечивающему призраку. Но к их обоюдному удивлению призрак не достал оружие. Он приблизился настолько, что стали видны грубоватые черты типично нордского лица, и можно было разглядеть каждую деталь на призрачном доспехе. Ничего не выражающий взгляд словно прошивал насквозь. С холодных губ сорвался шёпот: «Достойны!» и призрак освободил проход. В дальнейшем встречающиеся призраки не приближались, а просто исчезали с тем же продирающим до костей шепотком «Достойны». Вот они, старые ворота, ведущие в Зал Предвестников. Мираэль налегла на них одна — ибо Вилкас уже еле держался на ногах. — Слава Акатошу! — выдохнула Мираэль, увидев по прежнему ярко пылающий сапфировый огонь. — Всё скоро закончится, Вилкас! — радостно сказала она, вытаскивая из сумки голову ворожеи.       Толчок сумасшедшей силы заставил Мираэль потерять равновесие и рухнуть на каменный пол, проскользив по нему до ближайшего саркофага, об который девушка приложилась спиной. Дезориентированная, она потрясла головой, в то же время одной рукой потянувшись к ножнам эбонитового клинка, а другой пытаясь нашарить голову гленморильской ведьмы. Сфокусировавшийся через некоторое время взгляд уловил нечто такое, отчего у видавшей виды Мираэль задрожали колени, а волосы явно встали дыбом.       Вилкас тяжело поднимался с пола. Его трясло, словно в припадке, выгибало самым странным образом. Воин хватался за свои доспехи, словно они душили его и он старался их сбросить. Медленно, но отчётливо его руки видоизменялись, превращаясь в когтистые лапы, которые без труда распороли крепчайшую кожу доспехов. «Обращение… Сейчас? Зачем?!» — Вилкас! — Мираэль окликнула оборотня прежде, чем осознала свою ошибку. Переживающий явно мучительную метаморфозу ликантроп повернул к ней пока человеческое лицо. Но в его глазах уже не было ничего человеческого. Перестав рвать доспехи, он направился к Драконорождённой, и она вновь попыталась достать меч. Это получилось, когда оборотень был уже в метре от неё. Всего лишь один удар — и верный клинок покинул руку, а запястье стиснули так, что захрустели кости. Мираэль заскрипела зубами, осознавая, насколько круто влипла. Сам Хирсин смотрел на неё горящими огнём глазами с такого знакомого, практически родного лица. — Ты правда думала, что сможешь это сделать? — голос был глубоким, чуть хриплым, может, даже красивым… но он принадлежал врагу. Боль в запястьях слепила, заставляя Мираэль отчаянно кусать губы, сдерживая крик. — Отпусти… Отпусти его, Хирсин! — прохрипела Мираэль, обнаружив, что голос почти не повинуется ей, и в нём, о боги, слышны панические нотки. — Смертные… с вами так забавно играть. Но иногда вы становитесь скучными. — Хищный оскал скривил губы. Нависший над девушкой даэдра разглядывал её с какой-то алчной скукой. — Вы слегка обнаглели, я погляжу. — Соратники… не принадлежат тебе! Их место — в Совнгарде, а не в твоих Угодьях! — держась лишь на одном упрямстве, Мираэль с ненавистью заглянула в алые глаза. — И что же ты можешь противопоставить мне, чтобы убедить меня? — лениво поинтересовался Повелитель Охоты. «Выродок… Грязная тварь!» — злые мысли, порождённые осознанием собственного бессилия, никак не способствовали сохранению хладнокровия. А боль увеличивалась, разрастаясь, и пытаясь прорваться тихим скулежом сквозь стиснутые до скрипа зубы. — О… — оборотень, если можно так сказать, просиял. — Я готов освободить этого смертного, что так дорог тебе. Но взамен ты отдашь мне своё тело.       Мираэль даже замерла, недоумённо глянув на мужчину. Она не совсем поняла смысл сказанного, и озадаченность на её лице явно позабавила принца. Хирсин хмыкнул. — Вроде Довакин, а мозгов меньше чем у драугра. Я покину тело этого парня. И вселюсь в тебя. Как тебе такой расклад? — Чт… Да пошёл ты! — рявкнула Мираэль, рванувшись всем телом и глухо ахнув от боли, прошившей запястья. Алая пелена опустилась на глаза, заставив зажмуриться и застыть. Ярость клокотала в груди, формируясь комом в горле. — Но-но, не дёргайся. — лениво произнёс даэдра. — Я ж и оторвать твои лапки могу. Случайно. — Yol-Toor-Shul!       Глотку словно кипятком обдало, заставив тело заметаться. Руки пытались обхватить обожжённое горло, но были по прежнему стиснуты. По ушам ударил дикий крик. Глаза Мираэль шокировано распахнулись. Рот мужчины над ней кривился в той же ухмылке… Но крик откуда…? — Какой интересный поворот…– протянул Повелитель Охоты. — Теперь мне и делать-то ничего не надо. Мужчина поднялся и отступил, наблюдая, как Мираэль пытается опереться на руки, но с тихим стоном падает обратно. Издевательски ласково Хирсин сказал: — Кричи, смертная. Кричи. Сожги своего драгоценного собрата заживо. Я-то ничего не чувствую. «Быть не может! Вилкас, прости, прости меня!» — билась паническая мысль, пока потемневшие от боли и ярости глаза в ужасе созерцали, как с красивого лица напротив медленно сползает, пузырясь и обнажая кости, кожа, намертво сожжённая чудовищным по силе пламенем. В глубине полыхающих алым глаз она увидела ЕГО. Истинная сущность Вилкаса сейчас металась, воя от боли, запертая в шкуре оборотня, удерживаемого Повелителем Охоты. Даэдра и впрямь ничего не чувствовал, словно и не был в этом теле. Но тело… всё чувствовало. «Что я наделала… О боги…»       На глазах накипали злые слёзы, которые Мираэль отчаянно пыталась сморгнуть. Совсем неожиданно её руки отпустили. Хотя пошевелить она ими не могла. То есть, она попыталась — и застонала от давно забытой боли. Оба запястья были, кажется, раздавлены, и боль, ранее тупая, теперь словно набрала силы. — Бери же свой меч, Довакин, — ехидно оскалился Хирсин. — Или ещё что-нибудь. Ибо я сейчас отпущу Вилкаса. А ты причинила ему боль. И волк, что сейчас довлеет над человеком, этого не простит. Посмотрим, что ты выберешь. Умереть или убить его… Криками, например.       Яркая вспышка сопровождала «разделение» даэдра и оборотня. Черты лица искажались, формируясь в волчьи, такие же израненные. И вот полностью превратившийся оборотень рухнул на четыре лапы, визжа от боли. С морды ручьями текла кровь, а теперь уже янтарные глаза горели жаждой убийства. Медленно, словно издеваясь, оборотень двинулся к пытающейся отползти к своему мечу Мираэль. С острой морды на каменные плиты с глухим звуком прощального стаккато капала кровь. Когтистая лапа сомкнулась на горле, медленно, но верно прорезая дублёную кожу доспеха и перекрывая кислород. Волк словно наслаждался своими действиями, скалясь и зловонно дыша. Кровь вперемешку со слюной капала на трепыхающуюся жертву. — Вилкас… Прости меня, — едва не плача, смогла прохрипеть Мираэль. — Я не хотела, брат… Прости. Она сама не знала, зачем говорит это обезумевшему оборотню. Надеялась, что человеческая сущность услышит? Нет, она не питала таких иллюзий. Просто считала, что ей нужно это сказать.       Послышался тихий свист — и оборотень разжал когти, взвыв от боли. Мираэль успела разглядеть торчащую из его плеча стрелу, прежде чем чьи-то руки обхватили её, поднимая. — Соберись, девочка! — строгий голос Кодлака прозвучал над ухом, хотя Мираэль никого не видела. Её словно держал воздух. А вот вокруг оборотня плотным кольцом смыкались призраки похороненных тут Соратников. Стрела растворилась в воздухе, но рана явно была настоящей, не призрачной. Призраки не подпускали оборотня к стоявшей на дрожавших ногах Драконорождённой, уворачивались от его когтей, изредка атаковали, нанося не смертельные, но выматывающие повреждения. Голова гленморильской ведьмы «подплыла» к девушке по воздуху. — Мои руки… Я не могу… — выдавила Мираэль, всё время оглядываясь на мечущегося оборотня. — Вы что тут забыли? — рявкнул голос Хирсина. Мираэль невольно повернула голову на голос, заметив просто гигантского полупрозрачного волка, по сравнению с которым оборотень Вилкаса казался новорождённым щенком. — Стой! — грохот чужих голосов перекрыл рёв принца, и вокруг чудовища стали проявляться фигуры незнакомых Мираэль людей. Они явно не собирались подпускать его к призракам, что в свою очередь сдерживали натиск Вилкаса. — Прежние Предвестники сдержат Хирсина, но ненадолго. И я должен им помочь. — Сказал Кодлак. — Давай же, мы все верим в тебя, Мираэль!       Уродливый череп, обтянутый ссохшейся кожей, снова ткнулся в грудь девушки, вызывая желание отскочить подальше.       Тем не менее, Мираэль протянула руки, тихо скуля от боли. От сломанных запястий боль обжигающим потоком неслась по рукам, пронизывая всё тело. Шевелить ими было больно до слепящих кругов перед глазами. Сумев более-менее выпрямить руки под непрекращающуюся какофонию звуков — вой, стоны, скулёж и боевое рычание — Мираэль обхватила голову ведьмы предплечьями, чувствуя, что она вот-вот выскользнет, и, шатаясь, направилась к призывно мерцающему Пламени Предвестника. В тот же миг Кодлак исчез, присоединившись к другим Предвестникам.       Шаг, ещё шаг. Больно, боги, очень больно. Похоже, взяться за меч она сможет ой как нескоро… Даэдров Хирсин… Мираэль тускло ухмыльнулась получившемуся каламбуру… и споткнулась о невысокий постамент, недостаточно высоко занеся ногу. Понимая, что это, увы, конец, и второй попытки не будет, она всем телом рванулась вперёд, отчего руки её по самые плечи оказались в Пламени, абсолютно не обжигающем, а локти упёрлись в дно чаши. К общей звуковой атаке присоединился вопль боли, сдерживать который уже не было сил. Мало кто обратил на этот крик внимание.       Сдвинувшись, Мираэль разжала предплечья, выпустив голову в Пламя. Оттолкнулась, не сдержав нового болезненного стона, и тут же рухнула на колени, еле успев отклониться, иначе расшибла бы лоб о каменную жаровню.       У неё не было сил бороться с волчьим духом, что сейчас с диким воем покидал истерзанное тело Вилкаса. Похоже, свою задачу она так и не выполнит. — думала Мираэль, оседая на пол. Она уже словно сквозь вату слышала злобный рык Хирсина, воинственные крики Предвестников и Соратников, видела ненависть в глазах даэдра, наблюдала, как корчится Вилкас, расставаясь с волчьей сущностью. «Если я так устала от этой возни… То, о боги, я никогда не одолею Алдуина.» — грустно думала Мираэль, поддаваясь слабости и заваливаясь набок. «Проще сразу положить себя ему в пасть…» «Неудачный из меня Довакин вышел. Да что Довакин — вон, даже с задачей как Предвестница не справилась…»       Перед тем, как долгожданное небытие захватило Мираэль в надёжные объятия, она успела увидеть алого призрачного волка — он вступил в яростную драку с призраками. И уплывающему сознанию стало понятно, что монстр изо всех своих немалых сил рвётся к ней… 6-е Огня очага — 13-е Огня очага.